Выбор

Аннотация: Однажды, приобретя дар, главный герой встает перед выбором: быть гением, как в плохих, так и в хороших делах или остаться обычным человеком, но неспособным на какой-либо поступок.



Как птенец, покидая свое гнездо, пускается в огромный мир, так и Александр, молодой художник, вышел из междугородного автобуса Тула – Москва, и вошёл в столицу. Сняв в Пресненском районе квартиру и оставив там небогатый скарб, Александр решил побродить по памятным ему местам города.

Насытившись визуальными впечатлениями, Александр отправился к своему приятелю по художественному училищу Михаилу, который уже как два года обосновался в Москве.

Пройдя монастырские врата, и войдя в церковь, где работал реставратором Михаил, Александр увидел леса по всему пространству храма. На одной из досок, словно наседка на жердочке, сидел Михаил.

- Миш. - Крикнул Александр, и махнул рукой другу.

На его окрик ответил белокурый с татарскими скулами и глазами мужчина двадцати семи лет:
- О! Саня, привет.
- Здорова. Когда про тебя сказали, что ты здесь, не поверил. Решил воочию убедится. Да-а, Михаил Юрьевич, не ожидал. А ведь в школе ты был самым дерзким из нас. И вот ты здесь. Удивил. Ты даже внешне изменился.
- Было время, разбрасывал, теперь вот собираю.
- Не рановато ли?
- Погоди, так ты насовсем в Москву? Кто же в школе теперь, вместо тебя?
- Гм, школа. Мы вот, с тобой, в школе учились! Один Тациев чего стоил! А сейчас? Пустота. Бездарность.
- Прости, отвлекся, что ты сказал?
- Насовсем, Миша, насовсем. Что там, в Туле делать? Полещук пол здания под аренду сдал. Аркадий Геннадиевич в Московскую область перебрался, с повышением, так сказать. А новому министру культуры, Художественная школа не нужна. Он большой поклонник кино. По осени, кинофестиваль грозится устроить.
- Да, да, слышал. – Впол голоса сказал Михаил, затем бодро добавил. - Так ты на заказах или? – Слово «или» он сопроводил покачиванием ладони.
- Есть, кое-что. – Несколько сконфуженно произнес Александр.
- Могу похлопотать об устройстве, сюда.

Оглядываясь по сторонам, Александр тихо, не рассчитывая на то, что Михаил услышит его, произнес:
- Предлагаешь опуститься?
- Чтобы опуститься, ты должен подняться ко мне. – Совсем не обидевшись, ответил Михаил.
- Гм, а я и забыл, что в данных местах прекрасная акустика. Нет, спасибо. Ты же знаешь, я высоты боюсь. Да и вообще, тесно мне в монастырских стенах. Воздуху здесь мало.
- Не за воздухом в Москву едут.
- Ладно. Я на Пресне квартируюсь. Адрес на мобилу тебе сброшу. Будет время, приходи. Посидим.

Выйдя из стен монастыря, Александр перешёл дорогу и поднялся по железной лестнице на пригорок, заросший высоким кустарником. С его высоты хорошо просматривалась вся нисходящая улица до самой площади. В момент осмотра улицы, левое ухо Александра уловило характерный скрип лестницы от поступи ног. Повернувшись на звук, Александр заметил старушку, бодро поднимавшуюся по ступенькам.

Совсем древняя бабка, сухая, согнутая в двое, с серым лицом наполовину скрытым платком, и огромной меланомой на носу в виде полумесяца, в одно усилие открыла массивную дверь в церковь. Александр, только сейчас обратил внимание, что позади него стоит, окутанная листвой, древняя религиозная постройка. Как будто она возникла только что, и для одной бабки. Александр с любопытством оглядел строение, на сколько позволял кустарник. Вначале не решаясь, но после поджав губы словно осуждая себя за непонятно откуда взявшуюся робость, вошёл внутрь здания.

В церкви прихожан было немного. Среди них он увидел знакомую старуху. Хоть Александр и не был знатоком церковных канонов, её поведение, показалось ему странным. Старуха, подойдя к кануну, окунула короткий железный предмет в свечу, там, где воск от огня приобретал жидкое состояние, после чего облизала проржавевший предмет, щурясь и чмокая. От огня свеч, её смуглое лицо местами приобрело желтоватый оттенок, чем повеселило Александра, так как в купе с её маленьким ростом она ему представилась пчелой собирающей нектар.

*
Уже с полгода как у Александра не было заказов. Да и писать было нечем и не на чем. Даже любимая его экзаменационная картина которую он считал талисманом была заложена в ломбард. Оказалось без рекомендаций крупных заказов получить невозможно, а разменивать свой талант по мелочам он не желал.

