Берегиня

Вязкая туманная мгла сумерек навевала грусть. Она смотрела на улицу, пытаясь выйти из несвойственного ей состояния «плывучести». Голова гудела, словно вошла в резонанс со звонившим на колокольне храма колоколом. Казалось невероятным, что сквозь туман пробивается его звучание.
Обычно из окна дома, в котором она поселилась не так давно, был виден облезлый купол полуразрушенной церкви.
- Стоп! – вдруг сообразила она. – Реставрация колокольни только началась, она стоит в «лесах», а колокол, что отлили на пожертвования людей, ещё не привезли и уж тем более не подняли…
Ей показалось, что все её особые чувства, делавшие её зрячей в мире слепых, исчезли или её особая сила угасла. И все попытки понять, что происходит, и как такое может быть, не увенчались успехом. Звучание колокола не исчезло и после того, как она ущипнула себя за руку. Девушка обернулась, чтоб призвать кого-нибудь в свидетели странности происходящего, совершенно позабыв, что она одна стоит в гостевой комнате, в которой поселилась две недели назад, и спросить не у кого и поддержку ожидать бесполезно.
А долго чернеющая серость за окном вдруг показалась ей беззвучной битвой между днём и ночью, в которой терялись не только очертания предметов, но и сама реальность.
- Варвара, соберись, - прошептала она.
Призыв к себе самой не возымел должного действия. Она ощутила, как из потаённых уголков её сознания вылезает боль и переживания, о которых, как ей казалось, она давно забыла. Может, это было как-то связано с туманной завесой, что появлялась здесь, когда ей вздумается? Она не знала, что открывает некие «заслонки» в её голове: туман или само место, в котором она поселилась. Или что-то ещё оказывало на неё влияние? Хотя она понимала, что отсутствие привычных шумов и раздражителей города, суеты, близость к природе могли внести свои коррективы.
Тогда она решила вернуть себя к реальности, представив дорогу к храму, настоящую, земную дорогу, по которой ходила в магазин, расположенный в бывшей трапезной этого самого храма. Звон исчез. А мысли уже шли по иным закоулкам, подсовывая воспоминания и размышления. Для магазина, конечно, со временем найдут другое здание, но здравый смысл говорил, что когда дойдёт очередь до реставрации этой самой трапезной, может, пройдёт и не один год, так что хозяин магазина не видел никакого смысла в суете по поводу переезда. Тем более что его никто не торопил.
Все понимали (и служители культа тоже), что людям, помимо духовной пищи нужно ещё и что-то есть. Огород – хорошо, но цивилизация принесла свои плоды, стало удобней покупать хлеб, чем печь. Опять же, пшеницу и рожь никто в деревне не выращивал, мельницы тоже не было, так что муку в магазине покупали, крупу, соль и сахар тоже, конфеты и печенье к чаю, селёдочку, да мало ли ещё какие вредные и не очень вредные продукты покупали люди.
Варвара по себе знала, как сложно избавиться от привычек. Наверное, именно поэтому и после того, как поселилась здесь, устраивала набеги на городские магазины, выгружала привычный набор продуктов в холодильник, а на другой день обнаруживала там «подарки» с грядки Митрича и его жены Нюси – смотрителей за домом и участком. Митрич всё больше по огороду и саду специализировался, Нюся же не только убиралась в доме два раза в неделю, но ещё и готовила обед из запасов, что хранились в кладовой и холодильном помещении.
Как происходил процесс пополнения запасов, кто и в каком количестве занимался консервированием, соленьями, варкой варенья и другими заготовками на зиму, Варвара не знала. Как не понимала, почему местные охотники привозили в дар часть своей добычи, которую Митрич тут же разделывал. И вот уже что-то просто отправлялось в холодильное помещение. Что-то превращалось в фарш, что-то в шашлык, что-то в буженину или домашние колбаски. Кур, уток, гусей и индюшек Митрич выращивал с особой любовью, свежие яйца не переводились в холодильнике. Урожай с огорода и сада, похоже, тоже никак не делился, в этом не было никакой необходимости, излишки, правда, продавались Нюсей с разрешения прежнего хозяина, а на вырученные деньги Нюся покупала то, что было ей необходимо. Митрич получал пенсию, которой распоряжалась Нюся по своему усмотрению.
Варвара понимала, что если Нюся готовила обед на всех, это уже были какие-то родственные взаимоотношения, в которых она, став новой хозяйкой, даже не пыталась разбираться, старалась не вмешиваться в заведённый ранее порядок. Смотрители жили в гостевом домике, за который не платили, а им не платили за их услуги, это был своего рода бартер. Всех всё устраивало. И Варвару в том числе.
