Иная жизнь

В темном подвале было холодно и сыро. Облезлая крыса, осторожно оглядевшись, юркнула было к противоположной стене, но, наткнувшись на что-то теплое и живое, испуганно пискнула и бросилась обратно.

- Отвоевались, - с трудом прохрипел Виктор.
- Не хорони раньше времени, - хмыкнул кто-то в ответ.
- Ты, Сань, на чудо не надейся, расстреляют нас, как пить дать, или повесят.
- Еще успеют освободить, наши же рядом, - вмешался третий.
- Паша, фронт назад катится, кому спасать-то, - возразил Виктор, - потому и немчура с пленными не церемонится, или лагерь, или на месте решат.
- А, может?
- Что ты заладил, может, может. Не может, помолчи лучше, - оборвал Александр, - тихо!

Дверь подвала со скрипом распахнулась, и в проеме показались две фигуры.
Не говоря ни слова, они спустились, взяли под руки Виктора, и выволокли наружу.
Замок со скрежетом щелкнул и все затихло.

- Куда они его, - спросил Паша.
- Узнаем, - ответил Александр, - если вернется, а если нет - молча жди своей очереди, чего зря воздух молотить.
Красноармейцы задумались каждый о своем.
То, что чуда не произойдет, было понятно каждому. Отступление, продолжавшееся уже которую неделю, не оставляло никаких шансов на то, что бойцы окажутся у своих. Да и кому было дело до трех солдат, волею судьбы попавших в плен.
Прав был Виктор – впереди или лагерь, или смерть.
А жить хотелось безумно.
Паша прислонился к сырой стене подвала.
- Сань, у тебя жена есть?
- Есть, - улыбнулся в темноте друг, - и двое сыновей, близнецы. А ты женат?
- Не успел, - вздохнул Паша,- после семилетки на завод, потом призвали, думал, приеду в отпуск, пойду свататься к Люське, соседке своей, а тут война. Так что… Эх.
- Не стони, и без тебя на душе муторно, - красноармеец перевернулся на бок, - руки затекли. Умеют вязать, сволочи.

Дверь распахнулась, и те же молчаливые фигуры швырнули на пол Виктора. Долгую минуту они стояли, всматриваясь в темноту, словно делая выбор, а затем выволокли Александра.
И опять наступила тишина, прерываемая лишь хриплыми стонами.
- Вить, что там, - Паша подполз к другу.
- Предлагают перейти, - закашлявшись, ответил красноармеец, - условия простые: или к ним, или туда.
- Куда?
- В землю, недолго нам жить осталось, - заскрежетав зубами от боли, Виктор сделал попытку присесть, - помоги.
- Ты согласился? - пристраивая друга у стены, Паша с ужасом заметил, что гимнастерка Виктора насквозь промокла от крови.
- Ага, - простонал красноармеец, - от радости чуть до смерти не забили прямо там.

Солдаты замолчали.
Облезлая крыса, набравшись смелости, вылезла из норы и, крадучись, двинулась вперед. Обойдя сидящего у стены красноармейца, она застыла напротив Паши. Несколько секунд животное осторожно принюхивалось и, видно, решив, что не бояться нечего, спокойно прыгнула на ноги, а затем юркнула в другую сторону.
Кончик хвоста скользнул по лицу, но боец не пошевелился.
Он думал о том, что его ждет за дверью.

Которая распахнулась в третий раз.
Словно мешок, бросив на пол Александра, немцы уже без раздумий схватили Павла за руки и вытащили наружу. От яркого света ламп красноармеец зажмурился.
Его вели не больше минуты, затем, остановившись перед какой-то дверью, сопровождающие втолкнули бойца внутрь.
- Третий, - резюмировал чей-то голос.
Павел поднял голову: у стола курил, насмешливо глядя на пленного, офицер.
- Жить хочешь?
Красноармеец молча кивнул головой.
- Не буду тратить время на пустые разговоры. Что вас ждет, ты отлично знаешь, посмотри, - немец кивком головы указал на окно.

Павел подошел ближе: во дворе голодной пустотой зияла свежевырытая яма.
- Через час мы её покормим, - словно прочитав мысли бойца, - усмехнулся офицер, - сколько окажется внутри, зависит от тебя.
- От меня? – переспросил Павел.
- Двое или трое. Твои друзья предпочли оказаться там, мы выполним их желание. Куришь?
- Да.
Вставив в рот сигарету, немец поднес зажигалку. Несколько минут глядя, как солдат жадно затягивается табачным дымом, офицер молчал. Затем он достал пистолет и положил его на стол.
- Это твой билет в жизнь, иную жизнь, - по губам скользнула неприметная улыбка, - надеюсь, объяснять не нужно.
- Понимаю, - прошептал Павел, - вы хотите…

