Война и мир Античности. Песнь 1

ПЕЛЕЙ - сын Эака, царь мирмидонян, получил в жены дочь морского старца Нерея - ФЕТИДУ. На их свадьбе присутствовали все боги-олимпийцы. И только не пригласили богиню раздора - ЭРИДУ. Все же она явилась на пир и в сердцах подбросила на стол золотое яблоко с надписью - "ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ".

Три прекраснейшие богини - ГЕРА, АФИНА и АФРОДИТА - поспорили из-за этого "яблока раздора". Чтобы разрешить распри, они обратились к царю Парису, - кого он назовет достойнейшей и прекраснейшей из красавиц. И Парис выбрал Афродиту, которая обещала ему в жены самую красивую женщину в мире.

ЕЛЕНА - дочь Леды и Зевса, принявшего образ Лебедя - прекраснейшая из женщин Эллады. За нее сватались самые знатные герои, но ее "земной отец" - Тиндар, предоставил, по совету Одиссея, ей самой выбирать жениха, и взять с остальных претендентов клятву, что они сохранят дружбу и будут помогать друг другу и в особенности - супругу Елены.

Елена выбрала МЕНЕЛАЯ, сына Атрея, который, после смерти Тиндара, стал царем и в Спарте...

И когда Афродита, исполняя обещание, помогла Парису похитить ЕЛЕНУ, это послужило поводом для великой Троянской войны.

А у Пелея и Фетиды уже возмужал могучий сын - АХИЛЛЕС ПЕЛИД (то есть "сын Пелея")...


Вот уже девять лет минуло с того дня, как "воздвигшие спор, воспылали враждою пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный".

АТРИД - сын Атрея АГАМЕМНОН.

Автор вопрошает: "Кто ж от богов бессмертных подвиг их к враждебному спору?" И сам отвечает - "Сын Громовержца и Леты - ФЕБ".

Могучий бог, разгневанный на Агамемнона из-за своего жреца - "непорочного Хриса", решил мстить Царю Агамемнону. Смиренный старец приходил к "кораблям быстролетным ахейским пленную дочь искупить". И предлагал богатый выкуп.

Надо помнить, что в гомеровскую эпоху в народном собрании еще не знали голосования и выражали согласие или несогласие криками. Так вот, как повествует певец, "все  изъявили согласие криком всеобщим ахейцы". Они высказались за то, чтобы "честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп".

И только Царю Агамемнону то не было по сердцу. Гневно прогнал он жреца и пригрозил:

"Старец, чтоб я никогда тебя не видал пред судами!
Здесь и теперь ты не медли и впредь не дерзай показаться".

Царю не подобает уступать на просьбы и поддаваться на "всеобщее голосование". Агамемнон - точно земной Зевс, всегда сам принимает решения:

"Деве свободы не дам я: она обветшает в неволе,
В Аргосе, в нашем дому, от тебя, от отчизны далече -
Ткальный стан обходя или ложе со мной разделяя".

Оскорбленный старец, покорно удаляется и, понуро бредет вдоль морского берега. Удалившись от кораблей на безопасное расстояние, он простирает к небу руки и взывает к Фебу царю:

"Если когда  храм твой священный украсил,
Если когда пред тобой возжигал  я тучные бедра
Коз и тельцов - услышь и исполни одно мне желанье:
Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими!"

Во времена Гомера внезапную смерть греки объясняли тем, что Аполлон или его сестра Артемида убивают людей своими стрелами...

И внял Аполлон "сребролукий" мольбам верховного жреца. Пышущий гневом, устремился бог с вершины Олимпа, "лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый".

Певец передает торжественность момента и, словно непосредственный наблюдатель, с восхищением любуется на великолепного бога, передавая свои восторженные чувства:

"Громко крылатые стрелы, биясь за плечами звучали
В шествии гневного бога: он шествовал ночи подобный".

