Облака

Облака.
1.
О чём мы думаем, когда смотрим на облака?

Десятиклассник думает об Андрее Болконском. Это в мае. Это точно. Но не всякий.

Романтик думает о бренности красоты. Если облака красивы. И если тучи, тоже. И бренность вызывает чувство тоски. Или оно и есть тоска. Романтику это нужно.

О чём думает девятилетний ребёнок, глядя на облака? О том, что они низкие, если они низкие. Если всё, как обычно, он о них не думает.

Фотограф думает о красоте неба и о том, что фотографировать небо – дело банальное. Зря.

Лётчики и пассажиры самолётов вообще видят облака с другой стороны. Они видят, как облака закрывают землю, видят тени от облаков на поверхности Земли. Они видят уходящие вверх облака.

Считается, что люди должны любоваться облаками. Раздумывать над тем, на что они похожи. Вы часто слышите что-то вроде: «Посмотрите, это облако похоже на дельфина (жирафа, корабль и так далее)»? Я – нет. Мы говорим об облаках, когда думаем о том, какая погода нас ждёт. Облака как предсказатели дождя. Отсутствуют облака – будет солнечно. Лёгкие облака – нормально всё. Тучи – к дождю, к снегу.

Когда человеку любоваться облаками? 

Через две недели приедет Антон, возьмём одеяло, белое вино, поедем за город и будем смотреть на облака. Смотреть и мечтать. И всё будет хорошо.

2.

Иванне предстояло сдать государственные экзамены, стать дипломированным специалистом и уехать с Антоном к её родителям, в Феодосию. Там их ждало море, отдых, планы на будущее… Но сначала нужно было сдать экзамены. Защита дипломной работы, подготовка к экзаменам доводили до одурения, мозг судорожно сжимался от невозможности воспринимать информацию. Хуже этого было только то, что Антон молчал. Он уже сдал свои экзамены в двух тысячах километрах от Москвы. Он должен был давно сообщить, когда приедет к Иванне, но он молчал: ни письма, ни звонка, ни телеграммы. Уже давно нужно было покупать билеты на самолёт, а он молчал. За неделю до отлёта Иванна пошла в агентство и купила один билет в Симферополь. Всё медленно теряло смысл. И подготовка к экзаменам уже становилась спасением. В конце концов, учеба в университете стала прошлым...

Восемнадцатого июня надо было улетать. Подруга, с которой жила Иванна, улетала в тот же день, только в другом направлении. Её самолет был в восемь утра, самолет Иванны – в восемь вечера. Оставаться одной в квартире не было никаких сил. Не так она себе это представляла, поэтому решила уехать в аэропорт вместе с Леной. Иванне всегда нравились аэропорты. Можно быть одной и наблюдать за людьми. Можно познакомиться с любым человеком, поговорить с ним, попробовать понять себя и его. Можно смотреть на улетающие и прилетающие самолёты, думать о том, чем живут люди, находящиеся в аэропорту.

Иванна надеялась на то, что в одном из самолётов всё-таки прилетит Антон, но он не прилетел. Ровно в 20.00 её самолёт вырулил на взлётную полосу, потом взлетел, в ушах перестали звенеть колокольчики. Иванна выглянула в иллюминатор. Облаков не было. Мечтать не было причины. Плакать уже не хотелось.

3.


В час дня восемнадцатого июня Антон звонил в дверь квартиры, где жила Иванна с Леной. Никто не открывал. Сюрприз не удался. «Это был бы странный сюрприз», - подумал Антон. Он спустился вниз и стал ждать.

Через два часа он начал звонить соседям. Они ничего не знали, они мало общались с соседками-студентками.

Ночь застала Антона на скамейке возле подъезда. Когда начало светать, он вызвал такси и поехал в аэропорт. Мысль о том, что всё, что произошло за последние двенадцать часов, - это судьба, пульсировала в мозгах. В семь часов утра он улетел в Тюмень, к отцу.

4.

