Глава первая

Глава первая.

Возвращайся тогда, когда сможешь
по-настоящему вернуться.
«Возвращение», Б. Шлинк.

Мелкие капельки дождя, дрожа на ветру, падали на её лицо, а промозглый и холодный воздух едва заметно касался её щёк. Тёмные тучи спрятали за собой еле теплящееся вдали солнце. Яркая голубизна неба исчезла.
По дорогам, разбрызгивая лужи, проезжали машины. Их фары слепили людей, которые спешили по своим делам. Под электрическим светом капли дождя становились похожими на мелкие осколки.
Полтора года… испарились знакомые рекламные надписи, пустыри, по которым она раньше любила ходить, исчезли, а новые дома стали ещё выше прежних. Её мир изменился. Изменилась и она.
Незнакомый голос в её голове что-то шептал, заставляя идти вперёд. Она безропотно повиновалась, блуждая по незнакомым улицам, теряясь в веренице букв и слов, удивлённо и отрешённо разглядывая интересующие её вывески, продолжая идти дальше. Она не знала, куда несут её ноги, не понимала, почему так тоскливо и горько на сердце… это был не её город. Не тот город, в котором она провела большую часть своей жизни. Не тот город, в котором она знала все самые тайные лазейки, совсем не тот… куда же она попала?
Он не мог измениться за такой короткий срок.
На глазах выступили слёзы. Ничего не видя перед собой, она натыкалась на незнакомцев, извиняясь. Голые деревья тяжело скрипели на ветру, касаясь ледяными ветвями друг друга. Они трепетали под его порывами.
Из-за угла показалось старое здание, которое помогло ей хоть как-то сориентироваться, направив в сторону. Улица, улица, поворот, улица… дом.
Молчащий, глухой подъезд встретил её гулкой тишиной: шаги звучали невообразимо громко, разрезая воздух, выцарапывая мысли на блёклых стенах. Рука слепо нашарила ключ, скользя пальцами по холодной надписи и острым граням; металлический предмет проник в глубокую чёрную скважину, поворачиваясь несколько раз с кротким звуком внутри, заставляя работать знакомый механизм… дверь распахнулась.
Сделав несколько неуверенных шагов, она тут же наткнулась на пару разбросанных бутылок, возле которых небольшими складками собралась липкая, давно высохшая лужица. Повсюду валялись мелкие объедки, мусор на полу, книги и бумажки, её собственная одежда.
Девушка прикрыла дверь рукой. Она прижалась головой к стене. Ноги больше ей не повиновались.
Уже сидя на полу, она нашарила какой-то оборванный клочок бумаги, с трудом разбирая буквы. Записке было уже столько лет… она сохраняла память о том, что девушка когда-то сумела потерять.
«Если ты вернёшься до исхода этой недели, то обязательно позвони мне. Ты пропустила столько всего! Я предупреждал. Закладка на стр. 47».
Руки задрожали, и, сжав глупый листок с напоминанием, она закрыла глаза, беззвучно заплакав.
Сколько же прошло времени с тех пор?..

* * *

Только семь месяцев спустя в замке вновь заскреблось что-то, поворачиваясь и отворяя тяжёлую, громоздкую дверь, впуская долгожданный свет в опустошённую, тихую квартиру, озаряя всё лёгким теплом.
Сквозь плотно задёрнутые шторы ещё просачивались солнечные луча. Эти лёгкие огни изредка ласкали поверхность стола, словно волны, пробегали по корешкам старых книг и терялись, выискивая что-то. В воздухе сверкали, пересекаясь, мелкие пылинки, опадая и вздымаясь от каждого неловкого движения. Послышался свободный шелест бумаги, чей-то весёлый смешок, а какой-то своевольный листок вывалился из общей пачки.
Многое теперь изменилось.