Опустившись на землю, сев пред судами, Аполлон принялся выпускать  одну за другой "пернатые стрелы". Автор при этом сообщает, что лук издавал "поразительный звон". Поначалу убийственные стрелы поразили месков и "псов празднобродных", после "постиг он народ". Что вызвало массовую гибель людей, - и "частые трупов костры непрестанно пылали по стану".

Девять дней неутомимый бог метал "горькие стрелы". На десятый - Ахиллес, по наущению богини Геры, созвал всех ахеян на собрание. Он предложил еще раз обратиться к жрецу или пророку с важным вопросом: "Пусть нам поведает, чем раздражен Аполлон небожитель".

И Калхас Фесторид, верховный птицегадатель, выдвинулся вперед. Под Троей он исполнял обязанности главного предсказателя ахейцев. И в критический момент готов объявить, что знает, но прежде заручился поддержкой могучего Ахиллеса:

"Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,
Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?
Я возвещу, но и ты согласись, поклянись мне, что верно
Сам ты меня защищать и словами готов и руками.
Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховный
Царь аргивян, и которому все покорны ахейцы,
Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный:
Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет,
Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,
В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй: заступник ли ты мне?"

И конечно же Ахиллес благородный полностью гарантировал ему свою поддержку и безопасность, какой бы ни была правда:

"Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был...
Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,
Рук на тебя дерзновенных, клянусь, никто не подымет
В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида".

Уверившись в безопасности, прорицатель объявил, что Феб мечет смертоносные стрелы - за жреца Хриса, которого "обесчестил Агамемнон". Мудрый птицегадатель озвучил волю стреловержца Аполлона:

"Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной
Дщери его черноокой и в Хрису святой не представят
Жертвы стотельчей, тогда лишь мы бога на милость преклоним".

Однако эти слова вызвали ужасные подозрения и страшный гнев в сердце Агамемнона - и "очи его засверкали, как пламень". Страшный и разъяренный, царь набросился с обвинениями на предсказателя. Потом, немного снизив накал, объяснял свое решение собранию царей:

"Блестящих даров за свободу принять Хрисеиды
Я не хотел, но в душе я желал черноокую деву
В дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре,
Девою взятой в супруги; ее Хрисеида не хуже".

Однако опасность полного истребления со стороны Феба оказалась страшнее, и царю пришлось смирить и гордыню, и желание расправиться с неугодным предсказателем. Однако, терпеть убытки он не готов:

"Я без награды один не останусь: позорно б то было;
Вы же то видите все - от меня отходит награда".

И потребовал равноценного возмещения. Он дал понять, что другим царям тоже придется распрощаться с частью своей добычи.

И тут вскочил вспыхнувший герой Ахиллес: он напомнил царю неписанное правило: "Снова ж, что было дано, отбирать у народа позорно!"

В ответ властный Агамемнон потребовал отнять у Ахиллеса прекрасную пленницу - БРИСЕИДУ.

Ахиллес взорвался от такого невиданного самоуправства:

"Царь, обличенный бесстыдством, коварный душою мздоимец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?"

И при полном собрании он объявляет, что отныне отказывается участвовать в военных столкновениях и не позволит своим отрядам вступать в них. Более того, он намерен покинуть стан Агамемнона и скорее отплыть  к родным берегам:

"Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней
В дом возвратиться на быстрых судах: посрамленный тобою,
Я не намерен тебе умножать здесь добыч и сокровищ".

Могущественный царь никому не простил бы подобного тона, но здесь случай другой. Перед ним несравненный воин, сын морской богини. Агамемнон понимает, потеряв Ахиллеса, он почти обрекает свое воинство на поражение. И в сердцах открывает свои чувства: "Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!"

Однако, он все же хочет принизить ратные заслуги Ахиллеса, и напоминает зарвавшемуся юноше: "Храбростью ты знаменит; но она дарование бога".

Агамемнон намекает, что силен герой только благодаря божественному рождению. А вот он царствует на земле - по воле верховного бога Зевса! Агамемнон  - царь царей, которому должны быть покорны и смертные и герои-полубоги!