Как не нужна была ему Тула, так он оказался не нужен Москве. Она вытолкнула его за МКАД, где он стал проживать, уклоняясь от встреч с квартирной хозяйкой, которой задолжал за два месяца.

Михаил, неоднократно предлагал Александру место в артели, но тот, не то, чтобы принять, слышать об этом не хотел. Он не желал, как себе говорил, принять милостыню. Тем более, как художник, он был талантливее Михаила.

Наконец, исчерпав всякую надежду, он всё же решил вернуться на малую родину. Напоследок, захотел заглянуть к Михаилу. Выйдя из метро и направившись в монастырь, где всё ещё трудился Михаил, он, неожиданно встретил ту самую бабку, из церкви на холме. Только в этот раз она выглядела несколько свежее прежней. Не было старческих пятен на шее. Волос был густым и чёрным. А кожа на бицепсах более не свисала. А отсутствие сгорбленности делало её выше.

Поначалу Александр решил, что обознался. Затем предположил, что возможна эта женщина является дочерью той бабки. Но, обогнав неопознанный объект на перекрестке и заглянув ей в лицо, Александр увидел характерную меланому на носу. Сомнений не осталось, это была именно она, «его старуха». Но, как? Как было возможно такое преображение?

Бабка, проходя мимо старинной полихромной церкви, резко свернула в ворота ограды, и вошла в храм. Александр последовал за ней. Там, она, уже скорее пожилая женщина, проделала всё то же самое, что и год назад. Обсосав принесённый тонкий предмет, предварительно окунутый в жидкую часть свечей стоящих в кануне, она вышла из церкви и направилась в сторону Чистых прудов. Александр решил не отставать от неё.

Оказавшись во дворе жилого дома, она стремительно подошла к центральному подъезду дома и одним пальцем, открыла стальную дверь, словно она была сделана из бумаги. Александр уселся на качели напротив дома и раскачиваясь, зачем-то принялся определять в какую квартиру она направилась. Вдруг, опомнившись, он резко соскочил с качели и побежал к Михаилу.

*
Картинно прощаясь с другом, Александр сказал, что возвращается не на щите, а в нищете. Чтобы разбавить краски, он рассказал Михаилу эпизод со старухой. Но Михаил, пропустив рассказ, ещё раз предложил Александру работу, так как знал, что Александр обладал врождённым талантом. «Твердые руки и слабые ноги. Ноги человека неспособного твердо ходить по земле» - так, Михаил отзывался об Александре. Но Александр лишь ехидно улыбнулся, на очередное предложение Михаила.
- На земле нужно быть либо Великим, либо вообще не быть.
- Жизнь уже награда. Живи.
- Подтирая за гениями?
- Кто-то сказал: «Касаясь Великих, сам возвышаешься».
- А я сам, понимаешь, сам, чёрт возьми, хочу быть там. – И Александр взметнул указательный палец вверх. - Да, я хочу жить вечно. Не в плоти, но в памяти людей. Вечная жизнь, вечная молодость.
- Вечная утопия.
- Бога малюешь, а в бессмертие не веруешь. Осознание того, что после смерти о тебе говорить будут, уже при жизни греет. В этом и есть бессмертие.

Разговор не пошёл по сценарию Александра, поэтому он быстро свернул его. Резко, почти грубо вырвав из прощального рукопожатия с Михаилом свою ладонь, Александр направился к выходу.

Проходя мимо одной из икон, он остановился. Заинтересовавшись ей, как художник, стал рассматривать. Забывшись на мгновенье, Александр очнулся, когда глядел на одинокую свечу. Жижица на кончике свечки играла под пламенем, отдавая золотистым цветом.

Александр встрепенулся и огляделся. «Нет, ерунда всё это». - Сказал он себе, вспоминая бабку, и её метаморфозы. - «А может...». Обстучав карманы, Александр отыскал у себя зубочистку. Окунул её в жидкость. После долго не решаясь, всё же облизнул её. Во рту была горечь. Он попробовал ещё раз, но уже быстрее. Ничего кроме прежней горечи и нового ощущения – ожога, он не получил. Сломав зубочистку, он вышел из церкви вон.

*
Рассматривая Москву, из окна маршрутки, следующей в Тулу, Александр прощался с мечтой. Потеки на стекле автобуса передались его глазам. Быстро мелькали заправки, дорожные развязки. Вдалеке - виднелась Москва река, вблизи - знакомая бабка...
- Она! – Вскрикнул на весь автобус Александр.

Провожая бабку взглядом, он чуть не вывернул себе шею. Выскочив из салона автобуса, со скандалом, Александр, находясь на обочине, стал жадно оглядываться, ища женщину. В его ушах раздавался гул, словно с двух сторон приложили морские раковины. И чем дольше он крутился, ища объект и не находя его, тем сильнее он впадал в отчаянье, граничащее с паникой.