Она зашла в комнату, оставляя неизменную связку ключей на тумбочке, подпрыгивая на одной ноге, снимая левую туфлю. Немного более загоревшая, чуть менее серьёзная, усталая и расстроенная, она улыбалась и что-то читала в квитанции.
Её волосы заметно посветлели, и, убранные в замысловатую косу, оголяли шею. Серёжка, похожая на отполированный, мутный осколок зеркала, на который попадали просачивающиеся лучики света, приятно отражался и блестел.
Бросив сумку, девушка оторвалась от своего занятия, с каким-то сомнением бросая взгляд на краешек кровати. Всё теперь казалось чужим и незнакомым. Теперь она вернулась очень и очень надолго.
После долгого отдыха заграницей сгладились и зажили многие шрамы: продолжительное лечение почти полностью скрыло тонкие порезы и рубцы, которые едва можно было различить под новым слоем загара, оставивший лишь лёгкие светлые полоски. С каждым днём, проведённым в компании новых знакомых, ей постепенно забывалось неприятное прошлое, слившееся воедино с придуманной легендой, а противоречивые чувства появлялись всё реже.
Накопленные за многие годы деньги наконец нашли своё применение. Крупными суммы она тратила на берегах Средиземного моря, в самым отдалённых уголках Чехии, в Амстердаме, в котором она умудрилась подхватить ужасную простуду. Она видела и старинные музеи, и парки, и знаменитую улицу красных фонарей… но время давало знать своё, а тоска по размеренной московской  жизни и множество незаконченных дел всё звали её обратно — домой, домой…
Сложив аккуратной стопочкой горку ненужных бумаг, она включила ноутбук, и, ожидая, пока тот загрузится, распечатала письмо, с беспокойством вчитываясь в строки. Она была порядком удивлена, что кто-то ещё помнил о её существовании спустя два года.
До этого момента она старательно игнорировала приходившие с электронной почты уведомления, считая, что лучшим будет, если она ненадолго забудет о рекламе и письмах. Но сейчас количество входящих её поражало.
Теперь у неё не было ни имени, ни прошлого, а в документах значилась лишь немая пустота, поглощавшая всё больше информации.
После многолетнего обучения она более чем успешно сдала экзамены, блестяще пройдя испытание. Отныне она была свободным адептом. И это был не конец.
Многие известные практики предлагали ей своё покровительство, приглашая хотя бы на один единственный ужин, на одну единственную встречу, а со всех сторон света прямо так и сыпались всё новые и новые сообщения. Ею восхищались, ей предлагали работу, когда она внезапно пропала, совершив лишь одну единственную ничтожную ошибку… и это не давало ей покоя.
Немного передохнув и хорошо подумав, она без промедления открыла окошко нового сообщения, выбрав в адресной строке официальный адрес ордена. Сделав глубокий вдох, сразу после короткого объяснения, она стала писать, что с ней всё в порядке, она жива и здорова, а это время только отдыхала в другой стране, с готовностью сообщив, что готова брать любое задание.
Отослав письмо, девушка решительно развернула стул, критическим взглядом осматривая свой бардак: разброшенные вещи, рассыпанные и перевёрнутые вазы с цветами, полузасохшие домашние лианы, фикусы и окончательно мёртвый жухлый кофейный кустик; беспорядочно наваленные книги, бумагу, осколки и просто самая настоящую запыленную свалку. Это комнату Этель в шутку любил называть её своеобразным кабинетом. Этель…
Сегодня ей тут предстояло спать.
Вооружившись для начала парочкой пакетов, тряпкой и шваброй, она с особой тщательностью, словно частый детектив, обшарила каждый уголочек, собирая одежду, доставая из-под кровати изъеденные молью и пауками непонятно откуда взявшиеся мужские носки. Всю одежду она забрасывала в стиральную машину, довольно заурчавшую после продолжительного отдыха, загудев разнообразными трубами и механизмами.
После этого, уже ближе к вечеру, она вынесла первую порцию просроченных продуктов, благоухавших не хуже самого дешёвого парфюма, сгоняв в магазин и закупив еду, просто необходимых ей на ближайшее время.
