Простой долг

Говорят, человек не помнит ничего из того времени, когда был младенцем. Вероятно, оно так и есть — но тогда каким образом он смог узнать её? Ведь он видел её лишь будучи ещё младенцем, при её посещениях, которые случались всё реже, пока вовсе не прекратились. Надо полагать, что это было её лицо, которое он увидел первым, появившись на свет. И запомнил — даже не лицо и не глаза — а только эти морщинки на висках, которые появлялись, когда она улыбалась. Именно эти морщинки делали её улыбку такой доброй, светлой и смахивали фальшивые маски с её тогда совсем ещё молодого и миловидного лица.

Она улыбнулась, открыв глаза с неподвижными зрачками, лишь на минуту — именно тогда, когда он уже выходил из палаты и обернулся. Он так и застыл в дверях, боясь малейшим движением нарушить это наваждение. Так же внезапно её лицо вновь стало бесстрастным и глаза закрылись, погрузившись в своё беспамятство.

С этого дня он не находил себе места. Пользуясь служебным пропуском, он рылся в больничных архивах, чтобы уверить себя, что это была не игра воображения. Убедившись, что именно она принимала его роды, он стал ненавязчиво выспрашивать дежурных врачей, но они ничем не радовали, несмотря на промелькнувшие признаки улучшения, и только беспомощно разводили руками. Он стал задерживаться на дежурстве в больнице, чаще заглядывать в её одиночную палату и проводить время рядом, просто сидя рядом. И чтобы не потерять зародившейся хрупкой надежды, когда-то стал просто разговаривать вслух.

— Надо мной в детстве частенько посмеивались мамины подружки. Мол, что это будет за мужчина, которого ещё в четыре года кормят с ложки и таскают на руках? Моя мама на это счёт не то не имела своего мнения, не то не хотела начинать спорить. Я был её первым и единственным ребёнком, и понятно, что она в чём-то баловала меня. В любом случае сейчас эти же самые подружки жалуются ей, какие у них равнодушные дети, которые только и ждут случая сдать их в дом престарелых. Такова жизнь и ты должен вернуть всё то, что дали тебе. Если ты дал слишкм мало, тебе столько же и вернут. Но как много людей ведут себя так, словно они банк, требуя за каждую мелочь  проценты! И при этом громко говорят про человечность... А что это, собственно, такое — человечность? Ведь это по сути сущая нагота, если снять все словесные, философические и материальные приукрашивания. И если действительно убрать весь этот нагромождённый за свою жизнь фасад, большинство из нас окажутся попросту нищенцами. Вероятно в этом случае их требования и следует скорее рассматривать как наглое попрошайничество...

Такое и разное другое из своей жизни он рассказывал ей. Когда уходил, обещал скоро вернуться. Приносил цветы и открывал настежь окна, когда на улице шёл летний ливень. Он быстро пресёк все смешки за спиной и объяснился с главным врачём, получив разрешение и обещание, что его уведомят в любое время суток, если что-нибудь прозойдёт. Он понимал, что произойти что-то должно, и возможно не в лучшую сторону. Врачи уже давно объявили её безнадёжной и кроме него её никто не посещал. Если у неё и были родственники, друзья или знакомые, то они все уже забыли о её существовании, как впрочем, и она сама. И только он помнил её милые морщинки в углах глаз, когда она улыбалась ему в младенчестве.

Тогда она помогла ему появиться на свет, а теперь он помогал ей вернуться в жизнь. Это была не рыцарская благодарность, а простой человеческий долг, который он возвращал ей.