Как вдруг, удача, по полю, в ста метров от него, в сторону промзоны быстрыми шагами двигалась старуха с сумкой. Александр, словно гончья, ринулся за ней, а настигнув, толкнул женщину в спину. Бабка упала, охнув, и выпустила из рук сумку. Александр схватил кожаную вещь, и помчался дальше, к промзоне.

В тихом закутке, у заброшенных гаражей, страшно нервничая, он выпотрошил содержимое из сумки на землю. Среди прочего барахла обнаружил тот самый металлический предмет, которым так ловко орудовала старуха в церкви. Это был заводной ключ от старинных ручных часов. Александр, схватил его и сжал в кулаке. Тут же, его охватила невыносимая тоска. Он стал делать шаги то в одну сторону, то в другую, словно, не решаясь куда идти, при этом мысленно задаваясь вопросами: «Что же это я? Зачем?» На мгновение замерев, выкрикнул: «Безумец!» и бросился туда, откуда только что прибежал.

Рыща по полю глазами, высматривая бабку, он вдруг ощутил что-то тёплое и мокрое в правой руке. Посмотрев на ладонь, он обнаружил, что стальной предмет поранил его руку, и из раны идет кровь. Ни найдя старуху, он, не помня себя, добрался до дома.

Сутки он пролежал в горячке. В это время ему снилась какая-то ерунда, но в хронологическом порядке. Детство. Юность. Вот его первая премия. Михаил, бабка, церковь. Мотылёк, летающий возле горящей свечи. Мотылек всё ближе, ближе. И вот он уже в огне. Затем яркая вспышка, и свет. Всё поглощающий свет.

Александр открыл глаза, пробудившись от сна. Утреннее солнце озаряло его комнату. Первую половину дня, он терзается мыслями: «Что стало со старухой? Цела ли?» Поглаживая пальцами правой руки горячий лоб, он обратил внимание на вчерашний порез на ладони. Шрам выглядел крючковато, и скорее был похож на чью-то подпись.

*
В полдень на съемную квартиру Александра вломилась квартирная хозяйка с участковым. Александру пришлось отдать последние и под ругань хозяйки покинуть помещение.

Бесцельное блуждание по улицам под звук бесконечного потока машин ему думалось с трудом. Его желудок со вчерашнего дня не принимал пищи, поэтому вскоре он дал о себе знать. В воздухе заманчиво витал запах шаурмы, но его кошель был пуст. Инстинктивно пошарив по карманам куртки, он обнаружил заводик от часов.

В ста метрах по пути его следования, Александр заметил, как на солнце играет крест часовни. Не стесняясь, он рассмеялся в голос, воображая, что вот сейчас он попьет жидкости из свечей и голод пройдет.

В часовни, дурачась, он облизывал топленый воск прилипший к заводику от часов, предварительно окунутый в горящие свечи. К его удивлению, к нему пришла временная сытость.

Продав задёшево узбекам телефон, Александр приехал на вокзал, собираясь всё же покинуть Москву. Купив билет, он заглянул в буфет, где большей частью ел глазами нежели ртом. Оставшихся денег от продажи телефона хватало лишь на чай.

- Николаич. Санька. – Окрикнул Александра пожилой, но молодящийся мужчина.
Окликнувшим был Вадим, давний приятель отчима Александра, работающий, ныне, в префектуре одного из районов Москвы. Вадим, крепко пожимая руку Александру, радостно зашлёпал толстыми, блестящими губами. - Ну, надо же. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Давно в Москве? Слушай, ты же портреты рисуешь? Уважь, по старой памяти. Моя благоверная, мне весь плешь проела. Хочу, говорит, себя лицезреть дамой с собачкой. Дура. А я в долгу не останусь. Ты, кстати, где остановился? У меня в Тушино квартирка имеется, можешь там пожить, и поработать.

Александру была не приятна встреча с Вадимом, как и его лоснящиеся пухлые губы. Ему даже показалось, что и квартирка в Тушино выглядит так же отталкивающе. Но всё же, после недолгих колебаний, Александр сдался.

*
Нехватки в клиентах у Александра не было. Появился неплохой заработок. Но написание портретов должностных лиц, их собак и любовниц тяготили его. Ему казалось, что он теряет способность писать, и всё, что он делает, происходит машинально, без чувств.

При этом, на некоторые вещи, на которые раньше не обращал внимание, Александр стал смотреть по-иному. Он стал способен по одному взгляду определять из какой породы дерева сделана кисть или рамка для картины, и даже место произрастания древа. Во снах ему являлся горный Алтай, и в таких подробностях, что когда он рассматривал, в Гугл-Земля, виды Алтая, то они в точности совпадали с тем, что ему снилось.

