3. Сигирия

 Сигирия -- это не только напоминающее морду льва «скальное плато, возвышающееся на 370 метров над уровнем моря и на 180 над уровнем окружающей равнины в самом центре Шри-Ланки», но и предмет бесконечного спора ученых.

«Преамбула» сих словесных баталий такова: в 5-ом веке н.э. жил да был на Цейлоне царь Датусена. Был он, не поверите, добрым и справедливым. Своим подданным он подарил великое благо – воду – выложенные кирпичом озера (18 штук), которые питали многочисленные каналы, орошавшие рисовые поля. Он возвел для простых людей 18 храмов и устроил 18 священных празднеств, растратив на это все свои богатства. Народ зажил при нём сытно и счастливо. И казалось бы, вот оно: отработал Датусена унаследованную от прошлых жизней карму. Ан нет – влюбился. Жену свою из солнечного рода князей, благородную сердцем, безупречно воспитанную умницу, родившую ему сына Могулана, тут же забыл и женился на другой. Эта обладала прямопротивоположными вышеперечисленному качествами, но... была молода и красива. От нее у царя появился сын Кассапа. Братья росли вместе, но не были схожи. Доблестью они пошли в батюшку, а вот сердцами – в своих матушек.

Молодая жена, как и положено, ненавидела Могулана, к которому должно было перейти управление страной после отца. Желая царскую тиару для своего сына, она увлеклась чисто дамским «рукоделием» – стала плести интриги. Оклеветала старшего сына, чем вынудила вошедшего в преклонный возраст Датусену отречься от престола в пользу младшего. Разочарованный в клочья Могулана удалился в Индию, а его отец, покинув столицу, ушёл творить добро на берегу самого большого из созданных им озёр. Но аппетит, как известно, штука беспощадная: есть власть – хочется богатства. И Кассапа пристал к отцу с вопросом: «Где сокровища?» «Следуй за мной, я покажу их тебе», – ответил Датусена и повёл его к озеру. Там наклонился и зачерпнул пригоршню воды. «Вот моя радость – и мое богатство», – сказал он. Но Кассапа подумал, что отец над ним насмехается. Взглянув сумеречно на Датусену, он приказал замуровать его живьём в стену.

И тут у него, как нынче говорят, сработала чуйка, что вряд ли старший брат всего этого не заметит. Опасаясь справедливого возмездия, Кассапа удрал из Анурадхапуры на львиномордую гору и сделал из неё неприступную крепость.

И вот стою я у подножия Сигирии, cлушаю рассказ гида и понимаю, что только полное отсутствие чести, совести и памперсов могло сподвигнуть Кассапу построить свой дворец на этой, будто кулак из-за пазухи, торчащей скале. Мало того: он ещё и вырытый вокруг канал голодными крокодилами нашпиговал. Зачем... Да в 5-ом веке на подобную гору только парашютный десант Всевышнего мог высадиться. На неё и сейчас-то, при наличие металлических винтовых и прочих внешних лестниц (числом в полторы тысячи ступеней), как к восхождению на Килиманджаро нужно готовиться. И это налегке. А если с полным боекомплектом? Или, допустим, на слонах...

Короче, Могулана, подумавший, «зачем залазить на рожон», сразу на Кассапу войной не пошел. Он же не какой-то там турист, ему спешить некуда. Он сначала женился на дочери могущественного раджи, унаследовал после смерти тестя всё его царство, половину коего инвестировал в ВПК... Ну а мы решили взять вершину сходу. От вымирания спасло нас только то, что на маршруте было полно достопримечательностей, возле которых мы регулярно задерживались, чтобы под журчание гидова веретена отдышаться, выжать футболку и направить ручьи пота в приятное организму русло.

Сперва мы пересекли внешние рвы. Крокодилов не видели. Должно быть, те уже «мутировали» в жаренных куриц и изящную обувь. Потом пошли по просторной, утоптанной сотнями тысяч кроссовок и сандалий дорожке, идущей через сады мимо древних фонтанов и бассейнов с цветущими лотосами. Первые ступени. Каменные, древние. Ведут нас вдоль крутого склона у основания скалы, вьются сквозь остатки нижних частей дворца. Здесь когда-то жили слуги и приближённые царя. Поднимаемся выше, к громадному, расширенному в верхней части каменному «пальцу». Это скала кобры. На ней чёрной краской грубо начертана змеиная голова с раздутым капюшоном. В пещере под скалой святилище. В древние времена здесь совершались неведомые ныне ритуалы. Здесь и сейчас теплится лампадка, зажжённая чьей-то рукой в знак уважения к неизвестному прошлому.

