Малахитовая внучка глава 17

Глава 17.

Запах Свердловских перронов воспринимался уже как родной и вдыхал я его так рано, что автобусы ещё и не думали ходить. А когда всё содержимое поезда «Новосибирск-Свердловск» двинулось во внутрь самого длинного в Европе подперонного перехода к вокзалу, я решил стать «диссидентом» и ринулся против общественного мнения. Меня сделал таким «зверский» аппетит и неумение железнодорожных властей скрыть от «рыцарствующего» студенчества самую дешёвую круглосуточную столовую в Советском Союзе. Дешёвая – не путать с дешёвкой, окончание важно и означает дешёвое, но сердитое. Она располагалась за парком «отстоя», где выдерживались уставшие и разгорячённые дорогой составы, перед тем, как начать поглощать воду, уголь, свежее бельё, новые бригады и почтовые грузы и случайные посылки для следующего рейса.
Полусонные «кормилицы» (от слова корма) налили мне борща и выдали котлету с толчённым картофелем, вызвав традиционное удивление их величиной. А чтобы я не сомневался в возможности всё это поместить в человеческом желудке, венчалось всё это великолепие в толстых фарфоровых тарелках, гранённым стаканом сладкого какао. Была ещё одна причина, почему я в это время оказался здесь.
Студенты прикочёвывали в это место пастись только по ночам: во-первых, днём было не продохнуть, во-вторых, это обычное для нас время приёма пищи. Я надеялся встретить кого-нибудь из своих.
Тётя Маша, самая большая «кормилица» - флагман, нет, авианосец, а потому главная, узнав меня, успела сказать:
- Ваши только что ушли. В проходе не столкнулись лбами?
Ну что же, догонять было бесполезно. Они были уже сытыми с отработанным рефлексом Павлова, и потому, безразличными и спящими на ходу! Нет, их надо брать свеженькими и голодными, изобретательными по части избавления от отягощавших мой карман Старо-Лежнёвских рублей. И я неторопливо испытал весь процесс «шлюзования» в урбанистическое настоящее славного города Свердловска. Вокзал, протянув меня через Европейскую достопримечательность, выплюнул на площадь подстриженным, побритым, с помытой головой и облитым литром одеколона «Шипр», где я в свою очередь был поглощён троллейбусом номер три, чтобы вывалиться из него у студенческого общежития номер два институтского городка Свердловского политехнического института им.С.М.Кирова.
Вот что делает мегаполис животворящий! Я прямо на глазах, на уровне инстинктов тут же превратился в студента последнего курса. Походка замедлилась, снисходительная ухмылка, наоборот, появилась, а подпружиненная дверь общаги вернула и мышечную память. Выправка стала поджарой и упругой.
Вахтёрша Тётя Валя расплылась в улыбке.
- А, Миша! А смотрю, что-то никого из вашей комнаты нет. И тут же вручила знакомые с изолентовым колечком ключ.
На третьем этаже, выйдя в пустой коридор и не желая стучаться в каждую дверь, я изо всех сил заорал.
- Валерка, тебя Зинка хочет!
Валерой Пономарёвым был мой одногруппник и таким лозунгом мы заявили всем, что мы уже на этаже. Сработало!
Почти все двери открылись, из одних вывалились недоумевающие первокурсники (видимо, их не предупредили), из других знакомые до боли лица. Лица шумно и радостно начали со мной здороваться и даже обниматься, а три наших одногруппницы – электриссы, с визгом и зависанием на моих на плечах. А они изменились, как говорится, за лето налились и стали рельефными, это я почувствовал мышечно, конечно.
- Мишаня, а нам сказали, что ты стал знатным комбайнёром! – кричали одни.
- Нет, дояром! – орали другие.
- Подождите! – протестовал я, - дайте хоть в комнату зайти.
- Не стоит, там сейчас пусто, одни панцирные сетки, айда к нам. И меня утащили в двести четырнадцатую. Эта комната на лето не выезжала.
Оказывается, в группе были не только Лёля, Тамара и Иринка, но и мой друган Серёга Братчиков. Он ещё спал, вернее только лёг и от «усталости» выдыхал улётные спиртные пары. Я это почувствовал сразу. За что я люблю студенчество, вот изо всего можно сделать грандиозный праздник! Молодость есть молодость!