Появилась способность к врачеванию. Вадима, он избавил от наростов на ногах, порекомендовав ему приложить на неделю пластинку из сырого картофеля. Хотя до этого, ни мазь Вишневского, ни Заграничные воды, Вадиму, не помогали. Михаилу, он помог убрать «шыпички» на ступнях, сообщив ему, что он в течении двух недель должен, после принятия душа промазывать ступни спиртом.

Слухи о его врачевании распространялись мгновенно, и люди, заказывающие у него картины стали рассказывать Александру о своих болезнях в надежде услышать разрешение их недугов. Порою, Александру казалось, что клиенты платят ему не за его бездарные картины, а за рецепты и консультации по медицине.

Всё это, а также запахи, голоса, которые он никогда не знал, а теперь воспринимал их, как что-то родное и близкое, Александр отождествлял с тем, что он периодически ходил в церковь, и употреблял жидкость в свечах. Александр, не молодел, как ему раньше казалось, но появившиеся у него способности его радовали. И связывал он именно с бабкиным заводиком от часов.

Но помимо положительных аспектов дела имелись и неприятные моменты. Он чаще стал выпивать. Искренне смеялся при просмотре мультфильмов. Как-то, выйдя на балкон, Александр испытал сильное возбуждение граничащее с безумием. Главное, отсутствовал прежний ещё с детства страх высоты. У Александра возникло непреодолимое желание поднять руки, словно птица, и взлететь. По счастью, придя в себя он заметил, что чуть было не перевалился через перекладину балкона. Ещё одна напасть - болезненное влечение к девицам носившим чёрные колготки в крупную клетку.

И всё же, Александр считал эти злосчастья мелочью. И что если их избегать, то можно не опасаться за последствия. Он заставил тяжелым комодом балкон. Подумывал о женитьбе, благо кандидаток было предостаточно. С выпивкой было сложнее, но и это, он считал временным. А главное пустяковым. Ведь он стал обладать воистину чудесным даром - даром врачевания.

*
Об Александре стали писать, и говорить, как о кудеснике медицины. Брали интервью, приглашали на телешоу. Он смог запатентовать лекарственный препарат, помогающий неизлечимо больным людям, продажа которого, решила его квартирный вопрос. Он снова жил, на уже полюбившейся Красной Пресне. При этом, посещать церкви и употреблять жидкость канунных свечей он не перестал. Приобретая всё новые способности и особенности. 

Возникший ажиотаж вокруг его персоны грел его самолюбие но, он всё больше стал уединяться в своей квартире, предаваясь размышлениям. Мысли постоянно вертелись в его голове, порой не давая заснуть. Он всё больше вдавался в философию и сомнения. Правильно ли он поступает? Не свихнется ли.

- Надо только больше хороших свечей пить. Те, что коптят, сторонится, даже носом. Поникшие или залитые, обходить. Выбирать нужно те, что посветлей, да по ярче. Их сразу видно. – Словно читая молитву проговаривал Александр, каждый раз, когда приближался церкви.

- Ничего, ещё один годик и всё, завяжу. - Успокаивал он себя, выходя из храма, -  Вставлю заводной ключик в тиски и стукну молотком. Всё и кончится. Не для себя ведь делаю.

Знавшие его люди, либо посмеивались над вдруг нахлынувшими нравственными измышлениями Александра, либо возражали и злились, когда он слишком наседал на них. Лишь Михаил, никогда не спорил с ним. Он словно губка впитывал всё, что накапливалось в голове Александра, и тем, избавлял его, на какое-то время, от мучений.
- Мишаня, я тебе вот что скажу, нынешней социум настроен враждебно к верованиям предков. Так как стремится создать свою религию, основанную на здравом смысле, и силе разума. Существование души, они считают ересью. «А как иначе?» – говорят они – «Ученые давно доказали, что всё в человеке подчинено нейронам, находящиеся в голове». Согласен. Человеческий разум – рационален и расчетлив. Принимая решения, он, анализирует, сопоставляет факты и выдает результат. Но, что движет героем, когда он, любя женщину, вдруг отказывается от неё, или идет на признание в преступлении, которого не совершал? Ведь это же не логично и не рационально. Вот ответь мне, что это за нечто, которое вступает в конфликт с разумом?  Что есть - муки совести? Ни это ли борьба между нечто и разумом? И что, в таком случае, выступает добром, а что злом?
- Мне кажется, в твоем вопросе, ответ очевиден. Ради любимого человека можно поступить не логично.
- А-а. И ты попался. Не спеши, не спеши. Предположим, девушка полюбила негодяя. И после того, как этот подлец получит «своё», он, циничным образом бросит её. И она это знает. Нейроны, сопоставив все за и против твердят ей об этом. Об этом говорят и другие нейроны, других людей, родственников, друзей. Но она всё равно идет к нему, и «падает». И что? Эта страсть, это животное начало, и есть добро? Только потому, что оно противостоит разуму? Не-ет. Добро и зло не принадлежит ни нейронам, ни нечто, душе, или как её ещё назвать. Добро и зло вне человека. А это означает, что существует что-то ещё. То, что вокруг человека. Кому принадлежит это добро и зло.
- Ты говоришь о Боге?
- Я могу сказать только одно, добро и зло словно микроб, летающий вокруг нас. Болезнь, которой человек заражается. А так как плюс и минус притягиваются, то заразившись добром, человек заражается и злом.
- Следуя логике, то и зараженный злобой человек, может совершать добро?
- Абсолютного зла не бывает. Я слышал, что Немцы, рожденные в тридцатых годах, до сих пор вспоминают с тёплым трепетом, времена третьего рейха. А как же? Ведь они были в это время одеты, обуты, сыты и радостны.
Когда Александр уходил от Михаила, то почти всегда говорил ему на прощание:
- Это не я, это ты – доктор.

