Глава вторая

— Браво, господин Леашви. — Эльва подошел к окну и щелкнул пальцами, высекая зеленые искры. Ответное письмо, второпях написанное главой Совета, вспыхнуло и превратилось в крупную белую птицу с острым, словно лезвие, клювом. — Вы быстро управились.
— Его Величество не потребовал ничего невыполнимого, — хмуро отозвался мужчина. — Кроме того, он прав. Либо мы принимаем малыша Сэтлео, либо... — он красноречиво провел ладонью поперек шеи. — Как с ним связаться?
— Через графа Тинхарта Ивеля, конечно же. Отправьте посыльного в Айл-Миноре. А нам пора, — некромант выглянул в окно и поежился. — Хотя погода, черт ее забери, абсолютно не располагает.
— Найдем постоялый двор, — невозмутимо предложил Шейн. — Поужинаем, выпьем, поспим... я бы и помыться не отказался, третий день уже в пути, а вода в озерах и ручьях жуть какая холодная.
— Можете заночевать здесь, — неохотно произнес Леашви. — Я распоряжусь насчет ужина и ночлега.
Маги переглянулись и в один голос отказались:
— Благодарим, но нет!
— Как пожелаете. — Во взгляде Леашви седому почудилось облегчение. — Удачной дороги. Надеюсь, вы без происшествий достигнете дома.
Эльва поклонился, а Шейн просто кивнул, не утруждая себя глупостями вроде этикета. Тот же самый слуга, что протирал в зале пыль, бросился провожать гостей к выходу.
— Ты не находишь, что глава Совета вел себя странно? — поинтересовался седой. Достаточно тихо, но при этом так уверенно, будто имел все права обсуждать людей в их же доме. — Нервничал, злился, хотя мы были... то есть ты был, крайне вежлив.
— Нахожу, — покладисто признал некромант. — Но не вижу смысла расстраиваться. Письмо я доставил, поручение короля выполнил — теперь можно со спокойной душой таскаться по трактам. Люблю подрабатывать в селах и деревнях, знаешь ли.
— Святая наивность, — закатил глаза Шейн. — Ладно, пошли.
Слуга вывел их на лестницу, где стояли гвардейцы, извинился и отправился прочь. Маги спустились по ступеням, в последний раз посмотрели на дворец, забрались в телегу и поехали вдоль рядов улочек, выбирая ту, где, скорее всего, мог отыскаться приют для путников.
Он и отыскался — трехъярусное деревянное строение, с окнами, затянутыми серой слюдой, и нарисованной у входа елью. Деревце выглядело довольно чахлым, а краска давно облупилась. Однако седой бодро заявил, что вот оно — подходящее место, после чего завалился внутрь и нос к носу столкнулся с вышибалой.
— Кто такие? — по-звериному низко рыкнул тот. — Чего надо?
Эльва сообразил, что Шейна смутила эта «приятная» неожиданность, за локоть выдернул его из опасной точки и буркнул:
— Нам нужны две комнаты, ужин и горячая вода, уважаемый.
— А-а-а... ну, того, проходите.
— Спасибо, мне что-то расхотелось, — пробормотал седой. — Пойду поищу другое заведение.
— Ну уж нет, — твердо возразил некромант. — Мы останемся тут. У меня нет настроения шляться по городу в дождь. Правильно я говорю, уважаемый? Вы мне хозяина не представите?
— Да где-то он в кухне был, — почесал затылок вышибала. — Сейчас позову.
Когда он ушел, парень позволил себе выдохнуть. В конце концов, ему редко приходилось иметь дело с троллями — а именно к ним и относился здешний работник. Эльва никогда бы не нанял никого подобного, потому что, несмотря на род своей деятельности и внешнюю безрассудность, высоко ценил красоту.
Первый, нижний ярус постоялого двора представлял собой столовую. Повсюду на манер грибных шляпок торчали столы и стулья, а под западной стеной, украшенная плетенками лука и чеснока, расположилась длинная стойка. Разномастные кубки, кувшины, стаканы и кружки — все старое, грязное и мутное, — венчали ее поверхность.
Сквозь слюдяные окна было трудно разглядеть, что происходит снаружи, но звуки никуда не делись. Гремела далекая гроза, завывал ветер, первые капли разбивались о крыши и мостовую. Эльва тихо порадовался, что запихнул спутника в помещение, и дружелюбно поздоровался с хозяином — невысоким, бородатым и загорелым мужчиной лет сорока пяти.
— Добрый вечер! Ваш вышибала, должно быть, уже передал вам нашу просьбу?
— Передал, — согласился мужчина. — Свободных комнат у нас полно, поднимайтесь на третий ярус и выбирайте, какие нравятся. Бадья всего одна. Скажете, куда нести, и он, — хозяин указал на вышибалу, — разберется. Ужин через пару часов, вы как раз успеете вымыться.
— А что насчет оплаты? — уточнил некромант.
— Восемь серебряных монет.
— Ага. — Он пошарил по карманам и вытащил на свет четыре. Еще четыре протянул Шейн. — Возьмите, пожалуйста. Комнаты открыты?
— Да.
Седой подождал, пока мужчина снова скроется в кухне, и поплелся наверх. Что-то ему явно не нравилось, но в присутствии тролля Эльва предпочитал не спрашивать. Это можно сделать и потом, когда рядом не окажется любопытных ушей размером с кочан капусты.