В 21.38 Иванна приземлилась в Симферополе. Отец встречал её с гвоздиками. Как обычно, количество гвоздик совпадало с количеством лет дочери. Как обычно, это было здорово. Это действительно было здорово. Дорога до Феодосии заняла полтора часа. Иванне был знаком каждый поворот. Серый асфальт, зелёные холмы, торговцы красным крымским луком на обочинах дороги...

Отец ничего не спрашивал об Антоне. Иванна ничего не рассказывала. Она была благодарна отцу за молчание. Он же просто думал о том, как помочь дочери. Помочь подождать, переждать или что ещё там нужно было делать девушке в двадцать два года, которая сообщила родителям, что едет с женихом, а приехала без него. Помочь было невозможно, нужно было ждать. В полночь их встречала мать, был накрыт стол.

Ива, Ивочка, Иванка, Ванюшка… Родители называли её по-разному. Им нравилось её странное имя, потому что Свет и Наташ много, а Иванна – одна-единственная. Единственная, умница, строптивая, самостоятельная…

Обычно дочь была разговорчива, смешлива, но не сейчас. Обычно они просто радовались встречам, разговаривали, гуляли, смотрели кинокомедии. Теперь же чувствовали, что внешняя жизнь дочери стала формальностью, Иванна ушла в себя, живёт внутри и ничего не говорит о главном. Они решили не стучать в окна её души, решили подождать, пока откроются двери.

Их дочь никогда не умела просить о помощи. Никого, даже родителей. Да и не хотела. Ей это даже в голову не приходило. Она думала. Думала о том, что Антон не прилетел, думала о том, что она его ждала, думала о том, что она – идиотка, о том, что делать дальше. Но ничего не приходило в голову. Разумнее всего было бы позвонить, но это было совершенно невозможно. Иванна не знала, что случилось с Антоном. Он, конечно, жив и здоров, иначе бы ей сообщили. Молчать он мог только в одном случае: не хотел разговаривать.

Ещё она думала о притяжении Земли. Она читала о том, что где-то на земле есть места, в которых земное притяжение не существует. Не всегда, только при определённом расположении планет Солнечной системы. Эти места можно вычислить. Если знать координаты, законы движения планет и ещё что-то, чего она не знала. Иванна была уверена, что эти места есть. Странные мысли…

5.

В половине десятого утра по московскому времени Антон прилетел в Тюмень. Он не был здесь с тех пор, как умерла мама. Тогда отец много говорил о том, что горе сближает, что мама хотела бы, чтобы они наконец-то стали друзьями. Пять лет назад он считал, что отец просто говорит какие-нибудь слова. Надо же было что-то говорить… Сейчас ему самому хотелось поговорить с отцом.

Ещё в школе отец, поучая его, рассказал о «принципе китайской ручки». Суть была в следующем: для того чтобы убедиться в том, что китайская ручка самая лучшая, нужно было попробовать писать другими ручками.  Антон не сразу понял, в чём суть этого принципа. Тогда отец объяснил: «Чтобы понять, что твоя Иванна лучше всех, надо попробовать других». Тогда Антона эти слова взбесили. Теперь ситуация изменилась. С Иванной они дружили со школы. Их родители тогда жили в одном городе. После школы они поступили в разные города, но это не мешало их отношениям. Письма через день, редкие телефонные разговоры, встречи на каникулах, иногда Иванна приезжала к нему на выходные. Всё было стабильно, замечательно, романтично… Полгода назад в его жизни появилась Лариса, красивая, веселая, заботливая и уже родная. Она была рядом, она его любила. Любил ли он, он ещё не понял. Но Иванна уже не была единственной. Поэтому он и не звонил, не писал ей: не знал, что сказать. Обманывать не хотелось, а правда была неприемлема. Нужно было что-то решать. Когда-то они договорились, что, если придёт время говорить о расставании, они обязательно встретятся. Он летел в Москву, чтобы говорить о расставании. Иванна его не дождалась… Хотя, он знал, что лукавил. Он знал, что она улетает восемнадцатого, вернее, они улетают. Об этом договорились ещё зимой. Он тянул до последнего, молчал, она улетела. Он решил, что это судьба так распорядилась: не будет последнего разговора. На самом деле, он струсил и понимал это. Но сейчас уже не хотелось разговаривать, звонить, объяснять, выслушивать упрёки.