Она аккуратно отгребла мусор из своей спальни, почистив и отдраив всё до чистоты. Девушка развесила отглаженную одежду по шкафам и ящикам, разложив новые вещи, немного успокоившись. Теперь можно было и спать.
После ванны, довольная и приятно уставшая, она решила достать разнообразные мелочи, накупленные в самых разнообразных местах: располневший блокнот с огромным количеством записей и рисунков, парочку книг не только на русском языке, чешский разговорник, множество ракушек и сувениров, а также новую итальянскую колоду, имевшую значительно экзотичный и преобразившийся вид.
Заметив какой-то особенно толстый и тяжелый том, она пробежала пальцами по твёрдому переплету, касаясь ладонью тёплых страниц, закрывая глаза и вдыхая еле заметный, тяжёлый аромат моря и раскалённого песка…

Самая тяжёлая, громадная и известнейшая эзотерическая литература приводила её в невообразимый шок. Первым испытанием для неё было, прежде всего, скучнейшее введение не только от автора, но и от переводчика, страшно гордившегося проделанной ранее работой. Бесконечные сводки, непонятные даты, места и хронологические события, числа и города, длинные слова, повторение незнакомых терминов и давно известная информация, приспущенная до уровня самого обыкновенного читателя, приводила её в нескончаемый ужас и скуку. К началу первой главы она засыпала.
Триста страниц из трёхсот пятидесяти была теория. Теория, в которой в огромном количество находились предупреждения, темы и ссылки, не имевшие к оккультизму ни малейшего значения. Именно этот бред приходилось ей поглощать целыми сутками, терпя подходившую к горлу тошноту.
Конечно, когда она наконец подходила к долгожданной графе, не было никаких сил, чтобы обрадоваться. Обычно в такую тоску её приводила литература, подобная «Чакрам для чайников», где, кстати, чайникам надо было обладать нечеловеческим разумом и интеллектом, памятью и пониманием нескончаемого потока санскритских терминов, индийской истории и самого настоящего эзотерического хаоса, который, вероятно, по задумке автора, должен был выбросить её в астрал.
Это было самое обыкновенное воскресенье из множества себе подобных.
Сидя под огромным зонтиком, скрывавшим её от беспощадного солнца, разбросав золотистые волосы по своему шезлонгу, она читала «Тайную доктрину» в нескольких устрашающих томах. На очереди были «Телемитские тексты», но уже другого автора, не менее пугающие, но зато уже более привычные. Как-то раз она просто пообещала себе, что когда-нибудь прочтёт их. Пришло время выполнять обещания.
Ей безумно нравилось сидеть на берегу моря, смотря на лениво накатывающие на песчаный берег синие волны, читая про архаический символизм религий мира, который, казалось, никогда не иссякнет в бурной фантазии гениального ума теософии девятнадцатого века.
Девушка изредка бросала взгляд на часы, понимая, что времени до вечера осталось совсем немного. Решив почитать ещё с полчасика, она перевернула страницу, вновь погружаясь в море информации, в которую так жадно вчитывалась, словно что-то ища…
Ветер слабой прохладой перебирал высохшие пряди, а где-то над ухом раздавалась размеренная, неспешная итальянская болтовня, чьи-то радостные крики, которые заглушал плеск воды. Солнце всё больше и больше склонялось к горизонту, вот-вот готовясь сорваться в тихие и спокойные морские глубины кроваво-золотистым закатом.
- Нет религии выше истины… - внезапно услышав мужской голос, она отпрянула, подняв глаза, с удивлением смотря на незаметно подобравшегося к ней мужчину. - Довольно редко удаётся встретить молодую и красивую девушку в таком захолустье на пляже, да ещё и с книгой на моём родном языке.
