Карабас-Барабас, Северный Гуру и мальчик

 Сказка о Карабасе-Барабасе, Северном Гуру и индейском мальчике
строить догадки относительно того, кто стоит за этими образами, можно

Жил-был в большом и красивом городе северном один высокий, длинноволосый и бледнолицый Северный Гуру. И исходило от этого Северного Гуру сияние. Любил он на пирах с лицом величавым за столом восседать, звуки красивые слушать да издавать, дев прекрасных очаровывать, детишкам пример подавать да друзей с веселых и славных с душою светлой вокруг себя собирать. Нравились ему Гуру заморские, и не отставать он от них стремился. Добирались их звуки до него на катушках скрученных да на волнах воздушных, и издавали те звуки коробки железные.
Ой как любил Северный Гуру приезды в землю северную Гуру заморских с их друзьями! И коробки все такие с проводами диковинными, громче грома звучащие, и звуки ровные, как сердце бьющие, и лица их красками диковинными покрытые, и одеяния их. То шкуры черные, как у воинов северных, то тряпье рваное.. И хоть бледнолицыми вроде были Гуру те да землю северную хвалили, а все на языках заморских болтали, и не сразу разговор с ними у Северного Гуру клеился.
А вот когда разговор их как-то склеился да в пир шумный перерос, то поведали Гуру заморские: а что если соберешь мальцов своих, звуки громкие издающих, оденешь их в одеяния, на наши схожие, да звуки славные да громкие издавать они будут на языке вашем на всю землю северную?
Да призадумался Северный Гуру от слов их. Хотел бы давно он на земле северной звуки свои сладкие издавать погромче да колесить со звуками сладкими по ее городам, весям, лесам да холмам, дабы слышали о нем, его друзьях и славе их побольше… А раз так, то рассылал бы он по земле северной и катушки скрученные побольше, и волны воздушные из коробок железных передавал бы почаще. Да вот беда: дабы катушки скрученные рассылать побольше и волны воздушные из коробок железных передавать почаще, монетки медные Гуру и его друзьям не помешали бы. А монеток медных в кармане у Гуру и друзей его было немного. И вот спросил их Северный Гуру: а как быть то с монетками медными? Земля то наша велика да славна, да вот ими особо не богата.
Рассмеялись на это Гуру заморские, сказав ему: главное, чтобы мальчики были славные да красивые, да веки свои в цвет голубой дабы не красили, песни дабы пели не те, что поют ведьмы рыжие, да пели на языке своем, а там уж образуется ! На этом и простились, и до ворот проводил их Северный Гуру, а сам к друзьям своим вернулся да поведал им слова Гуру заморских. Усмехнулись те да призадумались.
И вот ехал как-то Гуру с друзьями с гульбища в большой колеснице железной, да подсел к нему в колесницу мальчик один индейский. Весь такой черненький, длинненький и все смущающийся чего-то. А потом взял дощечку со струнами, да песенок несколько своих Гуру и его друзьям сыграл. Песенки были и о его друзьях, и о колесницах, и о том, что монеток медных в кармане у него немного, хоть времени на все про все всё же хватает. А главное – по дощечке своей пальчиками он стучал да струны перебирал так же, как и Гуру заморские. Да и приглянулся он Гуру Северному и друзьям его.
Только печаль свою поведал мальчик индейский: не заладилась дружба у него с дружком своим старшим по ватаге гульбищной по имени Кабан, хоть тот ватагу свою совсем по-лесному назвал: АУ! А второй дружок был хоть силен и славен, да службе в войске богатырском срок ему подошел, а третий, по имени Рыба, был хитрым: объявки о гульбищах расклеивал да частенько сам один там его, индейского мальчика, песенки и распевал. Злился за это на него мальчик индейский и выгнать из ватаги хотел.
– Не печалься !  – сказали ему друзья Северного Гуру – мы тебе чуть что и с бочками с проводами поможем, да и на дощечках диковинных тебе в помощь заиграем, и в дудки подудим, да и катушки скрученные  по миру разошлем.
Привели они как-то индейского мальчика в подвал дома большого, где стояли бочки с проводами, да как пообещали, так и сделали. И на дощечках играли, и на кнопки нажимали, и катушки крутили, да на дудках лишь не играли – не просил их мальчик индейский об этом.