— Уступаю бадью тебе, — буркнул он, ныряя в спальню с низким потолком, огарками свеч на столике и метлой, забытой в углу. Ее с проклятиями забрал вышибала, неуклюже попросил прощения и вернулся на свой пост, следить за новыми посетителями. Эльва прислушался к незнакомым голосам и закрыл дверь, тут же задвинув тяжелую, добротную щеколду.
Нет, все-таки счастья в мире хватает. Когда после долгого и трудного дня есть возможность прилечь на мягкую, прохладную, чистую постель, уткнуться лицом в подушку и поразмыслить. О чем-нибудь хорошем, приятном, вроде проведенных в Академии лет...
Совсем недавно в мире правила инквизиция, и она недолюбливала магов с темным огоньком дара. Недолюбливала настолько, что брала за горло и бросала в застенки — выбивать правду о появлении и развитии опасного колдовства. Но весной, в конце Сезона Снегов, некое Братство Отверженных вылезло из небытия и скормило бродячим псам отцов Риге и Ольто. Маги перехватили власть, решительно изменили порядок вещей и основали во многих королевствах свои Академии. По слухам, там уже начинался прием детей, и немало юных талантов готовилось к первым экзаменам.
Однако на Белых Берегах — родине Эльвы, — Академия существовала и раньше. Правда, тамошние учителя были вынуждены преподавать исключительно азы светлого волшебства, не вдаваясь в подробности. Им это, разумеется, не нравилось, и самых талантливых детей втихую обучали темному. Некромантия, основы материи, теория разрушения и ряд иных, сходных по составу наук процветали под самым носом у Его Величества Найле. Эльва считал, что ему об этом известно. Вездесущий король не мог упустить из виду страшную шайку, способную разнести в пух и прах не только столицу, но и вообще половину живых земель. Но ничего не предпринимал — вероятно, догадываясь о грядущем перевороте.
Некромант был благодарен своим учителям, которые не побоялись объяснить ему, что такое темный дар и почему он не менее важен, чем светлый. Учителям, вручившим ему знания о госпоже Смерти. Если бы не они, третьего сына маркиза де Лайн уже давно сожрали бы могильные черви — если, разумеется, после пыток осталось бы, что жрать.
Эльва зевнул, расшнуровал ворот рубахи и уставился в потолок. Интересно, Шейн позаботится о телеге? И куда денет коня? При постоялом дворе есть конюшня, но животное могут свистнуть, и ищи его потом по всему городу...
Стоило вспомнить о седом, как он возник на пороге — посвежевший, в чистой одежде,  с мокрыми волосами, — и заявил:
— Сейчас тебе бадью принесут. Воду выльют, новую нагреют и принесут.
— Чудесно, — лениво  ответил некромант. — Только пусть сначала постучат, а не как ты.
— Ха, — парень нагло переступил через брошенную спутником обувь, уселся в кресло и уточнил: — Ты поедешь со мной в Кадрид?
— Поеду, — вздохнул Эльва. — Все равно планов у меня нет. Возвращаться на Белые Берега лень, отчитываться перед семьей тоже. Они у меня такие зануды, Аларна спаси...
— Мои тоже, — серьезно сказал Шейн. — Отец и мать погибли при инквизиции, а тетя с дядей до сих пор считают, что эпоха Магов не продлится и года. Настаивают, мол, бросай свою Гильдию, а мы тебя спрячем... трусливые идиоты.
— Да ладно тебе. Боятся многие, — пожал плечами некромант. 
— Когда боишься, надо сражаться, — возмутился седой. — Надо бороться со своим страхом, надо выступать против него с армией. А не тихо уходить в тень, где тебя не обидят и защитят.
— На это способны единицы. Даже среди дворян полно трусов, и для каждого из них лучше укрыться под землей, под водой, в небесах при помощи высокой, запертой на тысячу замков башни, но только не на поле боя. Как по мне —  нормальное явление. Нечего разбавлять ряды решительных войск своими сомнениями, страхами и предрассудками.
 Шейн поджал губы, намекая, что его воля — и воевать были бы согнаны все люди на свете. Но промолчал, поскольку с улицы донесся выстрел.
Эльва напрягся, заставил себя встать и приоткрыть маленькую форточку. Выглянул. В нос ударили запахи дождя, пороха и крови, по лицу покатились ручейки небесной воды.
— Что там? — едва слышно полюбопытствовал седой.
— Труп, — односложно ответил парень. — Мужской. Человеческий. И у него повязка на правом локте. Синяя с серебром.
— Сторонник короля... черт возьми, значит, мы явились как раз к бойне?
— Надеюсь, нет. — Некромант закрыл створку, повернул незамысловатый замочек и зашторил окно. — Будем сидеть, словно мыши, авось пронесет... — он осекся, сообразив, что эти слова здорово смахивают на недавнюю речь Шейна. Но седого они, кажется, не обидели — он утвердительно качнул головой, запер дверь и обнажил палаш.
— Если кто-то сюда ворвется, я его зарублю. Без разбирательства.
— Верно, — согласился Эльва, подхватывая топор. — Я поступлю точно так же. Первый, кто переступит порог со злыми намерениями, лишится половины целых костей и захлебнется своей же кровью.
Маги встали по обе стороны от выхода, прижимаясь к теплым деревянным доскам. Последние были слегка шероховаты, и некромант ощутил некую долю опасения. Не хотелось потом, когда все закончится, доставать занозы из-под кожи.
