Юлька

  Есть в российской глубинке деревня Олёска. Она ни чем не отличается от других, таких же маленьких заброшенных деревень, каких великое множество на просторах нашей необъятной родины. Те же покосившиеся заборы, потемневшие, обшарпанные наличники на окнах, просевшие колодцы. Грустное зрелище. И живут в тех деревнях два - три старичка. Никому не нужные, всеми забытые. Такие же одинокие, как и сама деревня. Вот и Олёска стала такой. Один жилой дом остался. Сердце заходится, когда думаю об этом.
  А как было раньше, лет двадцать пять - тридцать назад. Жизнь кипела в Олёске. Каждое лето привозили мамки с папками своих деток к бабушкам - дедушкам. Шум, гам с утра до ночи. Босыми бегали дни напролёт. Яблоки у соседей воровали, как будто своих не было вовсе. Костры жгли вечерами. По ягоды, по грибы ходили. Красота!
  Вот и меня возили родители каждое лето к бабушке в деревню. Ну а я-то девочка послушная была, помощница. Огород полоть, поливать помогала. По хозяйству тоже. Коровы у бабушки не было уже. Несколько лет, как продали, когда бабуля к нам уезжала жить на время. Ох уж и убивалась тогда бабушка, плакала даже. Так жалко ей было с Мартой расставаться. Это так её корову звали. Конечно, привыкла бабуля потом. Молоко парное у соседей брать стали. Но бабушка до сих пор вспоминает свою Марту.
  У каждой коровы в деревне было своё имя. Утром бабушки дружно, как по пионерскому горну, выгоняли рогатых на улицу. А вечером с каждого двора слышалось: "Манька...Нюська...Катька..." Это коров домой зазывали. А они шли послушно, каждая к себе. Хорошие, добрые животинки.
  Но была в нашей деревне корова, отличавшаяся плохим поведением и вздорностью характера. Звали её Юлька. Не любила она детей. Как увидит ребёнка ещё издали, галопом бежит, боднуть норовит. Боялись мы её очень. Если видели, прятались кто куда, от греха подальше.
  Коров в деревне пасли по очереди. Как-то настал черёд наших родственников. Пастухами назначили моих троюродных сестёр: Вальку и Светку. Я напросилась с ними. Интересно же. Маленькие ещё были. Лет по девять-десять. Зато трое. Мы даже Юльку решили не бояться. Вооружившись пугами - это хлысты такие пастушьи, мы пошли по деревне, гоня перед собой стадо. Все бурёнки брели послушно и неспешно, совершенно не обращая внимания, что за пастухов в этот раз дети. Даже Юлька не заметила подмены. Пересекли всю деревню от края до края, всех коров собрали и направились на ближнее пастбище.
  Мы шли и весело разговаривали, важно помахивая пугами, потому что "щёлкнуть" таким инструментом, как этоделали настоящие пастухи, было задачей сложной. Нужно правильно размахнуться, правильно рассчитать силу и направление. Только тогда получится характерный звук - щелчок, которого коровы побаивались. Но если сделать всё не верно, можно было хорошенько засветить самому себе. А это далеко не приятное ощущение.
  И тут Юлька вдруг поняла, что пастуха-то нет, а стадо гонят дети. Она встала в стойку, как бык во время корриды, при видя красного плаща тореадора. Копнула передним копытом землю, наклонила рогатую голову и побежала на нас. Мы ошалели от страха, побросали пуги и с визгом бросились в рассыпную. Я не видела, как Светка оказалась на яблоне, потому что в это время бежала по направлению к ближайшему стогу сена, отгороженному забором. Как заправский бегун на ближние дистанции с препятствиями, я одним прыжком перемахнула забор и через мгновение уже сидела на верхушке стога. Как я туда попала, не помню. Помню только как увидела, что Юлька бежит за Валькой, а та спотыкается и падает. Взбесившаяся корова перескакивает через неё, чудом не зацепив копытами. Еле уцелела девчонка.
  После того случая Вальку ещё долго лечили местные бабки-ведунья заговорами от испуга. И конечно, нам всем троим перехотелось играть с тех пор в пастухов.