Выслушав горделивую речь Ахамемнона, горько посмеиваясь, Ахиллес говорит перед тем, как покинуть собрание: "Властвуй своими фессальцами! Я о тебе не забочусь:
гнев твой вменяю в ничто".

И поворачивается, чтобы уйти, но вслед ему царь бросает обидную угрозу:

"Но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду
Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,
Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился
Равным себя мне считать и дерзко верстаться со мною!"

Ахиллес остановился на пороге и, пока неистовое сердце волновалось между выбором -или немедля исторгнувши меч, пронзить ненавистного царя, или гнев подавить и уйти к своим кущам, как в решающий момент с неба к нему спустилась Афина, которую послала царица богов - Гера.

Встав за спиной могучего воина, Афина ухватилась его за русые кудри и удержала от опрометчивого шага.

Узнав дочь громовержца, Ахиллес, ужаснувшись отступил. Видимая лишь ему, богиня обратилась к герою: "Кончи раздор, Пелейон, и, довольствуя гневное сердце,
злыми словами язви, но рукою меча не касайся".

Успокаивая его волнение и гнев, Афина сообщила важное предсказание: "Скоро трикраты тебе знаменитыми столь же дарами здесь за обиду заплатят: смирися и нам повинуйся".

И Ахиллес повиновался могучей богине: "Должно, о Зевсова дщерь, соблюдать повеления ваши. Как мой ни пламенен гнев, но покорность полезнее будет: кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют".

И огромный свой меч быстро обратно в ножны опускает, покоряясь слову Паллады.

Напоследок оскорбленный герой бросает последнее слово царю Агамемнону: "Царь, пожиратель народа! Зевс над презренными..."

И стремительно разворачивается, чтобы уйти...Но тут поднимается со своего места сладкоречивый старец - НЕСТОР.

Старейший среди ахейских вождей, он прибыл с героями под Трою, чтобы и его имя прославилось в веках.

Сын Нелея, царь Пилоса, он отличался необыкновенной мудростью и красноречием. Между прочим, Нелей был сыном ПОСЕЙДОНА. Таким образом, Нестор - тоже из божественного рода.

Автор сообщает, что уже "два поколенья современных ему человеков скрылись, которые некогда с ним возрастали и жили в Пилосе пышном; над третьим уж племенем властвовал старец".

По праву старейшего и мудрейшего, Нестор пытается погасить вспыхнувший спор Агамемнона и Ахиллеса: "Но покоритесь, могучие! Оба меня вы моложе!"

Нестор вспоминает несравненных героев прежних времен, призывая ныне живущих следовать их примеру мудрой храбрости и непобедимого братства: "Я уже древле видалал знаменитейших вас браноносцев; с ними в беседы вступал, и они не гнушались моими".

Перечисляя могучих героев поименно, он не отстраняется от легкой грусти: "Нет, подобных мужей не видал я и видеть не буду".

Так кто же они?

Первый - ПИРИФОЙ - царь мифического фессалийского народа лапифов, друг и соратник Тесея. На его свадьбе пьяные кантавры набросились на пифийских женщин, из-за чего началось побоище кентавров с лапифами, в котором принимал участие и Нестор.

Вместе с Тесеем Перифой спускался в царство Аида, чтобы похитить Персефону; но оба героя приросли к чудесным сиденьям, на которые их усадил Аид. Тесея освободил Геракл, пришедший в царство мертвых за Цербером, а Перифой так и остался в Аиде.

Далее идут ДРИАС - один из лапифов, а также отец Ликурга; "грозный ЭКСАДИЙ, КЕНЕЙ, ПОЛИФЕМ, небожителям равный" - тоже воины лапифов. "И рожденный Эгеем ТЕСЕЙ, бессмертным подобный".

