14. 11. В логове Вервольф - 2

В каком настроении Гитлер прибыл в винницкую ставку?
Накануне на него свалилось несколько безрадостных известий.

Об этом в своих мемуарах свидетельствовал фон Белов, один из адъютантов Гитлера:
«В то самое время, когда вечером 26 июля Гитлер получил весть о перевороте в Италии,
гауляйтер Кауфман доложил из Гамбурга о первом из трех страшном налете английской авиации на этот город.

Англичане снова задействовали примерно 1000 бомбардировщиков.
… На следующий день при обсуждении обстановки фюрер резко обрушился на люфтваффе с упреками и потребовал немедленного усиления защиты зенитной артиллерией». {14.94, с.420}

К тому же, как заметил фон Белов, «Гитлер своими мыслями и заботами больше находился в Италии,
чем на Восточном фронте». {14.94, с.421}
А тут еще весьма неприятная необходимость принимать ответственные решения, касающиеся Донбасса.

Манштейн вспоминал: «На этом совещании я и командующие подчинёнными армиями, а также один командир корпуса
и один командир дивизии доложили Гитлеру обстановку и прежде всего состояние частей, уже давно истощенных
в непрерывных боях.
Я особенно указал на то, что наши потери составили 133 000 человек, а получили мы в качестве пополнения
только 33 000 человек…

Из этой обстановки я сделал вывод о том, что мы не можем удержать Донбасс имеющимися у нас силами
и что ещё большая опасность для всего южного фланга Восточного фронта создалась на северном фланге группы.
8 и 4 танковые армии не в состоянии долго сдерживать натиск противника в направлении к Днепру…

Я поставил перед Гитлером ясную альтернативу:
— или быстро выделить нам новые силы, не менее 12 дивизий, а также заменить наши ослабленные части
частями с других спокойных участков фронта,
— или отдать Донбасс, чтобы высвободить силы на фронте группы». 
{14.13, с. 534}

«Гитлер, который вел это совещание в очень деловом тоне, хотя и пытался углубиться, как всегда,
в технические подробности, все же согласился с тем, что группа «Юг» требует серьезной поддержки.

Он обещал, что даст нам с фронтов групп «Север» и Центр» все соединения, какие можно только оттуда взять.
Он обещал также выяснить в ближайшие дни возможность смены ослабленных в боях дивизий
дивизиями с более спокойных участков фронта.

Уже в ближайшие дни нам стало ясно, что дальше этих обещаний дело не пойдет». {14.13, с. 534}

В этот раз, оказавшийся последним, Гитлер пробыл в логове «Оборотня» двадцать дней – до 15 сентября 1943-го.
Так, во всяком случае, считает Википедия.
{13.4.13}
 
Рохус Миш, телефонист ставки, в книге «Я был телохранителем Гитлера» свидетельствовал:
«У Гитлера был свой блокгауз, достаточно большое деревянное строение.
Там были рабочий кабинет, гостиная с камином, кухня, ванная, небольшое помещение для прислуги
и скудно обставленная спальня…»
{Цит. по: 13.94}

Рабочий день Гитлера начинался с докладов о ситуации на фронтах и в Германии.
Затем фюрер отдавал распоряжения… 
Около четырех часов дня он обедал, потом опять работал и после часу ночи – ужинал».
{13.93}

Проложенный под землей бронированный кабель обеспечивал связь с Берлином, Киевом, Харьковом, Ровно.
Все помещения «Вервольфа» были снабжены системой вентиляции, радио- и электрифицированы.
Электроэнергия поступала из Винницы, но в ставке имелись и резервные источники питания — три дизельных установки.

Питьевая и техническая вода подавались раздельно из двух 120-метровых артезианских скважин.
На территории объекта был устроен и огород, чтобы Гитлер — ярый вегетарианец — всегда имел в наличии свежие овощи.

Все военные объекты были тщательно замаскированы, так что ставку вполне можно было принять за коттеджный поселок.
{13.94}

Заместитель начальника штаба оперативного руководства ОКВ (Объединенного командования вермахта)
Вальтер Варлимонт в книге «В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала» писал:
«Летнее небо было безоблачным, жара удушающая, и на Гитлера, что понятно, она действовала особенно.
Может быть, это способствовало разногласиям и вспышкам гнева…»
{14.95}

А вот признание Николауса фон Белов, адъютанта Гитлера по Люфтваффе:
«Гитлер чувствовал себя здесь неважно.
Ему мешала жара, донимали полчища мух и комаров».
{14.94, с.387}

«Обсуждения обстановки, – вспоминал все тот же фон Белов, –  проходили теперь в доме... самого Гитлера,
в его большом рабочем помещении.
Входя в это помещение, он никому руки уже не подавал, а приветствовал докладывающих о своем прибытии
участников обсуждения лишь взмахом ее вверх.

Не появлялся он больше и на совместных трапезах в офицерской столовой (казино), а ел в одиночестве в своем бункере».
{14.94, с.389}

Все эти замечания относятся к 1942 году.
Но такой же изнуряющий зной стоял и в августе 1943-го.
И никуда не делись мелкие двукрылые, в том числе кровососущие насекомые.
И болезнь, так остро проявившая себя год назад, не отступала.
Так что вряд ли в этот раз Гитлер вел себя иначе.

Впрочем, некоторые авторы утверждают, что последнее свидание с «Оборотнем» длилось не более одного дня.
{См.: 13.94}
Во всяком случае, 3 сентября Манштейн встречался с фюрером в его ставке в Восточной Пруссии. 
А 8 сентября Гитлер прилетал в Запорожье, где и провел совещание в штабе группы армий «Юг» . 
{См.: 14.13, с. 536–537}

Но под Винницей фюрер больше не появлялся.
В марте 1944-го гитлеровцы взорвали «Вервольф».
На снимке, размещенном вверху, его развалины.