Она подумала, что в это время, как правило, Нюся возится на кухне, так что можно было бы спросить у неё, не слышала ли она колокольный звон, а потом посмотрела на ситуацию со стороны. Этакая городская дама выбегает к ней из гостевой комнаты в пижаме, с растрёпанными волосами, безумным взглядом и спрашивает о колокольном звоне, который, вполне возможно, кроме неё, никто не слышит. Что подумает о ней Нюся? Может, со временем само всё разрешится? Ну, в конце концов, придут подсказки, намёки или прямая информация. Да и её «слепота» явление временное, а значит, она сможет понять ситуацию, разобраться в ней, ведь особые способности, она это знала, не исчезли никуда. 
Мысли вновь вернулись в привычное русло. Но туманная завеса не желала отпускать её. Варвара не сразу поняла, что произошло. Словно кто-то «погрузил» её в недавнее прошлое, в тот самый момент, когда она оказалась на дне рождения однокурсницы. Но теперь она видела происходящее как бы со стороны. Молодой человек, пригласивший её на танец, вначале долго наблюдал за ней, а потом «вынырнул» из темноты и молча протянул руку, как только заиграла музыка. 
Варвара лишь с удивлением посмотрела на него и не успела опомниться, как оказалась в его объятиях. И вот уже в такт плавного движения под музыку он шепчет ей слова любви, обещает что-то запредельное. Но что именно, она никак не может понять, смысл произносимых слов не доходит до неё, потому что она растворяется в излучаемых энергиях. Ещё мгновение и она растворится полностью. Но этому не суждено было произойти, потому что кто-то безжалостно выдернул её из этого блаженства и заставил окунуться в прямо противоположные энергии. Её вдруг ослепила не свойственная ей ярость, гнев, бешенство, горечь, скорбь. Откуда вылез столь необычный «коктейль», готовый выплеснуться наружу? Из каких глубин прорвался огонь? Она потушила его почти мгновенно. И только где-то глубоко внутри осталась боль и безгласное негодование.
Она не могла объяснить, что произошло, интуитивно оттолкнула молодого человека, и только тогда поняла, в чём дело. Она «прочитала» в его глазах все те чувства, что только что пережила сама. Он говорил одно, а ощущал совсем другое. От растерянности она спросила:
- За что?
- Не понял.
- Ненавидишь за что?
- Это не ненависть, возмущение. Это ведь ты сказала Ольге, чтоб бежала от меня. Ты не видела меня, ничего обо мне не знала, но решила, что вправе давать советы.
- А разве ты любил её? - спросила Варвара. – Ольга всем говорила, что ты издеваешься над ней, почти подавил волю, и даже поднял на неё руку…
- Не мудрено. По сути, она заслужила подобное обращение, но я…
- Никто не заслуживает. И не нам судить…
- Ты не дослушала, - он сел на диван и пригласил её сесть рядом. – Я бы с удовольствием встряхнул бы её как следует, но я не сделал этого. А теперь думаю, что напрасно. И уж, тем более, не судил. Пойми, я должен знать, куда она уехала. Я, в некоторой степени, несу ответственность за неё. А сейчас вокруг меня вакуум, нет никакой информации. И её родители куда-то исчезли. Всё одно к одному. Ты – мой последний шанс. Я искал встречи с тобой. И вот…
Его глаза вдруг сузились, превратились в две щёлочки, сквозь которые вырывались молнии.
- Ты должна знать, где она.
- Я же сказала…
- Адрес! – рявкнул он.
- Спроси у её родителей.
- Ты плохо слышишь? Я же уже говорил, что они переехали. Вот я и спрашиваю, куда?
- В Сибирь, на свою исконную малую родину. И адреса я не знаю, - сказала Варвара. – Да и какая разница, где живут её родители. Важнее другое, что Ольга там, где ты её уж точно не достанешь в ближайшее время, - произнесла она и ощутила некое несоответствие.
Человек, которого её подруга объявляла монстром, закрыл лицо руками, пытаясь успокоиться, и уже через минуту ему удалось привести себя в равновесное состояние. Он был глубоко несчастным человеком, растерянным, но не злым. Даже у той вспышки гнева была совсем другая причина. Она это ощутила и сама растерялась. Он переживал за Ольгу не меньше, чем она в своё время, только он был более информированным.
«А почему тогда я не считала с Ольги, что она мне лжёт? Наркотики. За их туманом спряталась. Теперь хоть понятней стало. Порядочного человека записала в преступники и всем свою версию втюхивала», - подумала Варвара.