А когда видно стало, что дело ладится, новый друг бледнолицый у индейского мальчика появился, Георгий по имени, да такой шустрый, что танцы индейские выучил быстро да с индейским мальчиком ими и резвился. Хоть на дощечках со струнами плохонько сначала играл. И стали они гульбища, когда большие, когда поменьше, для мальчиков и девочек бледнолицых из земли северной устраивать. А мальчики и девочки индейские тоже начали туда подтягиваться, да немного тогда их в земле северной было.
И начала появляться в земле северной дева огненная, что и сама в струны да дощечки играть любила, и мальчиков, что в них играют, полюбила быстро. И увезла в первый раз она кучу катушек скрученных, дабы гуру заморским да Карабасам-Барабасам местным их показать.
А Карабасы-Барабасы жили в ту пору везде: и в земле заморской, и в земле Северной. Монетки медные Гуру местным и их друзьям давали частенько, да лишь так, дабы самим в убытке не остаться, да с лихвой монетки вернуть. Слушали песенки разных мальчиков да девочек и решали между собой, кому монетки медные выделять, а кому – нет. Кому-то выделяли,  и тем вроде бы и везло на первых порах, а затем, когда монетки возвращать приходилось, ой как туго бывало… Кое-кто не выдерживал да к Солнцу да звездам уходил.
Понравился индейский мальчик Гуру заморским, и когда дева огненная вновь приехала в землю северную, привезла она пару коробок с проводами да кнопками из земли заморской. Да так всем она понравилась, что день и ночь индейский мальчик с друзьями на них резвился, да так, что новых катушек скрученных появилось немало, а Георгий и вовсе женился на ней.
А индейский мальчик петь начал все громче и громче: и о ночи, и о жизни, и о смерти, и о звездах,  и о Солнце, и о войне. Здорово у него это получалось. И люди страны северной с очами горящими на него смотреть начали да на гульбища в избушки и полянки его валом валить.
А Карабасы-Барабасы заморские тоже немного попировали с Карабасами-Барабасами земли северной, и решил пару лент с картинками склепать. Здорово у них это вышло. Тут то мальчики бледнолицые да мальчик индейский по городам и весям земли северной и начали кататься, и не то что полянки – поля целые собирать начали. И монеток медных у них стало побольше, и застенчивыми они быть прекратили, да дружков старых забывать начали, мня себя Гуру заморскими.
Дружкам старым не нравилось это да упрекали они часто мальчика индейского да Георгия, что песенки поют как ведьмы рыжие и шлюхи бесстыжие. А те слушали их молча, не соглашаясь, да и не возражая.
Правда, мало кто: ни Северный Гуру, ни мальчик индейский и друзья из его ватаги так толком и не поняли, куда и сколько монеток медных возвращать нужно. Какие-то людишки от Карабасов-Барабасов приходили и непонятно все было. Вот и приставили к ним северного Карабаса-Барабаса.
Хоть Карабас-Барабас жил в земле Северной, да бороды не носил он, брил исправно, да волосы свои темные подбривал и подкрашивал частенько. Смолоду прослыл он тем, что молодцев добрых,  с соколами ясными сравнимых, любил весьма да славе их соколиной помогал. Взгляд у него был жесткий да хватка железная, и звали поэтому все его Железный Стержень. И поделом: много лет своей жизни он провел в домах с решетками железными.
Начал Железный Стержень всякие штуки хитрые придумывать, дабы монеток медных побольше было. Даже с мальчиками с веками голубыми как-то петь предложил. Спеть то спели на гульбище одном, да понравилось это немногоим.
И тяжеловато мальчику индейскому с ним стало. Монеток то медных становилось все больше и больше, да вот перемещаться приходилось лишь с богатырями. Одним словом, с Железным Стержнем он попел, покричал, поколесил, да отдохнуть захотелось. Уйти куда-то. Приехал в страну приморскую, дал Георгию все катушки свои, да сам к Солнцу и звездам на автомобиле укатил. И хоронили его в гробу заколоченном.
Зато память о себе оставил долгую.
2017_07_05