Покаяние. Памяти папы

           "Из души он вынимал печали,
           Горе наше брал он на себя..." -
        Эти слова высечены на памятнике папе


   Девять лет прошло, как ушел в Вечность мой папа, Дмитрий Иванович НИМИТРЮК, дядя Митя румын. В день памяти принято обращаться к окружающим: помяните тихим словом. В январе этого года и я эти слова не раз произнесла по старой традиции. Хотя сам он очень редко говорил тихо. Чаще - молчал или кричал. Таков уж был его нрав, темперамент и воспитание, простите.
   Умел быть спокойным и рассудительным в тех случаях, если надо было кого-то убедить. Заботился, зачастую, о чужих людях, отстаивая перед ними же самими лишь их интересы. Ему всегда было важно помочь. А вот уж, если его не слушали, не слышали и не пытались услышать – тогда он брал на вооружение повышенные тона и, в надежде доказать свою правду, которую он ассоциировал, скорее, с истиной – был такой грех – доводил задуманное до какого-никакого завершения. Выслушивая его заключения по поводу разных ситуаций, что бы он ни говорил, и в каких бы словах это не выражалось – никогда не было обидно, все знали, что Дмитрий Иванович, хотя и так, не всегда корректно, но, как правило, добивался задуманного. Он был мудрым и добрым, хотя, порой, и нетерпимым. Он умел убедить – не пряником, так кнутом. Результат его высоких нот всегда был - в десятку.

                *   *   *
Жизнь прожил грешную бесславно:
Гадал, ругался, водку пил.
Но помню, прежде, я о главном:
Он ведал в том, что говорил.

*   *   *   
Папа мой был за кротким словцом не ходок,
Что покрепче на острый язык нанизав.
И как выдаст, порой, афоризмов поток,
Кипятком междометий детально обдав...

    *   *   *   
Я отца никогда не увижу живым,
Перевернута жизни страница.
Вспомню время, где был он почти молодым…
И – не спится. Мне снова не спится.
Вновь спешу на погост, чтобы вырвать бурьян,
Засоряющий землю и душу.
И в себе отыщу за изъяном изъян.
В горле ком со слезами задушит…

   Как жаль, что не всегда получается говорить хорошие слова самым дорогим людям вовремя. Вот и я не торопилась. Опоздала.
Моему папе посчастливилось стать дедушкой только в 71 год. Как любил он свою внучку Дашушу! (Именно так он ее называл). Мечтал о внуке. Не дожил. Ушел в 78 лет.
Умел дарить близким нехитрые радости. Такие незамысловатые… Но как же теперь всего этого не хватает! С годами все глубже в сознание проникает печаль о недополученном, а еще больнее думать о том, что сам… не додал.
   Перед самой смертью, числа, наверно, 15 января, папа обронил фразу, смысл которой не столь важен, но суть ее заключалась в следующем: не было денег на то, чего в тот момент ему так хотелось. Ведь, при горячем желании, можно было решить вопрос, но… 23-го папы не стало, а я, всякий раз, вспоминая об этом, корю себя за непростительную нерасторопность. Потом я получила зарплату, но было так горько: иметь бы эти несчастные гроши недельки на полторы раньше!
   Вот именно такие, пустяшные, казалось бы, нюансы - не дают покоя гораздо дольше, чем нечто более важное. Немало воды утекло с тех пор. Многое пережито, а вот эта мелочь никак не уходит из памяти и точит совесть… Хотя это не единственный дочерний грешок. Были ведь и грехи. Невнимание, грубость, непослушание, вплоть до игнорирования. Да, мало ли что ещё?.. Характер-то - в папу! Но ведь он очень редко бывал неправ. И грешил, как правило, подшофе. Был он, конечно, своенравным. Но ведь чувствовал людей на уровне инфанта! Очень любил животных. Разговаривал с ними, как с любимыми детьми. Для меня это тоже богатый показатель, откровение и пример.

- Я – чужак! – Мой папа говорил.
Он мне жизнь случайно подарил.
Мать меня нечайно родила.
Незаметно жизнь почти прошла.
     - Я – чужак! – Из уст – слова отца.
     Но не ради праздного словца.
     Его сердце – у меня в руках. –
     Так мне не хватает старика!!!
Жаль мне мать. Да не понять её.
Вот где правда: каждому – своё.
Детям ли родителей судить?..
- Я – чужак! – Уж так тому и быть.

   Самая большая моя вина в том, что папа чувствовал себя чужаком, живя бок о бок с родными людьми. И, слыша эти его слова неоднократно, и в сотый раз не замечая их, я ни единожды не озадачила себя нужным вопросом. Наверно, именно поэтому сегодня эти же слова и я произношу, говоря о себе. Слава Богу, хватает мудрости не мучиться вопросом: за что мне это, это и это?.. «Поделом и по делам…», - как пел великий Высоцкий!
   Вселенская справедливость – Божий промысел. Молюсь Вседержителю, чтобы за все свои провинности и грехи мой папа получил милосердное отпущение. Ведь многие из прегрешений своей сознательной жизни он искупил еще в детстве, оставшись в 4 года без отца, а в 8 – без матери… Но до исхода своего срока на земле он помнил о маме всегда, он вспоминал ее ежедневно. Какова же была тяжесть его до старости мальчишеской, сыновней тоски!?.
   Нечасто, да и не каждому из нас приходится прикоснуться к оголенному незримому рубежу между жизнью и смертью. И, скорее всего, это можно счесть за счастье, если только дано выстоять и вернуться для преодоления своего земного пути. Ведь с этим испытанием дается уменье мыслить как-то по-иному, особенно, не так, как прежде, и не о том… Но что-то подсказывает, что вернее и точнее, ближе к истине становится каждый, познав страдание. Понятнее звучат слова святителя Луки (Войно-Ясенецкого): «Я полюбил страдание». И еще мне думается, что помогают нам в безвыходных казалось бы ситуациях наши умершие родные. Это они являются неким связующим звеном между нами и Богом. Я очень четко ощущаю связь со своим папой, его поддержку до сих пор, и с каждым днем она - все ощутимей.
   Для меня память о нем и его маме, бабушке Меланье, нестираема. Их образы – в моем сердце. Я всегда помню: имя Алёна мне дал мой папа. И, хотя я меняла фамилию дважды, роспись моя – по-прежнему Нимитрюк. Такая мелочь - тоже в память о папе. И надо заметить, что это далеко не сентиментальные штучки, а, без преувеличений, одна из молекул кислорода моего сегодняшнего дня, где я - уже без папы...
                ==========================================================

   Как послесловие уместны будут строки Елены Ваенги (Хрулёвой) – они так созвучны моим воспоминаниям о детстве:

        «Он был обычный человек.
Он был и прав, и виноват.
Задать вопрос, не получив ответ,
Порою, лучше во сто крат.
А он вставал всегда к шести.
И гимном «Маяка» будил...
Но он знал то, что нужно
детям принести
На то, что не успел пропить...
Всегда ходила прямо,
Не прятала лица.
Моя почти святая мама,
Прости отца!!!»