Лев Копелев. Особый жанр устной пропаганды

БОЙ В ЭФИРЕ
   О Маврике Вульфсоне

Перед Отечественной войной штатным расписанием Красной армии были предусмотрены в политуправлениях фронтов отделы «по работе среди войск и населения про-тивника» и редакции фронтовых газет на немецком и японском языках, а в политотделах дивизий — специальные ин-структоры. Существовала и специальная техника — глав-ным образом «мощные говорящие установки» (МГУ), установленные на автобусах. Мы издавали плакаты, листовки, фотогазеты о жизни военнопленных, о событиях на фронте и в Германии, ко всем памятным датам немецкой истории,

«Иван»-Маврик. Покаяние Влада
Маврик с юности увлекался радио: «Как-то в 30-е годы в Ри-гу приехал дядя из Вены, и мы с ним прогуливались по горо-ду. Тогда в витринах магазинов уже стали появляться ши-карные для тех времен радиоприемники. Я засмотрелся на них,а он сказал:“Это великие деньги! Такие очень трудно заработать”. Радио стало моей мечтой и увлечением. Оно сыг-рало особую роль и в военной судьбе».
* * *

Диктор Всесоюзного радио Юрий Левитан в списке главных врагов Гитлера был вторым после Сталина. За Ле-витана Гитлер обещал 200 тысяч марок, Гитлер хотел, что-бы Левитан зачитал его приказ о победе Германии. Но вышло иначе.
А был ли в списке врагов Гитлера Маврик Вульфсон, кото-рый под Старой Руссой из своего блиндажа в пять накатов между двумя линиями фронта, советской и немецкой, разго-варивал с врагом и координировал… залпы артиллерии дивизии СС? «Вещал», направляя залпы врагов «наоборот», в другую сторону.
Командир дивизии оберштурмбанфюрер СС Эдуард Хайнце дважды отдавал приказы живым или мертвым до-ставить к нему «этого проклятого Ивана» Но помирать ему было еще рановато. Иван-Маврик выжил даже после того, что двое суток находился под пулеметным обстрелом.

Как оказалось, об том «Иване» и его последователях зна-ли и в генеральном штабе Гитлера. Документы об этом, на-чав свое журналистское расследование, сумел разыскать из-вестный в Латвии журналист Влад Филатов.

— Как-то я прочел о том, что Гитлер в приказе от 1 ян-варя 1945 года «удостоил внимания Илью Эренбурга» за то, что тот постоянно клеймил жестокость нацистов. Ост-рое слово Эренбурга действовало на нервы фашистам. Хо-рошо зная об опыте на фронте Маврика Вульфсона — ра-диста, я и начал интересоваться документами. И, как гово-рят, кое-что уже нашел, «откопал»! Но случается же такое в нашей постоянной журналистской суетливости и спеш-ке — рассказать о войне, о самом-самом на фронте, как-то случая не было, — рассказал мне Влад уже из больницы, куда попал с неизлечимой болезнью. И не мог себе это простить.

— Но об этом я обязательно напишу для новой книги Маврика «О тех, кого не забыть». Вот только соберусь с силами, врачи отпустят меня домой, я разворочу весь свой архив и подниму те интереснейшие и волнующие материалы и документы.
* * *
Маврик и Влад особенно подружились в последний пери-од жизни их обоих. Маврик очень уважал высокое мастерст-во этого журналиста. Когда же стало известно о его страш-ной болезни, он постоянно звонил Владу домой и в больни-цу, чтобы подбодрить, вселить веру в выздоровление, вспо-минал примеры из жизни…

— Я был очень благодарен Маврику за те звонки — его спокойный рассудительный тон, уверенный голос помогали мне верить, что скоро окрепну и мы с ним встретимся, — с дрожью в голосу, чуть не плача, сказал мне Влад по телефо-ну в день, когда случилась большая беда: не стало Маврика.

 — Ему так хотелось мне помочь. Это было еще вчера — я был последним журналистом, который говорил с ним! Но сегодня, хотя мне еще трудно, я обязательно должен до-браться до Академии художеств на прощание с таким доро-гим мне человеком.
И опять — случается же такое! — именно в момент, когда Влад собрался выйти из дома, уже у дверей ему стало плохо. Очень плохо и уже в последний раз… И не сумел добраться, чтобы проститься. Не успел он и «разворотить» свой весомый архив…

Слово правды через фронт. Из воспоминаний Льва Копелева

…У нас на Северо-Западном фронте возник и совсем особый жанр устной пропаганды — непосредственный разговор по радио. Гвардии капитан М. Вульфсон, инструктор политотде-ла гвардейской Латышской дивизии, — в прошлом участник подпольной работы латышского комсомола, — освоил трофейную рацию. Сперва он использовал ее только в боевых операциях. Он внимательно слушал радиокоманды немецких артиллерийских наблюдателей, смотрел на карту и следил, где именно рвутся снаряды и таким образом составлял точную копию немецкой кодированной карты.

 После этого он стал «вмешиваться в работу» вражеских батарей. Отлично владея немецким языком, запомнив все необходимые терми-ны и некоторые собственные имена, он несколько раз ловко «заменял» в эфире настоящих артиллерийских наблюдателей и подавал команды немецким батареям так, что они подолгу обстреливали пустой лес и даже собственную пехоту... В конце концов немецкие радисты «обнаружили» конкурента, его ругали, грозили ему... Тогда он стал переговариваться с ними уже от своего имени, от перебранок переходил к разговорам «по душам» о войне, о лживости нацистской пропаганды.

 Немецкому командованию пришлось на этом участке усилить кадры радиоперехватчиков и ввести в действие особые контрольные пункты, которые время от времени врывались в эфир с окриками «Выключить все аппараты!...

 Не слушать!... Вражеская пропаганда!» Опыт Вульфсона потом восприняли некоторые другие пропагандисты.
* * *
«Лев Копелев. Это он в конце войны смело и откровенно осу-дил насилие советской армии в Восточной Пруссии, за что долгие годы провел в ГУЛАГе. Это он много лет спустя в Риге, в мо-ей квартире, вместе с профессором нашего университета Дзид-рой Калнинь написал страстную статью, осуждающую запрет праздновать в Латвии праздник Лиго (статья была опубликована в 1966 году в журнале “Дружба народов”)» (М.Вульфсон).