Следопыты

Стареющий дом мистера Кингсли был полон загадочного блеска. Обтянутый шелковыми нитями паутины по углам, куда не проникало тусклое освещение, во всех остальных местах он сиял начищенными окнами и сервантами.
Я стоял возле передвижного столика, протирая хирургические приборы. Врач, как всегда, опаздывал.
Подошла миссис Далтон, перед собой она везла пустую инвалидную коляску. Взгляд старушки выражал привычную строгую отрешенность. И вдруг она посмотрела прямо на меня.
— Мистер Кингсли скончался.
На секунду воцарилась тишина, и только эхо отразило голос миссис Далтон в дальней комнате, чтобы спустя мгновение вернуть его обратно.
— Да будет душа этого замечательного человека покоиться в мире, — произнес я сдержанно. Мы проследовали в спальню хозяина особняка. Мистер Кингсли действительно был мертв. Не болезнь и не случайная пуля сразили его. Хозяин особняка умер от старости. Им обоим было по восемьдесят с лишним лет — гувернантке и этому сэру, но лицо закрывшего глаза навсегда Брайана выглядело максимум лет на сорок, как будто ему был известен секрет эликсира вечной молодости. Чудеса для постороннего человека и обычное дело для миссис Далтон. Хороший, качественный грим. Перед тем как позвать меня, она исполнила главное желание мистера Кингсли — умереть молодым.
— Теперь уйдите, — решительно произнесла старушка. Морщины ее сдвинулись. Пришлось повиноваться, ноги выгнали меня из комнаты, за дверь, и дальше, по прямой, через весь дом, к восточной стороне, где раскинулась застекленная веранда. Пол озадаченно скрипел под ногами.
Сила приказа ослабла только в тот момент, когда я остановился у одного из самых больших окон, выходящих на обрыв. Внизу простирался лес, а на горизонте уже вставало апельсиновое солнце. Я вдруг понял, что собирается сделать миссис Далтон. Разворот на месте, по-солдатски, через левое плечо. На самом деле мне бы в этот миг рвануться что есть сил назад, а вдруг еще не поздно, но позвоночник не повиновался. Столь же размеренно и спокойно я вернулся в спальню.
Она висела у окна, абсолютно голая. Старушка лет восьмидесяти? Нет. Скорее, долго не спавшая и осунувшаяся, но еще юная фотомодель. Висела в петле, наскоро сооруженной собственными руками. Миссис Далтон не пользовалась косметикой уже двадцать лет, с тех самых пор, как поселилась в особняке, и узнать ее было трудно. Пусть даже не совсем юная, в лице угадывались тридцать — тридцать пять женских лет. Приблизившись, я пощупал пульс, сам даже не знаю зачем. Гувернантка явно сломала шею еще в полете.
Теперь торопиться точно некуда. Выйдя из спальни, я задумчиво прислонился к коридорной стенке. Закурил.
— Завещание ты найдешь в верхнем ящике стола, прямо под делом «семи холмов», — донеслись из памяти сказанные две недели назад слова покойного хозяина особняка. — Тебя сильно озадачит содержание этого документа, мой мальчик. Но со временем ты поймешь, почему мой выбор был сделан именно так.
Я произвел еще две затяжки и бросил сигарету на пол, после чего поднялся в кабинет мистера Кингсли.
Завещание не было заверено нотариально, да и содержало оно одну-единственную фразу:
«Всё — сжечь».
Никак иначе понять ее было нельзя. Под «всем» подразумевался, конечно же, дом, двор и сам почивший Брайан. О том, что миссис Далтон покончит с собой, похоже, мистер Кингсли догадывался заранее.
Я выполнил приказ. Спалил здание дотла. Для этого понадобилась двадцатилитровая канистра бензина, две спички и коробок. Дом был настолько сухим, что загорелся как будто даже без помощи огня. Аварийную систему я, конечно, отключил заранее, так что люди не скоро узнают о пожаре в здании, находящемся на отшибе одного из самых безлюдных районов Англии. Разве что злополучный врач мистера Кингсли, который все еще был в пути, увидит черный дым над лесом и попросит таксиста ударить по газам… но будет слишком поздно.
Уже через двенадцать часов после содеянного неприметный мужчина в джинсах, серой куртке и кроссовках вошел в здание лондонского аэропорта Хитроу. Он прямиком направился к кассе, где взял билет на ближайший рейс до Москвы. Его не волновали ни стоимость, ни то, что рейс этот следует с пересадкой, ни плохие погодные условия. Мне хотелось улететь подальше от этих мест.
Самолет махнул крылом и попрощался с Британскими островами навсегда.

Часть 1. Бермудский треугольник

Если не знаешь, что делать, — иди. Это требует самый минимум умственных усилий, а результат не заставит себя ждать. И пусть вы хотели оказаться в стране чудес, но увязли в грязи за первым поворотом. Воспринимайте грязь как испытание.
«Британские авиалинии» высадили меня в Санкт-Петербурге, откуда через три часа отправлялся другой самолет, до Москвы. Но еще на выходе из самолета я заподозрил неладное.
— Уважаемые пассажиры, мы приносим свои извинения, рейс номер 318 «Санкт-Петербург — Москва» отменен из-за погодных условий. Пассажиров, ожидающих посадки на рейс 318, просим подойти к пункту регистрации, — прогнусавил диспетчер. Я посмотрел в окно. Над аэропортом «Пулково» нависла огромная грозовая туча. Что ж, быть может, это он и есть — намек? Сдалась мне эта Москва.
На вопрос, как добраться до города, диспетчер молча указал в сторону толпящихся у выхода людей. Я занял свое место среди них. На улице царил полнейший хаос: ураганный ветер, горизонтальный дождь… По английским порядкам в таких условиях не то что самолеты — даже автотранспорт прекращал свое движение. Но русским хоть бы что. Самые деловые мамаши даже специально вышли на улицу, чтобы первее всех забраться в машину. Их укутанные в дождевики тела напоминали те самые русские елки, которым любая оказия нипочем.
Наконец двери распахнулись, и народ ломанулся к лихо причалившему в самую большую лужу «пазику». Автобус моментально наполнился человекомассой до отказа, пришлось вернуться в павильон и ждать следующего рейса. Теперь я стоял в очереди первым, прижатый к двери что-то бурно обсуждающими пассажирами. Следующий автомобиль не заставил себя ждать. Подброшенный волной людей, я моментально оказался возле автобуса.
— Sinok! — кто-то дернул меня за плечо. Одна из капюшонных бабок, кряхтя, пыталась запихнуть свою тележку в дверной проем, при этом взгляд ее был обиженно устремлен на меня. — Sinok, pamagi staroy.
По-русски я знаю только «здравствуйте» и «спасибо», но и без слов было понятно, что требуется сделать. Я втащил тележку в автобус, после чего помог подняться бабушке. Однако, когда я хотел уже и сам забраться внутрь, двери вдруг захлопнулись. Не реагируя на взмахи руками, водитель умчал машину прочь. Порыв ветра хлестнул по лицу. Насквозь мокрый и ужасно жалкий, я даже не стал возвращаться на этот раз под крышу, а прямо так и замер рядом с бабками в дождевиках, стараясь ни о чем не думать.
Ударил гром, что-то полыхнуло вверху, на секунду продемонстрировав людям величественную армаду серо-зеленых туч, низко висящих у них над головами. В третий автобус приглашения мне не потребовалось, ломанулся так, что кости заскрипели, подобно бешеному зверю, распихивая окружающих.
Кондуктор долго не хотел принимать насквозь мокрую пятитысячную купюру, но других русских денег у меня просто не было. Выручил один из пассажиров.
— Eto za nego, — сунул он какие-то монетки женщине в форме, после чего обратился уже ко мне на чистом английском: — Если вам понадобится еще какая-нибудь помощь в этом городе, позвоните по указанному номеру, — в полумраке маршрутки сверкнула белая визитка. Я рефлекторно сунул бумажку в карман, оглянулся на своего спасителя с целью поблагодарить, но того уже и след простыл.
Автобус ехал минут двадцать. Наконец двери распахнулись, и душное, потное, шумное помещение осталось позади.
Мобильник, разумеется, от сырости сдох. Вывеску Hotel пришлось искать самостоятельно. К счастью, в туристическом городе это относительно легкая задача. Я не стал выбирать, вошел в первый попавшийся. И вот он вроде бы, конец пути. Но состояние хоть какого-то умиротворения пришло лишь тогда, когда, закрывшись на щеколду в своем номере, разложив сушиться всю одежду и постояв под горячими струями душа несколько минут, я наконец откупорил бутылку купленного по дороге пива и сделал первый, самый главный в этой жизни, глоток. Ага. Этикетка гласила: Nevskoe. Надо запомнить. С этой мыслью я распластался по кровати и моментально уснул.

***

— Ты уже, наверно, заметил странную закономерность, мой мальчик. Там, где ты появляешься, рано или поздно начинаются неприятности, опустошение и даже гибель.
Мы сидели у камина: я, пятнадцатилетний юнец, и мистер Кингсли, которому тогда еще не было даже шестидесяти. Сон изобиловал яркими красками. Особенно выделялся на общем фоне оранжево-красный огонек сигары, торчащей изо рта мужчины.
— Я знаю, сэр. Простите. Тот сервиз, он много стоил, да?
— Какой сервиз?
— Да бросьте!
— Нет, я на самом деле понятия не имею, о чем идет речь. Ты что-то разбил? Прибрался хоть? Впрочем, неважно. Дело не в личных неудачах. Поразительная череда случайных событий, центром которых являешься ты! Я не верю в магию, любой феномен можно объяснить научно, но это… — он замолчал на несколько минут. Не смея прерывать, я утонул поглубже в кресло, в тень, куда не смог бы проникнуть даже пристальный взгляд хозяина дома.
— Одного меня эта зловещая аура почему-то не тронула, — внезапно очнулся мистер Кингсли. Глаза его наполнились неестественным блеском. — И это удивляет более всего. Я провел множество экспериментов, но так и не понял, в чем именно дело. Скорей всего, разгадка не в самом человеке, с которым ты, Джонни, контактируешь, а в его мыслях и поступках. Словно аномалия уничтожает всех неугодных. На основе этого предположения я сделал еще серию опытов, и знаешь что?
— Что?
— Аура пропускает мимо только тех, кто поступает бескорыстно. Выглядит так, словно я превозношу себя. Но ради науки… Двадцать построенных больниц, тридцать пять детских домов, не говоря уже об учебниках, питании и медикаментах. Есть чем гордиться. Только я не горжусь. Даже имя ложное себе придумал. Кингсли… что это еще за Кингсли… и откуда только вылезла такая чушь? — он улыбнулся.
— Получается, что ничего плохого в этой аномалии нет? Если она карает ублюдков?
— Не выражайся. Мал еще.
— Ну, корыстных людей, — поправился я.
— К сожалению, корысть — одна из основ человеческой сущности. И если люди узнают о твоих специфических характеристиках, скорей всего большинство предпочтет тебя изолировать. Поэтому я и не разрешаю тебе надолго уходить из особняка.
— Ясно. Жаль, конечно. Мне понравилось играть с ребятами в футбол на прошлой неделе.
— Но не понравилось мамам Кваррича и Сэтхана везти своих сыновей в больницу.
— Кваррич грубо нарушил правила, он сделал подножку нападающему, после чего и свалился. А Сэтхан вообще раза три за игру поступал так, что… даже словами описать не могу. Он еще в первом тайме должен был шею свернуть.
— Это твое «должен был» настораживает меня больше всего. Будь осторожней в следующий раз со своими желаниями. Возможно, они влияют на ход событий, — мужчина снова замолчал. Сигара мигнула последний раз и потухла. Волна густого дыма повалила из толстого цилиндра во все стороны, накрыла мистера Кингсли с головы до ног, дым стал разрастаться, пока не окутал все помещение, включая меня самого. Едкая гарь полезла в нос и глаза, отчего моментально захотелось плакать. Стало невозможно дышать, я поднес руку к лицу и… проснулся.