Выстрелы повторились, кто-то громко заорал: «Вперед!» Внизу запричитал вышибала, явно загнанный в угол, и принялся умолять о пощаде хозяин постоялого двора. Его голос заглушили вопли лошади — судя по всему, прекрасно знакомые Шейну. Парень побледнел, покрепче стиснул холодную рукоять и сквозь зубы процедил:
— Вот сволочи!
— Это наш конь?
— Наш, — подтвердил седой. — Был...
Эльва нахмурился. Конечно, путешествовать можно и без телеги. Через руны перехода, например, как с начала планировалось. Но зачем, Аларна сохрани, убивать чужое животное? Не проще ли найти человека, которому оно принадлежит, и избавиться от него?
В коридоре загремели шаги. Высокий, но до дрожи перепуганный юноша распахнул дверь, держа перед собой меч. Шейн, недолго думая, разрубил ему шею — алая жидкость выплеснулась наружу и заляпала одежду, волосы и руки седого.
— Ну и гадость, — пожаловался он. — Пошли, Эльва.
— Пошли. — Некромант на мертвеца не смотрел. Он успел перевидать их достаточно, чтобы не обращать внимания.
Шейн, крадучись, выбрался на лестницу. Заметил хозяина постоялого двора — мужчина лежал, отчаянно пытаясь вернуть на место свои же внутренности. Рядом с ним валялась верхняя половина тролля. Нижнюю парень обнаружил за стойкой, среди разбитых бутылок.
Люди без формы, в обычных городских нарядах, распивали дорогое вино. Теперь им было не нужно за него платить, а бесплатное угощение, как известно, привлекает кого угодно. Седой пренебрежительно сморщился, отряхнул палаш — тяжелые капли растеклись по полу и стульям, — и произнес:
— Это даже не бунтовщики. Обычные воры.
— Не совсем, — мрачно улыбнулся Эльва. — Они еще и пьяные. 
Маг улыбнулся тоже.
— Моя тетя говорит, что таких людей надо скармливать бродячим собакам. Прямо сейчас я нахожу ее методы привлекательными. Только собак поблизости нет, поэтому... — он вывел на залитой кровью столешнице замысловатый узор и накрыл его ладонью, — пускай будет пламя. Помнится, инквизиция считала огонь святым и верила, что он в силах уничтожить любую скверну.
От дикого крика, расколовшего относительную тишину, некроманта замутило. Впрочем, за сгорающими людьми он наблюдал безо всяких эмоций. Ну, горят. Ну, страдают. Сами виноваты, да и голубое пламя сожрало их тела быстрее, чем растягивала бы дыба.
— Надо сообщить страже, — проворчал Шейн, наступая на серый лохматый пепел. — И сбить какую-нибудь компенсацию. В конце концов, что за ерунда? Почему мою скотину средь бела дня убивают?
— Уже вечер, — пожал плечами Эльва. — К тому же погода... кхм... в общем, стражники — это те же люди, что и мы с тобой, и их вовсе не радует перспектива прозябать под ливнем.
— Это, — возразил седой, — их работа, и детали меня не интересуют. Зачем, спрашивается, люди платят налог, если те, кто его получают, боятся летней грозы?!
Крыть было нечем. Некромант вздохнул, поправил ремешок сумки и вышел во двор, намереваясь отыскать ближайший пост леденской стражи.
Дождь лил и лил, в глубине туч гремело, крыши домов высвечивали молнии. Эльва прикинул, что произойдет, если эдакая штуковина ударит по нему, а не по сырой соломе, и зябко поежился.
Стражников на посту не оказалось. Шейн с подозрением присмотрелся к низенькому гвардейцу, подошел ближе и рыкнул:
— Здравствуйте, сержант!
Гвардеец вздрогнул, будто от удара, сорвался с места и сбил парня с ног. Тот тяжело рухнул на мостовую, приложившись об нее затылком, и на несколько секунд утратил умение двигаться. Только чувствовать, и чувства эти показывали, что рядом упало что-то еще.
— Прошу прощения... — выдавил из себя он.
— Лежите! — шепотом ответил гвардеец. — Лежите, черт возьми, или в вас сейчас дырок понаделают!
— Но... — начал было седой — и запнулся, когда неподалеку разорвался дом. Из него, крутясь, вылетели даже не тела — ошметки тел, а залитые кровью камни градом посыпались на соседние постройки. — Что за?..
— Небольшой бунт. — Сержант поднялся и протянул парню руку, помогая вновь принять вертикальное положение. — Не волнуйтесь, наш городской маг уже все уладил. Добрый вечер, господин Аулталь, — добавил он, поклонившись человеку с роскошной гривой рыжих кудрей. — Ловко вы их... прижали.
— Да нет, — равнодушно отметил маг. Жетон красовался на кармане его штанов, непривычно широких выше и непривычно узких ниже колена. — Неаккуратное колдовство. У них были амулеты, они испортили точность заклинания... надо заплатить местным жителям монет по двадцать-тридцать. Вы не возра...
Он осекся и резко развернулся. Холодные серые глаза обшарили улицу, дернулись и остановились на неподвижном Эльве. Спасенный невнушительным гвардейцем, Шейн не успел подумать о некроманте — и теперь тот лежал, вцепившись пальцами в рану на груди, и молча, сосредоточенно, сжав побелевшие губы, выковыривал из нее ядро. При этом с его лица убрались все яркие краски — даже синие радужки выцвели, обнажив блеклые зеленые пятна внутри зрачков.
— О великая Шеара, — простонал городской маг, хлопаясь на колени перед раненым. — Держитесь, молодой человек!