*
Как это бывало с Александром, в последнее время, промучившись ночь, утром он бесцельно бродил по городу. Вот и сегодня, Александр вышел, ещё до полного рассвета, на улицу.

Медленно гуляя, вдыхая ещё не загазованный воздух, он увидел идущего навстречу пьяного мужчину. Пьяный, проходя мимо железных, решётчатых ворот завода, задержался возле таблички. На ней было написано: «Осторожно. Злая собака». С обратной стороны ворот лежал больших размеров пёс. Утомленный ночной работой, страж невозмутимо глядел на пьяного. Мужчина, в свою очередь, осилив текст таблички, прислонился к решеткам ворот, и укоризненно произнес псу.
– А ты, выходит, злая.

Пёс, нехотя, поднялся на ноги и уныло взвыл, переведя свою песнь в лай. Причем лай происходил автоматически, ни к кому не обращённый. Собака всё время поглядывала по сторонам. Пьяный, махнув рукой продолжил свой путь дальше.

Когда Александр поравнялся с воротами, собака отпрыгнула от решёток, словно в неё что-то бросили. И принялась с яростью лаять на человека, перед которым так неловко повела.

В другой раз, катаясь по ночному метро, в вагоне, Александр обратил внимание на одну пару, стоящих у дверей. Мужчине было за пятьдесят, девушке под тридцать. Словно пьяная кокотка она вела себя перед невозмутимым мужчиной. Ластилась, заглядывала в его суровое лицо, приседая, так как была выше его ростом.

Но вот, девица заметила, что на неё смотрит Александр. Глаза её потухли, она отвела взгляд в сторону и будто просыпаясь от забытья, стала мысленно спрашивать себя: «Зачем я здесь?». Когда качнуло вагон, она снова прильнула к мужчине, вернувшись в свое прежнее хмельное состояние.

Александр, вдруг поймал себя на мысли, что он примечает слишком много ненужных вещей. Что раньше он не обращал на подобные сцены, но теперь, их становилось всё больше, и они зачем-то лезут ему в голову, мешая заниматься полезным делом.   

*
Поговорив по телефону с представителем Нобелевского комитета, на Александра нахлынула необычайная радость. Он хотел позвонить Михаилу, но передумал. Ещё кому-то, но не решил кому. Возникло желание выбежать на балкон и крикнуть: «Свершилось!» Но балкон был заставлен тяжелым комодом. Захотелось игристого вина, которого не оказалось в холодильнике.

Выйдя бодрой походкой из дому, он, направился в сторону супермаркета. Но, не дойдя до магазина пары шагов, Александр обратил внимание на идущую параллельным ходом девушку. Одета она была в короткое белое платье клёш и чёрные колготки в крупную сетку. В груди, у Александра, что-то опрокинулось и растеклось. Рассудок его стал мутнеть.

Забыв обо всём, он стал следовать за этой девушкой, не отрывая взгляда от её лодыжек. На мгновенье, когда, переходя перекресток, ему пришлось оторвать взгляд от девушки, у него промелькнула мысль, что в этом районе он ещё не был, и он далеко отдалился от дома.

Девушка, заметив неожиданного спутника, дважды поворачивала голову в сторону Александра, и улыбаясь себе, продолжала идти сильными, большими шагами. Войдя в подъезд жилого дома, после, в лифт, она была несколько удивлена неожиданным появлением Александра. Молча, он смотрел ей прямо в глаза и видел, как её внутренне удивление переходит в тревогу, за которым следовал дикий, животный страх. Чтобы не видеть глаза девушки, Александр, силой, развернул её от себя. Обхватив пальцами её шею, придавил девушку к стенке.
 