Тесей - сын афинского царя Эгея. Когда Тесей возвращался с Крита после победы над Минотавром, он забыл выполнить условие, заключенное с отцом перед отплытием, и не поднял на корабле белых парусов - в знак благополучного исхода похода. Эгей издали увидел черные паруса корабля и решив, что его сын погиб, бросился в море, которое в его честь и было названо Эгейским.

На личности Тесея стоит остановиться подробнее. Это знаменитый аттический воин, совершивший множество чудесных подвигов, очистивший, подобно Гераклу, родную землю от чудовищ и разбойников. Некоторые полагали, что на самом деле он сын Посейдона и Эфры, жены афинского царя Эгея.

Известна его любовная история с царевной Ариадной, дочерью Критского царя Миноса. Когда Тесей прибыл на Крит вместе с юношами, обреченными на жертву чудовищу с бычьей головой, Ариадна влюбилась в него с первого взгляда. Минотавр находился в лабиринте - дворце, с таким количеством переходов, что из него невозможно было выбраться. Ариадна дала Тесею клубок ниток, которые тот разматывал, входя в лабиринт.

Убив Минотавра, Тесей легко выбрался из лабиринта по размотанной нити - отсюда название "нить Ариадны". И вместе с девушкой отплыл к родным берегам. Но Тесей все же покинул Ариадну, по велению богов, оставив ее спящей на острове Наксос, так как ей было суждено стать супругой бога Диониса.

Вот каких славных героев и подвиги прежних веков вспоминал мудрый Нестор:

"Се человеки могучие, слава сынов земнородных!
Были могучи они, с могучими в битвы вступали:
С лютыми чадами гор и сражали их боем ужасным.
Был я, однако, и с оными в дружестве, бросивши Пилос,
Дальнюю Апии землю: меня они вызвали сами.
Там я, по силам моим, подвизался, но с ними стязаться
Кто бы дерзнул от живущих теперь человеков наземных?"

Здесь под "лютыми чадами гор" подразумеваются кентавры - полулюди-полукони.

Обращаясь к собранию, Нестор призывает: "Будьте и вы послушны, слушать советы полезно".

Агамемнону он советует: "Ты, Агамемнон, как ни могуч, не лишай Ахиллеса девы, ему как награду ее даровали ахейцы".

Ахиллесу же он внушает сохранять хладнокровие и не переходить черту, когда разговаривает с верховным вождем:

"Ты, Ахиллес, воздержись горделиво с царем препираться:
Чести подобной доныне еще не стяжал ни единый
Царь скиптроносец, которого Зевс возвеличивал славой.
Мужеством ты знаменит, родила тебя матерь-богиня;
Но сильнейший здесь он, повелитель народов несчетных".

И вновь обращается к Агамемнону, напоминая о значимости такой фигуры, как Ахиллес в великой Троянской войне: "Сердце смири, Агамемнон: я, старец, тебя умоляю, гнев отложи на Пелида героя, который сильнейший всем нам, ахейцам, оплот в истребительной брани троянской".

Агамемнон не может стерпеть строптивца и готов избавиться от него - чтобы других не смущал независимостью характера: "Или что храбрым его сотворили бессмертные боги, так позволяют ему говорить мне в лицо оскорбленья?"

Ахиллес вновь вступает в спор:

"Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,
Если б во всем, что ни скажешь, тебе угождал я, безмолвный.
Требуй того от других, напыщенный властительством: мне же
Ты не приказывай: слушать тебя не намерен я боле!"

Ссора доходит до высшего напряжения, и Агамемнон срочно зовет Талфибия и Эврибата - верных клевретов и вестников - чтобы привели к нему тотчас Брисеиду. Мужи отправились выполнять повеление царя неохотно, ибо понимали, что гнев Ахиллеса может обрушиться теперь и на них. И автор представляет нам эту картину смущения и покорности:

"Оба смутились они и в почтительном страхе к владыке
Стали, ни вести сказать, ни его вопросить не дерзая".