— Ой, да... что вы, — прохрипел Эльва. — Я не больно-то младше... вас. Прекратите бояться и помогите мне... достать эту чертову... стальную... гадость... — он закашлялся и был вынужден расслабить ладони, потные и дико дрожащие. — Давно со мной... не случалось... подобных бед.
— Тихо, — приказал Аулталь. — Тихо, пожалуйста. Я взял себя в руки и готов действовать. Лежите смирно.
— Я помогу, — вызвался Шейн и схватил некроманта за плечи. Гвардеец, в свою очередь, стиснул его колени, а маг осторожно выковырял багровое мушкетное ядро. Хохотнул:
— Потрясающе. Что мне нравится в некромантах — так это их небывалая живучесть. Ну, чего вам стоит уйти на свидание с госпожой Смертью? Вы ведь служите ей, любите ее и ей, по сути, принадлежите. Но нет, все равно цепляетесь за живой мир — всеми правдами и неправдами, повышая настоящие качества за счет дара. Любому другому в такой ситуации уже читали бы заупокойную, а вы преспокойно с нами беседуете.
Позеленевший от боли Эльва витиевато выругался.
— Может, отнесем его к лекарю? — не выдержал седой.
— Безусловно, мы так и поступим, — согласился Аулталь. — То есть вы поступите. Сержант, я хочу разобраться до конца, кто на этот раз устроил склоку. Отведите господ, куда положено, и возвращайтесь сюда. Вместе мы напишем доклад и сдадим его Леашви, после чего наконец-то освободимся от наших нудных обязанностей. Удачи. — Он встал и решительно направился к руинам дома, разнесенного колдовством.
Гвардеец поднатужился и взвалил некроманта к себе на спину. Шейн, собиравшийся сделать это сам — ведь, по его мнению, такой низенький солдат не мог нести некроманта в одиночку, — удивленно приоткрыл рот, но сразу же и закрыл, потому что Эльва едва слышным стоном выразил свое отношение к ситуации и обмяк, безвольно свесившись со спины гвардейца.
— С ним все будет в порядке, — неправильно истолковал замешательство парня тот. — Если господин Аулталь не насторожился, значит, для этого нет причин. И у нас хорошие лекари.
— Ага, — растерянно кивнул Шейн. — Ясно. Я понял. Давайте поторопимся, пока Эльва не умер от потери крови. 
— Я же объяснил...
— Да мало ли, что вы объяснили! Вы же гвардеец, Альвадор меня забери! И должны быть в курсе, что каждая минута промедления грозит моему другу больше, чем сама рана!
Тут он преувеличивал. Аулталь, иронизируя насчет живучести некромантов, не ошибался. Седой знал, что они часто гибли в боях с враждебными магами, в битвах с нежитью или во время ритуалов, до поры чересчур сложных. Но никогда — из-за случайного выстрела.
Оставив Эльву у лекаря и заручившись поддержкой безымянного гвардейца — в том смысле, что знакомиться с ним всерьез было хлопотно и некогда, — парень вернулся к жутковатым развалинам. Представитель Гильдии все еще ошивался там. Он задумчиво переворачивал носком сапога уцелевшие трупы, проверяя — нет ли кого-нибудь известного, после чего разочарованно фыркал и переходил к следующим. На появление Шейна он сперва не отреагировал, но затем, усмехнувшись, спросил:
— Вы заплатили за ужин, ночлег и воду на постоялом дворе, который бунтовщики отдали на растерзание своим наемникам.
— Бунтовщики пользуются их услугами? — не поверил седой.
— Еще как, — рассмеялся Аулталь. — Все нуждаются в убойном мясе. Исход любого сражения зависит от того, какой живой щит выставят в первых рядах войска. Он должен состоять из сильных людей, потому что, к примеру, тех же ополченцев из деревень затопчут сразу, а опытные наемники будут держаться до конца — в надежде, что их доблесть сполна окупится.  Золото, — маг перевернул очередного покойника и скривился. Указал на него Шейну: — Золото решает все. Взгляните, это дочь надзирателя казны. Говорят, что отец ее обожал и потакал всем прихотям своей дочурки. Полагаю, она была ценна для так называемых «людей короля».
— Погоди. — Поток его мыслей выбил седого из равновесия. — Это, как ты выразился, убойное мясо просто вломилось на постоялый двор, поубивало хозяев и лошадей и стало заливать грех вином. По мне, такие действия мало похожи на железную оборону первых рядов.
— Сегодня, — Аулталь присел на краешек обломка стены, — перед ними поставили другую задачу. Отвлечь на себя внимание стражников. Но нас — то есть гвардейцев, магов и членов Совета, — заранее предупредил информатор. Мы убили одного из бунтовщиков. Достаточно тупого, потому что ни один умный человек не пойдет провожать нанятых им же самим головорезов. К слову, пока вы бродили с господином некромантом, я вспомнил одну любопытную вещь. Не потрудитесь растолковать ее мне?
Шейн позволил себе нахмуриться:
— И что это за вещь?
— Видите ли, я разбирал архивы инквизиции в ландарской, велисской и хасатинской резиденциях. И в каждой из них — да еще и с завидным постоянством, — встречалось описание крайне опасного еретика. Ему даже присвоили статус «А», а статус «А» инквизиция всегда ловила лишь при поддержке хорошо вооруженных отрядов и в присутствии троих верховных святых отцов. Этот еретик, — Аулталь внимательно посмотрел на парня, — в застенках поседел.