Быстро спустившись по лестнице, Александр стремительно вышел из подъезда и почему-то свернул налево, хотя дом его находился в противоположной стороне.

Бездумно, он блуждал по улицам и переулкам Москвы, и лишь в два часа дня очутился в своей квартире. И только там, он осознал, что только что совершил. Но, страха или неприязни в нём не было. Наоборот, он чувствовал какое-то облегчение. Что неведомый груз, который последнее время давил на него, спал. Ему стало спокойно и легко. Впрочем, это настроение быстро сошло, когда он подошёл к зеркалу и видел в отражении чужое лицо. А глаза... Их не было. Вместо них зияли две черные бездны.

К вечеру ему стало дурно. В горле стоял комок, как ему казалось, сгустка крови, который он никак не мог выкашлять или проглотить. Раскалывалась голова. Ноги стали ватными, так, что он передвигался от кровати до туалета и обратно чуть ли не ползком. Охватившее его беспокойство было не выносимым.

От напряжения стала трястись правая кисть руки. Что он только с ней не делал, и в морозильник совал, и меж коленок зажимал, ничего не помогало остановить дрожь. В бешенстве, он сунул ладонь под горячую струю воды. Взвыв от боли, вывалился из ванной и уже сам принялся трясти раскрасневшуюся кисть.

Осматривая ошпаренную и уже успокоившуюся кисть, он увидел по центру ладони шрам, оставленный заводиком от часов. Взяв безопасную бритву, попытался счистить его. Кровь хлынула во все стороны. Перебинтовав, кое-как ладонь, и осушив бутылку водки, Александр, обессиленный, рухнул на диван, и уснул.

*
В пятницу, по случаю номинирования на Нобелевскую премию в области медицины, к Александру пришли друзья, знакомые и случайные люди. Уже глубокой ночью, когда Александр пошёл провожать до двери очередного гостья, в квартире, помимо него, осталось два, его школьных друга: Михаил и Константин - капитан полиции Хамовнического района.

Войдя в комнату, Александр, застал друзей за разговором.
- Кот, не пойму, почему тебе завтра, вернее уже сегодня, на Ходынку тащится? Это за какие грехи сослали?
- Тшь. По секрету. Меня на усиление бросили. Серийник, у них, объявился. Девиц в чёрных колготках, таких, ну, в крупную сетку, пользует. За неделю два эпизода.
- Как два? – Удивился Александр.
- Да очень просто. Лето - пол отдела в отпусках. Жара - девицы, все, сплошь раздеты. Вот и результат. Дуры, скоро нагишом ходить статут.
- Недавно слышал одно изречение, – рассматривая свои ногти, правой руки, начал Михаил, – с коим соглашусь, «Наличие в твоем кармане червонца, не повод для твоего грабежа».
- Миш, не до философии мне сейчас. А гаденыша мы поймаем.
- Может это всё же разные люди? – Взволнованно спросил Александр.
- Не, Сань, один подчерк.
- Девицы хоть живые? – Борясь с заусенцем на ногте указательного пальца зубами, процедил Михаил.
- Мокрухи нет, но это пока. Все девицы сдавались, как говорится «без боя». Рассказывают, что их словно гипнотизировали. Как питон кролика. А вот когда появится та, что решит дать сдачи, вот тут у нашего «змея» нервишки и сдадут. С такими случаями я уже сталкивался.
- И описывают маньяка все по-разному? – Продолжал сыпать вопросами Михаил.
- Как всегда. Но что удивительно, глаза.
- Что глаза? – Почти испуганно спросил Александр.
- Они описывают всё: нос, лоб, скулы. А вот про глаза ничего сказать не могут. Ни цвет, ни форму. Сань, может, зайдешь к нам, составишь словесный портрет?
- А что у вас нет штатных художников? – Спросил Михаил.
- Да, есть. Но, ты же, Александр, ты же гений. Помнишь, ещё в четвертом классе, только по одному взгляду всю картину с фотографической точностью запечатлеть мог.
- Я не могу. - Быстро ответил Александр. - Да и забросил я это дело. Ты же знаешь, я сейчас весь в медицине.
- А раньше, похожие случаи бывали? – Поинтересовался Михаил.   
- В том то и дело, почему мы всполошились. Лет семь назад, был некий Лыткин, один в один «работал». Но его тогда закрыли. А примерно год назад в колонии помер.
- Помер? Почему? – Встревожился Александр.
- С сердцем что-то.
- У них ещё и сердце бывает? – Произнес Михаил.
- Его мать, в Хитровском переулке живет. Набожная. Кто-то рассказывал, она каждую неделю в церкви свечку ставит за своего сынка.
- А в каких местах это происходило? – Подсевшим, заискивающим голосом осведомился Александр.
- Ладно, парни, хватит об этом. Пойду я. – Константин посмотрел на ручные часы и многозначительно свистнул. - Через три часа мне надо быть на работе.
- Я с тобой. – Вставая с дивана, крикнул Михаил. – Кстати, может с портретом чем помогу? Как ни как я тоже рисовать умею.