***

Кружка крепкого кофе, растянутая на десять глотков, быстро помогла прийти в себя. Мне что-то снилось, что конкретно — трудно вспомнить. Кажется, события из детства. Я оделся, взял с собой вещи первой необходимости и, не тратя времени понапрасну, вышел из отеля. Банк стоял через дорогу. Я проверил свой счет: около сотни фунтов, которые тут же пришлось снять. Этого хватит на первые пару дней, больше денег не было, все средства ушли на перелет. Искать официальную работу бесполезно: без вида на жительство, знания русского языка, в абсолютно чужом и непонятном мире даже англичанину ее никто не даст. Что делать, пока не ясно, знакомых у меня в этом городе тоже не было, кроме разве что того странного господина из автобуса, но прежде чем просить помощи у загадочного альтруиста, я решил попробовать справиться собственными силами.
Выйдя на улицу, я поискал глазами продуктовый магазин. Очень хотелось чего-нибудь выпить от жажды. Даже в восемь утра летнее солнце уже вовсю опаляло окрестности. Но ничего похожего на привычный образ 24-часового ларька или хотя бы фастфуда при беглой оценке не обнаружилось. Впереди начиналась маленькая улочка, может быть, там найдется столь желаемая бутылка минералки. Сунув кошелек в карман, я зашагал в нужном направлении. Я был настолько сильно увлечен поиском, что даже не заметил, как два гражданина на той стороне проспекта перешли дорогу и, пристально изучая иностранного гостя, двинулись следом.
За поворотом стало ясно, что темная узкая колея, уходящая в тупик, вряд ли содержит в своих закромах даже самый дряхлый и бесполезный магазин. После людного проспекта улица выглядела абсолютно пустой, разве что около одной из дверей сам с собой тусовался пьяный мужик. Я развернулся и хотел покинуть это неприятное место, но сзади уже поджидали. Те двое, о которых упоминалось раньше, позвали еще троих. Впятером они образовали что-то вроде полукруга, прижав меня к стене. Намерения темнокожих людей были более чем понятны. Они не стали тратить время понапрасну. Первый удар пришелся в живот, второй повалил меня на землю. Дальше бить не стали. Дезориентировав жертву, шакалы вытащили все необходимое: сумку с документами, телефон, кошелек, часы и даже серебряный крестик, после чего скрылись с места преступления. Я поднялся, тяжело дыша и отряхиваясь. Алкаш, единственный свидетель грабежа, с интересом разглядывал меня со своей позиции. Лицо человека выражало смесь удивления и сочувствия. Он даже пробормотал в какой-то момент невнятное восклицание, намереваясь не то помочь мне встать, не то поделиться выпивкой, но тут же махнул рукой и снова приложился к бутылке.
Обращаться в полицию я не стал, даже напротив, постарался привести себя в максимальный порядок. Пусть окружающие думают, что я веселый турист, вышедший на утреннюю прогулку. Мне и самому теперь лучше так думать, потому что, если осознать свою плачевную ситуацию во всех ее аспектах, придется сделать неутешительные выводы. А если отвлечься на несколько часов, быть может, и пронесет. Я нырнул в толпу пестрых людей, струящихся куда-то в северном направлении по большому проспекту. Они улыбались. Санкт-Петербург — туристический город. Французы, немцы, иранцы, кавказцы, русские, индусы, нигерийцы, афроамериканцы, поляки, белорусы, литовцы, шведы, латвийцы, финны и, конечно же, многочисленные китайцы, как никогда единые, слились в ликующей массе. Вся эта армада двигалась мимо архитектурных памятников, каждый раз взбудораженно восклицая, когда из-за поворота появлялся очередной из них. Но у всех рек есть устье и исток. Наш путь подходил к концу. Около огромного моста, пересекающего Неву, человеческая масса разделялась на три мелких потока. Направо устремлялись преимущественно темнокожие ребята, влево шли в основном русские и русскоговорящие. Я решил двигаться прямо, вместе с китайцами. Поднимусь на мост, а там посмотрим, что делать дальше. В потайном кармане оставалась та самая пятитысячная купюра из аэропорта, и если что… В тот момент, когда я достиг вершины разводной конструкции знаменитого Дворцового моста, реальность затуманилась. То, что происходило дальше, я помню смутно. Помню только алые колонны, возвышающиеся, словно безликие титаны, над толпой. Кажется, там был рынок или что-то вроде того. Меня нес человеческий поток сквозь торговые лотки, чьи-то глаза буравили туристов взглядом, ловкие руки хватали их за плечи, звонкие голоса рассказывали о чудесных открытиях и широких возможностях. А потом я оказался на другом, Биржевом мосту. Колонны теперь стояли за спиной, и нетрудно было догадаться, что я прошел насквозь это странное место. Нечто удивительное произошло там, позади. Желая почесать затылок, я наткнулся вдруг на преграду, которой раньше там не было. Русская шапка-ушанка. Спустя мгновение обнаружились и другие отличия. В левой руке у меня был пакет с кучей сувениров, на шее висела деревянная змея, и даже в карманах что-то было понапихано. А вот пятитысячная купюра пропала бесследно. Вместо нее теперь лежали мелкие монетки.
Если встречу с грабителями я принял как данность — сам виноват, нечего по темным подворотням шастать, — то новая потеря денег не шла уже ни в какие ворота. Возникло желание вернуться и разобраться во всем. Я сделал несколько шагов назад и… осознал себя стоящим снова на Дворцовом мосту. Аномальная территория была пройдена так же туманно и почти без воспоминаний. Разве что на этот раз я лишился и тех монет, что остались после первого посещения.
Попытку вернуться я проделал еще десять раз, но результат от этого не изменился. Может быть, попробовать прийти сюда ночью? Наверняка в темное время суток рынок не работает. Подумал я так и явился к местному «бермудскому треугольнику» ночью. Сначала попасть на остров не получалось, потому что мост был разведен. Но и после того как движение возобновилось, я столкнулся со старой проблемой, которая случилась днем. В нашей жизни происходят иногда события, о которых мы не помним. Однако чтобы так нагло подчищалась память! Это вопиющее нарушение человеческих прав. Да что тут происходит-то?
Окончательно расстроенный и разбитый, я уселся на каменный бортик набережной. Денег нет. Вида на жительство или любой другой иммиграционной бумажки тоже нет. В гостиницу возвращаться бессмысленно, оплаченные сутки кончились. Оставалось только найти камень побольше, привязать его к шее да утопиться. Но и тут беда! Выдрать булыжник из зацементированной мостовой — задача невыполнимая. Что касается более обширных поисков, надежды еще меньше: все начищено до блеска, вылизано, убрано, подтерто; случайно оброненный фантик тут же куда-то исчезает, словно по мановению волшебной палочки.
— Приветствую! — раздался знакомый голос. Он сидел за рулем автомобиля, мой вчерашний спаситель из автобуса. Кое-как припаркованный к обочине Nissan Maxima рявкнул в последний раз и уснул. Водитель выскочил наружу, сделал несколько молниеносных шагов вперед, покачнулся и сел рядом со мной на бортик. Сунул мне сигарету, после чего закурил и сам. Он был явно пьян. Глаза бешено стреляли во все стороны, ища жертву. — Ага, — произнес мужчина вдруг, поднимаясь и отбрасывая едва начатую сигарету. Центром внимания моего нового знакомого оказался высокий тип в костюме Петра Великого, гордо шествующий среди прохожих. Мой друг был ниже его на голову, зато шире в плечах, и когда, подойдя к костюмированному актеру, он без лишних предисловий дал несчастному по морде, Петр задрожал и изогнулся, словно гитарная струна. Не дожидаясь ответной реакции противника, поддатый драчун врезал императору еще пару раз. Тот аж присел от ужаса. Довольный картиной дрожащего Петра, мой новый знакомый вернулся обратно и, как ни в чем не бывало, уселся рядом со мной. Прохожие таращились на преступника, нагло ускользающего с места преступления, но никто не решался его остановить. А когда мужчина оказался около меня, очевидцы и вовсе словно забыли о только что происшедшем насилии. Неужели в России это норма и интерес толпы так быстро угасает? — Терпеть этого урода не могу, — прокомментировал свои действия драчун. — Вечно стучит на всех. Кстати, я забыл в прошлый раз представиться. Меня зовут Андрей.
— Джонни.
— Джонни, я сейчас не совсем трезвый, ты уж извини, так вышло, небольшой семейный праздник. Творю всякую хрень. Но я вижу, у тебя снова какие-то проблемы. Я не мог не остановиться. Расскажи мне, что случилось? — голос его выражал такое сочувствие, а глаза излучали столь искреннюю доброту, что я тут же забыл о недавнем вероломстве и вывалил все, как есть. Про полет рассказал, про смерть мистера Кингсли, про то, как по прибытии сюда был ограблен несколько раз, и даже о суициде в шутку заикнулся. — Ты чего, дружище, ты чего, постой! Все же нормально, главное, что ты живой. Я помогу найти жилье и работу дам. Есть у меня одно дело, как раз нужны талантливые англоязычные люди. Только ты мне вот что скажи. Про то, как гулял по Стрелке Васильевского острова, ты действительно ничего не помнишь?
— Выглядит так, словно я свихнулся, да?
— Наоборот. Я давно хотел проверить, насколько сильно работает туман… Впрочем, об этом чуть позже. Нам пора валить, — указал он на полицейскую машину вдалеке. Стражи закона не успели доехать до места преступления около сотни метров, когда застряли в пробке. Выходить из авто и идти недостающее расстояние пешком они, разумеется, поленились, поэтому у нас было несколько минут на то, чтобы убраться. Вслед за Андреем я залез в машину.
— Неловко размещаться на водительском сиденье, когда вместо руля перед тобой бардачок, — непроизвольно вырвалась случайная мысль.
— А ты именно из Англии что ли? —водитель стартанул так резко, что отдача вдавила меня в кресло.
— Именно оттуда.
— Классика, — усмехнулся чему-то своему мой новый знакомый. Водил он против всяческих правил дорожного движения. Не останавливала Андрея даже реальная возможность врезаться в кого-нибудь. И все же этого не происходило. Раз за разом он как будто в последнюю секунду уходил от опасности.
Машина сделала виток по Невскому проспекту, и ринулась… на Дворцовый мост! Я хотел остановить водителя, напомнить о дурмане, который настигает всех, кто оказался в поле действия алых колонн, но было уже поздно. Заскочив на самую вершину, «ниссан» подпрыгнул и понесся вниз с моста. Колонны угрожающе приближались. Но ничего не происходило. Вильнув, легковушка заскочила в карман и замерла прямо возле одной из алых громадин. У подножия гигантского столба на каменном троне сидел не менее каменный бородатый мужик с трезубцем и сурово смотрел на меня. Встретившись с ним взглядом, я на несколько секунд впал в состояние панического ступора.
— Ты чего? Вылезай! — прогремел знакомый голос прямо над ухом. Андрей ждал снаружи. Стараясь больше не поднимать глаз на жуткого императора, я выбрался из машины. Дверца захлопнулась, поток свежего морского ветра ударил в лицо, пробежался по волосам, отрезвляя разум. Стрелка Васильевского острова была наполнена человеческой массой. Толпы туристов бродили меж торговых лотков и покупали бесконечные товары. Яркие расписные автобусы то и дело причаливали к обочине, из них тут же начинали струиться реки китайцев. И абсолютно у всех посетителей в глазах читался настоящий звериный азарт, словно каждому вкололи дозу экстази, насыпали соли в трусы и дали пинка под зад.
— Почему на нас не подействовал дурман? — догнал я Андрея, который уверенной походкой двигался к одному из стендов.
— Потому что ты — избранный, — обернувшись, мужчина подмигнул.
— А если честно?
— Не кипишуй, всему свое время.
Мы достигли нужного прилавка. Андрей поздоровался с продавцом. Они несколько минут обсуждали что-то на русском языке, начисто забыв про меня. В какой-то момент мне даже захотелось взять и уйти отсюда подальше, но стоило сделать лишь шаг в сторону, мой новый знакомый, будто почувствовав, снова обернулся ко мне:
— Джонни, это — Олег. Он знает английский, как, впрочем, и многие здесь. Олег расскажет тебе суть профессии, ее основные аспекты, а ты уже решишь, подходит ли данная вакансия для тебя. Все, надо бежать, — протянул он мне руку.
— А… Э… Ну хорошо, — неуверенно ответил я на рукопожатие.
— Не теряйся. Жизнь любит смелых людей, — Андрей еще раз подмигнул и быстро зашагал к машине. Трудно представить, как человек его комплекции может передвигаться столь резво. Расстояние в пятьдесят метров он почти шагом преодолел секунд за десять. Серебристый «ниссан» рявкнул, рванул с места и тут же скрылся за поворотом. Я перевел взгляд на Олега — худощавую высокую противоположность Андрея. Несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга. Наконец он, будто сдавшись, утвердительно кивнул.
— Ну ладно, тогда давай сразу о главном. А закурить-то есть? — я вытащил из кармана сигарету, которую получил еще на набережной от Андрея, да так и не использовал. Олег довольно принял подношение. Он хотел уже продолжить речь, когда вдруг у прилавка оказалась сразу целая толпа иностранных туристов. — И вам здравствуйте, уважаемые дамы и господа! — воскликнул продавец. — Дайте отдохнуть ногам, все можно посмотреть в руках. Это ручная работа, бронзовую часть делаем мы с братом, оловянные изделия — производство коллег, студии «Анеин». Давайте я сэкономлю ваше время. Первые два ряда — это знаки зодиака…
И пошла жара. Люди, которые и так находились в мягко говоря не совсем адекватном состоянии, буквально превратились в зомби. Они брали с прилавка бронзовые статуэтки, в то время как Олег клал в карман их доллары и евро — все, что осталось после других торговых точек. Наконец деньги кончились, и туристы ушли. Оратор пересчитал бумажки и остался недоволен.
— Слишком много конкурентов. Нам достались жалкие остатки того, что эти люди привезли с собой.
— Я буду работать продавцом? — пришла мне в голову внезапная догадка.
— А сможешь? Это на самом деле не так просто, как кажется.
— Боюсь, у меня нет выбора.
— А, ну так бы сразу и сказал. Вот тебе цены, работай, — Олег снял фартук, сунул его мне в руки вместе с небольшой бумажкой, развернулся и зашагал прочь. В ступоре я простоял секунд десять, следя за удаляющимся наставником. Он действительно свалил. Сел на автобус и уехал. Ха-ха. Смешно.
— Сколько это стоит? — потрепал кто-то меня за плечо. У стола зависла пускающая слюни узкоглазая старуха. Выражалась она на ломаной смеси английского и китайского, в руках туристка сжимала огромную статуэтку Конфуция из самого дальнего ряда. С грехом пополам я нашел в списке нужную цифру.
— Три тысячи рублей.
— Ооо! — глаза ее выпучились. Китаянка искривилась в мерзком оскале. — Пятьсот! — сунула она мне в лицо пять кривых грязных пальцев.
— Четыре раза по пятьсот, вы абсолютно правы, — улыбнулся я в ответ.
— Пятьсот! — надвинулась она угрожающе. Пришлось сделать шаг назад. Она бы, наверное, меня замочила прямо тут, старуха и не думала отступать. Но вдруг пришло спасение.
— Санчьень люпу! Цига чинь-тхонг! Цига ху-по! — из толпы вышел мужчина со стопкой книг в руке. Он закрыл меня собой, словно охранник важную персону. Китаянка удивленно изучила фигуру в своей руке, будто увидела ее впервые.
— Цигаху-по?! — ткнула она в янтарный камушек, на котором стоял Конфуций.
— Ху-по! — повторил по слогам мой заступник. Вроде бы он произносил обычные слова, но… что-то неуловимое вместе с ними вгрызалось в разум китаянки, будто залп из нескольких орудий прошил ее мозг насквозь. Повисла тишина. Из дыр в огромной голове текла вода. А когда вода закончилась, старуха, словно приняв некое чрезвычайно важное решение, спросила:
— Ля-мемби?
— Санбай Уши ля-мемби!
— Санбай Уши? — на этот раз китаянка скорчилась так, что лицо ее и вовсе превратилось в демоническую маску. Но одно было очевидно — рыбка на крючке. Не заплатив, так силой старуха возьмет своего Конфуция. — Санбай!
— Предлагает за триста юаней. Это где-то две тысячи семьсот рублей. Соглашаться? — не оборачиваясь, спросил он меня по-английски. Я лишь пробормотал что-то невнятное, мол, пусть сам решает. — Санбай Иши, — подвел черту мужчина. Несколько мгновений еще повредничав, китаянка наконец махнула рукой. Она позвала своих друзей, родственников или с кем она там приехала. Череда возмущений насчет высокой цены повторилась еще несколько раз, но в итоге китайцы все-таки вручили моему спасителю пачку юаней мелкими купюрами. — Не переживай, я поменяю. Здесь примерно две тысячи семьсот восемьдесят рублей. Ладно, я тебе дам две восемьсот, — поставив свои книжки на бортик набережной, мой спаситель достал из своей сумки русские деньги и вручил их мне. Я сунул бумажки в так и не надетый фартук.
— Спасибо.
— Да не за что. Ты новенький? Андрей не заходил?
— Уехал пять минут назад.
— Ясненько. Ты, если что, обращайся, мы рядом, — указал он на еще пару таких же ребят с книгами, шапками и матрешками в руках. Они продавали сувениры прямо на ходу.
— А почему вы сразу заговорили со мной по-английски? Неужели по мне так видно, что я нерусский?
— Поработаешь с мое в туризме, научишься за километр отличать чеха от словака. Да не парься! Английский в этом месте знают все. Ну разве что кроме косоглазых, — он постоял еще немного рядом, выискивая в толпе наиболее подходящую жертву. Наконец взгляд мужчины нащупал кучку новеньких, еще не обработанных иностранцев. — Давай, я пошел, — выбрав из стопки книг необходимый экземпляр, он уверенно устремился в сторону добычи. — Сеньерэ! Сеньерэ! Либре Петерсбург! Карт посталь!
Проводив мужчину взглядом, я остался наедине с собой. Но продолжалось это недолго, новая волна покупателей подвалила спустя всего минуту.
Суматоха продолжалась целый день. Люди брали статуэтки, оставляли деньги, говорили что-то несуразное, несли свой бред, а я старался пропускать их слова мимо ушей, ведь если воспринимать всерьез все, что говорят сумасшедшие, можно и самому с ума сойти. К вечеру карман для денег оказался полон. Несмотря на усталость, странное чувство удовлетворения наполнило мой разум. Словно я заслужил эти деньги. Многие продавцы стали закрывать лотки уже в шесть часов вечера, а к восьми площадь почти опустела. Остались лишь я и пара стационарных ларьков.
Андрей приехал в полдевятого, когда совсем стемнело.
— Ты чего стоишь? А где Олег? — он удивленно оглядел пустые торговые ряды. Пришлось объясниться. — Что, прямо так вот и ушел? — не поверил мужчина, когда я закончил.
— Как видите.
— Беда. Ну ладно. Ты собирайся, ящик для товара под столом, только денежку для начала оставь мне, — Андрей пересчитал деньги. Взгляд его из сосредоточенного превратился в удивленно-обрадованный. — Это все ты продал?
— Почти. Олег перед уходом оставил две тысячи пятьсот рублей и десять долларов.
— Офигеть. Да у нас, похоже, новый уникум родился. Я буду платить тебе по двадцать процентов, если ты продолжишь делать такие же кассы. Остальные получают только десять. Твоя сегодняшняя зарплата — семь тысяч рублей. И это еще не все. Есть очень хорошая новость. Я нашел узбеков, опустивших тебя на деньги. Они, как оказалось, работают в нашей фирме. Проболтались, дурачки. Вот, держи, все, что удалось вернуть, — в мои руки легла знакомая сумка. — Сейчас отнесем товар на склад и поедем выбирать тебе жилье. В этом городе есть места куда более доступные, чем пятизвездочная гостиница, но не менее комфортабельные.
Уже через полчаса мы сели в машину и покатили в северном направлении. Довольный столь неожиданным поворотом событий, я почти забыл обо всех неприятностях, происшедших за сегодняшний день. Вечерние огни придорожных фонарей приветливо указывали путь. Дорога несла нас на огромной скорости вперед, «ниссан» перескочил мост и шмыгнул в одну из длинных узких улочек.
Если бы мы задержались еще на пару минут в торговой зоне, то стали бы свидетелями ужасного события. Чудовищный взрыв разнес целый ряд ларьков, моментально убив трех человек и покалечив всех, кто находился в радиусе пятидесяти метров от эпицентра. Окровавленные, разорванные в клочья тела продавцов выбросило на проезжую часть. Эти ребята всегда закрывались последними, дабы урвать максимальную прибыль. Но сегодня прибыль урвала их самих, причем так, что шансами на спасение даже не пахло.
В тот миг я еще не знал о взрыве, но когда машина подпрыгнула на очередной колдобине, сердце вдруг тревожно екнуло. Ощущение чего-то липкого, неприятного окутало грудную клетку.
— Все в порядке? — посмотрел внимательно на меня Андрей через водительское зеркало (на этот раз я решил разместиться сзади).
— Нормально. Просто есть хочу.
— Скоро все будет, потерпи, — подключив разъем от телефона к магнитоле, мужчина крутанул ручку динамика. Из колонок грянул русский рок. Не понимая ни слова, я все же почему-то сразу полюбил эту песню. С ней хотелось быть бесстрашным.