— Ну и что? — Шейн нарочито небрежно прикоснулся к пряди своих волос. — Мало ли нас таких, поседевших.
— Разумеется, немало, — кивнул маг. — Но я рассчитывал на вашу откровенность. Упомянутый мною седой тип однажды сорвался, призвал огненную птицу размером с добрую лошадь и уничтожил всех, кто оказался поблизости, после чего сбежал. Инквизиция пыталась выйти на него через родственников, господ Алиеза и Нельтас из айл-минорской семьи Эль-Тэ Ниалет, но это ничего не дало. Граф и графиня не имели никакого представления о том, где находится их дорогой племянник. И они, насколько мне известно, с радостью приняли его обратно в семью, когда инквизиции не стало и Гильдия Магов — наша с вами Гильдия, — перехватила власть. Следовательно, вы — виконт? Ведь у ваших дяди и тети нет — и уже не будет — собственных детей.
   — Ты проницателен, как сам Дьявол, — устало заявил Шейн. — Да, я виконт. Надеюсь, ты доволен. И смею заверить: если бы ты просто спросил, кто я такой, разговор получился бы куда душевнее. Я бы сам представился, а ты бы не отдавал в распоряжение случайных ушей историю моей жизни.
— Бросьте, ваша милость, — развел руками Аулталь. — Спроси я вас напрямую, вы бы не посвятили меня во всю эту грязь с инквизицией. Не обмолвились бы и словом об убийстве вашего отца и вашей матери, и уж точно не сказали бы, что являетесь повелителем северного ветра.
Седой поморщился, развернулся и пошел прочь, напоследок одарив городского мага полным пренебрежения взглядом.

Эльве снилось глубокое море.
Он любил его с детства. Море было самой первой — и самой чистой — любовью маленького мальчика, большеглазого и лохматого, ровным счетом ничего не способного наколдовать. Белые гребешки волн, зеленые пятна мели, синяя и серая вода вдалеке. Линия горизонта, покрытая белесой дымкой, и корабли. Корабли, по мнению некроманта, заслуживали отдельной эстетической награды. За чудесные паруса, готовые ловить попутный ветер, за корму и бушприт, за тяжелые якоря и, конечно, за палубу, по которой можно ходить, как по крохотному острову, зависшему над пустотой, где живут загадочные, в большинстве своем безымянные и жуткие существа.
Во сне он валялся на песке, таком светлом, будто его много дней опаляло солнце. Высоко вверху проносились рыбы, а за ними стремительной тенью мчался кто-то огромный, неповоротливый и черный. Этот кто-то пел, используя странные, но мягкие и вполне мелодичные звуки. Толщу воды над Эльвой прорезал великолепный раздвоенный хвост.
 — Киты, — пробормотал он. Изо рта вырвались воздушные пузырьки. — Это киты.
 — Извини, что? — испугался кто-то.
Море исчезло. Кит исполнил последнюю, завершительную часть своей песни, и тоже растворился в сплошном голубом тумане. Тело некроманта стало чужим, непослушным и потным, ноги замерзли, а на лбу возникла горячая повязка.
 — Я видел во сне кита, — пояснил он, приподнимаясь на локтях. Сквозь закрытые веки пробивался свет, столь рассеянный и слабый, что казалось, будто на дворе ночь. А может, и правда ночь? Эльва очень слабо помнил, что происходило после падения. — Как дела, Шейн? Ты еще не купил новую лошадь?
 — Да черт с ней, — хмуро отозвался седой. — Махну в Кадрид через руны перехода. Но это потом, сейчас мне некуда торопиться. Скажи, как ты себя чувствуешь?
 — Нормально. Я достаточно вынослив, чтобы не бояться глупых случайностей. Кстати, кто меня подстрелил? Надеюсь, ты размазал его мозги по мостовой?
 — К сожалению, нет. — Шейн был серьезен. — За меня это сделал Аулталь.
 — Хм?
 — А, забудь. Так зовут местного мага, но он до занудства самоуверенный и считает, что имеет право устанавливать повсюду свои порядки.
Эльва зевнул:
 — Ты прав, скучный парень. А как насчет воров? Ты выбил из начальника стражи компенсацию?
 — Да, — Шейн с гордостью позвенел полученными монетами. — Он от ужаса едва из штанов не выскочил. Шутка ли, на пороге появляется представитель знатного рода и заявляет, что какие-то твари убили его коня! Вывалил на стол двадцать пять ландарских винитт , это полная стоимость двух хороших лошадей. Только я, конечно же, пока воздержусь.
Зашелестела ткань, скрипнула дверь, и в комнату шагнул некто легкий и настороженный. Он прокашлялся, отдал седому кружку с пахучей травяной настойкой, после чего сообщил:
 — Выпейте, когда остынет.
 — Благодарю, — учтиво кивнул тот. — Спокойной ночи.
Легкий и настороженный вышел, напоследок отвесив церемониальный поклон. Дверь снова скрипнула.
 — Лекарь?
 — Лекарь. Я просил его приготовить эльнае-тай , но он, кажется, забыл добавить малину. Печально, — Шейн посмотрел на зеленовато-красную жидкость, отхлебнул и задумался. Спустя минуту признал: — Впрочем, ее отсутствие настойку не портит.
 — Я вообще не понимаю, как ты пьешь эту хасатинскую бурду, — скривился некромант. — У тамошних людей весьма своеобразные вкусы. Я всего лишь единожды посещал Рукеш , и меня до сих пор преследуют воспоминания о сырой рыбе с луком, картошке с вареными помидорами и томатном соке...