На улице Индустриальной, напротив дома, появилась яркая надпись «Шаурма». Это отвлекло от навязчивых мыслей. Отец был дома. Он постарел, осунулся. Увидев сына на пороге, обрадовался, засуетился, начал собирать на стол.

- Не ждал тебя, молодец, что приехал. Сколько ж можно отмалчиваться? Как ты? Надолго? – отец ронял вопросы, не дожидаясь ответа.

- Нет, я на три дня. Работа ждёт, - ответил на последний вопрос Антон.

Через пару часов, наевшись, обсудив все новости, они сидели во дворе. Отец долго смотрел на замолчавшего сына, потом сказал:

- Выкладывай, зачем всё-таки приехал. Что-то случилось?

- Случилось. Я встретил другую девушку. Её зовут Лариса. Она меня любит.

- А ты? Иванна знает? – отец ждал ответа.

- Нет. Я был в Москве, но она уже улетела домой. Не получилось поговорить… - Антон замолчал. – Ты помнишь о китайской ручке?

- Помню. Мне тогда не нравилась твоя одержимость этой девочкой. Сейчас ты повзрослел и перерос свою детскую любовь. Это нормально.

- Я чувствую себя виноватым, но у меня нет сил разговаривать с ней. Я знаю, чем всё закончится, и не могу заставить себя позвонить. Летел в Москву и знал, что скорее всего не встречусь с ней. Ждал до утра на лавочке у подъезда и боялся, что увижу её.

- Всё нормально, сынок. Так бывает. Я думаю, что она поняла. Не переживай, живи.

- Надо всё-таки позвонить…

- Как знаешь… Это что-нибудь не изменит в твоём отношении к Иванне?

- Нет.

- Тогда не звони. Пойдём пить чай.

6.

Прошло три дня. Антон не звонил. Иванна тоже. Когда стемнело, она села в машину отца и поехала на пляж за городом. Доехав, она подогнала машину прямо к морю, включила Моцарта на всю мощность колонок, расстелила плед и устроилась поудобнее. Иванна смотрела в небо. Очень хотелось разреветься, но не получалось. «Реквием по мечте» отдавался эхом в ушах. Она вспомнила о притяжении, о том, что это на самом деле газетная утка английского астронома, улыбнулась. Небесный Орёл парил вдоль Млечного пути, Большая Медведица искала Малую, наказанная Кассиопея продолжала сидеть в кресле… Вдруг звёзды упали на Иванну, резко, неожиданно, у неё голова закружилась, сознание оторвалось от тела. Иванна повернула голову в сторону города, улыбнулась. Феодосия казалась чёрной дырой: во всём городе отключили свет. Поэтому звёзды стали ближе. Иванна понимала это, но ощущение парения осталось в душе. «Вот тебе и утка», - опять улыбнулась Иванна.

Она собралась и поехала в город. Фары  выхватывали лишь ближайшие двадцать-тридцать метров. Встречные машины слепили глаза. Иванна свернула с Керченского шоссе в город. Узкие после московских улицы казались родными и безлюдными.

Свет появился так же внезапно, как исчез. Старый город подмигнул всеми окнами и осветился уличными фонарями. Иванна припарковалась на проспекте Айвазовского, медленно пошла по набережной. Людей почти не было. Иванна села за столик на тротуаре в единственном открытом кафе. Официант, одетый моряком, поразил жизнерадостностью.

- Мне кофе, пожалуйста, - попросила она.

- У нас отличные коктейли, – улыбнулся молодой человек.

- Спасибо, я хочу чёрный с сахаром, - улыбнулась в ответ.

В ожидании кофе Иванна прислушалась к мыслям в своей голове. Их шёпот был похож на ночной прибой. Они не болели, не страдали. Они привыкали к невесомости, как облака…