Пелид первый обратился к ним, стараясь устранить напряженное ожидание:

"Здравствуйте, мужи глашатаи, вестники бога и смертных!
Ближе предстаньте, ни в чем вы не винны, но царь Агамемнон".

И Ахиллес дает волю оскорбительным высказываниям в адрес повелителя:

"Свирепствует, верно,он, ум погубивши;
Свесть настоящего с будущим он не умея, не видит,
Как при судах обеспечить спасение рати ахейской!"

Певец, явно сочувствуя своему герою, передает поток слез и обид Ахиллеса:
"Гордый могуществом царь, Агамемнон, меня обесчестил:
Подвигов бранных награду похитил и властвует ею!"

И услышала его жалобы матерь-богиня. Как повествует певец, "быстро из пенного моря, как легкое облако, вышла; села близ милого сына, струящего горькие слезы, нежно ласкала рукой".

Гомер воспевает неиссякаемую силу материнской любви к своему ребенку, который всегда для нее остается ребенком, которого она будет защищать до последнего вздоха.

И Фетида, тоже обливаясь слезами, обнимает и успокаивает драгоценного сына: "Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетила сердце твое? Не скрывайся, поведай, да оба мы знаем".

Ахиллес изливает душу матери: "Мы на священный Фивы, на град Этионов ходили;град
разгромили и все, что ни взяли, представили стану; все меж собою, как должно, ахеян сыны разделили..."

Здесь необходимо отметить, что в повествовании упоминаются не египетские Фивы, не Фивы в Беотии, а город в Малой Азии.

Также надо знать, что в первые годы Троянской войны ахейское войско разгромило и разграбило все близлежащие города, союзные с Троей.

Вспоминая об успешных военных походах, Ахиллес как будто светлеет душой, и горькая обида отступает. Но вскоре он вновь вспоминает об унижении, которое недавно пережил, и жаждет ответного удара.

Поэтому Ахиллес просит божественную мать о содействии:

"Матерь, когда ты сильна, заступися за храброго сына!
Ныне ж взойди на Олимп и моли всемогущего Зевса,
Ежели сердцу его угождала ты словом иль делом,
Часто я в доме родителя, в дни еще юности слышал,
Часто хвалилася ты, что от Зевса, сгустителя облак,
Ты из бессмертных одна отвратила презренные козни;
В день, как отца оковать олимпийские боги дерзнули,
Гера и царь Посейдон, и с ними Афина Паллада,
Ты, о богиня, представ, уничтожила ковы на Зевса;
Ты на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь,
Коему имя в богах Бриарей, Эгеон - в человеках;
Он близ Кронида воссел, и огромный, и славою гордый;
Боги его ужаснулись, и все отступили от Зевса".

Ахиллес просит Фетиду напомнить Зевсу о той величайшей услуге и умолить его не помогать более ахейцам, а поддержать троянцев:

"Пусть он, отец, возжелает в боях поборать за пергамлян,
Но аргивян, утесняя до самых судов и до моря,
Смертью разить, да своим аргивяне царем насладятся!
Сам же сей царь многовластный, надменный Атрид, да познает,
Сколь он преступен ахейца храбрейшего так обесчестив".

Проливая слезы над горестным сыном, печальная Фетида вздыхает: "Краток твой век, и предел его близок!"

Всем сердцем она переживает обиду милого сына и уверенно направляет его дальнейшие действия: "Гнев на ахеян питай и от битв удержись совершенно".

Обида за сына наполняет ее высоким гневом, и мать обещает, что не успокоится, пока не отомстит:

"Зевс Громовержец вчера к отдаленным водам Океана
С сонмом бессмертных на пир к эфиопам отшел непорочным,
Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу;
И тогда я пойду к меднозданному Зевсову дому,
И к ногам припаду, и царя умолять уповаю".

Между тем корабль с дарами Аполлону и прекрасной Хрисеидой вот-вот отплывет к берегам Хрисы...