 — Сочувствую, — пожалел его седой, хотя интонация давала знать: вовсе он не сочувствует. — А я, между прочим, люблю охталит-сарн .
 — Меня мутит от этих названий, — застонал Эльва. — Перестань. Я верю, что ты превосходно владеешь хасатинским.
 — Ое, ле-тралле наорга , — засмеялся Шейн. — Отдыхай, несчастный.
 — Вот спасибо, — иронично ответил некромант. — К твоему сведению, я и так проспал... а сколько я, к слову, проспал?
 — Сутки.
 — Ско-о-олько?!
 — Сутки, — повторил седой. — После выстрела тебе требовался покой. К тому же ты всю ночь бредил, звал какую-то Алькигу и, прошу прощения, плакал.
Эльва засопел, как тысяча злых медведей, и лег. Нащупал краешек одеяла, натянул его по самые брови и притворился, что спит.
Шейн посидел еще немного, допил эльнае-тай и чихнул. Похоже, сильный аромат зверобоя на нем плохо сказывался. Парень переместился к окну, подышать свежим воздухом, и добрых полчаса не двигался. Некромант представил, как он глядит на темное небо, где красными точками выделяется Атараксая — проклятое созвездие, символ красоты и могущества. Любопытно, что там с погодой? Тучи исчезли? Лужи высохли? Черт, как же неприятно быть раненым!

На следующий день Эльва выбрался из постели, натянул поверх повязок рубаху и уже боролся со шнуровкой сапог, когда в коридоре чей-то надменный голос выдал:
— Я имею полное право побеседовать с гостем Ледена, тем более — если он по моей вине получил ранение!
— Извините, господин маг, — забормотал вчерашний легкий и настороженный — тот, что принес Шейну эльнае-тай. — Но его милость до сих пор спит. Вы не можете взять и разбудить его ради собственного спокойствия. Это нагло и мерзко!
— Не указывай мне, что делать! — вспылил надменный. — Я — главный представитель Гильдии в Ледене, и я должен быть уверен, что пострадавшему ни черта не грозит! Уйди с дороги!
Некромант вздохнул, выпрямился и скрестил руки на груди. Мир, почему-то слегка розоватый, явил ему открытый дверной проем и высокого человека с рыжими кудрями. Последний, отпихнув толстенького пожилого мужчину, шагнул в комнату — обычную спальню, — и... преклонил колено.
— Ваша милость, — абсолютно нормально, без ноток явного превосходства, произнес он. — Мое имя — Аулталь. Это из-за меня вы столь неудачно попали на линию выстрела. Умоляю, простите.
Эльва бы растерялся, если бы не многолетний опыт общения со слугами. Стараясь не показать ни капли слабости, он велел:
— Встаньте. Я всего лишь третий сын маркиза, вы не обязаны передо мной распинаться.
— Вы не держите зла?
— Нет.
Аулталь с облегчением выдохнул и улыбнулся.
— Я рад, что вы в порядке. Все-таки не каждому дано пережить попадание ядра в грудную клетку.
— Вы, — хмыкнул некромант, — вели себя иначе, когда я выцарапывал это самое ядро на свет, а Шейн и господин гвардеец не давали мне дернуться. Чем вызвана столь резкая перемена?
— Ловко вы меня раскусили, — еще шире заулыбался маг. — Поразительно. Знаете, вся штука в том, что ваш спутник — господин Шейн Эль-Тэ Ниалет, — обмолвился, будто вы — Эльва Тиез де Лайн. Тот самый Эльва Тиез де Лайн, который способен пробудить не трех-четырех зомби, а как минимум...
— Тихо, — перебил его парень. — Тихо, господин Аулталь. Ни к чему сотрясать Вселенную понапрасну. — Он потер ключицу, покосился на яркое пятно окна и добавил: — Кроме того, мне удалось совершить подобное только один раз, во время последней битвы с инквизицией. Меня и моих товарищей загнали в угол, и мы бы непременно погибли, не окажись рядом старый эльфийский некрополь. И если вы так прекрасно осведомлены, то знаете, что после победы я полгода провел в беспамятстве, болтаясь между миром духов и миром людей.
— Да, но вы вернулись! — с энтузиазмом воскликнул Аулталь. — Вы вернулись, и ваш дар не выгорел. Вы по-прежнему некромант, по-прежнему используете все доступные заклинания и по-прежнему близки к первой ступени Гильдии. А оттуда и до архимага недалеко...
Эльва закатил глаза. Да, подумал он, порой такие люди носятся рядом, готовые превознести меня, словно Бога. Но я не Бог, не Дьявол и уж точно не архимаг. Я всего лишь крыса, и я бросаюсь на противника, случись ему заставить меня бояться.
— Господин Аулталь, — поразмыслив, попросил парень. — Вы не могли бы найти моего спутника и передать ему, что я готов переместиться в Кадрид?
— Но, — растерялся маг, — вы же больны!
— Нет, я в порядке. У некромантов достаточно большой резерв сил, чтобы не беспокоиться из-за дырок в теле.
— Что ж, — рыжий переступил с ноги на ногу. — Если вы настаиваете...
— Я настаиваю, — подтвердил Эльва. — В этом городе скучно. Я исполнил приказ Его Величества Найле и теперь хочу продолжить свой путь. Начну с Кадрида, провожу Шейна и пойду гулять по дорогам. Для представителя Гильдии, как я понял, в вашем королевстве работы хватит.