Наши одногруппницы тоже были «уставшими», но в отличи от Серёги праздновали начала учебного года из маленькой посуды и были ещё на ногах.
Мой спортивный баул был тут же распотрошен и преображён в жбрейки из сала, пирожки с картофелем, солёные огурцы, разорванную жаренную курицу и две бутылки портвейна из вокзального ресторана. И начался маленький сабантуй. Надо сказать, что я тут же узнал все новости. Группа ещё не собралась и нам дали пять дней на сборы. Что у нас новый преподаватель и куратор, а нашего Красикова выбрали деканом. И что меня кто-то хочет видеть. Ко мне подсела Иринка Мозговая и загадочно блестя глазами по секрету, но чтобы все слышали, сообщали:
- У меня записка тебе от неё! На днях видела в городе.
- От кого?
- Ну вы мужики сволочи! Надо же! От кого?!
- Да ты говори внятно, - задрожал я от нетерпения или от догадки.
- Не угадаешь – не отдам.
- Как не отдам?
- Вот так: не отдам! Себе заберу. Самой нужен.
- Ну молодец, - шепнул я ей на ухо, - что вы тут вчера пили?
- Не помню. Но что пили, это точно.
- Надоест – сама отдашь, - сказал я, изо всех сил изображая безразличие. А для правдоподобия даже пересел от неё подальше и начал усердно поддерживать веселье и разговоры.
«Неужели они меня ищут. Зачем?», - размышлял я, и подкравшееся ощущение прохлады внизу живота сигнализировало в мозг и тот отказывался воспринимать состояние опьянения. После лёгкого завтрака, устроенного мною моим побратимам по альма-матер, я остался совершенно трезвым. Конечно, было и продолжение, ведь народу набилось в комнате как кильки. Я всё это дело профинансировал, а сам незаметно испарился. Надо было вселиться в комнату. И быстрее, тем более, что комендантша поглядывала на меня подозрительно всякий раз, когда я появлялся за очередной порцией матрасов, подушек, белья и штор. В один из таких рейсов я заметил, что мои одногруппницы неуверенно, но дружно скрылись в женской умывальной комнате. Вообще-то такого деления официального не было, но девочек у нас на факультете было мало и, само собой, левая от входа умывальная и всё остальное было отдано им.
Мне ужасно хотелось заполучить записку у Иринки, и поэтому я решительно взял ситуацию в руки.
Когда последний матрас исчез в моей комнате, я тут же всю братву выгнал из двести четырнадцатой, а Серёгу Братчикова, взвалив на плечо, уволок в свою комнату. После этого зашёл как ни в чём не бывало в женский умывальник. Подружки перекуривали: одна дымила, остальные вдыхали.
- Оп-па! Курим в помещении.
- Ой, моралист нашёлся.
- Что там у вас?
- «Космос».
- Ну нет, не заставите. И я задымил своей кисленькой «Родопи».
- Да, видок у вас довольный.
- Не нравится - не смотри.
- А если нравится?
- Ой-ой, это что-то новенькое. Нас повысили, на нас обратили внимание, девочки.
- Ну ладно, хватит, - я изящно отобрал у Иринки сигарету и выкинул в форточку.
- Подружки, сейчас вы все на боковую до вечера.
- А вечером? - икнула Мозговая?
- Вечером, в двадцать ноль-ноль при параде.
- Куда?
- Ну куда, в Булыжник.
Девчонки взвизгнули от радости и повисли на мне. Вообще-то ресторан назывался «Каменный цветок». Конечно, заведение не первого сорта, но не дорогое и демократичное. У входа на постаменте стоял стилизованный цветок из крашенного в зелёный цвет металла. Сам постамент был из природного камня в виде огромного булыжника. А когда в заведении возникала необходимость вызвать милицию, ещё умеющие соображать прятались от возмездия в тени «оружия пролетариата» и тем спасались. Молодёжь любила этот ресторан ещё по одной причине. За булыжником в глухом углу у стены мужская часть человечества регулярно углублялась в восхитительный мир женской части. От этого почва под ногами была устлана медицинской резиной во много слоёв и как снег поскрипывала. А количество, как известно, всегда переходит в качество и камень стал лечебным. Стоило только посидеть на нём немного бесплодной соискательнице. Вообще все посетители были благодарны человеку, в чью голову пришла идея разместить его у входа.