Часть 2. Мы тут не в игрушки играем

— На самом деле не все туристы обладают покупательской способностью. Да, человеческая психика управляема. Да, людей можно заставить купить все, что угодно. Но именно по этой причине всегда стоит помнить, что не ты один хочешь забрать их деньги, всегда найдется продавец, который сделает это лучше и быстрее. Турист, чей кошелек уже пуст, — не наш клиент. Далее, сумасшедшие. У них есть деньги, но управлять поведением таких индивидуумов невозможно. Психи часто останавливаются возле прилавка, чтобы просто поболтать. На них не действует даже аура Стрелки Васильевского острова. Фильтруй, пропускай мимо всю эту шелуху. И самое главное — никогда не отчаивайся. Пройдет один потенциальный клиент, другой, третий — ничего не купят. Жди своего человека, статистика работает, это доказано годами практики. Не накапливай возражений. Сильный ветер, дождь, машины слишком громко ревут, на столе мало товара, вокруг слишком много продавцов-конкурентов, не тот день недели, туристы плохие, конец сезона… Отмазки, почему у тебя маленькая касса, можно перечислять бесконечно. На самом деле единственная причина здесь — ты. Плохая или хорошая — зависит только от твоего личного вклада.
У меня пару месяцев назад приключилась одна проблема, тоже связанная с бизнесом. Ее нужно было решить в течение дня. Но физически выполнить план на тот момент не представлялось возможным. Я, как сейчас модно говорить, задизморалился… А в тот день я как раз работал на точке. Приехал Андрей, увидел все это дело и говорит: ты не можешь решить задачу сегодня, ты не сможешь решить ее даже завтра. Но давай посмотрим правде в лицо, у тебя сейчас есть всего два варианта: либо ты стоишь до конца дня на точке и ничего не делаешь, либо ты начинаешь нормально работать. Я проникся его идеей, и… так получилось, что долг, который мне нужно было выплатить сегодня вечером, растянулся на неделю. К воскресенью я как раз накопил необходимую сумму, все решилось само собой. Это я к чему? Твоя сегодняшняя ситуация может казаться безвыходной, а мелкие неудачи в продажах лишь подкрепят ее. Однако ты всегда должен помнить, что, если остановиться, лучше точно не станет.
К концу своего монолога Олег почти закончил расстановку товара на столе. Они с шефом решили на всякий случай дать мне еще один день стажировки, так сказать, для закрепления материала.
— Все нормально. Я не первый раз сталкиваюсь с безвыходной ситуацией. Тем более не такая уж она безвыходная, — успокоил я его.
— Рад, что ты так думаешь. Особенно когда причин для горя действительно много, — кивнул Олег в сторону эмчээсников, разгребающих последствия вчерашнего взрыва. В каком-то смысле он был прав. Утром, придя на Стрелку, я был шокирован. Шокирован даже не самим фактом взрыва, а тем, что груда сваренных, битых, обгоревших обломков вперемежку с кровью, едой и горой сувениров не остановила, а скорее даже увеличила поток туристов. Территорию ЧП огородили флажками, сотрудники, не замечая тучу любопытных глаз, орудовали своими инструментами, как будто происходящие за оградительной лентой события — это всего лишь экранная проекция, телевизор нового поколения. На все вопросы про странность данной спасательной операции Олег отделывался фразой «всему свое время». — Постарайся сосредоточиться на продажах. Смотри, интерес аудитории прикован к происшествию. Никто не подходит к нашему столу. Их эмоции накалены, нам осталось лишь сменить объект внимания, — и, развернувшись в сторону толпы, он громко крикнул: — Артефакты из огня! Сувениры со взорванного прилавка, дамы и господа.
Кое-кто его услышал. Цепочка итальянцев тут же устремилась к нам.
— Артефакты? В них есть что-то необычное? — руки упали на стол, только и смотри, чтоб ничего не сперли. Вскоре мы продали почти половину стола. Олег пересчитывал купюры, складывая их одна к другой, лицо его выражало лишь сосредоточенность, ничего более. Когда поток немного поутих, продавец подвел итог:
— Вчерашний твой рекорд я почти побил. Это хорошо. Андрей мне вчера устроил нормальную такую взбучку по поводу твоих успехов. Типа, какой-то новичок тут бабки делает, а я прохлаждаюсь.
— Но если у тебя до этого были маленькие кассы… разве это как раз и не означает того, что ты действительно прохлаждаешься? — скосил я взгляд на продавца. Олег ничего не ответил.
А тем временем события внутри огороженной территории продолжали развиваться. Отодвинув в сторону очередной обломок, эмчээсники вдруг побежали во все стороны с криком: «Ложись!» На туристов эта фраза, разумеется, подействовала с задержкой, наркотический эффект тормозит мышление, и все же некоторые из них успели спрятаться до того, как прогремел новый взрыв. «Бах!» — разорвалось что-то со свистом. Из-под обломков выскочил газовый баллон и, петляя в воздухе, на полной скорости понесся в сторону толпы. Первую попавшуюся голову он разбил вдребезги. Железный демон крутанулся, перескочил к новой цели, сломав руку маленькой девочке и неслабо бахнув по промежности ее отцу, после чего ударился о землю и, словно заяц, поскакал вдоль набережной. Люди шарахались от чудовищного монстра, пока он наконец не преодолел каменный бортик и не рухнул в реку.
«Ну теперь-то бизнеса нам точно не видать», — подумал я, но не тут то было. Эмчээсники, переждав взрыв, встали и тут же ринулись к трупу человека с расколотой головой. Они втащили его внутрь огражденной территории, захватив по дороге и травмированную дочку с потерявшим сознание отцом. Все трое пострадавших были помещены в черную машину без опознавательных знаков и тут же увезены в южном направлении. Стоило автомобилю исчезнуть, панически настроенная толпа моментально успокоилась. Для них события снова превратились в вещание телевизора.
— Что это сейчас было? — спросил я без надежды услышать ответ. Олег, похоже, и сам не ожидал подобного развития событий. Попросив меня постоять у прилавка вместо него, парень отошел на сто метров. К его уху был приставлен мобильный телефон. Губы неслышно двигались.
Вскоре приехал Андрей. Он, даже не вылезая из машины, оценил обстановку, после чего махнул Олегу, и они умчались в том же направлении, куда укатил черный автомобиль. Совпадение или ищут след? Понять трудно, а точнее — невозможно. И тут я вспомнил слова Олега: «Либо ты стоишь до конца дня на точке и ничего не делаешь, либо ты начинаешь нормально работать». Размышлять над странным происшествием можно и вечером, в кровати. Я вдруг понял, что толпа туристов увеличилась в два раза. На Стрелке буквально не осталось свободных мест, площадь кишела туристами.
— Сувениры из бронзы ручной работы, все сделано в Санкт-Петербурге! — Это единственное, что ты можешь противопоставить огромному миру, парень. Так выполняй же свою работу. И я выполнял.
К шести часам касса превысила все разумные ожидания. Таких денежных сумм, пожалуй, даже некоторые продавцы ювелирных изделий в руках не держали. Фартук буквально топорщился от купюр. Меня обуял настоящий демон, который даже после угасания, а затем и вовсе исчезновения потока клиентуры шептал: «Еще, еще, еще!». Но люди кончились, и надо было закрываться. Даже продавцы стали поглядывать на меня с удивлением. Тетенька, которая работала двумя рядами правее, всучила мне стакан чая со словами:
— Выпей, это расслабляет.
И действительно, пыл немного поутих. Мне даже стало малость некомфортно. Словно я воспользовался бедами других людей ради собственной выгоды. Но это было не так. Пострадали только три туриста, остальные просто наблюдали. Происшествие скорее доставило им кайф, чем тревогу.
Под конец подвалила толпа иранцев и купила последнее, что оставалось на столе — гранитный камень, который я использовал для того, чтобы придерживать крышку стола. Поторговавшись, я все-таки продал древний славянский символ «Кругломир» за пятьсот рублей. На этом товар успешно закончился. Телефоны моих новых начальников были до сих пор недоступны, пришлось закрываться, тащить пустой ящик и столы на склад, после чего своим ходом добираться до квартиры Олега, где меня временно разместили, пока не найду хорошее жилье. Дома никого, разумеется, не было. Выручил внезапный парнишка, как раз в тот момент решивший покурить на лестничной площадке и узнавший меня.
— О, новичок. Как дела? — протянул он сигарету. Я не стал отказываться, закурили. Этот добродушный пузатый тип работал в закусочной, напротив меня. За день я не раз обращался к Саше за разменом. А Саша, как оказалось, жил этажом выше Олега. — Давай ко мне, раз твои задерживаются, — предложил он, вникнув в суть проблемы. — Да не бойся, не сопру я твои бабки, рядом ведь живем, — кивнул парень на внутренний карман моей куртки, который слишком подозрительно топорщился. Кассу пришлось взять с собой.
— Я и не боюсь. Просто странно все это.
— На первый взгляд — да. Я тоже, когда приехал из Белоруссии, офигевал. Аномальная территория посреди огромного города. «Гарри Поттер» какой-то и «Сталкер» в одном флаконе. Но здесь такое постоянно происходит. Опасная у нас с тобой работа, брат.
— А объяснить пытались? Ты уже докопался до истины?
— Полной картины не знает никто. Это дело больших дяденек. Бабки, которые крутятся вокруг аномалии, намного больше тех касс, которые мы с тобой делаем. Тут нечто очень и очень серьезное. Короче, не для лишних ушей, — он оглянулся, ожидая увидеть призрак возмездия, наверно, за своей спиной, ничего не обнаружил и словно вспомнил о чем-то: — Хватит мерзнуть на лестнице. Намерзнемся еще. Пошли, я тебе хату покажу.

***

— Это — глобальный эксперимент, понимаешь? Кто-то там, наверху, выбрал десять самых туристически активных городов мира. Преимущество в том, что на маленькой территории можно встретить представителей всего человечества. Идеальная площадка для испытаний над людьми, — после бутылки текилы Саша стал намного разговорчивей. Мы сидели прямо на полу, расставив, словно домино, маленькие рюмочки, на блюдце красовался нарезанный аккуратными дольками лимон. — Только этого я тебе не говорил, — палец толстяка, подрагивая, уставился куда-то в потолок. — Иначе хана. Увезут на черной «Волге», словно тех бедолаг, и поминай как звали.
— А в чем суть эксперимента? Можно поподробней?
— Да черт его знает. «Аттракцион» работает уже лет двадцать. Туристы приходят и уходят…
— Аномалия существует так долго?! Но двадцать лет назад даже мобильных телефонов не было, откуда они взяли технологию? Это же психотропное оружие.
— Ты про купол? Его повесили совсем недавно. Наука и научный прогресс, по-моему, вообще мало влияют на чертовщину, происходящую в Питере. Купол — фигня по сравнению с… ну, скажем, с прошлогодним интеллектуальным медведем, который два месяца удивлял публику философскими беседами.
— Что, прости? Каким медведем? — я даже привстал от удивления.
— Стоит прямо посреди площади бурый мишка и со всеми на чистом английском языке разговаривает. Об этом в Интернете целое лето посты публиковали, эксперты утверждали, что это самый качественный за всю историю фейк. Не сталкивался разве? Тварь эта умнее любого ученого, каждому за жизнь пояснит, да так, что человек уходит сам не свой, другой совершенно человек, не тот, что был раньше. И самое главное: те, кто с медведем поговорил, стали известными музыкантами, актерами, спортсменами. Сектанты со всего мира опомнились только сейчас, ищут чудодейственное животное, но того и след простыл.
— Чего же ты сам не приобщился к халявной эволюции? Надо было пообщаться с мишкой. Авось стал бы лучшим в мире кулинаром.
— Думаешь, я не пытался? На своих чудеса Стрелки не действуют. Медведь даже не замечал меня, будто находился в другом месте. Трехмерная проекция, шоу по телевизору. Мираж. Мы работаем в королевстве кривых зеркал… — остановив свой взгляд на стареньком окне с облупленными рамами, собеседник замолчал.
— Ключевое слово — работаем, — усмехнулся я, пьяным взглядом изучая интерьер помещения. Тень рисовала остроконечные узоры на старых обоях однокомнатной квартиры. Причудливые твари с кучей щупалец обступали нас с Сашей, намереваясь занять окружающее пространство целиком. Шум ветра и скрип старого пола только усиливали образ чего-то дикого и непонятного. ОНО раскачивалось из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от чего-то, сбросить лишний груз. Мимо меня пробежало пушистое существо. В полумраке я разглядел совсем еще молодого котенка. Неловко переваливаясь с лапы на лапу, он то совершал резкие скачки, то полз, всеми силами стараясь не потревожить воображаемую жертву. Я протянул руку и подобрал котенка. Он не сопротивлялся, даже наоборот — лизнул большой палец и приятно замурчал, спрятавшись в ладонь.
— Как тебя зовут? — погладил я пушистый комочек.
— Разве ты уже забыл? — откликнулся Саша, все еще смотрящий в окно.
— Я не тебе. Котенку. Такой милаха. Ты не говорил, что у тебя есть домашние животные.
— А у меня и нет их, — качнул плечами собеседник. — Ты о чем? — он обернулся и увидел нежащееся в руке создание. Закрыв глазки, котенок продолжал невозмутимо мурчать, как ни в чем не бывало. — Странно… — приблизившись, хозяин квартиры попытался взять животное. Вдруг котенок резко перевернулся на спину, выставил впереди себя лапы, открыл глаза и злобно зафырчал. Отпрянув, Саша поморщился. — Никогда не любил котов. Эта тварь, наверно, забежала в квартиру, когда я выходил на лестницу покурить. Всегда оставляю дверь открытой, чтобы комнаты проветрились, — стоило моему собеседнику отстраниться, пушистый комочек тут же успокоился. — Если хочешь, забирай его себе. Только чтоб у меня дома этой твари не было! — как сильно он изменился, этот добродушный толстяк. Даже морщины появились на, казалось бы, идеально ровной блестящей коже. Но человеческие фобии неисповедимы, и я решил оставить эту тему. Благо, что котенок действительно очень мне понравился, и возможность оставить его грела сердце лучше всякой текилы.
Всю ночь я пролежал с открытыми глазами. Андрей так и не откликнулся на телефонный вызов. Утренний звонок в квартиру Олега также не принес результатов. Когда я вернулся к Саше, оказалось, что тот еще спит. Возле хозяина на полу сидел безмятежный котенок и вылизывал шерстку. Подозрительно близко, ведь еще совсем недавно пушистик так сильно боялся моего нового знакомого.
Пройдя на кухню, я приготовил кофе. Прозвенел будильник, семь утра. Пора собираться на работу. Попытки разбудить Сашу не привели к ощутимым результатам, парень дрых как мертвый. Пришлось вспоминать дорогу самостоятельно. Впрочем, электронная карта быстро решила все вопросы. Котенка я взял с собой, он оказался на редкость послушным малым, сидел в сумке подобно неодушевленному предмету, разве что иногда посасывая молочко из пипетки, найденной у Саши в аптечке. Периодически я наполнял пипетку четырехпроцентной «Буренкой». Продавщица в магазине сказала, что на крайний случай пойдет.
— Прости за вчерашнее, — Андрей подъехал как раз к тому моменту, когда я вытащил со склада стол. Олега с ним не было. — Сегодня работаешь один. Давай сюда денежку. Вот тебе премия за стойко пережитые чрезвычайные обстоятельства… Ох, ни фига ты продал! Товар то вообще остался на столе? — я покачал отрицательно головой. — Даешь, мужик! Бронзу я сейчас принесу, не беспокойся. Танки новые сделал, вообще загляденье, — с этими словами мужчина вернулся к припаркованной на тротуаре машине и достал оттуда коробку. Ни слова о вчерашних событиях он так и не произнес. Лишь в самом конце, когда товар был извлечен из ящиков и расставлен, Андрей на несколько секунд встретился со мной взглядом, будто пытаясь что-то прочитать. — Тяжело? — спросил он с сочувствием.
— Непросто, — я не стал лукавить.
— Ну ничего. Слушай, если тебе такая работа не по силам, я пойму. Можешь уйти в любой момент. Денег, что ты уже заработал, хватит на месяц нормальной жизни. Найдешь другую работу, более спокойную, никто за тобой гоняться не будет.
— И даже память не сотрут? — пошутил я.
— Зачем? — на полном серьезе удивился Андрей. — Ты думаешь, кто-нибудь поверит в бред, который ты будешь нести? Очередной фанатик теории мирового заговора. Сумасшедший. Зато здесь ты — ценный кадр, один из немногих индивидуумов, обладающих редким даром управлять поведением людей. Я очень рад, что мы встретились. Я плачу продавцам намного больше, чем другим своим сотрудникам, потому что знаю, что это такое — стоять на точке, я сам много лет был на твоем месте. Поначалу обычная уличная торговля, потом это, — он обвел глазами Стрелку. — Кто знает, что ждет нас дальше? Я не люблю кормить людей обещаниями, но вместе мы действительно можем многого достигнуть, — тут он подмигнул и улыбнулся. Я тоже не смог сдержать улыбку. Махнув рукой, Андрей развернулся. — Не прощаемся, — и зашагал к «ниссану».
Все это время черный котенок находился в сумке. Когда я залез туда в очередной раз, чтобы проверить, как там пушистик, оказалось, что он впервые за десять часов уснул. Ну и ладно, ну и хорошо.
— Для вас, специально, сезонная распродажа! — привлек я первую попавшуюся девушку. — Хотите дорожного котика на цепочке?
— Что? А? — остановилась в растерянности она.
— Да вот же, — указал я на брелок с котом. — Этот парень хранит своих хозяев в пути и помогает вернуться обратно. Гарантирую: эффект не заставит себя ждать!