Аулталь помялся, побурчал о важности здорового отдыха и ушел, оставив парня в одиночестве. Некроманту сразу полегчало — присутствие леденского колдуна почему-то давило на и без того хилые нервы. Сначала самоуверенный, затем — до ужаса восхищенный... пожалуй, Эльва бы не удивился, если бы на конечной стадии отношений рыжий откусил бы ему голову, оправдывая это возвышенной целью вроде уничтожения опасного чернокнижника. Возможно, ему даже поверят — в репутации господина Тиеза полно кровавых страниц.
Шейн явился через полчаса, сердитый и взлохмаченный, будто дворовый пес. Он посмотрел на Эльву, немного остыл и брякнул:
— Этот чертов... — последовала череда грязных ругательств, — Аулталь дерзнул мне приказывать! Пришлось дать ему в ухо, чтобы вспомнил, кто тут выше по происхождению и по званию. Тот еще урод...
— Согласен, — хохотнул некромант. — Я бы тоже с удовольствием ему врезал. Не люблю, когда при мне обсуждают меня же самого. Причем с таким видом, что я начинаю сомневаться, достаточно ли хорошо себя знаю?
Седой фыркнул:
— Да, он очень тобой интересовался. Бегал вокруг и вопил: «господин Эльва то, господин Эльва это»... утомительный человек. Я, между прочим, тоже сразу сообразил, где упоминалось твое родовое имя. Но на ушах не прыгал и нервы никому не трепал. Ну, поднял ты легион трупов, эка невидаль. А я ветру приказывать умею. Захочу — он меня подхватит и унесет, захочу — сорвет с кого-нибудь кожу... правда, второй пунктик пока что чисто теоретический. Надо было его испытать на Аултале.
— Досадное упущение, — посетовал некромант.
— Ага. Впрочем, еще не поздно... но тогда на нас ополчится Высший Совет во главе с Леашви.
— Или не ополчится. Я бы на их месте еще и поблагодарил. Мол, взяли на себя черную работу, спасибо вам, братцы. Вот оплата, вот лицензия, считайте, что всего лишь поохотились на опасную нежить.
Шейн весело захихикал:
— А что, было бы неплохо.
— Да-а, — подозрительно тихо протянул Эльва. И тут же, смущенный своей неудачей, спросил: — Ты нарисовал руны?
— Нарисовал. Желаешь махнуть в Кадрид прямо сейчас?
— Желаю. Лучше поторопиться. Насколько я знаю, Кадрид — замкнутый город, и нам придется попотеть, чтобы найти корчму или таверну.
— О, искать не понадобится, — отмахнулся седой. — Меня там ждут.
— Кто?
— Знакомые. Госпожа Нэлинта, господин Ишет и господин Дарштед из Братства Отверженных. 
— Ничего себе у тебя знакомые, — вытаращился некромант.
Шейн пожал плечами:
— Люди как люди. Я тоже входил в это Братство. Я, Сима, Лефранса, Рикартиат, эльфийская принцесса Миленэль, упомянутые Нэлинта, Дарштед и Ишет, госпожа Виттелена Неш-Тавье, Кейла, Грейн... в общем, нас было много. И мы были очень сильны, но против инквизиции слепой силы недостаточно.
Эльва растянул губы в кривой усмешке, поправил ворот и встал, опираясь на спинку кресла.
— Выдвигаемся, — велел он. Бросил преисполненный грусти взгляд на топор, намереваясь отдать его лекарю — пускай перепродает, но седой вызвался тащить чужое оружие и сумку.
— Я мощный, я выносливый, я высокий, — бормотал он. — Что мне какой-то гномий топор! Ха! Тем более в Кадриде ты наверняка оправишься и дальше все понесешь сам.
— Ты дьявольски любезен, спасибо, — похлопал его по спине парень.
Руны перехода Шейн расположил в свободном от стеллажей и шкафов зале. Ровный круговой узор, похожий на скопление каштановых листьев, а внутри, за их остроконечными гранями — ряды символов. Когда маги оказались в центре ритуального рисунка, он медленно заполнился светом — что характерно, опять голубым. Эльва про себя отметил, что дару седого свойственен такой цвет, и опустил веки. Он никогда не любил смотреть на мелькание образов и на черную, непроглядную пустоту — а ведь именно сквозь нее прокладывали путь руны.
Второй, ответный узор был выведен на полу огромной библиотеки. Здесь грани слегка дымились, а свет сделался красновато-синим. Осмотревшись, некромант вежливо поклонился симпатичной светловолосой девушке с васильком за левым ухом.
— Шейн... господин Тиез... — в свою очередь присела в реверансе она. Карминовое платье зашелестело.
Повелитель северного ветра вышел вперед:
— Эльва, для меня честь вас познакомить. Это Нэлинта, заклинатель демонов.
— Очень приятно. — Некромант поцеловал девичью ладонь, прохладную и мягкую. Нэлинта улыбнулась, взяла его под локоть и сообщила:
— Я проведу вас к Ишету и Дарштеду. Они еще обедают, но, я полагаю, скоро закончат. Наши дела не терпят отлагательств.
— Важные, должно быть, дела? — осведомился Эльва.
— Ну конечно. Братство Отверженных ерундой не занимается, — рассмеялась демонолог. — Для ерунды существует Гильдия и Академии. Кстати говоря, вы ведь некромант? Я могу попросить вас об одолжении?
