6. Марина

               
   Марина. Этого человека я до сих пор вспоминаю с глубоким уважением и благодарностью. Другого такого в моей жизни не возникало, и, наверное, уже не появится. И за эту встречу я благодарен Судьбе, Случаю, Богу – кому как нравится. Без вмешательства Высших Сил тут явно не обошлось. Но обо всём по порядку.
   Ещё в юности, натыкаясь в газетах на объявления о знакомстве, мне было интересно – получается ли что-нибудь у этих несчастных? Работает ли такой вариант развития отношений? Ну а лучший способ разобраться в чём-то, это попробовать самому.
   На втором году своей послеармейской жизни, когда она обрела уже некую размеренность, решил я вернуться к этому вопросу. Написание объявления с размерами и сокращениями, похожего на миллионы других, казалось мне делом скучным и бездушным. Доверять судьбу сухим цифрам и заиканиям вроде «в.п.» и «ч.ю.» я счёл недопустимым. К тому же, всё это делалось полушутя, и я позволил своей фантазии пошалить.
Благодарная Муза выдала следующее:

Стану другом и нежным любовником,
Для тебя, моя милая фея!
Хватит ждать меня на подоконнике,
Обнимая нагие колени.

- Но этого же не напечатают! – сказал я.
- Но это же чертовски необычно, красиво, немного откровенно и чуть романтично! Даже если не опубликуют, ты уже победил. – таков был ответ.
   Аргументация мне понравилась, и заклеенный конверт был брошен в тёмное нутро равнодушного почтового ящика.
   К моему удивлению, через пару недель отправленное четверостишие громоздилось на газетной полосе этаким утёсом, среди мелкой бухгалтерии лет, ростов и весов. И я стал ждать.
   Забирая иногда на почте письма для радиостанции, я спрашивал и про свои. Но писем мне не было.
   Можно сказать, что азарт ожидания обратно пропорционален прошедшему в ожидании времени. А можно и так: я начал забывать про это объявление. Ответ пришёл месяца через полтора. Единственный.
Приятный женский почерк поведал мне, что если очередь из милых фей не очень длинна, то она, 19-ти летняя Марина, будет рада ответу.
   Забегая вперёд, расскажу о роли Случая во всей этой истории. Со слов Марины, газет она не читала. Издание с моим объявлением принёс домой её отец, завернув в эту газету какую-то автомобильную деталь.
И, прибираясь, Марина краем глаза заметила четверостишие.
   Так мы познакомились.
   Она жила в недалёком пригороде, заочно училась, немного работала.
Выглядела просто, лицо приятное, глаза её излучали интерес и живое человеческое участие.
   Есть мнение, что мужчина любит не женщину, а своё состояние рядом с ней. Рядом с Мариной было интересно и хорошо. Я почувствовал это сразу. В таких случаях я говорю: «Наш человек». 
   Ей не нужно было ничего объяснять, ничего доказывать. Можно было быть самим собой, и не беспокоиться о произведённом впечатлении. Не с каждым человеком позволительна такая роскошь в общении.
   Не успел я удивиться, как Марина стала хорошей подругой и для моих домашних, чего не получалось у остальных моих пассий. Она искренне интересовалась делами моих родных, внимательно слушала, шутила, помогала по хозяйству.
   С первых дней было такое чувство, что мы знакомы давно, что так всё и должно быть. Осенними выходными мы гуляли по городу, наслаждались тишиной и друг другом в пустеющих парках. Жёлтые листья, скрывавшие нас от посторонних, краснели быстрее обычного. Иногда я проезжал к ней несколько остановок на электричке, взяв с собой бутылочку сухого белого.
Все наши встречи были наполнены таким теплом, нежностью и страстью, что пространство и время словно исчезали. Часто бывало, что Марина приезжала посмотреть спектакль, когда я дежурил. Но по пути к зрительской части мы терялись в одном из многих укромных уголков закулисья, так что увидеть ей удавалось лишь второй акт или вообще поклон. Тогда она приезжала на другой показ, смотреть начало. В общем, своё обещание я выполнил.
   Ходили вместе по магазинам, покупали друг другу разные вещи.
   Её родители оказались такими же душевными людьми, как она. Не лезли с неприятными вопросами, а просто радовались за нас. Может быть, в нормальных семьях такое в порядке вещей, но в моей всё было немного иначе.
   Так продолжалось почти полгода. Не всё было идеально, но в этом и есть своя прелесть отношений. Сильно удивляли меня перепады Марининого настроения. То она угрюмая, говорит о разрыве, называет меня скользким типчиком, то приедет или позвонит неожиданно, вся такая нежная и ласковая. Никому, говорит, тебя не отдам. Мы ездили друг к другу, радовались друг другу, и вместе учились жизни. А однажды я позвал её замуж. И получил отказ.
Для меня тогда это был удар. В 21 год я думал о чём угодно, только не о свадьбе, но однажды понял, что готов видеть этого человека каждый день, готов пожертвовать холостяцкой жизнью, и это предложение было вполне осознанным. Состоялся трудный разговор, содержание которого я почти не помню. В памяти зацепилась лишь промёрзшая ночная электричка, в которую я сел без билета. Полная женщина-контролёр, видимо, поняла по моему виду, что не всё хорошо, и взяла с меня только за проезд, не выписав штраф.