***

— Ага! Нарушаем! — Эти слова донеслись из толпы, когда я пересчитывал заработанные деньги. Вспышка, щелчок! Метрах в пяти от меня, на безлюдном пятачке, стоял коренастый мужик. Одет он был в советского пошива кожанку и ту самую кепку с маленьким козырьком, которую так любят почему-то носить заводские рабочие. В руках у него блестел мобильный телефон, на камеру которого, собственно, этот улыбающийся тип и сделал снимок. — Нелегальная торговля. Куда мир катится? Где, в конце концов, полицейские!.. Развернись, пожалуйста, на сорок пять градусов к прилавку, как будто ты хочешь мне что-то предложить, — он сделал еще пару снимков. — Великолепно. Доказательства готовы, можно забирать, — кивнул он своему напарнику, лысому усачу в тулупе, похожему на казака. Они перемигнулись.
— Ваши документы, молодой человек. Давай, давай, чего тормозишь? — надвинулся он на меня.
— Ладно, ладно, не перебарщивай, — успокоил его тут же мужик с телефоном. — Парень новенький, глядишь, еще испугается и в Неву сиганет. Такое бывало. Мы ж не изверги. На самом деле заурядная процедура, — убрав мобильник, он вытащил из делового портфеля форму для заполнения с заранее подложенной доской, чтобы удобно было писать на весу. — Ознакомьтесь, — вручил мужчина мне документ.
«Администрация Василеостровского района… тра-та-та… особый отдел зоны 19… тра-та-та… Начиная с третьего дня нахождения на подконтрольной территории каждый продавец обязуется подписывать данный протокол о нарушении им моральных прав и общечеловеческих ценностей». Далее шел список прав, которые я нарушил.
— Роспись поставить вот здесь и здесь, где галочки. В свободном поле можете написать что-то типа «С протоколом согласен. Нарушал, нарушаю и прекращать не собираюсь». — В моих руках оказалась шариковая ручка.
— А почему протокол написан на английском языке? — спросил я первое, что пришло в голову.
— На Стрелке все знают английский, а мы работаем только в закрытой зоне. Да не волнуйся, это стандартная форма. По большому счету, фикция. Документ никуда не идет. Видишь, у нас есть уже все твои данные, никаких паспортов показывать не нужно. Джон Кингсли… фамилия от приемного отца… 28 лет от роду, проживающий по адресу… и так далее. Твоя подпись ничего не решает, но для достоверности документа, чтоб никто не рвался сюда с целью раскрытия темных делишек, требуется личное участие продавцов.
— Можно, я позвоню сначала? — вытащил я из кармана телефон.
— Нужно. Твой хозяин, я уверен, все подтвердит.
Несколько секунд в трубке слышались только гудки, и я уже понадеялся, что никто не ответит, что можно будет отказаться от участия в странном мероприятии, но тут мелодия прекратилась.
— Подписывай. Он не врет, — услышав суть вопроса, подтвердил Андрей. — Все нормально. Помнишь? Я на твоей стороне. В крайнем случае, я оплачу все твои штрафы. Мы своих не бросаем.
Наивный, доверчивый мальчик. Внутренне ненавидя себя, я сделал росчерк на бумаге. Мужичок тут же выхватил документ.
— Спасибо, Джонни. Меня, кстати, Арсением Петровичем зовут. Ты, если что, звони, на обратной стороне есть телефон, — он вручил мне зеленую копию подписанного документа.
Представители особого отдела еще час ошивались на Стрелке, охаживая продавцов. Что любопытно, документ они вручали далеко не каждому. Куда чаще заходили, чтобы поболтать.
— А твой друг из пирожковой, кстати, где? — указал Арсений Петрович на закрытый прилавок Саши.
— Спит. У него была тяжелая ночь.
— Жаль. Я любил этот бургер, с беконом, горчичкой и куриным мясом, в его исполнении.
— Завтра приходите. Уверен, он будет на месте, — качнул я плечами. Представитель администрации посмотрел куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то очень маленькое.
— Вряд ли мы с ним еще увидимся, — вздохнул Арсений Петрович и, поправив кепку, скрылся в толпе.

***

Саша действительно пропал. Вечером, придя домой, я увидел, что его квартира опечатана. Олег, как всегда, не дал никаких комментариев по этому поводу. Он сразу же сменил тему, предложив отдать найденного котенка в приют.
— У меня конъюнктивит от них начинается, понимаешь? Я котов даже люблю, но не могу держать в доме. Извини.
— А если я поселю его в своей сумке?
— И писать он тоже в твою сумку будет? — указал Олег мне за спину.
Обернувшись, я увидел, как пушистик заинтересованно принюхивается к обуви хозяина квартиры. Пришлось схватить его и как можно скорее нести в ванную, а затем терпеливо дожидаться, пока котенок сделает свои дела, и тщательно смывать последствия.
— Значит, я буду искать другую квартиру.
— И платить полную стоимость? Несмотря на твою зарплату… А впрочем, поступай, как знаешь. Я потерплю животное еще дней пять. Но как только я проснусь с пеленой на глазах, все. Габелла.
Жилье я нашел довольно быстро. Это оказалось то самое помещение, где я провел вчерашнюю ночь. Его сдавала в аренду старая женщина, процентщица. Она заверила, что оперативные работы продлятся совсем недолго, и на этой неделе я смогу уже заселиться.  Что касается Саши, он обитал в этой квартире временно, и когда соседи обнаружили  труп… Господи! Это сколько ж людей умерло за прошедшие три дня? Сначала продавцы от вечернего взрыва, потом мужик, которому в голову попал баллон, теперь Саша. Перед глазами предстал образ женщины, болтающейся на веревке. Миссис Далтон. Не то чтобы я в своей жизни повидал мало смертей, но и не то чтобы много. Почему со мной? Почему сейчас? Кому оно нужно? Ответов на все эти вопросы давать никто не собирался. Стой, торгуй, зарабатывай много денег, подписывай штрафные санкции, забудь о своем прошлом, и все будет замечательно. Капитализм, мать твою.
Глядя в окно своей новой квартиры каждое утро, я наблюдал за тем, как едва заметно, словно в замедленном режиме, лето уступает права осени. Всего за неделю листья пожелтели, засыпав собой тротуары, и вместе с листьями пришла непогода. Моросью на город обрушился дождь, словно скорбя по жертвам летней аномалии. На самом деле дождь не смывал грехи, он подчищал следы преступлений, и вскоре все забыли о недавних происшествиях.
Забыли зря.

Часть 3. Следопыты

— Я должен тебе сказать кое-что еще, — мистер Кингсли полулежал-полусидел в кровати, под толстым одеялом, глаза его невидящим взглядом смотрели в дверной проем. Это бы выглядело жалко, но дымящаяся сигара в зубах, как всегда, выручала положение. — Так вот, Джонни. Ты не знаешь, кто твои родители… — я насторожился. Неужели наконец старик откроет тайну, волновавшую меня последние двадцать лет. — И никогда не узнаешь, потому что мы с миссис Далтон нашли тебя в колодце. Ты орал как резанный, с хрипом, орал громче торгашей на бирже, всех вместе взятых. Но никто не приходил на помощь. После того как я вытащил тебя вместе с ведром, в которое ты каким-то образом забрался, иначе бы точно умер, вызвали «скорую».
Медсестры из родильного отделения даже после тщательного осмотра не признали младенца, скорей всего ты появился на свет не в больнице, а в чьем-то доме или вообще на улице. Возможно, ты дитя бездомной женщины, это останется тайной, как и причина, по которой родители отказались от сына.
— Родители бросили меня? Но вы же говорили, что они оставили меня на время в связи с особыми обстоятельствами! А потом пропали без вести.
— И я не соврал. Я просто не уточнил, на какое время и в связи с какими именно обстоятельствами, потому что и сам ответа на этот вопрос не знаю. Многие начинают ненавидеть людей, поступивших с ними жестоко. Я постарался дать тебе все, что нужно: знания, кров, деньги, здоровье, воспитание. Не слишком красиво с моей стороны было бы сразу рассказывать тебе, тогда еще ничего не соображавшему юнцу, о том, как поступили с тобой настоящие родители. И все же человек должен знать правду, не питать иллюзий.
— Для меня настоящим отцом всегда будете вы! — на глазах у меня проступили слезы.
— Это не так, мой мальчик. Биология всегда берет свое. В тебе другие гены, постарайся, пожалуйста, принять их и применить на пользу, иначе ты будешь жить в конфликте с самим собой.
Я всегда доверял мистеру Кингсли, но эти слова будто ножом резанули по сердцу. Я впал в беспамятство. Шли дни, а в сознании мерцали только смутные силуэты и неразборчивые пятна. Спустя неделю все прекратилось так же внезапно, как и началось. Это был день смерти мистера Кингсли. Призрак сразу же беспощадно его уничтожил, стоило мужчине совершить единственную ошибку, признаться мне в том, что он лукавил. Как сейчас помню: я поджигаю особняк, выхожу на улицу и слышу хохот за спиной. Оборачиваюсь и замечаю черную дыру среди огня. Впервые я вижу своего демона наяву. Он делает шаг навстречу, обретая формы фантастического животного. Секундное оцепенение. Со страшным скрипом распахнулась ржавая клетка. Я разворачиваюсь и бросаюсь прочь! Ужас переполняет нутро.
Зверь не сильно торопится, вечно жертва убегать не сможет. Он берет след. Пешком до России дольше, чем на самолете. По дороге тварь проголодается, ее острые когти не раз еще вопьются в землю, предвкушая добычу, которую существо скоро будет рвать на части, но оно того стоит. Желание впиться в нежную шею жертвы, о да!
И вот спустя столько дней оно нашло заветный дом, пролезло по пожарной лестнице в окно, прыгнуло на кровать, где безмятежно спит беглец. Убить!
Я проснулся в поту. Темно. Гудит обогреватель. По ноге что-то скребется. Котенок.
— Что, опять хочешь кушать? — Пушистик вздрогнул. Блестящие во тьме глаза заинтересованно уставились на хозяина. С каждым днем прожорливость домашнего питомца увеличивалась. Непонятно, как такое маленькое существо умудрялось вмещать в себя столько молока, но спустя всего две недели мне приходилось уже покупать по бутылке в день. К счастью, росла не только прожорливость, но и сам пушистик. Он довольно быстро научился пить из блюдца и ходить в туалет самостоятельно. Из плохих привычек остались только ночные пробуждения, но на этот раз я был даже благодарен зверьку, избавившему меня от ночного кошмара. Странный сон, какой-то сбивчивый, невнятный. Половина шестого. Возвращаться в царство грез поздновато, да и не хочется.
— Кто там молочка просил, ау! — позвал я пушистика к столу, закончив приготовления. Пол затыкдыкал. Что-то ударилось в дверь. Котенок не вписался в поворот. — Никуда она от тебя не убежит, — улыбаясь, я вручил мисочку не в меру активному малышу. Теперь можно расслабиться. Пока он пьет, ничто не потревожит этот дом. Я помыл вчерашнюю посуду, убрался в комнате, почистил зубы, словом, сделал все, что можно было сделать, и даже перебрал старые книги по кулинарии, оставшиеся от прежнего хозяина. Но часы все равно показывали семь утра. Слишком рано. Тогда я лег на кровать, чтобы просто полежать, и… заснул.

