Странное лето

Летом дачи начинали новую жизнь. Они заполнялись усталыми от городской суеты хозяевами, с наслаждением копавшимися в земле, ходившими на рыбалку на ближайший пруд, просто праздношатающимися. Сюда съезжались все, кто мог иметь и имел участок, и те, кого приглашали погостить. Побледневшие, с завалившимися глазами лениво проходили студентки, сдав очередную сессию. Николай попал сюда впервые – пригласил друг. Ему сразу понравилась тишина, добрая и безмятежная в этом пригородном уголке. Особенно лес, манивший своей молчаливой величавостью. Он с первого же дня стал ходить туда и ходил часто, особенно под вечер, когда спадала жара. Появилось у него и излюбленное укромное местечко на одной маленькой заросшей полянке. Он часто приходил сюда, ложился в траву и слушал убаюкивающий говор леса, погружающегося в мирную темноту. Николай откровенно скучал. Сессия прошла, как всегда, успешно. Не было излишних тревог, не было бессонных ночей. Ему даже радостно было ходить на экзамены, слегка волнуясь тащить билет и спокойно готовиться к ответу. Но это уже позади, парни и девушки разъехались. А его пригласил сюда на дачу один старый товарищ. Вот он теперь и наслаждался всем этим спокойствием.
А дачи постепенно заполнялись горожанами. Только одна, стоявшая на отшибе, высокая, красивая дача старого генерала пока пустовала. Соседи рассказывали, что у него нынче зимой умерла жена, молодая ещё женщина, оставив сиротой маленького сына. Но вот приехали и они. Поселились тихо, не было обычного празднества по поводу открытия дачного сезона. Дом стоял грустный, покинутый хозяйкой, никто посадками не занимался. Изредка только можно было видеть генерала в пижаме, сидящего в качалке в тени под деревьями, седого, молчаливого, и мальчика, лет семи, бродившего в задумчивости по участку, иногда по ближней улице, с удивлённо обиженными глазами, тихого, совсем не улыбающегося.
Однажды Николай лежал в своей комнатке на стареньком диване и читал книгу. Вдруг он почувствовал какое-то беспокойство и оторвал взгляд от книги. У окна стоял этот мальчик и смотрел, казалось бы, на него. Николай привстал с дивана и помахал приветливо тому рукой. Но мальчик через цветные и мутные разводы стекла ничего не замечал. Он только шептал губами какие-то слова, как будто кого-то звал. Николай подошёл к окну и открыл створки. Мальчик тотчас отскочил и побежал прочь.
– Эй, куда ты? – крикнул вслед Николай.
Но ответа не последовало. Мальчик уже скрылся в ближайшем переулке. «Странный мальчик, – подумал Николай. – Трудно ему сейчас, мать всё-таки потерял. Но глаза какие-то у него удивительные». Образ этого мальчика не выходил из головы целый день. Николай не мог уже читать – просто не понимал смысла слов, и пошёл бродить по окрестностям. Добрался и до леса, до своей любимой полянки, где и лёг на траву, нежась в холодке деревьев. Незаметно так и уснул.
– Ой! Уже поздно! – вдруг схватился, почувствовав что-то волнующее и томящее.
Присел и глубоко вздохнул, поднял голову и неожиданно испугался. Перед ним на чёрной лошади сидела женщина вся в чёрном и молча смотрела на него грустными прекрасными глазами. Он приподнялся с земли и заворожёно стал смотреть на неё. Её глаза показались ему очень знакомыми, уже виденными, но он так растерялся, что не мог ничего вспомнить, ни слова сказать, а только смотрел и смотрел на эту женщину. Оттенённое чёрной накидкой лицо, бледное, строгое, поражало ясными спокойными чертами. Правильный прямой нос, тёмные брови над глубокими глазами просто манили к себе. И глаза с золотистыми прожилками, с грустной тайной осени, они хотели улыбаться, они ждали, они стремились, но что-то далёкое, ледяное отпугивало их, и они уходили, затаивались за лёгкой пеленой  недоумения и даже испуга. Они колебались, малейшее дуновение холодной неискренности могло их отпугнуть, и богатое, яркое чувство вызывало сомнение в истинности. Они были очень напуганы, эти глаза. Они чего-то ждали и не решались что-то сделать.
Николая, как волшебным магнитом, потянуло к ним, и он сделал шаг вперёд. Вдруг всё сразу исчезло, даже примятая трава распрямилась. Лес был тих и спокоен. Николай потряс головой: «Фу! И чего со сна не померещится!» Но глаза, её глаза всё ещё не уходили и смотрели на него откуда-то из глубины леса. «Глаза… глаза… У мальчика такие же глаза! – озарило вдруг его. – Они похожи! Они также смотрят! Это его глаза. Его…»
Ночью он не мог уснуть, всё ворочался с боку на бок, кряхтел как старик. Чёрное видение так и смотрело на него всё из той же глубины.
Утром встал с усталой головой, как после крепкой попойки, и ничего не мог понять, что случилось с ним вчера. «Сон то был или явь? – мучил один и тот же вопрос. – Что это за женщина в чёрном? Мать мальчика или просто видение?»
Он ходил по улицам, размышляя над этим, и увидел мальчика, который медленно шёл впереди и, останавливаясь, заглядывал в окна домиков. Николай решил понаблюдать за ним. Мальчик останавливался почти у каждого домика, сначала смотрел в окна с дорожки, потом подходил поближе, если его что-то заинтересовывало, но, постояв немного, тот уходил дальше. Николай следом за ним подходил к тому же окну, заглядывал внутрь домика и, ничего особенного не увидев, шёл также дальше. Около одного домика мальчик задержался особенно долго, потом всё же ушёл. Парень тут же подошёл к этому окну, посмотрел на стекло, и оно показалось ему очень знакомым. Да, оно было точно такое же, как и у него в комнате, со цветными переливами. «Почему он смотрит в мутные стёкла? – подумал. – Странно как-то». Мальчик тем временем скрылся за калиткой своей дачи. Николай только издали посмотрел на этот утопающий в зелени участок, вздохнул и медленно пошёл к себе. Поведение мальчика его очень удивило и заставило крепко задуматься.