Далее лестницы пролегают по нижнему краю вертикальной поверхности скалы и приводят нас в боковую галерею с фресками. На них процессия парящих в облаках, раздетых в прозрачные топики дам с лотосами и музыкальными инструментами в руках. Кто они? Апсары, богини, или царицы и принцессы с прислужницами? Их лица, несомненно, писаны с натуры. Покрытые составом из яичного белка и меда, они – и фрески и дамы – сохранили свою свежесть. Нависающие скалы, образуя подобие потолка, защищают изображения от непогоды лишь отчасти. Туман и сырость проникают туда, постепенно уничтожая их. Из пятисот осталось всего восемнадцать. Но и этого хватило, чтобы мужская часть нашей группы, любуясь прелестными формами небесных красавиц, «зависла» в галерее надолго, обеспечив таким образом вполне земным женам полноценный отдых. 

Потом мы миновали отполированную каким-то минералом до блеска длинную, но скучную «зеркальную стену» и вышли во внутренний двор. Отсюда начинается подъем по современной, до ужаса ажурной лестнице. «Шаг. Остановка. Другой. Остановка» (Маршак). До Львиных ворот докарабкались ловко (не Маршак). Пока страдающие акрофобией возвращали завтрак природе, а своим лицам естественный цвет, остальные любовались каменными лапами с трехметровыми коготками. Говорят, что была ещё и огромная голова, раскрытая пасть которой служила главным входом в королевский дворец. От всей львиной глотки остались лишь три марша по 10-12 каменных ступеней каждый. Дальше снова металлические кружева. Три длинных пролета под углом 45 градусов, бесконечный тянигус по почти цилиндрическому краю скалы и вот мы на вершине. Всю её занимает верхний дворец-цитадель.

Именно здесь жил Кассапа. Отсюда, «сверху» он смотрел на выросший вокруг Сигирии большой город и правил страной, почти никогда не появляясь за воротами. Каждое утро, в золотых носилках слуги спускали его к бассейну омовений, специально построенному у подножия скалы в расчищенных и превращённых в сады джунглях. Из храмов, воздвигнутых вокруг, доносилось непрерывное чтение молитв и аромат курений. Оранжевые одежды монахов мелькали между деревьев. По приказу царя они молились о смягчении его кармы. В общем, чуяла кошка чей Chappi съела.

Прошло 18 (сакральное число) лет и Кассапа узнал, что Могулана с войском высадился на берегах Цейлона и движется в сторону Сигирии. Уверенный в своих силах, царь послал весть брату, что хочет сразиться с ним на равнине. Но всё пошло наперекосяк: в самый разгар битвы слон Кассапы, ощутив жажду, отправился к ближайшему пруду напиться. Армия, решив, что царь спасается бегством, начала отступать. Лишенный войска, Кассапа понял, что проиграл, и заколол себя мечом.

Могулана стал царем и мудро правил страною... тоже 18 лет. Он вернул столицу в Анурадхапуру, поэтому город у подножия скалы быстро опустел. Мраморный дворец беспечные время и погода превратили в развалины. Вокруг Сигирии снова сомкнулись джунгли, и лишь в 19-ом веке английский охотник, забредя сюда в поисках дичи, обнаружил древние руины. Потом пришли учёные-археологи и, стараясь сохранить основы построек, стали расчищать подступы, а затем и гору, на которую мы только что взобрались.

И что мы видим? Бесконечные периметры каменных фундаментов; куцые остатки стен кое-где; прямо в скале вырубленные ступени, ведущие к небольшой купальне; выщербленные и поросшие редкими кустами кирпичные укрепления крутых склонов; прекрасно сохранившийся царский трон, на котором, судя по его размерам, Кассапа не восседал, а возлежал вместе с коллективом цариц. Он мог себе это позволить. А еще 50-60 лет назад два родных (обязательное условие) брата могли взять в жены лишь одну женщину. Жили так бедно, что не каждый мужчина мог прокормить «отдельную супругу». Почетную обязанность братья исполняли по очереди. Если жена была уже занята, на двери спальни висело полотенце и второй муж безропотно шел колоть дрова и ожидать следующего вечера.