***

— Вот и полагайся на тебя после этого. Опоздать на три часа! Знаешь, какой сегодня день? — возмущению шефа не было предела. Прибежав на Стрелку, я застал Андрея, собственноручно расставляющего фигуры на столе.
— Какой?
— Закрытие фонтанов! То есть, по большому счету, сегодня последний день летнего сезона.
— Простите.
— И это уже не первый раз, ты наглеешь. Скажу честно, — вздохнул мужчина, — хочу тебя избить. Нормально так изувечить, с переломами и внутренним кровоизлиянием. В любой другой ситуации тебе бы не поздоровилось. Но у тебя есть один меняющий в корне ситуацию нюанс: ты, сука, офигительно продаешь. И поэтому… — на полуфразе он остановился, глянул по сторонам. — Да ты и сам все знаешь, — положив мне руку на плечо, мужчина улыбнулся. — Жду хороших результатов.
Он ушел, оставив меня один на один со своей совестью.
— А это что у вас такое? Бронза? — Туристы действительно валили валом, отчего на душе становилось еще противней.
— Золото, — не оборачиваясь, ответил я. Чего не хватает на столе? Знаки зодиака: овен, козерог, весы… так… Потенциальный покупатель испустил протяжный вздох и сгинул. За пять минут я отшил человек десять. А потом пришли иранцы. Аккуратно расставленные фигуры (я как раз закончил к тому моменту формировать последний ряд) превратились в груду хлама. Негодование захлестнуло чувствительную натуру творца. Но это был шанс. У меня есть правило. Первая продажа — самая главная. И чем жирнее будет клиент, тем лучше пройдет день. А иранцы брали много. Очень много.
Туристы ушли, оставив внушительную сумму. Считать деньги — одно из самых приятных занятий на свете. Не потому, что на них можно что-то купить, а потому, что деньги — это четко выраженная в количественной форме мера твоего успеха. Деньги способны резко сменить настроение человека с депрессивно-апатичного на воодушевленно-героическое за считанные секунды. Это опасно, но это работает. Даже солнце вышло из-за вечных питерских туч, словно освещая мне дорогу. Вперед же, к успеху!
— О, ты вернулся! — мужик, который учил меня продавать китайцам (как же его зовут-то, блин), проходя мимо, решил подойти, поздороваться.
— В каком смысле «вернулся»? Я тут каждый день стою, — пожал я протянутую руку.
— Да нет же, я сегодня тебя видел часов в семь-восемь утра. А потом ты ушел. Я еще удивился. Сегодня такой день, а бронза выставилась аж в двенадцать часов. Проблемы у вас там какие?
— Проблемы есть у меня лично — с просыпанием. Я опоздал на работу. В семь утра я дрых дома, как мертвый. Наверное, вы меня с кем-то перепутали.
— Наверно. Только трудно тебя с кем-то перепутать. Может, у тебя есть брат-близнец?
— Может, и есть. Родители бросили меня во младенчестве, это все, что я могу рассказать про свою семью.
— Ох как. Тогда извини.
— Ничего страшного, бывает и хуже. Слушайте, а что я хоть делал-то?
— Да ничего особенного. Прошелся раз меж торговых лотков, потом исчез на середине, возле ларька с едой. Спустя минуту я тебя увидел уже удаляющимся в сторону Биржевого моста.
Наши глаза встретились.
— Странно, — сделал я вид, что ничего не понял.
— Вот и мне странно. Думал, ты подскажешь. Ну, раз нет, придется проверить местность в том районе, где ходил этот тип. Последнее время слишком много терактов. Стоит учитывать любую мелочь.
— Если я буду нужен, вы знаете, где меня искать, — я вдохнул покрепче, чтобы успокоить учащающийся пульс, но вместе с воздухом в легкие просочился жидкий лед. Он ударил по мозгам, закупорил вены, сковал руки и ноги. Я стоял, подобно призванному голему, ожидающему повеления своего хозяина. Хорошо, что человек со стопкой книг уже развернулся и зашагал прочь, останься он еще хоть на одну секунду, я непременно выдал бы себя.
Секунды текли медленно. Настолько медленно, что было заметно, как толстая женщина, взбираясь на ступеньку набережной, сначала поднимает свой костный аппарат и лишь потом, по закону инерции, жировые складки движутся за ней. Настолько медленно, что можно было разглядеть, как поворачивается зрачок голубя, реагируя на упавшую крошку. Настолько медленно, что моросящий дождь стал похож на серпантин, развешанный вдоль невидимого потолка. И на каждом лучике серпантина было что-то написано, что-то очень важное. Сфокусировавшись на одном из них, я понял, что это цифры. Точнее, обратный отсчет. Когда последняя капля упадет на землю, вместе с цифрой «один» случится нечто из ряда вон выходящее, только почему все это вижу один я? Отчего люди вокруг так безмятежны, неужели они не понимают нависшей угрозы? Я попытался закричать, но челюсти двигались слишком медленно. И вот уже не осталось времени совсем. Сделав единственное, что было в моих силах, я схватил первого попавшегося человека за шкирятник (слава богу, это оказался маленький ребенок) и вместе с ним прыгнул через бортик в реку. В следующую секунду мир содрогнулся.
Вынырнув из воды, я увидел, как над головой пролетают оплавленные люди, иногда по частям, иногда целиком, кто по своей воле, а кто отброшенный взрывной волной. За несколько мгновений прибрежные воды Невы превратились из туристических красот в не слишком аппетитный мясной суп, с ароматом вареной кукурузы, кофе и толикой испражнений. Кое-кто из людей даже выжил. Со страшным скрипом покачнулась и свалилась вниз повозка с горячими пирожками, лишив этих счастливчиков последней надежды. Я потянул к себе ребенка, чью руку все еще сжимал, но оказалось, что сжимаю я только руку. Сам ребенок куда-то делся. Самое странное, что я не ощущал паники, как будто все происходящее было заранее известно. Секунды свободного падения позади, парашют уже распустился, и теперь осталось только дождаться приземления.
— Эй! — я попытался вытряхнуть воду из ушей, но по-прежнему еле-еле слышал свой голос. Может, это из-за взрыва? — Есть тут кто живой? — Вселенная молчала. Никто не отзывался на рев младенца, оставленного в лесном колодце. Тогда я нырнул, чтобы забыть обо всем на свете, я попытался уйти на дно. К сожалению, возле берега было слишком мелко, и руки моментально уткнулись в ил. Я нащупал что-то прямоугольное. Оброненный кем-то айфон. Совсем новый. Может быть, даже работает. Такой сейчас на рынке тысяч восемьдесят стоит, если не больше. Сунув телефон в карман, я вернулся в мир людей. Живых по-прежнему не наблюдалось. Рано или поздно вылезать все равно придется.
Я перевернулся на живот и поплыл вдоль гранитной стены. Спуск к воде располагался совсем рядом. Я не знал, но нутром чувствовал, что там уже ждут, ждут не кого-то, а именно меня, люди, которые давным-давно уже обо всем знают и только подыскивали нужный момент, чтобы подцепить рыбку на крючок. Леска натянута, рыбаки дружно крутят катушку на себя, и единственный шанс сорваться — это пропороть себе все тело, повредить внутренние органы до состояния, несовместимого с жизнью, короче говоря, умереть. Но это же недостойно. Поэтому, сжав волю в кулак, я греб руками, как учил мистер Кингсли, отталкивал эту чертову жидкость, и только надеялся, что она запомнит, что вода станет свидетелем этой жуткой расправы. Я прав. Не знаю почему. Не умею доказывать. Никогда не умел. Просто я чувствую, что во всем происходящем нет моей вины.
— Добрый день, — хватаюсь руками за бортик, чтобы немного отдышаться. — А вы неужто опять на меня будете штраф писать, Арсений Петрович? — Мужичок в кепке и не думает улыбаться. Он обескураженно смотрит на меня, словно не понимая, как такая маленькая рыба вызвала столько проблем со своей поимкой. — Что? Я что-то сказал не так? — Два человека в черном, сопровождающие представителя администрации, помогают мне выбраться из воды. Они надевают на меня наручники и ведут наверх, где, судя по всему, уже дожидается черная машина. Арсений Петрович стоит на месте, ему с нами не по пути. И только вслед мне доносится одна-единственная фраза:
— Зачем ты столько людей убил? Они же все о чем-то мечтали, куда-то стремились. А ты взял и прихлопнул. Как мух.
— Я? Я никого не убивал. Это все призрак!

***

— Это все призрак, — повторил я в очередной раз. Оказалось, что черный автомобиль везет людей не прямо в ад, а лишь в его предбанник, а именно — «отдел администрации Василеостровского района по расследованию аномальных происшествий и аномальной преступности». Председатель комиссии поморщился.
— Кому-кому, а нам ты эти байки не рассказывай, ведь именно мы в этом городе отвечаем за чудеса. Мы точно знаем, каким образом приходит магия в физический мир и почему. Я с полной уверенностью, проведя тщательный анализ, утверждаю, что ты, Джонни, к сверхъестественному не имеешь ни малейшего отношения. У тебя абсолютно (и даже аномально) нулевой потенциал. Именно поэтому я выписал тебе пропуск на Стрелку. Несмотря на твое мутное прошлое, было интересно, как отреагирует аномалия на пустышку. Но увы, первой отреагировала не аномалия, а ты сам. Ты сошел с ума. Думаешь, мы ничего не знали? По всей аномальной зоне расставлены камеры, преступные действия зафиксированы. Сначала ты убивал конкурентов, ладно. Бизнес есть бизнес, пара смертей не стоит ссоры с высоким начальством, которое тебя поставило. Но очередной идиот почувствовал безнаказанность своих поступков, и ты, моджахед малолетний, решил устроить массовое кровопролитие! Как только твой хозяин проглядел этот момент, не понимаю. Ведь и в его интересах, чтобы бизнес приносил деньги, а какой теперь бизнес? Теперь проблемы, брат. Может быть, он нам, кстати, и расскажет, ты позвони, пожалуйста, скажи, что злые дяденьки тебя схватили. Я даже подслушивать не буду. Вот, держи свой брюлик, — он вытащил из кармана айфон и запустил его по столу в мою сторону.
— Это не мой телефон. Дайте второй, — поймал я найденный на дне мобильник.
— Другого устройства мы у тебя не изымали. Вспоминай номер. Айфон, как ни странно, работает даже после купания. Неужели реклама не врет?
Пришлось повиноваться. Первые цифры в голову пришли довольно быстро, вот только в конце… три пять шесть или шесть три пять… А, ладно, вариантов всего два. Если что, наберу заново.
— Можно выйти в коридор? — К своему удивлению, я увидел, как председатель комиссии кивнул. Он выглядел довольно удрученно, словно Зевс, только что узнавший о том, что огонь людям передал не кто-то там, а его собственный брат Прометей.
За дверью тоже, разумеется, сидели охранники, но думать становится намного проще, когда тебя не окружает толпа обвиняющих во всех на свете грехах людей, среди которых куча дамочек, присяжных заседателей — тех самых, которые верят в праведный суд и царя. Я нажал дозвон.
— Джонни? Наконец-то! Послушай, у них на тебя ничего нет. Ничего не подписывай, — в голосе Андрея ощущалось что-то странное. Как будто он понятия не имел, что происходит, но точно знал, что все кончится хорошо. — Главное, ничего не подписывай, — повторил мужчина.
— Хорошо, — а ведь и правда, ни единого доказательства председатель за все время так и не выложил. Они только тем и занимались, что с самого моего появления в кабинете давили угрозами, требуя во всем сознаться. — Что мне делать? — спросил я у воцарившейся в трубке тишины.
— Да ничего не нужно делать. Пойми, иногда лучшее действие — это уход от дел. Было бы идеально, если бы ты прямо сейчас взял и ушел оттуда. Жаль, что это не так просто. У них есть право держать тебя в течение суток. Потерпи немного. Сожми волю в кулак. И тогда все будет хорошо. Они неспроста так нападают. Знают, суки, что времени мало. Держись. Ночь посидишь, и отпустят.
— О’кей. Постараюсь, — я убрал телефон в карман, предварительно на всякий случай его выключив, и вернулся в кабинет. Сел, положил руки на колени, невинно уставился на председателя. Даже слеза по щеке прокатилась. Дамочки заохали, взбудоражились.
— Бедный мальчик, а вдруг он и правда ни при чем? Посмотрите, еще такой молодой! — шептали они. Видя все это и понимая, к чему движется разбирательство, председатель, мужчина в возрасте, явно съевший не одну муху на этом поприще, решил перейти к плану «Б».
— Открытое заседание окончено, подсудимый, пройдите в комнату криминалистики, — он кивнул своему адъютанту, который тут же встрепенулся и повлек меня вон из помещения. — Переходим к закрытой части, — произнес нарочито громко председатель, не дожидаясь, пока я покину кабинет.
— Ну зачем ты так артачишься, признал бы свою вину, подписал бы эти чертовы бумажки, наказание то у нас не такое строгое, — бубнил себе под нос адъютант, пока мы шли к месту нового назначения. — Ну посидишь пару лет в клетке ну, будешь потом еще лет десять отрабатывать наказание. Это далеко не смертная казнь, и даже не пожизненное заключение. Представляешь, что бы было, отдай мы тебя официальным властям? — он усадил меня на стул, сам сел за компьютер. Подошла какая-то женщина, они вместе стали обсуждать нюансы акта о правонарушении. Я не сильно вслушивался, осознавая, что все это наигранный спектакль. Главный момент настал, когда адъютант обратился ко мне. Он сделал это словно между делом. — Подпиши вот тут. Здесь говорится, что ты поставлен в известность. Да не бойся. Если хочешь, прочитай документ, в нем нет никаких «фраз мелким шрифтом», — всучил он мне какую-то бумажку. Я пробежал глазами текст. Бла-бла-бла, бла-бла-бла… Неужели моя подпись здесь действительно что-то решит? Но Андрей просил ничего не подписывать.
— Ну раз это не столь существенный документ, я его пока что отложу. Посоветуюсь со своим юристом, пусть скажет, ставить отметку или нет. Хорошо? — я хотел уже сложить листок напополам, как вдруг адъютант взорвался.
— Ты все подпишешь! — упер он в стол кулак. На довольно молодом лице проступили бесчисленные морщины. Помощница положила руку мужчине на плечо, успокаивая, и через секунду адъютант обмяк, но момент был упущен. Я понял, насколько для них важно, чтобы я по доброй воле поставил эту подпись. Как будто весь мир держался сейчас на синих гелиевых ручках и невозможно было подделать столь простую закорючку.
— Нет, не подпишу, — скрестил я руки на груди и в первый раз за все время открыто и нагло уставился на оппонента. Мерзкая улыбочка исказила мое лицо. Хотелось еще и подмигнуть, но это был бы уже перебор.
— Хорошо, — поскрежетав зубами, адъютант забрал листок обратно.
Они изводили меня весь день, но так и не добились признания.
Вечером меня отвели в одиночную камеру. Никто меня не бил, не пытал. Пробовали сломать отсутствием информации. Сказали, что утром приговор будет приведен в исполнение. Какой именно приговор? Жди. Узнаешь.
Я даже умудрился немного поспать. Утром, без всякой охраны, в камеру вошел адъютант, последний раз предложил подписать документ. Он сказал, что возможно даже — наказанием будет смертная казнь, мол, сам не знает, а потом и вовсе стал нести какой-то бред. Что-то про невинных детей, про церковь, про то, что снаружи меня ждут тысячи родственников, желающих разорвать подсудимого на части.
Я вышел из здания администрации уже через пять минут. Не пришлось даже заполнять подписку о невыезде. Они вообще ничего не могли мне сделать. Почему? В ответ тишина. Кто тогда вообще в этом городе обладает властью? Вокруг входа вопреки пророчествам адъютанта не было толпы людей. Никто не пытался забить меня камнями за массовый теракт, да что уж там, я уверен, даже «Новости» замяли данные события. Отнесли все на взрыв какой-нибудь газовой трубы. Они это умеют.
Андрей посигналил мне фарами, его «ниссан» был припаркован на противоположной стороне дороги. Я сел в машину. Шеф тут же надавил на газ.
— Ну как ты?
— Нормально.
Долгое время мы ехали в тишине.
— По каким законам живет эта вселенная? — спросил я наконец. Нечто невнятное, попытка растормошить обстановку, призвать Андрея к диалогу.
— Ты задаешь слишком много вопросов. Я же говорил: не суйся в то, что тебя не касается. Никто тебя не тронет до тех пор, пока ты ничего не знаешь.
— Но почему я верю им? Почему так похоже, что виновник этой трагедии действительно я?
— Веришь? Так иди сдайся. Признание — это так просто, — мужчина остановил машину возле обочины. — Давай! — Я молчал. Тогда он снова надавил на газ. — Если собрался сделать что-то, делай, а не говори о своих намерениях. Они превращаются в хлам, мусорную информацию. Ты зачем тратишь мое время на всякий мусор? Хочешь работать? Работай. Не хочешь? Уходи. Я тебя не держу.
— Работать? После всего, что произошло, бизнес не угас? Стрелка находится в штатном режиме? — Моему изумлению не было предела.
— Нет, она не находится в штатном режиме. Там сейчас вообще никого нет. Все зассали сдохнуть. А ты пойдешь, и встанешь у набережной. И продашь весь товар, потому что он исключительный, потому что это артефакты с места аномалии… или что ты там обычно говоришь по этому поводу? Потому что ты можешь, а другие нет. И никто тебе и слова поперек не скажет. А если скажет, набери побольше в рот соплей и харкни ему прямо в лицо.