Вечером он снова пошёл бродить по лесу и снова валялся на своей полянке, ожидая с каким-то напряжением повторения вчерашнего сна или видения. Но лес был тих, спокоен и пуст.
Прошло некоторое время. Из головы всё никак не могло выйти недавнее приключение. Николай стал очень задумчив, даже наезжавшие частенько сюда друзья заметили это и всё спрашивали, не заболел ли он? Парень старательно отшучивался, но скрыть какое-то внутреннее волнение ему не удавалось. И он продолжал наблюдать за мальчиком, живущим на соседней даче.
Однажды он очень близко подошёл к мальчику, когда тот стоял перед одним окном и что-то шептал. Николай едва уловил его тихие слова: «…Мама… когда ты придёшь? Мама…я тебя больше не буду обижать… Мама…», – а слёзы так и текли из его глаз. Но он тут увидел Николая, схватился и убежал.
Николай вдруг всё понял – в этих стёклах со цветными разводами мальчик хотел увидеть мать. Ему так очень хотелось увидеть её там, его мать. И женщина, да, то чёрное видение – это его мать. Она умерла. «Умерла?» – испугался он. Но почему она явилась к нему? «Странно. Что же здесь такое происходит?» В глубокой задумчивости он шёл, сам не понимая куда, и неожиданно вдруг оказался на своей полянке, лёг там на траву и устремил неподвижный взгляд в пустоту…
Перед ним снова появилась эта женщина в чёрном на коне. Она смотрела на него и слегка улыбалась, улыбалась грустно, с затаённой обидой. Она чего-то ждала, он это чувствовал. Николай привстал и даже раскрыл рот, ещё не решаясь ни о чём спросить. Это длилось какое-то мгновение. Потом женщина улыбнулась доброй простой улыбкой и вздохнула.
– Вы … его мать? – наконец-то спросил он тихо.
Женщина сразу стала печальной и ничего не ответила.
– Извините, если я не так спросил. Мальчик, сын генерала, – при слове «сын» женщина вздрогнула, – ваш сын?
Губы её задрожали.
– Нет! – резко бросила та. – Он не мой сын, – добавила тихо.
Николай молчал. Она тоже молчала, опустив голову и слегка ей покачивая.
– Он… мой сын… – произнесла потом тихо. – Нет! Плод нелюбви не мой ребёнок. Не любила я его, нет. О, женская глупость! – схватилась вдруг за голову наездница. – Прельститься  на роскошь, на благосостояние и… – вздохнула та. –  Жалость. Да, мне его было жалко… Он был очень одинок, мой генерал… Я ему носила свежие фрукты и овощи. Он ласкал меня, как отец… Я не могла ему отказать. Но я любила совсем другого… Как я того любила…
Она замолчала. Николаю показалось, что женщина плакала. Но нет, у неё не было слёз. Она молчала. А он стоял всё на том же месте, не в силах шелохнуться.
– Но мальчик… он не виноват, – всё же выдавил из себя Николай. – Он так ждёт вас, так ищет.
– Да, я знаю. Он ищет, – повторила та. – О, мой мальчик! Всегда страдают дети от несчастной любви. Как я виновата перед ним… Но я уже не в силах что-либо изменить. Я наказана, наказана справедливо, жестоко.
– Но послушайте! – не удержался Николай. – Ведь можно изменить всё! Пойдите к мальчику.
– Нет! Никогда! Не могу… Я лишняя, я жестокая, я ужасная… Прощайте. Навсегда! – вскинулась вдруг та и поскакала прочь.
– Куда вы?… – этот вопрос повис в пустоте.
Никого уже не было рядом. Николай постоял ещё немного и пошёл домой. Долго бродил по посёлку, долго ворочался в постели и только под утро забылся в тяжёлом сне.
Прошло ещё несколько дней. Мальчик по-прежнему ходил по улицам и искал цветные стёкла. Он почти всегда плакал. Ему не удавалось найти то, чего он искал.
Среди дачных домиков стоял маленький хозяйственный магазинчик. Недавно туда привезли оконные стёкла. Николай это видел. Мальчика вдруг потянуло туда, и он однажды направился к магазину. Вошёл внутрь, продавец как раз куда-то отлучился. У стены стоял ящик со стёклами. Мальчик подошёл к нему и взял отрезанный кусок стекла. Лицо его осветилось радостью.
– Мама, я нашёл тебя! – почти крикнул он.
Николай в это время тихо вошёл в магазин и встал около двери. Мальчик смотрел в стекло и шептал, прижавшись к нему:
– Мама… мамочка… милая… я снова с тобой, мама…
Николай поперхнулся и закашлялся от волнения. Мальчик испуганно оглянулся, и в этот момент стекло в его руках рассыпалось на мелкие кусочки. У мальчика округлились глаза от страха и удивления, и раскрылся рот от неожиданности. Он стоял, ничего не понимая. И что-то в углу тихо прошептало:
– Прощай, мальчик, прощай…
Мальчик заплакал беззвучно и выбежал на улицу. Николай посмотрел ему вслед. Он бежал к домику и, добежав, скрылся там.
Больше Николай его никогда не видел. Соседи рассказывали, что он заболел и вскоре его увезли в город. Николай тоже собрался и поехал домой. Лето для них обоих закончилось. Странное лето…