Вернёмся, однако, от обычных к учёным мужам и сути их спора о Сигирии. А она такова: одни говорят, что дворец Кассапы там был, а другие, что его не было.

Оказывается, многолетние метеорологические наблюдения показали, что непогода двух муссонов останавливает все полевые и строительные работы на 8 месяцев в году. Поэтому из 18 лет правления Кассапы на расчистку местности от джунглей, транспортировку мрамора, изготовление и обжиг кирпича, выдалбливание в скале ниш для его закрепления, строительство галереи и «зеркальной стены», подготовку поверхности для нанесения живописи, работ на вершине горы и вокруг неё остается всего пять лет. Даже если учесть, что задействованы были многие тысячи рабочих, невозможно выполнение подобного объёма за такой короткий срок.

Теорию дворца «другие» тоже подвергают сомнениям. Почему-то раскопанный прямоугольный фундамент размером 13 на 7 метров был безоговорочно признан дворцом Кассапы. При этом там нет даже намека на присутствие комнат, туалета, колонн и углублений для них. Нет также остатков черепичной крыши, что вполне закономерно, ибо какая же кровля могла выдержать напор муссонных ветров и дождей. Лишь высеченный в более низком месте и защищенный с двух сторон вертикальной скалой трон имеет признаки когда-то существовавшего навеса. Зато ещё в начале 20-го века на вершине стояла ступа. Круглый её фундамент виден и сейчас. Кроме того, археологи обнаружили два периода строительства на вершине и пять у подножья. Если город, дворец и сады Сигирии дело рук Кассапы, то кто «автор» остальных четырёх периодов?

Раскопки подтверждают, что уже во 2-ом веке до н.э. здесь был большой монастырский комплекс с множеством пещерных храмов. В одном из них обнаружены надписи, сделанные как раз в это время Учитывая то, что правящие монархи всегда являлись покровителями веры, нельзя даже допустить и мысли, чтобы Кассапа в сложившейся ситуации пошёл бы на конфликт с монахами только для того, чтобы построить себе дворец на вершине скалы. Невозможно также и присутствие армии на территории монастыря. Наоборот, монарх, армия и народ всячески поддерживали, защищали хранителей учения Будды.

Далее, в 5-ом веке храм Зуба Будды и сам зуб, как символ королевской власти, находился в Анурадхапуре. Там же Кассапа построил ещё несколько храмов, в том числе и главный, посвященный богу Вишну. Всё это доказывает то, что именно Анурадхапура была при Кассапе главным городом. Сигирию царь, разумеется, посещал, но вот жить обязан был в столице.

Теперь о живописи. Если учесть, что комплекс являлся центром секты Махаяна, становится явным, что на фресках изображена богиня Тара, отождествляемая с рычащим львом. Где же ей быть, коль не на этой скале. Почему её так много и в разных лицах? Ну, кто-то передает магическую силу посредством колоссального размера, а кто-то многократным повторением. Примеров тому в буддийском искусстве великое множество не только на Цейлоне, но и в Индии, Китае, Индонезии, Бирме. Смыслом живописи Сигирии, покровительницей которой была богиня Тара, является призыв к медитации. После 10-го века Махаяну вытеснила секта Теравады и богиню Тару забыли, а заоблачных барышень на фресках стали называть женами Кассапы, что очень поощрялось пропагандой нового учения.  Информационные войны – древнейший и надёжнейший метод в деле бесструктурного управления обществом.

Учитывая вышеизложенное, сторонники второй версии делают вывод, что Сигирия никогда не являлась ни столицей, ни крепостью. Это был монастырский комплекс буддийской секты Махаяна, а мощные рвы отводили избыток дождевой воды. Так называемый дворец был открытым залом для медитаций, а прекрасный пейзаж, водоемы и цветущие сады создавали для этого идеальную обстановку.

Мы стоим на вершине Сигирии. Под нами до горизонта простирается мохнатая зелень с голубыми блюдцами озёр. Это джунгли и рисовые поля вокруг водоёмов, вырытых ещё царём Датусеной. И в этом вопросе у учёных, слава Богу, нет никаких разногласий.