***

— Это действительно ручная работа? — недоверчиво изучал бронзовую статуэтку Петра Первого украинский турист. Он довольно неловко изъяснялся по-английски, но взгляд этого человека выдавал представителя довольно богатого круга.
— Литье по выплавляемым моделям — процесс многоступенчатый. Технологическую часть могу описать вам от и до, если это необходимо. При литье не использовалось ни единой технологии сложнее доменной печи, которую изобрели несколько тысячелетий назад. Работа действительно ручная.
— И сколько же вы хотите за эту прелесть?
— Всего лишь тысячу триста рублей.
Иностранец поморщился. Сумма ему явно не понравилась.
— Давайте хотя бы за тысячу. Я возьму много.
— Сколько именно вы хотите взять? Я могу сделать скидку в размере пятнадцати процентов, это максимум, на что может пойти фирма.
— У вас такая нищая фирма, что ли? — предположение явно раззадорило покупателя, и я решил ему подыграть.
— А вы не знаете о недавних событиях?
— Слышал, как же. Семьдесят пять погибших. Удивительно, что у кого-то хватает смелости до сих пор стоять здесь после всего.
— Другого выхода у нас просто нет.
— Эх, ладно, давайте свои пятнадцать процентов. Я возьму это, это, это… ну и это. Сколько там с меня?
— Постойте, я все упакую, — выхватил я из рук туриста груду бронзы. — Пять тысяч сто рублей… ну ладно, округлим. Пять ровно.
— Спасибо.
Как ни странно, мужчина действительно был доволен покупкой. Видимо, не так уж он беспокоился о тратах. После взрыва аномальный купол над Стрелкой Василевского острова пришлось снять, слишком много внимания общественности стал привлекать этот район, и теперь вытаскивать деньги у покупателей было куда сложнее. Но мы не растерялись, мы придумывали новые ходы, расширяли зону своего влияния, находили лазейки. Андрей пообещал, что в следующем году, когда напряжение поутихнет, он такую тварь из глубин на свет божий вытащит, что все просто офигеют от восхищения! Но то следующий год. Пережить бы зиму.
Я пересчитал купюры. Два рыжика. Худшая касса за весь сезон. Но теперь это норма.
— О, ты опять вернулся! — Дежавю. Я поднял взгляд. Он никак не мог успеть убежать от взрыва, находясь за три секунды до него в самом эпицентре. Мужчина со стопкой книг в руке смотрел на меня, улыбаясь.
— Но вы же…
— Я же что? — поправил он шапку-ушанку у себя на голове.
— Вы… — я не смог этого произнести.
— Какой-то ты непонятный, — вздохнул мужчина. — А у меня тем временем автобус.
— С туристами? Продавать будете?
— Что? А, нет, хватит с меня, летом наторговался. Я зимой обычно дома сижу, варенье ем, детей воспитываю. Прибыли хватает. Туда и автобус уходит, домой, через полчаса. Так что бывай, — козырнул он на прощание.
— Удачно отдохнуть, — проронил я в ответ, окончательно ничего не понимая. Силуэт воскресшего из мертвых продавца еще долго виднелся в толпе, словно и не по земле он идет, а парит несколькими сантиметрами выше. Наконец, не выдержав напряжения, мои зрачки все же потеряли фокус. Картина предстала целиком, во всей своей красе: тонны каменных нагромождений, тютелька в тютельку прикрепленных друг к другу. Каждый валун умещает на себе сотню человек. Да это и не город вовсе, а большой космический шаттл древних титанов! Любые представления о размерах таяли на фоне этого великолепия. Я почувствовал головокружение, картинка снова дрогнула, как это бывает обычно с помехами на экране. Помех становилось все больше. Они закручивали смерчи где-то там, над головами, но в итоге все же плавно опускались вниз, и вскоре площадь покрылась тонким слоем первого снега.
А нам и на зиму плевать.
— Сувениры из бронзы ручной работы, все сделано в Санкт-Петербурге.

Часть 4. Десять лет спустя

— Привет. Привет. Добро пожаловать. Привет, — Юля приветствовала каждого, кто выходил из автобуса. Стажеры поначалу полны энтузиазма, они излишне старательны, это раздражает. Особенно учитывая то, что в нашей фирме остается в лучшем случае каждый сотый и мои нервы почти всегда уходят понапрасну. Но сегодня я плотно позавтракал. Вам сегодня меня не сломить.
— Дамы и господа,— я поднял руку, привлекая общее внимание. — Все прочитали правила? Кому показалось, что они составлены в шуточном тоне? — Сразу же в воздух взметнулось несколько рук. Пришлось обескураженно вздохнуть. — Каждый из вас подписал контракт, где черным по белому написано: в случае физических повреждений, вплоть до летального исхода, а также моральных увечий, наша фирма не несет ответственности за происшедшее. В ходе экскурсии вы можете столкнуться с опасностями, избежать которые способен лишь опытный проводник, то есть я, поэтому вам следует неукоснительно выполнять все, что я говорю.
— А это правда, что до того, как образовалась аномалия, вы работали на ее территории продавцом сувениров? — спросил кто-то из группы.
— Как вы выжили в чудовищном взрыве? — тут же подхватил другой турист.
— Расскажите, с чего все началось?
— Обещаю. Я отвечу на все вопросы после экскурсии. Если, конечно, у кого-то они останутся. — «И если останется тот, кто способен задавать вопросы», — хихикнул в голове противный голосок. Группа и вправду не внушала доверия, одни искатели приключений, ни намека на здравый смысл. Такие загибаются обычно за первым поворотом. — В последний раз спрашиваю. Есть ли среди вас те, кто передумал? Вы можете отказаться от экскурсии, при этом треть суммы билета фирма оставит себе, остальные средства вы получите в течение недели. Вас доставят в аэропорт, посадят на самолет и вернут домой, где дожидаются родственники и кружка теплого чая. Итак, кто хочет вернуться? — Несколько человек сразу сделали шаг в сторону, отрешаясь от группы. Я ждал. Минута. Две. Ряды покинули еще двое. Но этого мало. По статистике уходит половина. — Вы, возможно, умрете, — окинул я взглядом туристов в поисках сомнений. И нашел. Весь трясущийся интеллигентного вида старичок едва сдерживал страх. — Зачем вам это? Лично вам я готов вернуть всю сумму, пенсия ведь, наверное, не велика.
— Нет у меня пенсии, — насупился дед. — У меня вообще ничего и никого нет, — на его глазах даже слезы проступили. Я понял, к какому типу людей относится старик: искатель последней надежды, их тоже немало встречается в наших краях. Бесполезно переубеждать. Ладно.
— А вы? — нащупал я молоденькую девушку с парнем. — Стоит оно того, гробить жизнь смолоду?
— Это все его идея, — насупилась туристка, при этом ее спутник смущенно покраснел. — Говорят, что в «Петербургской аномалии» рождается истина, человек раскрывает свою натуру. А я после того случая с любовницей не могу ему доверять. Вот Макс и решил доказать, что он изменился, а я, дурочка, повелась. Простите, мы уходим, — девушка дернула мужчину за руку, но он и не подумал сдвинуться с места.
— Мы пойдем. Подумаешь, смерть. Если слушаться проводника, легко пройдем через все трудности, верно, мистер? — посмотрел он на меня.
— Как хотите, — махнул я рукой. — Что ж, если больше никто не хочет домой…
— Я, — раздался вдруг голос из-за спины. Стажерка все это время боролась с собой, но в итоге все-таки не выдержала. — Я не смогу.
— Тогда эта работа не для тебя. Вынужден попрощаться, — холодно ответил я. Девушка насупилась и быстро зашагала прочь. Очередная неудачная концовка карьеры. Хорошо, что так быстро, без потерь конечностей и тяжелых психологических травм.
— Идите за мной. Держаться нужно в шеренге по два человека. Не обязательно идти след в след, но всегда будьте настороже. И беспрекословно выполняйте мои приказы. Главное — пройти сфинксов, а там уже дорога ровная.
Мы зашагали вдоль гранитной набережной, по направлению к Дворцовому мосту. Перемахнуть бы его — и вот ты уже на Стрелке, но не все так просто. Сегодня коротким путем в центр аномалии не попадешь, там стоит непробиваемый барьер, и поэтому я направил группу в обход, к Благовещенскому мосту. Только сделав крюк, пройдя мимо Медного всадника и сфинксов, можно достигнуть заветного центра аномалии. Слева простиралась Нева, черные воды которой похожи на ртуть. Значит, аномалия спокойна и не хочет крови. Обойдемся малыми жертвами.
— Смотрите! — воскликнул мужчина в очках, шедший в первой паре. Все уставились направо. Мрачным гигантом над заросшим сквером возвышалась статуя человека на коне. Если долго смотреть на Петра, возникает ощущение, что он смотрит на тебя. По сути, безобидная аномалия, главное — не подходить слишком близко. Когда-то Медный всадник был всего метров шесть в высоту, это в пять раз меньше его нынешнего состояния. Рос Петр постепенно. Предположения на этот счет строились разные, от банальной иллюзии до самых невероятных. Мне лично кажется, что тварь эта попросту жрет тех, кто идет на зов. И вырастает, насыщаясь плотью. А зов у аномалии неслабый. Я едва успел оттащить того самого очкарика, первым заметившего статую, который уже зашагал через дорогу, дабы полюбопытствовать, что скрывается в зарослях, у подножия гигантского изваяния.
— Вы ничего не рассказываете. Я заплатила пятьсот долларов за что? Немую картину заброшенного города можно и в фильме посмотреть. Покажите кайф, что-нибудь эдакое. Какой из вас экскурсовод! — возмутилась пухлая дамочка в дорогой одежде. — Что это за памятник? Почему он так действует на людей?
— Медный всадник. Построен Екатериной Великой как подарок Петру Первому за его победу в…
— Меня история как-то не интересует. Менеджер сказал, что здесь я могу найти вдохновение для своего нового романа. И он имел в виду аномалии. Поэтому быстро говори мне, что это за хрень.
— Вам интересно? Пойдите, посмотрите, — я достал сигарету, закурил, ожидающе уставился на женщину. Она бросила сомнительный взгляд на всадника, затем на группу туристов и, хмыкнув, зашагала в направлении зарослей. — Завещание-то хоть оставили? — кинул я ей в спину.
— Обойдутся, — последовал надменный ответ. Женщина скрылась за деревьями. Подождав немного для проформы, я обернулся на ошарашенную публику.
— Напоминаю, что до того, как мы прошли сфинксов, у вас все еще есть шанс вернуться. Эта женщина выбрала свой путь.
Минутная тишина.
— Ладно. Мы уходим, — принял решение усатый тип в шляпе и, взяв под руки двух модельной внешности девушек, зашагал в обратном направлении.
— Наконец-то хоть один трезвомыслящий человек. Итак, нас осталось семеро. Хорошее число. Скрестим пальцы на дорожку. А теперь за мной.
Мост преодолели без приключений. Да тут и не происходит ничего по воскресеньям, потому что нет кораблей. Вот ближе к среде следует действовать осторожней. Попадешь под развод — пиши пропало, навсегда можно остаться на одном из берегов. А сейчас лафа. Гуляешь себе, ветерок в спину дует, прохладный северный бриз.
И вот он, Васильевский остров. Сразу перемена настроения. Мы уже не в безлюдных трущобах города. Вокруг царит аномальная жизнь. Кто не видел — не поймет. Территория, пропитанная чужеродной энергией насквозь. Здесь не нужно бояться близости сверхъестественного. Напротив. Если ты чувствуешь холодок в горле, будь спокоен, а вот если совсем ничего нет, если мир вокруг кажется нормальным… скорей всего, ты уже покойник. Пространство тут вставлено в жидкое стекло. Каждое действие четко фиксируется, каждая мысль читается невидимыми наблюдателями, и никто не ускользнет от них. Попав под фокус, я на несколько секунд замер, позволяя аномалии принять себя. Левая набережная реки была столь же пуста, как и правая, только один-единственный автомобиль замер, припаркованный к обочине, — черная «Волга», собственность отдела по расследованию аномальных происшествий. Какие детективы сейчас заседают в заброшенном отделе, жутко даже представить, а вот машинку кто-то забыл. Лучше в нее не садиться. Увезет.
— Это та самая колесница судьбы? — спросил парень, который явился сюда, чтобы открыть свою сущность девушке.
— Она, родимая, — улыбнулся я. Неужели первых туристов придется потерять так рано?
— Говорят, что если в эту машину сядет честный человек, она увезет его в другую реальность, утопический мир, где никто не обманывает никого, — пересказал мужчина легенду.
— А лжеца она увезет на обед к дьяволу! — усмехнулся тот самый интеллигентный дед, который немного успокоился и даже прибодрился с начала экспедиции.
— Это то, что нам нужно, — парень решительно подошел к автомобилю и открыл дверцу. Разумеется, я не стал его останавливать. Всех обо всем заранее предупредили. — Детка, ты со мной? — он залез внутрь.
— Если, для того чтобы поверить в себя, тебе достаточно посидеть в этой ржавой развалюхе, что ж, — его подруга забралась на заднее сиденье.
— А если в машину залезет один лжец и один праведник, что тогда произойдет? — спросил вдруг кто-то из туристов.
— По легенде, они оба поедут в ад, потому что зло всегда сильнее, — снова обрадовался чему-то своему старичок. Когда дверца машины захлопнулась, ничего не произошло. «Волга» так и стояла. Все уже ждали, что вот-вот из авто выберется обескураженная парочка, но тишина была ответом на молчаливые вопросы. Я подошел к машине, вгляделся в мутное запылившееся стекло. Пусто. Передние и задние сиденья выглядели так, будто никто на них не садился вот уже лет сто.
Не говоря ни слова, я махнул рукой.
— Они исчезли! — послышался шепот из-за спины. — Мама, я хочу домой.
Поздно, дорогие мои. Теперь придется идти до конца. Сфинксы уже заметили чужаков. Вон они, впереди, уселись на пристани, словно две огромные кошки. Нужно поскорее поприветствовать стражей, иначе обидятся.
— А-а, Джонни, это снова ты? — неторопливо повернул каменную голову правый сфинкс, словно действительно был удивлен. — Опять привел туристов? Честное слово, если б не твое участие в сотворении аномалии, я давно бы съел тебя.
— Если б ты съел меня, тебя бы съел мой кот.
— Джонни, это неправильно! У нас тут не туристический центр. Я заколебался убивать ни в чем не повинных людей, которые просто не могут ответить на вопрос, сколько будет два плюс два. Приведи мне ученых, исследователей, героев!
— Мы живем в двадцать первом веке. У ученых нет денег, герои перевелись, а исследователи давно завербованы фирмами конкурентами и водят такие же экскурсии.
— Не морочь парню голову, — проснулся второй сфинкс. — Джонни молодец, он умеет чистить ряды. Помнишь, кого привел этот, как его… неважно, в общем, сумасшедших китайцев! Они сами меня чуть не сожрали, обляпали, стали фотографироваться, ни стыда, ни совести. Мы же сфинксы!
— Ладно, показывай, что принес, — смирился первый зверь. Я отступил на шаг. Туристы стояли, прижавшись друг к другу и в ужасе глядя на происходящее. Видок у сфинксов действительно впечатляющий. Сквозь каменные трещины по всему телу струится дым, глаза горят алым пламенем, и эта жуткая вонь, к которой непросто привыкнуть. — Подходи по одному, — скомандовал страж. Повинуясь его воле, которая имела за собой нечто большее, чем просто слова, вперед вышел старичок интеллигент. Несколько секунд мы провели в тишине, вопросы сфинкс задавал, разумеется, телепатически, чтоб не слышали другие. После чего чудовище усмехнулось: — Странно, но, черт возьми, ты угадал. Следующий! — старичок, которого отпустила невидимая рука, прямо там, где стоял, рухнул на землю. К нему подбежала немолодая худощавая женщина. Она положила дедушке руку на плечо, но тот убрал ладонь, поднялся и с выражением независимости на лице отошел в сторону. Женщина осталась стоять на его месте. Она не успела даже понять, что натворила, а чудище уже радостно воскликнуло: — О, доброволец! Что ж, посмотрим, из чего ты сделана, — приковал он взглядом внимание туристки к себе. Вторая немая сцена продолжалась намного дольше. На секунду мне даже показалось, что сфинкс сейчас соскочит с постамента и проглотит жертву, он недовольно морщился, однако в итоге все же принял ответ. — Ладно, пойдет. Живи, смертная, я сегодня добрый. Следующий! — Третий и четвертый оппоненты также ответили на свои вопросы. — Даже как-то странно. Сегодня без смертей, — сфинкс обескураженно уставился на меня. — Они у тебя какие-то слишком чистые все. Монахов, что ли, понабрал?
— Идиотов, — не вдаваясь в подробности, ответил я.
— Ну-ну, — каменный гигант зевнул, намекая на то, что его время не резиновое и надо бы поспать перед приходом следующей партии туристов. Я уже хотел последовать его совету и покинуть это место, как вдруг снова ожил второй сфинкс.
— Сегодня воды тихие, — сказал он. — Слишком тихие. Будь осторожен.
— Благодарю за информацию. Я думал, что это связано с тем, что сегодня воскресенье, но твоему проницательному взгляду доверяю больше.
— В тихом омуте черти водятся. Сегодня юбилей, ровно десять лет со дня большого взрыва. Должно что-то произойти. Я это чувствую.