В общем, Лиля, Тамара и я радостно довели раскисшую от сигареты Иринку до дверей двести четырнадцатой. А когда дверь закрылась, из комнаты послышались возгласы удивления.
Тяжесть навалилась и на меня, а на привычной койке не увидел даже снов.
Проснулся я от суеты и стойкого запаха женских духов. Оказывается, был уже глубокий вечер. В комнате заботой моих одногруппниц наступил порядок, один я лежал на голом матрасе. Меня стали будить, а в данный момент при помощи Серёги вешали шторы.
- Сколько времени? – осведомился .
Накрашенные и готовые к подвигу девчонки ответили:
- Пора.
Я пересмотрел свои финансы и удивился, они уменьшились крайне мало. Вечер обещал быть интересным. И, едва я, ещё не просохнув от умывания, застегнул куртку, моей рукой завладела Мозговая и до самого Булыжника не отпускала. Я специально не поднимал вопроса о записке. Характер Иринки мне был известен, и если бы она закусила удила, то я бы так ничего и не узнал.
Наша компания была многолюдна, человек десять выявило желание разобраться с моим заработком. И когда мы ввалились в знакомое заведение, мы вообще-то и составили почти весь клиентский сбор.
Я усердно веселился и отзывался на каждый каприз Мозговой. И дождался.
- Гад ты, Алтарин, - прищурив глаз, сорвалась она.
- С чего бы это?
- Я тут стелюсь перед ним, думаю, он искренне рад мне, а ты из-за записки выгибаешься.
- Вообще-то я думал, что это я стелюсь перед тобой.
- Ну и на что ты ради этого способен, интересно?
- Что твоя душа пожелает,- сделал я последнюю попытку перевести всё в шутку. Но Мозговую уже было не остановить.
- Да пошёл ты к чёрту,- психанула она,- я как дура сделала ради него всё.
- Что всё?
- А то, что это я папику Надюхиному стукнула про вас. Смотреть было противно, как вы лизались! Что ты в ней нашёл? Холодная дура и больная! Тебе, Мишка, дурака жалко было.
- Как ты? Ты что знаешь её родителей?
- А чего знать… Её папик с моим на одном предприятии работают.
- Гле?
- Ну так я тебе и сказала. Да ты, действительно, с душком, Мишечка. Записку ждёшь от одной, а родителями другой интересуешься.
Ты смотри, как всё развернулось, соображал я. Значит, записка не от Надюхи. Хоть это хорошая новость, Слава тебе! Но от кого…
- Иринка, дурочка ты, смотри, сколько парней вокруг, зачем тебе я? Ну смотри, вон Серёга по тебе сохнет.
- Не знаю. Но не могу я без тебя, Мишаня. Никого не хочу!
- Ну это болезнь. Надо как у людей - клин клином, не пробовала?
- Я тебе что, шалава?
- Тихо-тихо, - слегка прижал я её к себе и почувствовал, какая она горячая и податливая.
- Успокойся, всё будет хорошо. Только давай подождём немного, устал я что-то, друг мой Иринка, от серьёзных отношений. Не до этого.
- Обещаешь? - хлюпнула она, растирая пальчиком потёкшую тушь.
Я подал ей свой чистый носовой платок, обильно политый одеколоном ещё на вокзале.
Без разговоров! Давай, Иринка, до весны оставим всё как есть. Если не передумаешь, после госов поговорим.
Я крепко прижал её к себе и поцеловал в губы. Она вся вспыхнула, покраснела и посмотрела на меня долгим взглядом. В нас вселился какой-то бес. Мы начали дурачиться. Музыка оглушала. Одногруппницы стали милыми и близкими, друг Серёга надёжным и компанейским. Коньячок вкусным и терпким. Иринка перестала цепляться за меня, а только всюду смотрела на меня таким же взглядом. А мне уже ничего не хотелось, ничего! Народу в заведении прибавилось, все перезнакомились. Подвалили с других факультетов, тоже все знакомые. Местный вокалист уже в двадцатый раз сыпал соль на рану, спрашивал у большой медведицы, где твой медведь и напрасно жёг городские цветы. А меня невыразимо тянуло спрятаться от всех за булыжник.