- Не понимаешь, - оборвал собеседник, - совсем. Я тебе предлагаю иную жизнь, эта полна крови, ужаса и грязи. Конечно, не бесплатно, совсем не бесплатно. Пистолет – это всего лишь подтверждение твоего согласия. Настоящая цена будет заплачена позднее, когда я решу, что пришло время.
Солдат вздрогнул, встретившись с холодными, без тени жизни, глазами офицера. В них бушевало пронзительное ледяное пламя, заставляющее застыть кровь в жилах.
- Какая цена, - тихо переспросил Павел.
- Когда наступит срок, - усмехнулся немец, - тебя ждет реальная смерть, итак, ты согласен?
- Да.
Офицер открыл дверь и что-то крикнул. Затем, полоснув ножом по веревкам, он кивнул на стол:
- Забирай.
***
Глядя на стоявших перед ямой на коленях друзьях, Павел дрожащей рукой поднял пистолет.
- Ну же, смелее, - подбодрил стоявший недалеко офицер, - время идет.
Ствол коснулся затылка Александра.
- Ты подохнешь, как собака, - не поворачивая головы, прошептал красноармеец.
Выстрел.
- Гнида.
Второй выстрел, и вслед за другом в яму рухнул Виктор.
- Отлично, - немец подошел и вытащил пистолет, - а теперь ты.
- Но вы же…, - резкий удар под дых заставил Павла замолчать.
Двое молчаливых солдат скрутили проволокой руки за спиной, и поставили солдата перед ямой.
- Я помню свое обещание, - раздался за спиной голос офицера, - и держу слово. Кстати, хочу заметить, ты стоишь в полный рост. Добро пожаловать в иную жизнь.
Громкий смех заглушил выстрел, и красноармеец рухнул вниз….
***
- Но случилось чудо, пуля прошла в сантиметре от сердца, - пожилой мужчина смотрел в восхищенные глаза ребятни, - в этот день из окружения прорвалась рота наших, они-то меня из ямы и достали.
- А дальше, - поднял руку светловолосый мальчуган.
- Дальше, - ветеран улыбнулся, - госпиталь, по излечению меня признали негодным и направили в тыл, честно отработал на танковом заводе. Мой родной город тогда ещё был оккупирован. После войны приехал, но ничего не нашел. Дом разбомбили, никого не осталось.
Он смахнул набежавшую слезу.
- Дети, - учительница поднялась из-за стола, - давайте скажем спасибо нашему гостю за то, что он воевал ради того, чтобы мы жили в мире, и за интересный рассказ. Машенька?
Девочка выбежала из-за парты и, смущаясь, протянула букет цветов.
Мужчина неловко обнял ребенка и поцеловал в макушку.
***
Павел шел по весеннему городу с букетом и улыбался. Ему нравилось все – и приветливые улыбки встречных, и отдающие честь офицеры, и тихое позвякивание медалей. Правда, большей частью юбилейных. Но среди них гордо сияла и «За боевые заслуги», полученная спустя четыре года после войны по представлению местного военкомата.

О прошлом мужчина старался не вспоминать. Было и было, никто осудит и не узнает, что произошло на самом деле. Только ночами, иногда, он просыпался в холодном поту. Ему снились горящие дома, из которых доносились полные ужаса крики, валявшиеся у дороги тела убитых пленных, пристреленных безжалостными конвоирами, стоящие у вырытой могилы дети. Спокойное тарахтение пулемета, и вот уже нет никого, все там, в яме.

Дома Павел привычно налил полстакана водки и залпом выпил.
«Сны – это плата за иную жизнь», - невесело подумал он.
- Не совсем, - знакомый до дрожи голос прозвучал откуда-то из-за спины.
Мужчина оглянулся – перед ним стоял тот самый офицер, не постаревший ни на год, такой же молодой, без тени улыбки, только почему-то одетый в форму красноармейца с нашивками старшины на погонах.
- Я ошибся?
- Нет, - усмехнулся гость, - скорее, забыл. Ты пожил иной жизнью, пришла пора встретить реальную смерть.
***
Вокруг колыхались сотни голов, над которыми монотонно звучал ровный и спокойный голос:
-… Павел….., …. года рождения, …уроженец…
- Не дергайся.
Повернув голову, мужчина встретился с холодными глазами старшины, надевавшего петлю.
- Ты же, - прошептал Павел.
- Не я, а ты, - холодный взгляд сверкнул ледяным пламенем.

- … изменив Социалистической Родине, добровольно перешёл на сторону врага, поступил на службу в полицию при лагере военнопленных….

- Было обещание иной жизни, - усмехнулся старшина, - разве оно не выполнено?

-… в августе месяце 1942 г. перешёл на службу в "Зондеркоманду СС 10-А"…

- Ты получил почет, уважение, был защищен от боли и страха.
- Тогда почему сейчас я здесь?
- Потому что…

- …в сентябре 1942 г. был переведён на должность старшины "Зондеркоманды СС 10-А", а затем - следователя гестапо…

- Возможно, другой была бы и реальность, не возьми ты в руки пистолет, - старшина затянул петлю потуже, - но пока иной бряцал медальками, настоящий…

- ... участвовал в облавах и арестах партизан, коммунистов и других советских активистов. Принимал участие в карательных экспедициях по борьбе с партизанами, а также в истязаниях и казнях партизан и мирных жителей.

- Я не мог такого сделать, - Павел неловко дернулся, и чуть было не соскользнул с табурета.
- Мог и сделал, причем успешно…

- … в разных местах и в разное время собственноручно расстрелял несколько десятков советских граждан и изнасиловал двух девушек. В лагере военнопленных лично расстрелял четырех пленных…

- Ты получил жизнь иного тебя, - повторил, усмехнувшись, старшина, - а настоящий…

-… в сентябре месяце 1943 года принимал участие в расстреле 60 детей в возрасте от 10 до 15 лет.

- Время вышло, теперь – реальная смерть, - ледяное пламя в глазах вспыхнуло, ослепив на секунду, и тут же погасло.
- Военный Трибунал признал доказанной виновность подсудимого в совершении зверств и насилий над мирным советским населением и пленными красноармейцами, т.е. в преступлениях, предусмотренных статьей 1 Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года об изменниках Родины.
- Руководствуясь статьей 4 УК РСФСР и статьями 319 и 320 УПК РСФСР и учитывая степень виновности, Военный Трибунал приговорил:
-… Павла….., …. года рождения, …уроженца…
- До скорой встречи, - шепнул в ухо старшина и спрыгнул вниз.
- …к смертной казни через повешение.
Приглушённый хохот был заглушен хрустом шейных позвонков