Друганы. Каждому по потребностям
Митька задумчиво посмотрел на козла, повёл глазами на Костьку, затем снова на Ваську и, оторвав голову от подпиравших её кулачков, тяжко вздохнув, изрёк:
– Да-а, какой же Васька счастливый…
Костька вопросительно глянул на Митьку:
– ?
– Жрёт, скотина – сколь влезет! Вареночка кормит его «от пуза». Спит, шлятся – сколь хочет, где хочет. Главное – в школу! В школу ёму, гаду, ходить не надо. Он, паразит, уже при комунизиме живёт! – и, растопырив пальцы, Митька начал считать:
– Вот я щас в пятый пошёл, через шесть лет закончу школу. И тока ещё через семь лет, мне уже двадцать пять стукнет, будет коммунизим! Нахрен он мне тогда нужен будет… в старости! – и Митька снова уронил голову подбородком в кулачки.
Костька продолжал вопросительно смотреть на друга. Васька, склонив голову набок, тоже прислушался, вперив в Митьку свои прозрачные желтые глазки. А тот нравоучительно продолжал:
– Дуракам объясняю принцип коммунизима: от кажного по способностям, кажному по потребностям. Значит: бери – чо хошь и сколь хошь! Делай – чо хошь! Не хошь в школу – не иди! А в двадцать пять лет, в конце путя жизненного, те чё надо!? Вот еслик щас бы…!
Костькин негодующий взгляд метнулся от Митьке к Ваське, как бы ища его поддержки в возмущении этой Митькиной чушью. Он зло сдёрнул с головы кепку и обратился к Ваське:
– Шас вот сбегаю… Вернусь, еслик фуражка будет в другом месте лежать, то значит правда то, что я думаю, – бросил картуз на землю и, расстегивая на ходу штаны, побежал в Вареночкин полисадник. Васька с Митькой заинтригованно смотрели ему вслед. И, как только Костька скрылся в зарослях вишни, Митька быстренько поднял его картуз и переложил на бревна.
– Да-а, – протянул вернувшийся Костька, – значит – правда! Правда, что Митька – придурок!
– Сам ты придурок! В истории чо написано? В восьмидесятом году – коммунизим!
– Да не могёт это все быть! – с жаром выкрикнул Костька, нервно напяливая на голову кепку, – бери – чо хошь, делай – чо хошь… в школу – не ходи, коммунизим… Эти сказки Ваське рассказывай, а мне неча пургу гнать!
Вскочивший Митька в негодовании ткнул рукой в разукрашенный лозунгами клуб и злобно зашипел:
– Ты… ты это видал! Ты… по истории чо получашь?! За кой хрен тебе пятёрки Родионыч ставит?! Ты… Враг ты!
Митька звучно сплюнул и повернулся к Костьке спиной, демонстрируя ему презрение всего Советского народа.
Костька невозмутимо сдвинул картуз на затылок и обратился опять таки к Ваське:
– Вот, Васька, будет Митьке двадцать лет…
– Двадцать пять – буркнул, не поворачиваясь, Митька.
– Во-от, – продолжал Костька, будто не слыша друга,¬ – делать он ничего не будет – спобностев нет, а хотелок много! Будет делать – чо хош, брать – чо хошь и сколь хошь. А в школу никто ходить не будет – кому охота? Все дураками будут, как Митька! Пахать никто не будет, сеять никто не будет. А жрать всем подавай! А откудыва енто всё возьмётся? А енто ты, Васька все сделашь, боли некому! Это, Васька, коммунизим…
Митька резко повернулся, сел рядом и, тоже демонстративно обращаясь к Ваське, стал громко читать наизусть доклад своего отца, приготовленный им для сегодняшнего партсобрания. Отец репетировал его вчера весь вечер, а Митька, уткнувшись в минутную стрелку, следил за временем. Уложиться нужно было ровно в сорок минут: если минут получалось меньше – отец читал медленнее и наоборот. По окончании репетиции Митька почти весь доклад знал наизусть.
Васька стоял как вкопанный, уставившись на Митьку, будто и впрямь пытался уловить смысл его громких слов. А тот с жаром декламировал:
– Коммунизим окончательно разорвёт цепи финансового рабства…тирания станет невозможной… все свободны и равны… средства производства являются всенародным достоянием… люди будут трудиться по своим способностям, а получать по потребностям...
– Вась-Вась-Вась! – заголосила вышедшая на крыльцо Вареночка. В руках она держала топор и вытесанный из полена колышек с привязанной к нему верёвкой. Козел покорно поплёлся к хозяйке. Она ловко завязала на его шее верёвку, продела под петлю ладошку, поводила ею, проверяя не туго ли Васькиной шее, ласково погладила его:
– Васенька, чай не жмет?
Васька с иронией посмотрел на неё, тряхнул бородой и, горестно вздохнув, отвернул голову.
– Коськ, айда-ка, милай, подсоби, – позвала Вареночка, показывая на топор.
Костька встал, тихонько выматерился, громко высморкался, поднял лежащий около козла топор, и, вбивая им в землю колышек, начал отчитывать соседку.