***

— Вон она, Стрелка Васильевского острова, — я подвел туристов к самому краешку набережной, чтобы максимально увеличить радиус обзора. — Пара зданий осталось.
Алая колонна бледно мерцала на фоне вечереющего неба.
— Совсем недалеко, — улыбнулся мужчина в очках, скосив взгляд на остальных.
— Не слишком-то и сложно. В следующий раз можно обойтись без помощи экскурсовода.
Он, видимо, решил, что я не слышу.
— Прямая дорога закрыта. Мы пойдем в обход, через серые кварталы, — обескуражил я всех.
— Это еще почему? А ну-ка поясните! Почему это мы должны блуждать там, где нога человека не ступала?! Да он просто цену себе набивает, напридумывал всяких ловушек, пользуясь тем, что мы тут ничего не знаем.
— Если есть желающие пойти прямо, я никого не держу.
— Вот и пойдем, — очкарик сделал несколько шагов вперед, но, видя, что жест его никто не поддержал, в нерешительности остановился.
— Что же вы? Идите, раз хотели, — с усмешкой я вытянул руку вперед. Секунду потоптавшись на месте, мужчина вернулся.
— Хотя бы расскажите тогда, что там за напасть, — пробурчал он себе под нос.
— Турист, а достопримечательностей местных не знаете, — вздохнул я. Несколько секунд царило молчание. И тут кое-кто догадался.
— Кунсткамера! — прошептал старик.
— Это что еще такое? Очередная местная аномалия? — на очкарика все посмотрели, как на идиота. Пришлось мне пояснить.
— Кунсткамера — это музей, построенный более трех сотен лет назад Петром Первым, в помещениях которого хранятся законсервированные тела детей-мутантов, рожденных с двумя головами, шестью руками, тремя ногами и прочее в том же духе. То есть они там хранились раньше.
— Украли?
— Вылезли.
— В каком смысле?
— У нас мало времени, пора идти. Серые кварталы — тоже место небезопасное. Держаться друг за другом, внимательно смотреть себе под ноги и ни в коем случае не приближаться к зданиям! Идем строго по середине дороги. Препятствия преодолевать только поверху, — я махнул рукой, указывая путь.
Темнота сгустилась, когда мы вышли на одну из улиц. Тут даже звук казался приглушенным. Иные называют это место тоннелями. Действительно, пробираешься словно сквозь огромную сеть подземных коллекторов. Заблудиться в ней — раз плюнуть. Всюду машины, пыльные, с давно спущенными колесами, в них все еще сидят хозяева, обглоданные до костей.
Дорогу перегородил грузовик. Я забрался на капот.
— А что, обойти нельзя? — с надеждой спросила пожилая женщина.
— Вы меня внимательно слушали? — я протянул ей руку. — Ни вокруг, ни под, ни как-либо еще. Только через.
— А почему нельзя пролезть под днищем? — скорее ради праздного любопытства, чем всерьез, спросил очкарик.
— Там люк открытый, — не стал я вдаваться в подробности.
Преодолев грузовик, мы повернули на другую улицу. Здесь до расширения аномалии велись какие-то ремонтные работы, строительные леса там и тут норовили рухнуть от старости, все давно сгнило, зато машин на дороге не было. Так что некоторое расстояние мы шли в спокойствии. А потом улица уперлась в дом. Я положил руку на кобуру пистолета, спрятанного под плащом. Защелка снята, переключатель на одиночных выстрелах, патрон в патроннике, предохранитель на отметке готовности к стрельбе. Можно, конечно, и ногу себе случайно прострелить, но если один из местных демонов решит полакомиться человечинкой, я только и успею, что вытащить оружие да нажать на курок.
— Вы же говорили, что приближаться к зданиям нельзя, — удивился очкарик, когда я зашагал в сторону арки, расположенной напротив.
— Дальше дороги нет. Придется через дворы, — я открыл металлическую решетку, домофон, разумеется, не работал. Каменная арка с потрескавшимся потолком вела в один из предназначенных для отдыха двориков, которыми так изобилует Петербург. Зелень листвы давно превратилась в сорняк, густая растительность закрыла небо, а между ветвей кто-то заботливо натянул паутину гигантских размеров. Туристы остановились в нерешительности. — Да поторопитесь же вы! — начал толкать я их вперед, одного за другим. — Пока никого нет, нам надо быстро достичь конца двора. Ау! Бегом!
И тут они наконец уяснили, какая опасность царит повсюду. С ужасом на лице мои ребята ломанулись к зияющей в конце прохода арке. Прямой, как стрела, новый тоннель вел к свободе, но далеко не каждому дано ее обрести. Я знал, что сейчас произойдет, и не хотел смотреть.
Что-то огромное мелькнуло меж ветвей. В очкарика, бежавшего первым, выстрелил почти невидимый заряд. Человек упал, перекувырнулся через себя, ломая шею, а его уже тянула к себе выпущенная из ветвей шелковая нить. Шархонна — существо не слишком жадное. Она всегда убивает только одного. Тело человека, цепляясь за ветви, скрылось в листве. Но решился пересечь дистанцию я лишь тогда, когда, закончив упаковывать человека в кокон, чудовище, уже не скрываясь, двинулось в обратный путь. Трехметровый паук, который непонятно как вообще держался на деревьях, смахивая листву на землю, ускакал куда-то в южном направлении.
Я трусцой достиг выхода. Туристы, ошарашенные зрелищем, успели отбежать на порядочное расстояние и продолжали удаляться. Пришлось стрелять в воздух, чтобы сфокусировать их внимание на себе. Остановились только двое, старик успел куда-то скрыться. Странно. Самый неуклюжий, а пятки сверкают только так!
— Что это было? Господи, вы знали! — возмутилась женщина, похожая на училку. — Мы потеряли двоих людей просто так!
— Со стариком еще увидимся, — невозмутимо поправил я. — Отсюда все дороги ведут на Стрелку.
— Кстати, далеко до нее еще? — вмешался второй турист. Это был довольно толстый мужчина с блестящей лысиной на голове. Странно, что паучиха выбрала не его. Она любит добычу с жирком. Раньше я не обращал особого внимания на этого типа, но теперь, когда группа изрядно поредела, обнаружилось, что на своем объемном теле толстяк умудряется тащить еще и немаленький рюкзак.
— Что у вас в сумке? — ответил я вопросом на вопрос.
— Да так, всякие предметы первой необходимости.
— Открывайте.
— Нет. Зачем? — замешкался мужчина.
— Открывайте, я сказал! — Пистолет в руке дрогнул. Тогда он снял рюкзак и положил его на землю.
— Сами открывайте. Я не знаю, что там, — толстяк отошел на пару метров.
— В каком смысле не знаешь?
— Мне заплатили. Сказали, что если доставлю это в центр аномалии, буду жить, ни в чем себе не отказывая. Только не стреляйте, прошу, у меня жена и дети.
Я приблизился к сумке и с недоверием посмотрел на металлический кодовый замок, открывающий крышку. Взял рюкзак (тяжелый, сволочь) и, подойдя к одному из открытых люков, бросил подозрительный багаж в канализацию. Из недр послышался всплеск, а затем утробное бурчание.
— Нырять за ним не советую. Идем. Осталось совсем немного.

***

— Мы на месте. Самый что ни на есть центр аномалии перед вами. Можете гулять хоть в одну, хоть в другую сторону, не бойтесь. Здесь нет ни одной смертельной ловушки, — скрестил я руки на груди.
— Как это нет? — удивился толстяк. Мы вышли на большое открытое пространство, прямо посередине между двумя ростральными колоннами.
— А разве вам никто не рассказывал? — посмотрел на него я. — Да и сами могли догадаться, в эпицентре бури всегда тихо. Кстати, вон он, наш старик, — возле бортика, прямо на том месте, где я когда-то торговал сувенирами, примостилась худощавая фигурка. — Пойдем. поздороваемся.
Мы пересекли пустую дорогу.
— Эй, дедушка! — Он не отвечал, смотрел куда-то вдаль. Я проследил за взглядом. Мост, здания, шпиль Петропавловской крепости, всё в огнях. Где-то там, на другом берегу, внимательно всматриваются в темноту армейские патрули. Боевые посты окружают аномальную территорию, отсюда их прекрасно видно. Только они не видят нас. Стрелка окутана призрачной дымкой. Но старик смотрел не на патрули. Прямо под мостом, распустив черные паруса, шли корабли.
«Это невозможно» — пронеслось у меня в голове. Еще слишком рано. Воскресенье — день спокойствия. И тут вспомнились предупредительные слова сфинкса. Видимо, корабли пришли отмечать юбилей, и нам суждено присутствовать на этой вечеринке, потому что Стрелка Васильевского острова с древних времен является пристанью. Именно сюда причалит флот. Единственной возможностью оставался Дворцовый мост. Барьер у него односторонний. Обычно я возвращался именно этим путем. Но сейчас меня что-то невидимое приковало к земле. Нет, не страх, конечно. Набоялся уже за свой век так, что волосы давно седые в неполные тридцать семь. Меня останавливало предчувствие. Проход закрыт.
— Что будем делать? — туристы сразу поняли, что корабли ничего хорошего не сулят.
— Ждать, — ответил я со вздохом.
— А вдруг они причалят?
— Разумеется, причалят.
— Но…
— Скажите, зачем вы сюда пришли? — уставился я на женщину-училку. Она замялась.
— Да за тем же, зачем и все сюда идут. Найти себя. Говорят, что из аномалии выходят только настоящие люди, что здесь можно избавиться от вредных привычек, душевной боли, спастись от вечных сомнений.
— Какой из этих вариантов ваш?
— Все сразу.
— А вам не говорили, что аномалия убивает людей даже за малейшие изъяны? Вы можете за всю жизнь один раз солгать — и она вас уничтожит. Этот зверь маниакален. Он ненавидит человечество, он мечтает его стереть с лица земли. Аномалия крайне редко награждает хоть кого-то. Вы подписались на смертельно опасный поход.
— Там кто-то есть, на кораблях?
— Понятия не имею. Все, кто с ними встречался, исчезли.
— Но вы уж попробуйте выжить. И нас заодно спасти.
— А стоит?
— Конечно, стоит! Вы же не бесчеловечный! Вы тут все знаете. Наверняка есть тайная тропа, запасной вариант!
— Боюсь, мы не успеем скрыться, — вмешался старик. Черные паруса уже преодолели половину расстояния, а он все смотрел на корабли в поисках чего-то. — Вот он — адский цербер, предводитель-кровопийца, черный адмирал берсерк! — худощавая рука вытянулась в сторону флагмана. Там, на палубе, стоял (я даже не увидел, а скорее почувствовал) тот самый зверь, который все эти годы следовал за мной. Теперь, когда аномалия поглотила весь остров, я ему больше не нужен. Так, очередная пылинка, которую просто нужно смахнуть. Удачно получилось. К юбилею взрыва он не только захватит новые владения, но и разделается со старыми проблемами. Демон собирался уничтожить город вместе с алчными людишками, что его наполняют. Все это я прочитал в его мыслях, которые были столь же материальны, как и слова.
— Тебе осталось жить пять минут, — прозвучало грозное послание.
— Посмотрим, — отвернулся я. В магазине осталось семь патронов. Этого будет более чем достаточно, нас сметут раньше, чем успею разрядить и половину. Но просто так сдаваться я не собирался. — Идите сюда, — я подошел к подножию ростральной колонны, где располагалась железная дверца, и, старательно прицелившись, прострелил замок. В американских фильмах это выглядит круто. Дверь моментально открывается, и герои бегут дальше. На деле пришлось повозиться, прежде чем заклинивший замок удалось расшатать (хорошо, что вообще удалось). За это время корабли приблизились почти вплотную. Тысячи разномастных тварей, низвергнутых из глубин ада, раскачивались на мачтах, норовя ринуться в атаку.
Внутри колонны обнаружилась спиралевидная лестница. Кое-как заблокировав дверь стеллажами, мы взобрались на самый верх, где была еще одна дверь. Выход на балкон. Я осторожно приоткрыл створку и посмотрел вниз через щель. Флагман неторопливо причалил к берегу. Не пользуясь трапом, чудовища прыгали на землю прямо с бортика и сразу же двигались в нашу сторону. Колонну окружило несколько десятков тварей. Чувствуя добычу, но не понимая, где она, существа неловко переминались с ноги на ногу. Они то и дело порыкивали друг на друга, толкались, а под конец даже завязалась небольшая драка между двумя особо крупными созданиями. Но тут на берег сошел предводитель. У него было человеческое лицо, но передвигался демон на четырех лапах. Огненная шерсть топорщилась во все стороны. Глаза неотрывно смотрели прямо на меня. Следуя задумке, твари должны были лезть по лестнице одна за другой и падать от выстрелов пистолета, забивая собой проход. Но наскоро придуманный план обрушился так же быстро, как и появился. Обрушился в буквальном смысле. Предводитель поднял огненную лапу и резанул когтями воздух. Опора под ногами испарилась. Ростральная колонна пропала, и мы рухнули на землю с огромной высоты.
— Наивно, — пронеслась издевательская усмешка в голове. Левая нога отозвалась дикой болью, когда я попытался встать. Твари, сами не ожидавшие от хозяина такой мощи, отступили назад. Училка лежала на земле с проломленным черепом, толстяк свалился слишком близко к бестиям и был рефлекторно ими разодран на кусочки, и только старик каким-то чудом избежал даже малейших повреждений. Он отряхивался двумя метрами левее и недоуменно смотрел по сторонам. Конец? Понимая, что это вряд ли возымеет хоть какое-то действие, я направил пистолет на предводителя. Он не шелохнулся. Я нажал курок, затем еще и еще раз. Осечка, осечка, осечка. И снова эта издевательская усмешка. Направь я пистолет на себя, все было бы иначе. Он этого и добивался. Ну уж нет, пусть суицидятся слабаки, я до конца. Пусть это будет болезненно. Дух мой тебе не сломить. Я достал нож, согнулся в защитной стойке и зарычал. И тут произошло то, чего никто не ожидал.
Левую группу тварей будто скоростным поездом смело. Черная тень разметала пиратов во все стороны, перепрыгнула через меня и сделала то же самое с правой частью армии. В мгновение ока остались только предводитель и несколько его приспешников. Сзади, конечно, подходили новые монстры, но сам факт отсрочки смерти меня ошарашил настолько, что я даже не сразу узнал своего спасителя. А тем временем маленький котенок, который за десять лет не вырос ни на сантиметр, плюхнулся на мостовую прямо между мной и адским зверем.
— Пушистик! — обрадовался я. Котейка гордо мявкнул. Демоны с недоумением таращились на крохотное нечто, только что уничтожившее большую часть их армии.
— Убить! — отдал приказ предводитель. Несколько созданий ринулись вперед… и испарились. Черная вспышка сожгла их в мгновение ока. — Чертовы души умерших ублюдков. Вы и при жизни были такими же никчемными. Не зря я вас сжигал. Придется все делать самому, — демон оскалился. Из его пасти потекла река зловония, отравляющей кислоты, которая стирает все на своем пути. Достигнув пушистика, туман заставил его поморщиться, тело котенка содрогнулось, а затем прозвучало громкое «апчхи», и отравленные испарения устремились в обратную сторону, уничтожая прислужников моего врага. Тогда предводитель решил лично разобраться с наглецом. Одним прыжком преодолев разделяющее их расстояние, он хотел смести котенка лапой, но того уже и след простыл. Нечто промелькнуло в воздухе над тварью и спилило демону рог. Болезненно скрючившись, тварь яростно замахала лапами, но не могла поймать назойливую мошку. Продолжалось это с минуту, пока демон окончательно не выдохся. Котенок пробежал по его спине и, мурлыкая, снова оказался возле меня. Он обнял ногу, и боль мгновенно испарилась. Перелома словно не бывало.
— Всегда ты меня выручаешь, — я погладил своего питомца. Демон попытался встать, но тут же рухнул.
— Защитники, — скривился он в противной усмешке. — Всегда придут на помощь. Но смогут ли они спасти тебя от самого себя? Ведь я — твое порождение, твой призрак. Я не хотел этого делать, но теперь какая разница. Настал час расплаты. Кровная связь, — с этими словами он резанул себя когтями по груди. В глазах потемнело. Чудовищная боль заставила меня рухнуть на колени. А демон продолжал увечить свое тело. Я уже ничего не осознавал, реальность рушилась на части, небо, здания, земля и снова небо. Где-то вдалеке ревела тварь, самоуничтожившаяся ради мести. Боль. Меня несут куда-то. Сердце бешено колотится. Шаги. Смерть, ты ли это? Глупая развязка.
— Брось его в портал. Это единственный шанс изменить хоть что-то! — Знакомый голос, едва уловимый. Серебристая дымка вокруг. Беспамятство.