— Нэл, — вмешался седой. — Господин Тиез ранен. Ему трудно...
— Я буду рад, — перебил его парень, — помочь такой очаровательной даме. Что от меня требуется?
Нэлинта торжествующе взглянула на Шейна и вновь повернулась к Эльве.
— Понимаете, в тальтарской Академии Магии скоро начнется практика. На всех факультетах, кроме факультета некромантии, учителей пятеро-шестеро. А ваших юных коллег вынужден обучать искусству Смерти всего один человек, к тому же старенький. Если бы вы к нему присоединились — только на время практики! — я была бы чертовски вам благодарна.
— Тальтара, значит... — на бледном лице мага появилось мечтательное выражение. — А что? Я не возражаю. Сотрудничать с господином Сулшератом будет ужасно весело.
— О, так вы его знаете? — обрадовалась Нэлинта, шагая по узкой галерее с витражными окнами и картинами на противоположной им стене.
— Я много кого знаю, — кивнул некромант.
Девушка просияла, остановилась у двустворчатых дверей из темного дерева, прокашлялась и сказала:
— Сейчас я представлю вас нашим товарищам. Сохраняйте спокойствие и постарайтесь выглядеть дружелюбно.
— Они такие нервные? — уточнил Эльва.
Шейн мрачно усмехнулся:
— Да.
И заученным, легким, красивым движением толкнул створки.
Они открылись вовнутрь, в роскошную столовую. Заняты были всего два места — по оба конца прямоугольной столешницы, накрытой зеленой скатертью и уставленной блюдами с мясом, разнообразными салатами и картошкой с зеленым луком.
Справа устроился инфист. Его серые с красным отблеском глаза выглядывали из-под синей челки, а на левой надбровной дуге, скуле и щеке виднелись застарелые шрамы. Они складывались в контуры переплетенного с диким виноградом шипастого побега.
Слева сидел человек — с легкой горбинкой на носу и угольно-черными, длинными, заплетенными в косу волосами. Он приподнял уголки губ, указал на свободные стулья — как раз три штуки, — и пригласил:
— Присоединяйтесь, ребята.
— Господин Тиез, — опомнилась Нэлинта. — Перед вами господин Ишет — тот, что предлагает составить ему компанию, — и господин Дарштед — тот, что молчит.
— Господа. — Эльва поклонился повторно.
— Давайте оставим все эти рамочки этикета, ладно? — скривился Ишет. — Мы собрались тут ради убийства. Какой смысл кланяться, здороваться, называть свое полное имя и бурчать, что подобное знакомство — для него честь? 
Некромант бросил предупредительный взгляд на Шейна, готового начать спорить, и покладисто опустился на стул. Подвинул к себе чистую тарелку и вооружился салатом, искоса наблюдая за людьми, которые свергли инквизицию и установили нынешний порядок вещей.
— Эльва Тиез де Лайн, верно? — заговорил Дарштед. Его голос оказался хрипловатым, явно простуженным и едва различимым на фоне звяканья столовых приборов. — Я о вас наслышан.
— Да, сегодня я популярен, — с грустью отозвался парень. — Сначала Аулталь, городской маг из Ландары, а теперь вы.
Инфист нахмурился и благоразумно отказался от дальнейшей речи. Эльва обратился к Ишету:
— А кого, если не секрет, вы намереваетесь угробить?
— Одного мерзкого человека, — туманно пояснил тот. — Я рассчитывал, что Шейн вам расскажет, но, как видно, рассчитывал зря. Около месяца назад, в Бертасле, под покровительством народа гномов и прикрытием народа инфистов, мы поймали опасного, — тон Ишета стал откровенно саркастическим, — еретика.
— Еретика? — удивился некромант. — Я думал, что подобные понятия остались в прошлом. Вместе с инквизицией.
— Нет, — помотал головой Ишет. — Инквизиция пока не в прошлом...
— ...но после обеда мы ее туда отправим, — зловеще пообещал Дарштед.
Они, разумеется, сдержали свое слово. Когда с тарелок исчезли последние кусочки мяса и картошки, инфист поднялся и вытащил из скобы факел. Молча показав, что сейчас надо идти прочь, он выбрался в коридор и зашагал к одинокой лестнице. Одинокой и сильно потрепанной — перила были вывернуты, ступени пестрели дырами, а на камнях чернели темные пятна копоти.
Миновав несколько пролетов и спустившись на восемь ярусов, Эльва увидел дыру в полу — и, соответственно, в потолке яруса следующего. Дарштеда она не смутила — инфист через голову стянул рубашку, расправил перепончатые крылья, до поры обернутые вокруг тела, и спрыгнул. Ишет завистливо вздохнул, прошептал нечто путанное и гортанное, нарисовал указательным пальцем круг — и провал накрыло магическим щитом, белесым и полупрозрачным. Ступать по нему было довольно жутко, но спустя еще два пролета Эльва благополучно забыл о маленьком приключении, потому что вышел на границы тюрьмы.
Широкий коридор, тяжелые добротные решетки. Повсюду валяются сломанные кандалы и осколки каменных плит. А еще — нависает мрак, едва-едва разгоняемый светом факела.
Дарштед первым достиг единственного узилища, где был заперт и прикован к стене живой человек. Тощий, с давно не мытыми патлами цвета воронова крыла, он посмотрел на своих тюремщиков... и оскалился.
Шейн заливисто рассмеялся:
— Добрый день, отец Еннете!