– Баб-Варь! Вот я те сколь раз баил: ты чё его привязывашь? Гулят себе козел тихонько и гулят. Нет, тебе привязать его надо! Зачем? Сё одно ведь, как тока ты уйдёшь, он колышек выбьет и ну по деревне носиться, будто его за хвост дёрнули! Вот. А ты же ко мне прицепишься: «Костинька, милай, Ваську спомай»! Вон, Митьку послушай: «Тирания невозможна! Все свободны и равны»! Значит и Васька – свободный и равный! Ты тиранию-то бросай давай. В Митькин коммунизим таких не возьмут.
Васька все это время покорно стоял, повернув голову в сторону клуба, грустным взглядом обводил яркие транспаранты, и, пошевеливая ушами, вслушивался в Митькин доклад. А Митька, вдохновленный идеями коммунизма, продолжал свою пламенную речь, не замечая вокруг себя ничего и никого.
Вареночка с минуту послушала Митьку, прикрыв рот кончиком полушалка, и восхищенно прошептала:
– Ба-а… Митька-а… умный, паразит, страх! – и покачивая головой поплелась в свою избёнку, добавив, – весь в отца. Вылитый!
Как только за бабушкой закрылась дверь, Васька подошёл не спеша к колышку, боднул его своим крепким лбом, отошёл, натянув верёвку, и без труда выдернул колышек. Подпрыгнув несколько раз, наклонил голову и припустил в сторону клуба так, что из-под его копыт полетели рваные комья земли.
– Ну, айда, – сказал обреченно Костька другу, – сё одно шас прицепится.
Друзья потрусили вслед за козлом. Васька уже с нетерпением ожидал их. Для него это была увлекательная игра – они ловят, а он… не ловится. Васька отскакивал в стороны, бросался вперед, назад, резко останавливался, подпрыгивал. Мальчишки пытались схватить его, верёвку, колышек. Но козел был шустрее.
– Девчата! Девчата, гляньте-ка! Три козлёнка! Братцы Иванушки! – обжёг друзей женский, звонкий голосок. И в адрес друганов раздался обидный хохот подходивших к клубу девчат.
– Енто хто там вякнул!? – зло отозвался Костька. Снял картуз, вытер им взмокшее лицо и, резко нацепив его, уставился вопросительно на Митьку.
– Люська с восьмого «Б». Ух и стервоза! – проворчал, задыхаясь от беготни за Васькой, а еще больше от гнева, Митька.
– А чё они в клуб тащатся? Ты сказал, что там партсобрание нони? Они чо, партейны?
– Дак чай праздник скоро! К концерту готовятся. Репетиция у них там. А собрание, папка баил, опосля уж будет.
– Так. Вась-Вась-Вась! – и Костька медленно направился к Ваське, вытянув вперед руку. Он уже придумал план мести девчатам.
Но молодому, резвому козлику никак не хотелось заканчивать увлекательную игру. Он, увернувшись, подпрыгнул и понёсся что есть мочи по деревне.
***
Измученные долгой погоней друганы тащили козла к клубу: Костька – впереди, перекинув через плечо веревку, Митька, – подталкивая Ваську сзади.
– Значит так, – излагал диспозицию Костька, – как только затащим его внутрь, я снимаю веревку, а ты дергаешь за хвост. Васька скаканёт между рядов прямо к сцене. Посмотрим, как Люська запоет! Запевала!
Но возле самых дверей Васька начал брыкаться, пытался боднуть мальчишек и блеял во весь свой козлиный голос: входить внутрь – не входило в его планы!
Костька свободной рукой толкнул дверь клуба и, пятясь спиной, из последних сил втащил туда Ваську. Митька, кряхтя и пыхтя, опустив голову и не видя ничего вокруг, толкал козла, упёршись в его зад руками и лбом.
– Давай! – скомандовал Костька, сдёргивая с Васьки верёвку. Митька выпрямился и изо всех сил дёрнул козла за хвост.
Обозлённый таким неуважительным к нему отношением Васька дико заблеял, поддал задними ногами Митьке в грудь и понёсся прямо к сцене. Митька, смачно шлёпнувшись на пол, замер, неожиданно встретившись взглядом… с отцом. Тот, прервав свою речь на фразе «…трудиться по способностям, а получать…», вцепился руками в край трибуны, ожидая её встречи с козлиными рогами…
И Васька врезался с разгону!!!
Наступившую тишину нарушил громкий шёпот. Это ошарашенный Митька, ничего не соображая, машинально повторял за отцом заученный накануне текст:
– А получать… а получать… получать… – и, правильно поняв суровый отцовский взгляд, закончил, – получу...по потребностям?!
В погоне за Васькой мальчишки и не заметили, как быстро пробежало время: девчата, отрепетировав, давно ушли из клуба. Там уже шло партсобрание: в центре президиума сидел приехавший по этому случаю представитель райкома. Своим важным видом и круглыми формами он смахивал на стоявший рядом, на красной скатерти, графин.
После вступительного слова секретаря начался доклад о наступающем светлом коммунистическом рае. Докладчик время от времени поглядывал на часы, стараясь растянуть выступление на сорок минут, как было обозначено протоколом и отрепетировано заранее. И растянул бы, но… на слове «получать» его прервали самым бессовестным «козлиным» образом!
Да, правильно: каждому по потребностям. Возникла потребность – ремнём по заду получить – нате, получите со всей нашей коммунистической щедростью! Коммунизм – каждому по потребностям…
Свидетельство о публикации №217070801245
Элла Лякишева 27.03.2018 18:37 Заявить о нарушении
Юрий Сыров 27.03.2018 19:41 Заявить о нарушении