Когда плывут облака ч. 3
Вот и еще один летний день. Зина любит лето.
Жаркий ветер несет в комнату сладкий аромат.
- Зиночка, чувствуешь? Медом пахнет. Наверное, акация зацвела. Мне кажется, я отсюда вижу ее белые гроздья.
- Ты фантазер, Ипполит, - на нашей улице растет желтая акация, и то – далековато.
- Все равно… Мы с тобой счастливые, правда? Сначала ждали, когда сирень зацветет, потом черемуха, акация. Если повезет, еще и цветения липы дождемся.
Не важно, говорят они словами или взглядами. Главное - понимают друг друга.
- Да, родной, конечно…
Праздникам так никогда не радовались, как этой весной – ароматам цветущих кустов и деревьев. Впрочем, много ли их было, этих праздников? И были ли вообще?
Разве что, когда изредка ходили на концерты приезжих оперных знаменитостей в филармонию. Ирина Архипова, молоденькая Леночка Образцова…
Зиночке казалось: это поет Нора. После концертов Зина плакала, стараясь скрыть слезы, а он прижимал ее к себе, уговаривал: «Мы просто ничего не знаем, Нора жива, я верю. Ты же знаешь: она не может написать нам».
Верил ли он действительно в это…
***
Глаза закрываются. Опять накатывает боль. Нет-нет, нельзя раскисать. Жужжат пчелы. Как тогда, когда они с Норой покупали арбуз…
Утром в музыкальном училище на Большой Садовой в списке поступивших они несколько раз, для большей верности, нашли Элеонору Попову, а на обратном пути заглянули на Старый базар - отметить событие.
Менялись названия улиц, строились новые здания, старые обретали новых хозяев и получали новый статус, но рынок оставался все тем же: суетливо-говорливым и беспредельно разноцветным.
Возле блестящей зеленью горы арбузов их с Норой оттеснил от прилавка какой-то белобрысый молодой человек в очках, словно эти арбузы были единственными на рынке. Долго перебирал арбуз за арбузом: сжимал в руках, рассматривал хвостики, попки, в конце концов пробормотал: «Не то» и повернулся уходить. Продавец, закопчённый солнцем до черноты, рассердился:
- Как «не то»? Какое тебе «то» нужно? Смотри! – и швырнул арбуз на землю.
Лучшую рекламу товару - не придумать. Сладкий даже на вид ярко-алый сок растекся по асфальту, от сахарной мякоти с редкими черными косточками - не оторвать глаз. На пиршество тут же с жужжанием слетелись пчелы, не минуя и незадачливого покупателя, забрызганного соком, а продавец, давший выход взрывному темпераменту, спокойно и нравоучительно продолжил:
- Выбираешь – твое право, но выбор надо уметь делать. И отвечать за него.
Огромный арбуз с большим желтым пятном на боку не поместился в авоську. Кажется, он до сих пор помнит, как прижимал к груди это полосатое чудо, пахнущее нагретой на солнце травой, как визжал от восторга трехлетний Руслан, как смешно вымазались все арбузным соком: и Русланчик, и он сам, и Нора, которую он называл Бельчонком за раскосые глаза, пышные светло-каштановые волосы и любовь ко всякого рода орешкам.
Хороший был день. А когда Руслан неожиданно заснул прямо на полу кухни, устав от радости, Нора тихонько спросила:
- Пап, почему у нас дома есть фотографии твоих родителей, а маминых – нет?
И вся радость оборвалась.
- Ты у мамы спрашивала?
- Да. Она сказала: «Не буди лихо» …
- Тогда и я тебе скажу то же самое. Ты уже не маленькая, слышишь, как ночью по улицам грохочут воронки. Никто не знает, куда они завернут сегодня или завтра.
- Но разве мы в чем-то виноваты?
- Нет, Бельчонок. Только иногда это бывает неважно.
Она стояла напротив него в коротеньком синем сарафанчике с красными маками, терла ушибленную коленку и, упрямо наклонив голову, спрашивала:
- А ты знал моего… ну, настоящего отца?
- Нет, Бельчонок. Я думаю, он был хорошим человеком, мама не могла выбрать другого, но каждый из нас сделал свой выбор.
- Это вы сделали свой выбор, а я?
Тогда он только вздохнул и обнял ее. И она улыбнулась в ответ, шепнула:
- Не сердись.
Словно он мог сердиться на двух своих самых любимых женщин.
***
Как ясно все помнится. И арбуз этот, и сарафанчик Норы.
В третьем классе Руслан пришел из школы в форме с оторванным рукавом, разбитой в кровь бровью и огромным синяком под глазом.
- Пап, я с Димкой из четвертого класса дрался. Он сказал, что наша Нора… Я не буду повторять это слово, он очень нехорошо сказал. Вот я и подрался.
- Успешно?
- Не очень. Димка – сильнее. Пап, почему она уехала?
Он знал, что когда-нибудь придется отвечать на этот вопрос, но так и не смог приготовиться…
- Скажи в следующий раз своему Димке: неизвестно, что он решит, если к его виску приставят пистолет.
- Пап, это не так. Я помню, как уезжала Нора. Она плакала, обнимала нас с мамой, но пистолет к ней никто не приставлял.
- Милый мой мальчик… Война – такая страшная тетка, которая держит пистолет возле виска любого человека. И никто не может сказать: выстрелит он или нет, с какой стороны прилетит пуля, и действительно ли спасение там, где ты его ищешь.
Ну, не мог он ничего поделать с собой: не верилось ему в благородство Гансов. Зина помнила, что немцы, которые в восемнадцатом году полгода простояли в Ростове, были добродушны и жалостливы. Он с такими не встречался. Он стрелял в них, они в него – какое уж тут благородство. И еще он все время помнил ту девочку-санитарку, которая спасла его, заслонив собой.
Спустя двадцать лет, в середине шестидесятых Зину вызвали в канцелярию Горкома партии. Какой-то пузатый мужик сунул ей в руки грязный, в нескольких местах разорванный конверт и буркнул:
- Это вам. Теперь можно.
У Зины хватило самообладания молча положить конверт в сумку и выйти на улицу.
Окончание см. http://www.proza.ru/2017/07/10/1043
Фотография - Владимир Кожин 3. (http://www.proza.ru/avtor/vkozhin)
Свидетельство о публикации №217070400942
Но сильнее зацепил эпизод с немцами, которые были добродушны и жалостливы. Верю ему. Из наших семейных преданий: оккупация кончилась, и "нужные" люди спросили одного сельчанина, как обращались с ними немцы. Он ответил: да хорошо обращались, ничем не обижали. И сгинул человек, больше его не видели.
Кассандра Пражская 23.04.2021 12:28 Заявить о нарушении
Мария Купчинова 23.04.2021 13:30 Заявить о нарушении
Кассандра Пражская 23.04.2021 13:36 Заявить о нарушении
Кассандра Пражская 23.04.2021 13:38 Заявить о нарушении