Константин по-дружески положил Михаилу на плечо руку, и они вышли из квартиры Александра.

Уже один, сидя в кресле, смотря на поднимающийся рассвет, сквозь расшторенное окно, Александр погружался в привычные мысли:

«Как же быть? А может отказаться от дара, сломав заводик. И жить спокойно. Деньги же у меня есть. Будут. Скоро чёртов миллион получу. И что? Как же я без дела? Пошумят обо мне с полгодика и всё. Жить на проценты в удовольствие? Путешествовать по морям и странам? Детство какое-то. Может жениться на Аде? Нет, эта, душу вынет – стерва. Для семьи Надежда нужна. Эта умна, деятельна, безмерно добра... Кого ты уговариваешь? Имя дурацкое – Надя. Если бы не эта чёртова страсть к девицам. Всё вскроется. Что делать, что делать? А может раздобыть и разобрать истории моих, этих, вот хотя бы этого, Лыткина. И всё кончится. Как же, найдешь ты их. Бабку, казалось бы, чего проще найти, так ведь, как сквозь землю провалилась. И дом тот, и качели, а никто ничего не знает о ней. Чёртова ведьма.

Что-то я разчёртыхался. Нет, нет. У меня помыслы. Я ведь в Тулу вернусь, школу выкуплю. Премия, плюс гонорар за патент, я же в Москве смогу школу открыть. Да если б не я, тысячи людей не смогли бы жить полноценной жизнью. Вон, весь сайт засыпан сообщениями с благодарностью. Это только начало, я чувствую. И всё это бросить и растоптать? Конечно, слава, внимание - греет. Но тут я честен, врать мне не перед кем. Деньги, известность, влияние я пущу на благое дело. Для этого я должен продолжить.

Посадят, посадят или упьюсь, в смысле убьюсь. Да и, пожалуй, что упьюсь. Вон, пока все вместе были, держался, а остался один, бутылку виски почти приговорил. Что же делать?

Не-ет, Константин не зря пришёл. Сто лет не виделись, и на те, явился. Тут не любопытство к успешному другу тут другое. Проверял он меня и с потерпевшими встретиться предлагал. Почему он упомянул о двух эпизодах? Кто-то совершает, а повесят на меня. Или… нет, я не сумасшедший. Я всё помню. Я болен, но я не сумасшедший. Что делать, что делать?

Может всё же бросить ходить в церкви и жить, как Михаил? Гм, да ведь он же завидует мне, дурак, бездарность, ничтожная личность. Водить кистью по написанному, любой гастарбайтер сможет, даже дешевле выйдет.

Ада, Ада. Почему я думаю о ней. Может всё же на ней женится. С моими-то деньжищами. Она продастся. Ну и сколько ты с ней на одной физиологии продержишься? Год, два, а потом? Она же примитивна. Её мировоззрение не выходит дальше спальни. Изведет она меня. Ревностью изведусь, и прибью её. Сейчас, кажется смогу».

Открыв вторую бутылку, Александр увидел надпись на бутылке «1901» и тут же презрительно изрек: «В историю хочу попасть. Почему добро со злом параллельно идут? И чем больше одно, тем сильнее другое. Кажется, я уже думал об этом. Неужели обычная физика? Плюс-минус. Булочник кормит бедняка, и тем самым наживается на нём. Меценат жертвует деньги сиротам, и так отмаливает грехи первого миллиона. Герой – честолюбив, хозяйственник – властен, Михаил… а, что Михаил? Что он собственно полезного делает, по большому? Копеешник».

Покончив с рассуждениями Александр вышел на улицу, освежится. Преодолев парк он вышел к воде. Зайчики на водной глади ослепили его и привели в чувство. Он огляделся и увидел в нескольких метрах от себя стаю цыганок. Подойдя к той, что моложе, Александр шутливо попросил погадать ему, протянув руку.

Цыганка резко отпихнула её.
- Тебе гадать не стану.
- Почему? Я денег дам.
- Денег у тебя много, а гадать не стану. Вот сказку-думку расскажу.
- Валяй.
- Было это давно, лет сто назад, а может и двести. Пришёл надзиратель в тюремную камеру к приговоренной к повешению женщине и велел собираться. Мол, час твой пробил душегубка. А женщина ему и говорит: «Прав таких нет, чтобы безвинного человека вешать». Надзиратель ей: «Будешь упираться, силу применим». А она: «Я не о себе. Заслужила – получу. Я о невинном человеке, что в чреве моем мирно спит». Надзиратель в замешательство, так как был он человек хоть и строгий, но совестливый. Не стал грех на себя брать, решил доложить по начальству.