Автор опускает подробности плавания, и переносит нас на берег "Хрисы веселой". И в тот же миг мы словно погружаемся в атмосферу легкости, радостного труда мореходов, видим энергичные движения гребцов, подтягивание канатов, слышим веселые крики при виде земли...

"С шумом легкий корабль вбежал в глубодонную пристань. Все паруса опустили, сложили на черное судно. Мачту к гнезду притянули, поспешно спустив на канатах, и корабль в пристанище дружно пригнали на веслах".

В этом описании все дышит солнцем, морским бризом, звучат голоса крепких мужчин, занятых мирным делом. Задорно, дружно, деловито они делают свою работу, и ничто не напоминает об ужасах войны...

Автор словно хочет задержаться в этом мирке беззаботного благоденствия. Он подробно перечисляет слаженные действия опытных мореходов: "Там они котвы бросают, причалы к пристанищу вяжут, и с дружиною сами сходят на берег пучины, и низводят тельцов, гекатомбу царю Аполлону".

"Жертва стотельчая" - то есть жертва в 100 тельцов (быков) - буквально переводится с греческого как "гекатомба".

"И вослед Хрисеида на отчую землю нисходит..." Здесь мы впервые встречаемся с хитроумным царем ОДИССЕЕМ. Именно он передает дочь в объятия старого отца и мудрой речью с величайшим почтением обращается к жрецу Аполлона:

"Феба служитель! Меня посылает Атрид Агамемнон
Дочерь тебе возвратить, да преклоним на милость владыку,
В гневе на племя данаев пославшего тяжкие бедства".

И радостный Хрис обнимает, прижимая к груди "милое чадо".
 А тем временем ахейцы уже приступают к жертвоприношениям: ставят  гекатомбную славную жертву вокруг алтаря.

Гомер не скупится на подробности: "Руки водой омывают и соль и ячмень подымают". А довольный Хрис взывает к Фебу: "Услышь и исполни моления старца: ныне погибельный мор отврати от народов ахейских!"

И Аполлон "сребролукий" вновь откликается на зов жреца, к тому же ахейцы своим сладкоголосым пением его еще ублажают целый день: "Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели, славя его, стреловержца, и он веселился, внимая".

День прошел в трудах и песнях, пока не спустилась ночь... Гомер рисует картину всеобщего покоя и безмятежности: "Солнце едва закатилось, и сумрак на землю спустился, сну предалися пловцы у причал мореходного судна".

"Но, лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра, в путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы". И сам Аполлон "сребролукий" послал им попутный ветер. Вот как описывает поэт путешествие мореходов:

"Средний немедленно ветер надул и поплывшему судну,
Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;
Быстро оно по волнам, борозды оставляя, летело".

Заканчивается путешествие у берегов ратного стана ахейцев. И отважные мореплаватели, вновь принимаются за работу: "черное судно они извлекли на покатую сушу и, высоко на песке, подкативши огромные бревна, сами рассеялись вдруг по своим кораблям и по кущам".

Между тем, "завсов питомец", "быстрый ристатель", Ахиллес продолжает враждовать и остается близ своих кораблей: "Не был уже ни в советах, мужей укрепляющих славой. Не был ни в грозных боях, сокрушающий сердце печалью, праздный сидел, но душою алкал он и брани и боя".

Мать не забыла мольбы сына, и как только вечные боги на светлый Олимп возвратились, рано вышла из пенного моря, "с ранним туманом взошла на высокое небо к Олимпу".

Там она Зевса  находит, сидящим на троне - "близко пред ним восседает и быстро обнявши колени левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь," Фетида молит вседержителя:

"Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угодна
Словом была или делом, исполни одно мне моленье!
Сына отмсти мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев...
Ратям ахейским даруй одоленье, доколе ахейцы
Сына почтить не предстанут и чести его не возвысят".

Но здесь Гомер представляет нам тучегонителя Зевса в неожиданном ракурсе. Перед нами не царь-громовержец, а простой отец большого семейства, обремененный множеством семейных проблем и обязанностей, разрывающийся между неуемными детьми и властной, сварливой, ревнивой супругой.