- Что, правда? - она расслабилась, в ответ улыбнувшись незнакомцу, несказанно порадовавший своим присутствием. - Неужели совсем немногие интересуются учением Блаватской? - она вопросительно склонила голову, убирая ноги в сторону и приглашая его присесть к себе.
- Увы, - он усмехнулся, - ты выдаёшь себя.
Это был мужчина лет тридцати, недавно остановившийся на другом конце города, тоже решивший устроить себе отпуск вдали от родины. Ещё больше она удивилась, узнав, что когда-то в прошлом он также пересекался с её орденом. Это необычная черта встречать адептов одного единственного течения по всему миру её приятно радовала.
Кристиан оказался довольно приятным собеседником. Чуть позже он пригласил её в местный ресторанчик. Девушка, решив полностью порвать с прошлым, уверенно промолчала, назвавшись не своим именем.
Было совершенно удачным это невольное общение с человеком, понимавший её с полуслова. Почти каждое утро или же вечер он навещал её. Они вместе гуляли по самым необычным и красивым местам,. Он провожал её до отеля, приносил цветы или подарки. Новоиспечённая Рикке даже не задумывалась о том, что безропотно соглашались на любые свидания.
Так они вместе съездили на другой конец Сицилии к местной знаменитой гадалке, накупив самых разнообразных средиземноморских трав и магических вещичек, на несколько дней напрочь забыв про оставшийся в другом городе отель, сняв новый номер. На следующее утро она проснулась уже не одна.
В его компании было страшно весело, совсем не однообразно, и каждый день был для неё особенным приключением. Она не знала, кто он, а Крис не знал, почему молодая ведьма так тщательно избегает рассказов о прошлом, нервно теребя тонкий серебряный кулончик на шее, мало о чём ему говоривший.
Вернувшись в один прекрасный день обратно в отель, девушка обнаружила тщательно упакованную и завёрнутую в бумагу книгу. Эта был третий том «Тайной доктрины», каким-то удивительным образом найденный на её родном языке. На титульном листе было старательно отпечатано на латыни: «Нет религии выше истины».
Вечером она узнала, что Кристиан ещё уехал домой. Так закончился её сицилийский отпуск…

С трудом подавив зевок, она разлепила глаза, потянувшись в уютной и просторной постели, переворачиваясь на другой бок и улыбаясь. Она только увидела хороший сон.
Её мысли немного успокоились, сложившись в одну сплошную, медленную и ленивую полосу, притягивающую её к подушке под мешающими лучами утреннего солнца. Она, не удержавшись, всё же зевнула, протерев глаза, совсем не собираясь выбираться из-под одеяла.
Вдруг, сквозь плотную пелену, ей показалось, что лёгкая бледная тень скользнула по стене.
Окончательно проснувшись, она приподнялась на локтях, всматриваясь в проём, куда, как ей показалось, направилась тёмная фигура. Спустив ноги на пол, она нерешительно проследовала на кухню, прислушиваясь к малейшим звукам,. Следуя логическим размышлениям, за то время, что без присмотра остались многие её магические эксперименты, какая угодно сила могла выйти за рамки привычного, стараясь привлечь её внимание.
Подождав ещё немного, она пожала плечами, решив, что, если ей что-то и хотят сказать, то смогут объясниться и за завтраком.
Девушка включила чайник, обратив внимание на гору высохшей и грязной посуды, закатив глаза. Провозившись с тарелками, она заварила кофе, закусив его свежими вафлями, и вновь взялась за генеральную уборку.
Ответа не было. Просмотрев и удалив ненужные оповещения, она опять спустилась с небес на землю, собирая огромные охапки ненужных бумаг и бутылок, заботливо очищая всё от верхнего покрова, словно археолог открывая миру более знакомые поверхности. Она убивала время в ожидании чего-нибудь новенького раскладыванием книг и прочими бытовыми проблемами. Таким образом квартира постепенно приобретала человеческие мерки, сравнимые с благоприятной жизнью. Помимо прочего, она заплатила за неё на год вперёд, заодно вернув небольшие долги по прочим коммунальным услугам.