Эпилог

— Эй, хватит спать! Анжела Александровна вас уже обыскалась! Ну Иван Петрович, ну миленький, — кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
— А? — пришлось открыть глаза, иначе невидимый трясун так и продолжал бы свое занятие. Боль в груди почти ушла. Я обнаружил себя сидящим на скамейке в подозрительно знакомом помещении. Да это же здание василеостровской комиссии — по телу пробежался холодок. Обитель ужасных тварей, в которых превратились сотрудники отдела сразу после катастрофы. Но все казалось таким обычным, будничным: лампы горят, кондиционер жужжит, таракан беззаботно ползет по стене, а еще эта девочка…
Юная представительница прекрасного пола, одетая в рубашку и юбку чисто советского фасона, с укоризной смотрела на меня так, будто я уже не первый раз совершаю непростительную ошибку.
— И почему на вас этот грязный плащ? А ну-ка дайте мне его сюда, я почищу, не дай бог вам в таком виде появиться перед Анжелой Александровной.
— Ты меня точно ни с кем не перепутала, девочка? — на всякий случай спросил я.
— Да уж, в таком виде вас легко перепутать с каким-нибудь бомжом, уж простите за прямоту. Опять после пьянки? Снимайте, снимайте, что, мне триста раз повторить? —она помогла мне стащить плащ, под которым было удобно прятать оружие. Пистолет, кстати, куда-то пропал. Испарилось и все остальное снаряжение. — Господи! — девушка поморщилась. — Один момент! — она убежала, зажимая нос, а затем вернулась, уже без плаща, зато с одеколоном в руке. Я был опрыскан с головы до ног, причесан, и даже переобут. — Ладно, это уже куда ни шло, — придирчивым взглядом изучила меня юная секретарша. — Пойдемте! — Я повиновался.
Белые коридоры сменялись один за другим, и вскоре мы очутились возле той самой двери, где я дожидался когда-то решения комиссии. Очень хотелось поскорей отсюда смыться, но любопытство, черт его возьми! Я проследовал в кабинет вслед за девушкой.
По помещению, окруженная подхалимами, расхаживала беременная женщина с бумагами в руке. Взгляд ее, то и дело стреляющий из-под прямоугольных очков, поражал недовольством и возмущением.
— Неужели так сложно отделить зерна от плевел? — говорила она. — Я уже третий год борюсь с нелегальной торговлей на Ваське, а она только ширится. Все четко и понятно. Пошли, написали штраф. Если непонятно, вызвали полицию. Всё еще торгуют? Заприте их в клетке. Неужели современное законодательство настолько лояльно, что мы не имеем права посадить даже рецидивиста? — тут она заметила меня. — О, наконец-то. Вань, посиди на стульчике, я сейчас закончу с оболтусами, — и, обращаясь уже к персоналу: — Сидоров! Почему так мало штрафов за последнюю неделю?
— Так меньше торгашей стало, — развел руками усатый мужичок.
— Неправда. Я каждый день на машине проезжаю мимо Стрелки. Бизнес там идет полным ходом. Говори честно, смотри мне в глаза. В чем дело?
— Они не дают документы, — признался администратор, насупившись.
— Так приходи с полицией. Этим — дадут. Почему я, в своем состоянии, — указала она на пузо, — должна выполнять мало того что свою работу, так еще и вашу. И не просите уйти в декрет, я знаю, как вы сразу же расслабитесь. Забьете на все и вся. Слышала, вы даже дружбу с некоторыми преступниками водите. Типа, они все из себя такие интересные. Это преступники, Сидоров! — в голосе ее проступила хрипота. Я сел на стул, секретарша ускакала по своим делам. Делать было нечего, поэтому я начал изучать Анжелу Александровну. Что-то знакомое ощущалось в ней, неуловимо родное, несмотря на все эти крики и вопли. Наверное, дело в глазах. Они так похожи на то, что я вижу каждый день в зеркале. А тем временем начальница продолжала возмущаться. — Мне завтра нужно лететь в Лондон. И если хоть один из вас проштрафится, если вы не выполните план, уволю. На этом все. Сидоров, вот отчеты за прошлый месяц, — вручила она бумаги усачу. — Сделайте мне новый документ. И чтобы цифры там опережали нынешние в полтора раза. Ясно? Это не такая уж невыполнимая задача, — женщина вздохнула, положила руку на грудь. — Ладно, я закончила. Работайте! — Подхалимы моментально оживились. Все стали изображать бурную деятельность. Анжела Александровна подошла ко мне. Пришлось встать. — Нда, видок у тебя, конечно, — она приблизилась и чмокнула меня в губы. — А еще мужем называешься… Зачем женился? Защитник, добытчик, воин, блин. Ладно, идем, — она вывела меня, ошарашенного, наружу. — Слушай, я пока в отъезде буду, ты зайди сюда пару раз, проверь, что да как. А то последнее время столько работы, что ребята срываются. Я их понимаю, преступность в самом разгаре, — женщина неторопливо зашагала по коридору. — Кстати, врач подтвердил. У нас с тобой будет мальчик. Все, как ты хотел. Будущий герой. Если не я, то он точно положит конец беспределу, я в это верю. Я каждый день молюсь, чтобы он избавил мир от лживых торговцев и алчных покупателей, всей этой рыночной шушеры, которая норовит превратить мир в очаг разврата, — она уже отошла метров на пять, а я все стоял и смотрел женщине вслед. Мозаика сошлась. Я вдруг понял, кто это такая и почему она приняла меня за мужа. Лондон. Англия. Совсем недалеко от того леса, где нашли младенца, ревущего в колодце. Значит, я в прошлом. А настоящий муж, судя по всему, действительно бухает дома. — Что, думал, все-таки будет девочка? — заметила она мое удивление. — Пошли, проводишь меня до машины. Еще успеешь нарадоваться.
— Может, не стоит совершать перелет в твоем состоянии? — догнал я Анжелу Александровну. — Срок-то у тебя немаленький уже.
— Да, врач сказал, что могу родить в самолете. Тоже глаза выпучивал. А мне кажется, это круто. Мало людей рождается в самолете.
— И все же...
— Да некому больше лететь, Вань. Одну меня волнует судьба этого острова.
— А если с ребенком что-то случится?
— Тогда я покончу с собой, ибо он — моя последняя надежда. В тебя, уж прости, я больше не верю. Ты сдался, когда твоя программа с порталами провалилась. Нужно было начать все сначала. Но вместо того чтобы все переосмыслить, ты позвал армейского дружка с бутылкой водки.
— Все еще можно вернуть, — оправдывался я за совершенно незнакомого мне человека.
— Который раз я это слышу?
Выйдя на улицу (теплый солнечный денек), мы подошли к машине. Поцеловав меня еще раз, мама села в авто и уехала. На губах остался странный привкус. Я долго стоял и думал — что же делать теперь? Зачем меня кинули в портал? Вряд ли можно силами обычного человека исправить хоть что-то. Поехать вслед за ней и убить ребенка? Тогда взрыва не будет. Но погибну скорей всего и я.
Ноги сами собой начали движение, и спустя сорок минут я оказался на Стрелке Васильевского острова. Голос человека, закинувшего меня в портал, — это был голос Андрея. Возможно, он подскажет, как поступить. Кто-то говорил, что раньше Андрей сам работал на Стрелке. И, о боги, найти его будет задачей не из легких. Даже в то время, когда я стоял у колонны, народу там было немало, а сейчас вся площадь кишела людьми настолько, что некоторые даже выбегали на дорогу, чтобы обойти толпу.
— Подарки, сувениры! Хотите запечатлеться с царской охраной? — весело вышагивали гусарки. — Заводные механизмы! — над толпой взлетал и садился маленький вертолет. — Выпустим голубей на счастье!.. Подарки из янтаря!.. Сувениры из серебра!.. Старинные монеты!.. Сувениры своими руками!.. Хотите сфотографироваться с Евой? — чего тут только не было. Меня схватил за руку какой-то парень. Не сразу, но я его узнал.
— Как раз вас ищу, — обрадовался я.
— Чего это ты выкать начал? Пойдем поболтаем, — он потянул меня в сторону набережной. Мы спрятались в группе китайцев, которые все равно не говорят по-русски.
— Почему ты говоришь с акцентом? — подозрительно уставился на меня Андрей. Видимо, и он меня принял за отца. Хотя стоп. Откуда они знакомы?
— Да так. Слишком сильно увлекся английским. Вот и появилось что-то лишнее, — соврал я.
— Ладно, допустим. У тебя получилось открыть портал?
— Работаю над этим, — пришлось неопределенно пожать плечами.
— Смотри. Мы договорились. Сейчас все зависит от этой темы. Если дело выгорит и твой сын действительно станет инициатором аномальной энергии, мы получим такой простор для действий, что никому и не снилось.
— Вот даже как?
— Да не парься ты по поводу угрозы! Погибнут только алчные и жестокие. Твоя жена имеет отличное чувство справедливости. В нашем случае звезды сошлись идеально. Главное, продолжай делать вид, что не выходишь из запоя.
— Это я умею.
— Кстати, как считаешь: призрак не выскочит наружу преждевременно? Я так понял, эти существа весьма своенравны и любят независимость. Хотя, с другой стороны, младенец все равно никуда не убежит. Разве что его утащат из роддома какие-нибудь науськанные зомби. Даже смешно предположить, — хмыкнул мужчина. — Ладно, слушай, мне тут пора дела делать. Вечером еще созвонимся, — молодой Андрей пожал мне руку и исчез в толпе. Китайцы всколыхнулись, издали пронзительный вопль и тоже двинулись куда-то. Я решил идти вместе с ними, так проще будет выбраться со Стрелки. Вопрос лишь в том, выбраться куда? Что мне делать дальше? Выбросили, как котенка, на улицу. Спасли жизнь, называется. Ни дома, ни денег, ни знакомых — всё как в старые добрые времена. Есть, конечно, у меня и дом, и деньги, и знакомые, но все это ложное, фейк. Когда узнают, что я ненастоящий, раздавят, словно муху.

***

В багажном отделении самолета очень холодно. Но это единственный шанс попасть в Лондон, если у тебя нет ни денег, ни действующего паспорта, ни даже пистолета. Летели мы около часа. Даже не спрашивайте, как я провернул все это. Слава богу, была уже темная ночь и сотрудники Хитроу не заметили мелькнувшую среди поклажи тень.
Аэропорт, дорога, город и снова дорога. Я еще не знал, что именно делаю, но иногда следует доверять ногам, рукам и мозгу, который сам разработает идеальное решение. Я нарушил запрет мистера Кингсли, взяв с собой кое-что из особняка. Координаты фамильной ячейки Кингсли в одном из южных банков и его личные документы. Не знаю, зачем я все время носил их с собой. Пригодились в самый неожиданный момент. В этой ячейке навалом бабла. На особняк точно хватит. Осталось только проверить один нюанс.
Взяв немного денег на проезд и еду, я заказал такси. Водитель не сразу понял, куда надо ехать, но путь до дома Кингсли я знал досконально, и вскоре, через боль и мучения, мы достигли цели. Ему по идее сейчас столько же лет, сколько и мне, человеку, воспитавшему маленького Джонни.
На входе висела табличка «Дом сдается. По всем вопросам звонить в дверь».
Но звонить не потребовалось, она нас заметила еще на подъезде. Послышался стук каблучков, и в проеме показалась обворожительная девушка в переднике.
— Здравствуйте, я — Маргарет Далтон, временно присматриваю за этим домом. Чем могу помочь?
— Да вот, хотел бы купить данную недвижимость, если еще можно. Сколько она стоит? — я непроизвольно улыбнулся. Девушка назвала нужную сумму. Не так уж и много, особняк все-таки находился на окраине. — Хорошо. Меня устраивает, — она не ответила. Гувернантка, видимо, офигела от такого быстрого решения. — Устраивает только в том случае, если вы, мисс, останетесь работать у меня, — пришлось поправиться, дабы не выглядеть слишком подозрительно.
— О, да? — очнулась девушка. — А знаете, я не против. Я бы хотела. Тут так спокойно и уютно. Тем более с вами я не буду переживать о финансовом недостатке, — подмигнула она. — Как мне представить вас риэлтору?
— Брайан Кингсли.