И в этой мешанине мне хватило здравого смысла расплатиться заранее, чем явно его огорчил.
В общем, следующим солнечным утром я снова проснулся в своей комнате на том же голом матрасе в гордом одиночестве. Судя по другим непомятым кроватям Серёги в комнате ночью не было! Поразмыслив немного, глядя в окно, решил уже начинать бороться с сушняком, как в двери постучали. Робко.
- Ну кто там? Не закрыто же!
- Откуда я знаю, закрыто или нет, - услышал я голос своей Одногруппницы Тамары Митрофановой. Она оказалась настоящим другом и принесла большой бокал горячего чая с молоком.
- Ты просто ангел, Томочка, спаситель, - обрадовался я горячей и сладкой влаге, шумно попадающей в меня, - как там всё, очухались?
- Очухались.
- А что так грустно? Передай сегодня будет вторая серия. Нет-нет, сам передам.
- Не надо никому ничего передавать.
- Почему?
- Потому что есть на свете дуры! И одна в нашей комнате.
- Что случилось? – удивился я.
- На, вот, просила тебе вручить, - Тамарочка протянула мне заклеенный конверт.
- Кто? – не понял я.
- Ирка.
- Спасибо, Тома, но я бы и сам смог до неё дойти.
- Кто бы тебя к ней пустил?
- …?
- Ну ты что не понял ещё? Ай, Миша, глупые вы, мужики, а ещё глупее мы, дурочки. Сейчас твоя Иришка лежит в постели и воет как белуга.
- …?
- А рядом под одеялом твой друган Серёженька! Ну?
«Да, вот это фокус», - подумал я, не зная радоваться за друга или огорчаться за подружку. Вот значит почему так на меня вчера смотрела!
- И ведь не представляешь сколько она на тебя сил потратила?
- Представляю.
- Нет, не представляешь. Это ведь она уговорила Красикова тебя в тьму тараканью загнать, чтобы ты свою Наденьку забыл!
- Как?
- Так! Мы же приезжали к тебе в гости.
- Когда?
- Когда тебя на руках куда-то тащили.
- Э-э-э и не зашли, не проводили?
- Иришка считала, что тебе и без нас хорошо. Она за тебя была спокойна. И за себя тоже. А ты!
- Что я?
- А ты её двоюродной сестре голову задурил.
- Кому?
- Леночке, тихоне!
-Как? Лена её сестра? Письмо от неё? – обрадовался я, разрывая конверт.
- Подождал бы, пока уйду. И не ходи пока к нам, а то Иринка что-нибудь с собой сделает. Понял?
- Понял! Понял! – торопливо ответил я ей в тон. Начал поглощать написанные как живительную влагу.
«Здравствуй, Миша! Если ты читаешь это письмо, значит с тобой всё в порядке. Мы с бабушкой так за вас всех испугались. А по деревне говорят чёрте-что. Она передаёт тебе привет. Интересуется твоим здоровьем. Даже, представляешь, сходила к твоей хозяйке, Антонине Александровне, и теперь передаёт кулёк с травами. Они обе говорят, что тебе их обязательно надо попить и проблемки твои пройдут. Кулёк у меня. Так что у тебя есть необходимость разыскать меня (чему я очень рада). На всякий случай, мой адрес: Челябинск, ул. …, дом …, кв. … Телефон не сообщаю, хочу видеть твою личность наяву, а не во сне. Если ты удивлён, как моё письмо попало к тебе, объясняю. Ирина Мозговая, моя двоюродная сестра (по маме) и по-моему, влюблена в тебя. Но человек она порядочный и письмо тебе передаст, я уверенна. Жду в гости. Целую, Лена».
Особенно мне понравилось предпоследнее слово и я что-то очень захотел попить трав … немедленно!


Рецензии
Читать интересно, но жутковато...

Лидия Гончарова Ястребова   04.04.2023 05:27     Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.