Масштабная чистка значительно улучшила её настроение. Она наконец поняла, что вернулась домой.
В два часа дня, перебирая комод в коридоре, ей случайно попался небольшой, помутневший ключ от квартиры, оставшейся ей после смерти матери. Она вспомнила, что зачем-то давно отдала Эту ключи, изредка также навещавший её собственность. Ужаснувшись, что нормальной уборки это место не знает уже столько лет, девушка решилась на отчаянный шаг. Она должна там быть.
Посчитав, что на общественном транспорте доехать ей получится быстрее и экономнее, села на знакомый автобус, на всякий случай спросив, точно ли попадёт туда, куда нужно.
Вскоре она уже оказалась за дверью, и, снимая туфли, ослабляя молнию на юбке, удивилась тому, что уже в коридоре её не ожидает какой-нибудь сюрприз в виде полуистлевшего человеческого трупа. Пока квартира выглядела сравнительно чистой. Создавалось такое впечатление, будто бы за ней кто-то всё это время присматривал. Но это, конечно, могло ей только показаться.
Она зашла в комнату, развернувшись, чтобы положить ключи на тумбочку, но внезапно остановилась. Связка с оглушительным звоном сорвалась вниз, падая на пол. Здесь она была не одна.
Голова закружилась, а в сердце отозвалась давно позабытая, сладкая боль… она прислонилась к косяку, закрывая глаза, прижимаясь щекой к холодной стене.
Волосы сильно потемнели, но не потеряли тот самый забавный красноватый оттенок, больше похожий на цвет запёкшейся крови…
Он невольно поднял голову, обращая на неё свой взгляд, серьёзный и холодный, в котором на миг промелькнул какой-то трепетный испуг, а затем неуловимая, быстрая усмешка. Она также незаметно сменилась удивлением и растерянностью. Он повзрослел, но вместе с этим почти ничуть не изменился
Молчание затягивалось.
Эт, глубоко вздохнув, отложил книгу, которую до этого держал в руках. На столе стояла включенная лампа и чашка.
- Ты… вернулась, - тихо и задумчиво произнёс он.
Это определённо была реальность, в которой его не должно было быть. Она уже успела смириться, множество ночей проведя в раздумьях… она мучилась, она просила и надеялась, что всё будет не так…
Его не должно было быть здесь. Это невозможно.
Нахлынувшие разом чувства смешались в одно целое, которое тянуло её вперёд, желая заставить спросить, задать хотя бы единственный вопрос. Ответ на него помог бы ей понять всё. И ложь, и правду.
- Но ты же… - еле выдавила она из себя, теряясь и запуская пальцы в распущенные волосы. Она старалась не смотреть на него.
- Береслава? - собственное имя пронзило насквозь, словно в спину проникло тонкое, длинное лезвие ножа. Она не верила.
Конечно же, это была ложь. Конечно же, ей подло солгали, будто бы специально оттягивая время, считая, что она не станет искать правды. И она не стала.
- Подожди… не уходи, ладно? Я чертовски долго ждал тебя, и не могу отпустить теперь просто так. Останься, - с мольбой в тёмных глазах попросил он, вставая со стула.
- Что ты тут делаешь? - только и сумела выдавить девушка, пошатываясь на негнущихся ногах, не решаясь сделать небольшой шаг вперёд.
- Ты же сама давно отдала мне ключи. Я иногда прихожу сюда на пару дней. Думал, что ты хоть как-то подашь знак… хоть что-то.
- Мне сказали, что ты мёртв. Я и не стала бы тебе давать никаких знаков, даже если бы знала, что ты на этом свете, - довольно жёстко отрезала она.
В его глазах промелькнула лёгкая тень смятения и боли.
- Хорошо. Но я хочу с тобой поговорить.
- А я нет, - возникла неприятная пауза. - Верни мне ключи.
