Л Ю Д А

Л  Ю  Д  А

         У Тони нашлись родители и забрали её из детского дома. А Тоня и всегда знала, что её найдут и заберут. Люда тоже знала, что потерялась и её ищут, но, видно, Люда заблудилась когда-то так, что её до сих пор пока не отыскали. Хотя ещё год назад, как только научилась писать, Люда отправила открытку в журнал «Мурзилка»: «Мама, ищи меня в детском доме в Риге.  Целую. Люда».  Ну и что же, что ответа  пока не было, Люда ждала, что мама обязательно прочтёт и придёт.  А сегодня она очень скучала по своей любимой подруге Тонечке, которую  родители увезли в далёкий город на берегу моря. Люда бродила в одиночестве по огромному детдомовскому двору и грустила. К девочкам не подходила, те были серьёзно заняты своими играми. А Люда так привыкла, что они с Тоней на прогулке отделялись от всех и придумывали какие-нибудь тайны. С Тоней всегда так интересно! Люда обошла все их сокровенные уголки двора. Посидела на стволе согнутой берёзы – «дрессированном удаве», покачалась на низкой ветви – «хвосте удава», как раньше, с Тоней. За  кустами сирени расчистила пальцами землю в условленном месте. Посмотрела на три «секрета» – разноцветные фантики, накрытые стёклышками. Закопала опять. Вздохнула и пошла к девочкам. Те играли в «съедобное-несъедобное», но Люду не приняли, нужно приходить в начале игры.  За дубом – «Богатырём Ильёй Муромцем» поплакала. Совсем немножко, при «Муромце» нужно быть мужественной, они с Тоней это знали. Прощаясь с Тоней возле дуба, Люда подарила ей желудёк. Они договорились, что Тоня посадит его возле своего нового дома. Из желудька вырастит когда-нибудь такой же дуб-богатырь. Девчонки вырастут и Люда приедет к Тоне в гости, а ещё с вокзала увидит самый высокий дуб в городе. Не надо будет спрашивать дорогу у прохожих, Люда запросто найдёт её по дубу. Люда заулыбалась, представив, как они с Тоней снова встретятся. Тогда уже и Люду найдут родители и, понятно, их мамы тоже подружатся. Так, медленно бредя по двору, Люда мечтала о будущем. А когда мечтаешь, грусть отступает. И Людина грусть осталась у дуба «Ильи Муромца». Она забралась в середину жасминовых кустов, как в шалашик. Её-то отсюда совсем не видно, зато самой можно наблюдать весь двор. Здесь у них с Тоней был «шалашик».  Под камушками она нашла «бинокль» – две большие, связанные верёвкой, катушки, в одном отверсии кусочек увеличительного стекла. Правда,  вдаль при таком бинокле ничего не увидишь, зато пятнышки на спинке божьей коровки, глазки бабочки, прожилки листочков  очень хорошо рассмотришь. Люда повертела бинокль и положила его на место, под камушки. Стала просто глядеть, что происходит во дворе, кто что делает. Вон Юрка с Вовкой, близнецы, опять забрались в вентилляционный люк, сидят там, крышку головами припирают, а дым столбом валит, учатся курить, дурачки, подобрав окурок. А потом удивляются, откуда Люда с Тоней всё знают. Девочки уже прыгают в классики «мак-табак». А по дорожке, ещё довольно далеко, идут двое незнакомых взрослых. Люда  приготовилась понаблюдать за ними. Мужчина в морской форме, под руку с женщиной, красивой-красивой. И вдруг у Люды забилось сердце, часто-часто. Она раздвинула ветки кустов и замерла. Мужчина-моряк и красивая женщина шли прямо к Люде. «Мама!», - хотела закричать Люда и уже почти вылезла из кустов. Но тут же, оробев, залезла обратно и, как зверёк, загородила от внешнего мира ветками, поплотнее, свою норку. Возле кустов, с другой стороны, скамейка. Пара села. Люду они не заметили и она решила пока не показываться. Пусть утихнет волнение, а потом она сделает сюрприз – выйдет, как ни в чём не бывало, из-за кустов и спокойно скажет: «А вот и я!». А пока пока из «шалашика» любовалась, радовалась, что сразу узнала своих маму с папой. Люда устроилась так, чтобы хорошо видеть их лица… Они долго молчали, оба курили. Потом  Люда услышала:
- Всё, Жорж, устала. На сегодня хватит. Завтра попробуем в другой детский дом. Здесь выбирать не из чего. Рожи какие-то беспородные, сопли до пояса.
- Но, Лиза, какой уход в приюте, на сто ребятишек 1-2 нянечки. Давай того парнишку возьмём, с конопушками. Видела, как он ловко через лужи перескакивал. Очень симпатичный мальчонка.
- Фи, Жорж. Нашёл красавца, всё лицо в пятнах, как шелудивый. И вообще, мне нужна девочка.
- Хорошо, Лизок, давай возьмём девочку. Хочешь, ту, голубоглазенькую, со скакалкой?
- Жорж, я сейчас заплачу. Прекрати. Я же сказала, завтра в другой детдом. Здесь я всех видела.
- А если и в другом…
- Замолчи, Жорж, ты невыносим. Тебе всё равно, хоть любого. А я дочь выбираю, дочь!
- Но не барана же, Лиза, извини. А ты будто в стадо зашла, барана выбрать пожирней да пошелковистей. Разве можно…
- Я попросила бы тебя, Жорж, быть интеллигентнее, ты оскорбляешь…
- Извини, Лиза. Хорошо, завтра поедем в другой приют.
     Люда дикой кошкой выкарабкалась из укрытия, оцарапанная с рук до ног, продралась через плотные заросли жасмина и во всём своём «великолепии» предстала перед супружеской четой. Обида за ребят захлестнула её и придала решительности. Это про её друзей они говорили эти гадкие слова, ну и что же, что мужчина не говорил, он с ней, он любит такую… Она хотела сказать самые обидные слова, которые только знала, но не нашлась, и зло высунув язык, показала его  тётке, потом поплевала на ладошки, сжала их в кулачки и потрясла в воздухе маленькими кулачками, угрожая всему злу на свете. И, наконец, развернулась и сорвалась с места.
- Жорж, какая прелесть, маленький Тарзан. Глазищи сверкают, как у рыси, сама крохотная, крепенькая, такого экземпляра я что-то здесь не видела. Всё, Жорж, я решила: берём этого маленькуго  Тарзана.
К вечеру Люду вызвал к себе директор детского дома. В кабинете у директора Люда увидела их… снова. Женщина мило улыбалась Люде, мужчина поглядывал то на супругу, то на девочку и был серьёзен. Директор что-то хотел сказать, но Люда перебила его:

- Это они, Иван Анатольевич! Это они! Они детей покупают в детских домах и едят их, как баранов. Я знаю их… Пусть они уйдут. Скорее, пусть уйдут…
Дрожа от гнева, она всё кричала, тормоша директора за полы пиджака, и требовала, чтобы он прогнал и никогда больше не пускал к ним в дом этих злых чужих людей.