Поэтому обращение Фетиды добавляет неприятностей ему и он устало вздыхает:

"Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь
Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;
Гера и так, непрестанно, пред сонмом бессмертных со мною
Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани".

Предчувствуя очередную перепалку с Герой, Зевс все же более опасается за невеселую участь самой просительницы - Фетиды:

"Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит
Гера; о прочем  заботы приемлю я сам и исполню:
Зри, да уверена будешь,- тебе я главой помаваю.
Се от лица моего для бессмертных богов величайший
Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,
И не свершиться не может, когда я главой помаваю".

Посовещавшись наедине с Зевсом, Фетида стремительно ринулась в бездну морскую "с блистательных высей Олимпа".

А Зевс шествует в чертог, где его дожидаются боги. И все привстают со своих престолов при виде могучего отца : "Не дерзнул ни один от бессмертных сидя грядущего ждать".

Однако владычица Гера все поняла и все разгадала, как только узрела на Олимпе матерь Ахиллеса - Фетиду. И немедленно учинила допрос с пристрастием любезному супругу:

"Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?
Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно
Тайные думы держать, никогда ты собственной волей
Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!"

Отвечая на язвительный тон сварливой супруги, Зевс с легким раздражением отвечает:

"Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;
Тягостны будут тебе, хотя ты моя и супруга!
Что невозбранно познать, никогда никто не познает
Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.
Если ж один, без богов восхощу я советы замыслить,
Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных!"

Однако не так-то просто отделаться от настойчивости повелительницы сердца! Ослепленная ревностью, "волоокая Гера", выдает себя и показывает, как неотступно она следит за каждым шагом любвеобильного супруга: "Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида рано воссела с тобой и колени твои обнимала..."

На примере взаимоотношений Зевса и Геры автор показывает образец идеальной супружеской пары. Зевс без ума от супруги: ее колкости, вспышки ревности, уловки и хитрости только еще больше разжигают нежные чувства к ней. И Он, восхищенный,  восклицает: "Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!"

Однако, он - царь и бессмертных и смертных, и у него много других дел, кроме семейных уз. Поэтому необходимо время от времени осаживать властную супругу резким словом или твердой рукой: "Но произвесть ничего не успеешь; более только
сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет".

Зевс снова напоминает Гере, кто он, и что может сделать с теми, кто вторгается в его дела и препятствует их исполнению:

"Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!
Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,
Если, восстав, наложу на тебя необорные руки".

И устрашившись, по словам Гомера, "волоокая Гера", притихла, "и безмолвно сидела, свое победившая сердце"... На время...

Тут утешить милую мать поспешит простодушный Гефест - олимпийский художник:

"Если восхочет отец, Олимпиец, громом блестящий,
Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!
Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,
И немедленно к нам Олимпиец милостив будет".

Добродушный сын ухаживает за опечаленной матерью, услужливо подносит ей кубок двудонный с волшебным напитком, ласково приговаривая:

"Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!
Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидеть
Зевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,
Помощь подать: тяжело Олимпийцу противиться зевсу!"

Хромоногий бог вспоминает давний случай из собственной жизни:

"Он уже древле меня побужденного сердцем на помощь,
Ринул, за ногу схватив, и низринул с небесного прага.
Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнца
Пал на божественный Лемнос, едва сохранивший дыханье.
Там синтийские мужи меня дружелюбно прияли..."

И тут, наконец, он вернул улыбку на лицо матери. "Лилейнораменная Гера", слегка успокоившись, приняла "блистательный кубок". И, как повествует Гомер, Гефест и другим небожителям, "с правой страны начиная, сладостный нектар подносит". 

И снова восстановлен мир в чертогах небесных: "Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба, видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится"...

Так завершился насыщенный событиями день.

"Но когда закатился свет блистательный солнца", боги удалились по своим домам. И Зевс к своему одру отошел  - "там он, возлегши, почил, и при нем златотронная Гера".