Воскресный сон

               
                Валерий Недавний

                Воскресный сон

    Вадим двадцати семилетний колхозный специалист лежит в постели. Закрыв глаза и закинув руки за голову, он всё ещё не может отойти от впечатлений только что виденного сна.
 - Вадь ну вставай, - просит его супруга. – Уже и председатель прошёл в правление колхоза, а ты всё дрыхнешь. Ну, нельзя же так.
 - На то он и председатель колхоза, - отмахивается Вадим от жены. – А мне рядовому инженеру не обязательно. Тем более в воскресенье.
 - Вот, вот. А потом жалуешься, начальство к тебе без понимания …
 - Эх, Танюха! – Вадим, потянувшись рукой, хватает проходящую мимо супругу за талию и привлекает к себе на диван. – Гульнуть бы сейчас.
Перед мысленным взором всё та  картина виденного сна.  В колхозном доме культуры, при собравшемся народе, председатель вручает ему премию за пуск в эксплуатацию комплекса по переработки кукурузы. «И надо же такому присниться», - удивляется он. Пять или шесть пачек пятидесятирублёвых купюр в банковской упаковке. Он небрежно всовывает деньги в карман штормовки, пожимает руки председателю и секретарю парткома и спешит в зал, на своё место, к друзьям.
 - На какие ещё шиши? – уныло замечает Татьяна, высвобождаясь из объятий мужа. В её тоне Вадим чувствует раздражение. – Вчера опять у Семёновны пришлось пятьдесят рублей перехватить до получки. Уже сто тридцать рублей ей должна, - мрачнеет она.
 - А я отпускные получил, - словно делая одолжение, говорит Вадим жене и пересаживается с дивана на стул. Его раздражает манера Татьяны жаловаться на нехватку денег. За три года семейной жизни она так и не научилась хозяйничать. Вечно ей денег не хватает до получки. Он удивляется, как его мать умудрялась вести семейный бюджет, и ей всегда хватало денег.
 - Насколько мне известно, отпуска тебе председатель не давал. И правильно делает, - в голосе Татьяны неприкрытая насмешка.  – Четвёртый месяц кормоцех запустить в работу не можете, а ещё бригада по механизации трудоёмких процессов.
Последняя фраза выводит Вадима из себя. Высказывание Танюхи, похоже, заимствовано из выступления  секретаря парткома колхоза. На последнем партийном собрании секретарь недвусмысленно подверг сомнению его профессионализм. Этого выскочку и подхалима Вадим не любил. И чтобы досадить ей он спокойно добавляет:
 - А мне ещё и премию дали.
Ему до чёртиков надоели высказывания жены, насмешки правленцев. «Попробовали сами выполнить эти работы. Ни нужного оборудования, ни инструмента в бригаде нет. Только и слышишь «На заседания парткома вас Вадим Николаевич придётся заслушать».
Настроение супруги меняется и во взгляде её он читает нескрываемый интерес.
 - И сколько получил?
 - Довольно приличную сумму, - нехотя, словно его обидели подозрением, отвечает Вадим жене и принимается одеваться.
 - Но ты же мне говорил, что премия бригаде за квартал не «светит». – Татьяна садится рядом с мужем. Она лисичкой трётся об его щеку и, обвив шею Вадима,  взбирается к мужу на колени. – Наверное, и раньше получал? Сознайся плутишка.
 - Нет Тань, - отрицает он. - Вчера впервые за прошлый год выдали, - продолжает задуманную игру Вадим. Ему приятно держать в объятиях такую ласковую и по утреннему тёплую Танюху.
 - Знаешь, Вадя, - заглядывая мужу в лицо, оживляется Татьяна. – Куплю себе пуховик. Ну, такой как у Лизки, учётчицы из второй бригады, - она разводит руками, показывая воображаемый пуховик. – С лебедем, вышитым на спине, китайский. А то какой год в этой шубке хожу? А ещё жена инженера.
 - Ты имеешь в виду пуховик, который ей Петька подарил? – Вадим расплывается в насмешливо-ироничной улыбке. – Ему можно. Ребята из моей бригады говорили, он в прошлом месяце шабашку сбил, три с лишним тысячи рублей. Водяное отопление сделал в доме Егора Максимова. Это ещё та крыса, всегда при деньгах. Не зря столько лет зерновым током заведует.
  - Чего ухмыляешься? – во взгляде Татьяны нескрываемое недовольство мужем. – Вот у кого поучится надо.
 - Это у кого? – обидчиво вскидывается Вадим.
