снежок

Что-то белое и липкое было на моей розовой футболке. Появилось откуда ни возьмись и оставило след в виде пятнышек на моих плечах. Я осмотрел себя и с недовольством заметил, что подобные пятнышки покрывают не только плечи, но и вообще всю мою одежду… всего меня.
Я поднес ладонь к голове и осторожно коснулся волос. Сразу почувствовалось нечто неприятно-прохладное, и я тут же отдернул руку, попытавшись стрясти с себя эту отвратительную белизну.
Абсурдная надежда. Все равно что леопарду пытаться избавиться от своих пятен или тигру – от полосок. Словно бы пытаться бороться с природой. Не иметь и шанса на победу. Сколько бы я ни хотел выиграть, сколько бы я ни махал конечностями своими в жалких потугах сбросить вниз это нечто, у меня просто-напросто не могло ничего получится. Казалось настолько очевидным, что мне суждено никогда теперь не знать свободы и спокойствия, что создавалось впечатление, словно бы я предпринял попытку пойти против своей судьбы.
Поняв, что ничего не получается, я решил действовать иначе. Если не выходит стряхнуть с себя грязь, остается только избавиться от одежды – другими словами, я решил раздеться.
Тут же на землю полетели мои джинсы и треклятая розовая футболка (предвестница мучений) вкупе с обувью и бельем. Я выпрямился и встал как вкопанный, задержав дыхание на какое-то время. выпрямил руки, сотворив из себя крест, и поднял голову вверх, всматриваясь в небеса, словно бы там мог найти ответ на все мучающие меня вопросы.
…Серость в вышине. Серость с нечеткостью пестроты - как растры в экране телевизора; как предчувствие обморока, когда все вокруг блестит маленькими точками-угольками, постепенно сливаясь в однотонную черноту. Только сейчас не чернь, а серость. Однообразная и неотличимая подетально, и потому чарующе-вдохновенная.
Я закрыл глаза и вздохнул, впустив внутрь легких как можно больше пропитанного остатками теплоты воздуха. Постарался забрать все самое-самое, до последних частиц абсолютно все. Стать хранилищем уходящего времени и заключать в себе суть жизненной круговерти.
В моей груди затрещало горячее сердце, наполняющееся прохладной кровью с крупицами ледяного. Покалывание с рук перешло впоследствии на все пространство обнаженного тела.
И я открыл глаза.
Я уже не боялся того, что изначально не понял. Я уже не стремился стряхнуть покрывающие меня пятна, но согласился принять их как данность и необходимость.
Я улыбался, осматривая себя; и, поворачивая руки вправо и влево, с довольствием отмечал, что постепенно весь проникаюсь окружающим, становлюсь полностью белым.
Чем это можно было бы посчитать? Какое название дать всему произошедшему? Может быть, это чудо или волшебство, - я точно не могу сказать. Да и по опыту мне известно: с приобретением имени, сама суть явления теряется среди букв. Сродни тому, как эта история потеряет всю воздушность, что была ей присуща. Все таинство момента полного единения с природой.
Я постепенно становился белым.
Это значит: я очищался, вдыхая кожей падающие с небес липкие хлопья белоснежных звезд.
Это значит: я отдавал свое тепло.
Становился хрупким и рассыпчатым.
Ранимым.
Я превращался в снег и безмолвно ожидал, когда же первый ветер разнесет меня по воздуху пылью человеческой жизни.