- Не ври. Ты хочешь поговорить со мной. Не знаю, где ты пропадала два года… если не хочешь, можешь не рассказывать, я не требую. Я рад, что ты жива и с тобой всё в порядке, но я не только для этого разговора здесь.
- В смысле?.. - слабым голосом произнесла она, по-прежнему оставаясь у двери.
- Вчера вечером мне позвонили, сообщив, что ты объявилась. Поверь, об этом знают уже в любом захолустье, даже где практикуют вуду. Сначала пообещай, что ты не уйдёшь, выслушаешь меня и в ближайшее время не станешь опять сбегать от меня.
Она медлила с ответом.
- Обещай, - вновь потребовал Эт.
- В последний раз когда мы встречались с тобой, ты ясно дал понять, что не хочешь меня больше видеть. Извини, но так уж получилось, что моя судьба неразрывно связана с тобой, и я снова здесь. Теперь ты просишь остаться.
- Прошу. Ты сейчас удивишься, но я жалею о своих словах.
Она только подняла глаза, прямо на него посмотрев.
- Хорошо, если ты так настаиваешь… - она попыталась выдавить из себя улыбку, но тут же с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться.
- Пойдём на кухню? Я приготовлю чай, ибо в холодильнике давно ничего нет.
- Ты командуешь в моём собственном доме.
- Увы, но представь, что бы произошло, если бы я не командовал.
Береслава всё же нагнулась, поднимая ключи, в нерешительности направляясь на кухню, садясь за стол, из-за спины наблюдая за его действиями, всё пытаясь что-то сказать… но лишь терпеливо молчала, ожидая чай.
- Итак? - он вплотную подсел к ней, протягивая чашку. - Что случилось?
- Случилось? С чего ты взял?..
- Ты что-то определённо от меня скрываешь.
- Определённо. Ты хотел знать, где я была?
- Конечно. Думаю, это стоит знать не только мне.
- Ты ещё контактируешь с орденом? Работаешь на них? И есть новая ученица?
- Как много вопросов, - он улыбнулся, сделав глоток. - Нет, слава богам, нет. Никаких больше учениц. Скорее даже наоборот… я решил закончить институт.
- О, поздравляю. Для тебя это самое настоящее повышение. Неприятно, когда учит кто-то, кроме тебя? - она усмехнулась. - Вообще-то, тебе всё не следует знать, но я только скажу, что много времени провела в Сицилии и Чехии.
- И как? Ты довольно весело проводила своё время, как я смотрю…
- Да, очень весело, - она сглотнула горьковатый комок, закрывая глаза, справляясь с воспоминаниями. Вдох, выдох, вдох… - Я ещё хотела остаться навсегда, но, к счастью, передумала. Как бы я смогла жить триста шестьдесят пять дней в бесконечном отдыхе? Ни за что.
- Эзот жива, - внезапно сказал Этель.
- Что? В смысле… жива?
- Она довольно долго восстанавливалась. Н-да, можно было предположить, что после такого ей трудно было бы жить, но она забыла почти всё, что было на кладбище. Никогда бы не подумал, но она исправилась.
- Вот как, - наступила неловкая тишина, которую она поспешила нарушить. - Я собираюсь вернуться к ордену. Если честно, у меня высшее юридическое образование, но такое ощущение, что я ничего не умею помимо рун, раскладов и вызовов духов, если можно так глупо выразиться. Совсем не представляю, что мне теперь делать.
- Можешь считать меня моральным уродом, но я правда скучал.
- Я тоже… - она нервно покрутила чашку в ладонях. - Эт… я никогда бы не подумала, что время действительно так меняет людей. Два года назад ты бы не стал называть себя уродом и просить прощения. Что с тобой произошло?
- Можно принять это как комплимент? - он улыбнулся.
- Наверное.
Она привстала.
- Мне, я думаю, пора…
- Тебя проводить?
- Нет, ну ты действительно изменился! И как мне теперь тебя называть, о, незнакомец?..