   Не хочется выглядеть здесь отверженным влюблённым. Любви, как романтического чувства, не было. Были уважение, радость от общения двух взрослых людей, и понимание того, что рядом нужный тебе человек. Но, видимо, Марина не считала меня достаточно взрослым. Или достаточно нужным. Ну, что есть, то и есть. Лучше так, чем потом слушать упрёки о разбитой жизни. Хотя, я уверен, она бы не опустилась до этого, она умничка. И я чувствовал, что рядом с ней я готов на многое. Это то самое состояние, которое мужчина ищет от женщины, а вовсе не готовку, уборку и секс.
Но вышло так, а не иначе. И отношения наши пошли на спад.
   Вскоре после этого она уехала на сессию в другой город. Пара писем отмеряла месяц. Вернулась не в духе – экзамены не сдала. Неделю безвылазно учила, после чего поехала в Москву, пересдавать. Меня это удивило, но, видимо, так и делается. Свои подозрения оставлю при себе.
   Провожал её, бледнолицую от недельной зубрёжки, съёжившуюся от вечного вокзального ветра, с потухшим взглядом, но так милую мне Марину. Несмотря на всё это, от неё чувствовались внутренняя сила, нежность и душевное тепло. Даже сквозь пальто и шарф, в которые она усиленно куталась. Настоятельно просила не встречать. Но Вы сами понимаете.
   Через два дня моя заочница вернулась. С трудом скрываемая улыбка могла бы, наверное, отогреть весь хмурый перрон. Зачёт!
   Тут и состоялся наш решающий разговор. Был он короток, лёгок и неотвратим, как заточка гопника. Марина спросила:
- Ну что, пока или прощай?
   Я свёл всё к угловатой шутке, не оценив серьёзность момента.
И каждый пошёл своею дорогой, да. А поезд пошёл своей. Мне бы тогда удержать её, обнять, говорить необходимое в таких случаях, или, наоборот, молчать, и держать её, держать в объятиях, сколько потребуется…
Но, видимо, были предпосылки для такого исхода.
   Мне тогда казалось, что это очередной перепад её настроения, что всё образуется. Но, увы, увы. Пару раз я видел Марину в зале среди зрителей. Махали друг другу ручкой. Через два месяца она звонила, спрашивала про новости и дела. Я отвечал, что вспоминаю, с нежностью смотрю на её фото. Очень просила фотографию вернуть, а после двух спокойных и уверенных отказов бросила трубку. И всё.
   Время разносило нас всё дальше и дальше, и в какой-то момент всё стало понятно окончательно. И примерно тогда, очень издалека, неспешно, и очень ненавязчиво, на моём горизонте возникла девушка, ставшая много позже моей женой. И было уже не до поездок по пригородам.
   Однажды я был приглашён к знакомым знакомых. Очень интеллигентная пара средних лет. Хозяйка вполне культурно повесила намокшую под неожиданным декабрьским дождём шубу сушиться на люстру. Такого надругательства над собой люстра не выдержала, меня просили помочь.
Когда я услышал голос хозяйки, я чуть не забыл, зачем туда пришёл. Это был голос Марины, один в один. И я внимал, я буквально пил ушами этот голос. И сердце сжималось, и в горле комок. У Кого-то там, наверху, отличное чувство юмора.
   Желание узнать судьбу Марины жило во мне постоянно. Мне казалось, что мы расстались в тяжёлый для неё период жизни, что рядом с ней нет никого, кто мог бы поддержать и ободрить. Хотя на самом деле всё могло быть как раз наоборот. История отношений с ней была как сломанная ветка в памяти, которая не больно, но довольно часто царапала что-то в душе. Телефона у неё не было, а ехать и звонить в дверь, за которой, возможно, наладилась чужая жизнь, мне казалось не совсем вежливым.
   С тех пор прошло двадцать лет. И, начав этот рассказ, я подумал, что пора бы поставить в этой истории какой-то соответствующий знак. И успокоиться самому, узнав, что у Марины всё хорошо. Или помочь чем-то, если это не так.
   Просто доехать до места было бы, как сейчас говорят - «неспортивно», на мой взгляд. В таком серьёзном деле, как визит к прошлому, важен ритуал. И я отправился в этот путь пешком, по железной дороге. Замечательный человек составил мне компанию. И мы за несколько часов прошагали эти двадцать с небольшим километров шпал, выемок и насыпей. Было время подумать, и прислушаться к внутреннему голосу. Но он молчал, сказав мне всё, что нужно, задолго до этого.
   Домофон мне открыли без вопросов и без слов, будто ждали. А я собрался объяснять - кто я, откуда, и какого чёрта. Ещё одна ухмылка Судьбы.
Я волновался, да.
Решительно, насколько позволяли обмякшие ноги, я поднялся на нужный этаж, навстречу, так сказать. Всё та же, но, наверняка, забывшая меня, дверь.
Молодой многодетный отец, свободной рукой оттаскивая от прохода по очереди своё потомство, переспросил – «Кто? Нет. Не знаю. Давно. Нет. Пожалуйста».
   Сигареты моего попутчика пришлись весьма кстати. Мы сидели у подъезда, слушали щебет птиц, возню кошек в траве, и негромкие пререкания жильцов в приоткрытых окнах. Мне казалось, что я чувствую движение чего-то очень массивного и неумолимого. Планеты? Времени?
   На моё объявление в соцсетях откликнулись знакомые Марины. Её самой я там не нашёл. Так у меня появился номер её телефона.
   Услышать этот голос через двадцать лет… Милый мой человек!
Не забыла. Всё хорошо. Муж, сын, дом и сад. Не встретимся. Спрашивала про меня. Про Сашу. Вежливая. Жизнерадостная. И безконечно далёкая. Марина. Семь минут счастья.
   Вот почти и всё. Наверное, так и лучше. Без той, царапающей душу веточки, стало как-то непривычно, но это пройдёт. Теперь я спокоен, зная, что у хорошего человека всё хорошо. Когда-нибудь обязательно позвоню ей снова.  Лет через двадцать.