 - Конечно не у Егора Даниловича, этого станичного куркуля, - раздражёно называет Татьяна. – Его  орденоносца, ветерана войны и труда голыми руками не возьмёшь.  Такого без поддержки со стороны райкома партии не всякий председатель решится убрать или отправить на пенсию. Второй Леонид Ильич, - подчеркнула Татьяна, - оброс родственными связями, прикормил районное начальство, и теперь будет сидеть до конца жизни  амбарщиком. И над нами нищими специалистами подсмеиваться. А вот у Петьки тебе бы следовало поучиться. Жена его как с иголочки одета, дом полная чаша. Да ещё баб чужих одаривает, хоть и кобель изрядный.
В словах жены есть доля правды. Он и сам почти ежедневно сталкивается с несправедливостью. Не в силах изменить что-либо в этой жизни он молчит.
 - Так что ты от меня хочешь? – мрачнеет Вадим. – Чтобы и я занялся этим! – его бесит высказывание жены. Её непонимание жизни, стремление равняться на других, даже если это выглядит дурно. Нет, не для того его учили, пятнадцать лет, чтобы он как тот Петька тащил из колхозных мастерских заготовки, трубы, чтобы делать из них отопление и «драть» со своих станичников три шкуры.
 - Ну, ты даёшь мне деньги? – заглядывая Вадиму в глаза, спрашивает Татьяна.
 - Какие ещё деньги? – Вадим недовольно смотрит на супругу. Он не может понять, с каких это пор, его благоверная  жёнушка, всегда бескорыстная, готовая поделиться последним ломтем хлеба, стала такой расчётливой и завистливой?
Недовольный тон мужа его уклончивый ответ настораживают Татьяну, зарождая в ней предчувствие нехорошего. И всё же верить в худшее ей не хочется.
 - Ну, ты же получил деньги? – мягко спрашивает Татьяна мужа, переходя на задушевный тон. Понимает строгостью можно всё испортить. – Может, истратил их, а мне боишься сознаться. Не так ли милый?
Вадима коробит это слащавое – милый, произносимое Татьяной только в моменты, когда ей нужны деньги. Он не помнил случая, чтобы она хоть раз назвала его этим словом. Конечно, деньги многое значат в жизни людей, но нельзя всё сводить к ним. Первоначальная мысль сознаться супруге в виденном сне тут же сменяется желанием сыграть над Татьяной злую шутку. Отбить раз и навсегда её манеру лицемерить, научить супругу жить на зарплату, не рассчитывать на всякие случаи.
 - Так что ты хочешь от меня? – Вадим недовольно смотрит на супругу.
 - Хочу знать, где отпускные и премия? – в голосе Татьяны звучит несвойственная ей жёсткость.
 - Господи, опять ты за своё, - играя роль обиженного мужа, принимается оправдываться Вадим. – Взял путёвку в дом отдыха. Ну а тут Нюська контролёр из ремонтных мастерских подкатилась: «Николаевич подпишись на монографию письмен народности майя». Глянул, а подписка считай ползарплаты. Ну, я и так и сяк. – Вадим видит, как мрачнеет, наливается в недовольстве лицо Татьяны. -  Ты же знаешь её зануду. Прилипла да ёщё в бухгалтерии, при специалистах из района. Не отстаёт: «Ты же инженер, сельский интеллигент. Кому как не тебе подписаться на неё». Деваться некуда, и подписался.
Татьяна смотрела на него, сжав губы. Испытывать дальше её терпение было опасно. Вадим понимал, в своём розыгрыше он зашёл далеко, и ему стало жаль жену.
 - Так ты даёшь мне деньги?
Холодный и презрительный взгляд жены он уже не мог выдержать.
 - Нет у меня их, Таня! –  глядя на недобрые огоньки в глазах своей жёнушки, признался Вадим.
В этот момент он искренне жалел супругу, «клюнувшую» на его розыгрыш.
 - Ты что меня за дуру принимаешь? – Танюха с проворностью кошки хватает супруга за волосы и сбрасывает Вадима с дивана.
 А-аа, устал бедненький! – зловеще цедит она сквозь зубы. – В дом отдыха, к чужим бабам захотелось?
 - Тань ну отпусти, больно же! – морщась от боли, просит он.
 - Так ты мне ещё и рожу корчить будешь! – взрывается негодованием Татьяна. - Она пинает мужа коленом ниже поясницы и тащит его за волосы к журнальному столику. – А ну живо деньги на стол, полиглот несчастный!
Вадим вырывается из её рук, приглаживая на голове волосы, с укором говорит жене:
 - Пойми, Тань, ну какие могут быть деньги, если мне всё приснилось?
Разом, обмякнув, Татьяна опускается на диван. Плечи её сотрясаются в рыдании.
 - Ирод несчастный. Так подшутить и это накануне дня моего рождения.
Тихо плача Татьяна уходит на кухню. А Вадим растерянно смотрит ей вслед, не понимая, как он мог забыть об этой дате.

                Ставрополь, сентябрь, 1986 год.