Начальник тюрьмы, слова надзирателя, встретил криком. И так его и сяк. Казнить убийцу, и всё тут. Но после, успокоившись, призадумался: «Как бы чего худого не вышло. Как бы кто про это не прознал, да и не выставил в неправильном свете. С казнью, пару деньков, повременим. Скажем приступ у неё. Не в себе она. Ведь приговор слушать в здравом уме надобно. И исповедоваться, тоже. Доктор осмотрит, тогда и вешать. А за это время сообщу по инстанции».

И пошёл «вопрос» выше. Долго шёл. Высоко. До самого царя дошёл. Что дошло не известно. Только царь, в то время был императором решительным, на ходу, заслушав доклад, высочайше повелел: «Преступницу немедленно казнить, безвинного же человека тотчас отпустить, с извинениями». Так эти слова, и легли на бумагу. Так они, и пришли начальнику тюрьмы. И сидит он за столом взъерошенный, и не знает, что ему делать.
- Что за дребедень ты несешь? К чему это всё? – Прервал цыганку рассерженный Александр.
- А что хуже всего? Отпустить виноватого или казнить безвинного?
Александр задумчиво опустил взгляд и тихо спросил:
- Ну и, что он выбрал? Чем сказка кончилась?
- Я же говорила, это сказка-думка. Тут каждый сам себе финал досказывает.
- Бред. – Дерзко ответил Александр и не дав денег, пошёл прочь.

Придя домой, Александр, стал искать что-то в нише. Обнаружив ножовку по металлу, он достал из кармана заводик для часов, положил его на кухонный стол, и приставил к нему полотно от ножовки.

Несколько секунд он стоял не подвижно. Затем, неистово принялся пилить сталь. Александр, слышал, как заводик от часов сперва застонал, потом стал кричать, и принялся истекать кровью.
- Ага. - Оживился Александр.

В квартирную дверь позвонили. Но Александр, не обращая на это внимание, продолжал пилить. Звонки стали настойчивее, в дверь стали колотить кулаками. Александр, перестав пилить, насторожился.

Посмотрев на не распиленный заводик от часов, он понял, что это он, Александр орал, и что кровь его. Отсасывая кровь с пальца, он подошёл к входной двери. Посмотрел в глазок. На площадке никого не было. Медленно открыл дверь, и высунул голову. Во всём подъезде было тихо. Захлопнув дверь, он подошёл к холодильнику, чтобы достать лёд для опухшего пальца, но вместо морозильной камеры открыл сам холодильник, и достал бутылку води.

Поглощая большими глотками содержимое, прямо с горла бутылки, Александр, краем глаза, заметил лежащий на столе не распиленный заводик для часов. Со всего маха, он обрушил бутылку на него. Надпиленная сталь, не уступила стеклу.

Пропьянствовав выходные и понедельник, Александр, посетил Михаила, в монастыре. Впиваясь в Михаила покрасневшими глазами, Александр, с ходу, даже не поздоровавшись, спросил:
- Миш, скажи мне, вот если бы тебе был предоставлен случай спасти больного ребенка, но взамен ты должен был ослепить старика. Ты бы пошёл на это?
- Странный размен.
- Я серьёзно. Ты бы спас вечно корчащего от боли младенца?
- То есть ты спрашиваешь, смог бы я изувечить старика?

Михаил, хотел было провести кистью по росписи, но замешкавшись опустил руку и тихо произнёс:
- Я не Господь Бог. Человеку, такой выбор не подвластен.
 
Александр обмяк, опустившись на корточки, прислонившись спиной к деревянной стремянке, на которой восседал Михаил.
- А-а, выходит, и ты не знаешь.

Михаил, посмотрев со своей стремянки на мятого и обросшего Александра, впервые, укорил его:
- Сань, это не моё дело конечно, но, заканчивал бы ты с алкоголем. Да и Ада, по-дружески тебе скажу...
- «Вино поддельное, кокетка. Для головы и сердца – яд». Легко говорить другому не люби, когда сам не любишь. И кто сказал, что любовь – есть единственная и истинная благодать на земле? Попался бы мне этот чтец, я бы его на кресте распял. Эх, и надоел же ты мне.
- Ты, когда в Стокгольм? Визу сделал? К ним как вообще, по приглашению? У тебя, паспорт-то есть?
- Прощай.
- Куда ты?
- У меня встреча в башне «Федерация». Давно надо было это сделать.
Александр тяжело поднялся и покинул обитель.