- Да не бил я её никогда. Жалел. Она сама себя колотила. Её доброжелатели на таблетки подсадили. Так вот, когда они заканчивались, её «кидало» на подвиги. Родители знали об этом, поэтому и пытались увезти её отсюда подальше. Это я им рассказал, почему у их дочери такие перепады настроения. Они устроили ей допрос с пристрастием, сказали, что обо всём знают от меня. Ольга просто мстила мне. И ребёнок не от меня у неё был. У нас с ней никогда ничего не было. Я любил её, как сестру. Мне и в голову не приходило спать с ней, а потом оплачивать её услуги. Ей, похоже, тоже было не понятно моё отношение к ней. Чистота помыслов в наше время – дефицит, пережиток прошлого. А впрочем, чего я хочу от мира, где всё покупается и продаётся? Она, приходя от очередного «попутчика», смеялась надо мной, а потом устраивала показательное выступление, кричала, что если бы я давал ей деньги, ей не пришлось бы торговать своим телом. Я раздражал её, но она предпочитала моё общество обществу родителей. Я звонил её отцу, сообщал, что его дочь в данный момент у меня. После выплеска эмоций, она затихала, а потом плакала. Может, совесть просыпалась в такие моменты, отчего ей становилось не комфортно. Но уже через минуту всё резко менялось, она опять пыталась сделать из меня козла отпущения, виновником всех бед. Это был бесконечно повторяющийся процесс. Я пытался её уговорить лечь к моему знакомому в клинику, она даже соглашалась, я отвозил её домой. А через день-два я вновь становился зрителем спектакля одного актёра.
- А я-то всё голову ломала, почему тебя её родители за такие «подвиги» не сажают за решётку?
- Они просили каждый раз, когда она пропадала, отыскать её и привести домой. Что я и делал. У меня чутьё, как у собаки. Я не могу объяснить это, но я всегда «брал её след». А в этот раз я не ощущаю шлейфа от неё…
- Магия, - прошептала Варвара.
- Что?
- Ты обладаешь магическими способностями. Я только что чуть сама не попала под очарование твоего шёпота…
- Я-я-я… Не знаю, что произошло. Я бы не причинил тебе вреда…
- И давно ты страдаешь подобными приступами провала контроля над собой?
- Не-не-не знаю. Это впервые.
- Ольга удружила, - тихо проговорила Варвара.
- Что? – спросил молодой человек.
- Да не пугайся ты, Ваня. И спину береги…
- Откуда ты знаешь моё имя? – спросил он и тут же стукнул себя по голове. – Ну, да, это Ольга рассказала тебе обо мне и о проблеме со спиной.
Варвара не стала отрицать, чтоб не напугать молодого человека. Она пожала плечами и спросила:
- Так что ты пьёшь?
- Ничего. Я не употребляю спиртное.
- В смысле, чем лечишь головные боли? - улыбнулась Варвара.
- Таблетки нашёл у себя в аптечке, - произнёс Иван.
- Дай их мне, - попросила Варвара.
- Это ещё зачем? – возмутился молодой человек.
- А затем, Ваня, что это те самые таблетки, которые твоя любимая принимала.
- Но там написано: «цитрамон».
- А ты хотел, чтоб для тебя написали, что это транквилизаторы?
- Я стал наркоманом?
- Нет. Но агрессия стала вылезать на ровном месте. Погружение из одного состояния в другое, резкая смена настроения. Я вначале подумала, что это из меня вылез столь необычный букет из боли, страдания и негодования, переходящего в ярость.
- Ну, да. Я хотел узнать любым способом, где Ольга, - он вдруг хихикнул, - я даже за палец хотел тебя укусить, да вовремя взял себя в руки. Ужас.
- Её нет среди живых вот уже почти две недели, - произнесла Варвара и увидела, как Иван стал отодвигаться от неё на диване, упёрся в спинку, потом расстегнул ворот рубашки и почти прохрипел:
- Врёшь!
- Нет. Ольга потеряла ребёнка после того, как ты, по её словам, в очередной раз решил поучить  её уму-разуму. Она была в состоянии депрессии. Родители отправили её в деревню к бабушке. Вроде, ей стало лучше там. Её родители говорили, что Ольга на майские праздники решила открыть купальный сезон на озере на спор с соседом, попала в водоворот. Местные ребята попытались её вытащить, да сами чуть не утонули. А водолазы всё озеро перерыли, но её так и не нашли. Родители похоронили пустой гроб. Говорят, что это не первый случай в их деревне. Вроде как, там половина кладбища мнимых утопленников…
- Почему мнимых? – переспросил Иван.
- Легенда существует, что на этом озере есть портал в другой мир, и из тех, кто в него «провалился» там, пока никто не вернулся. Про причину не спрашивай, не знаю. То ли не хотят возвращаться, ибо жизнь там райская, либо не могут, потому что не знают, как. Короче, сказка для успокоения тех, кто потерял родных.
-  Не важно. Я найду её, - заявил Иван. – Я же любил её. Люблю, - поправился он.
- Час от часу не легче. Ты случайно с дуба не падал? Водолазы там каждый дюйм изучили…
- Я не глухой и не придурок. Я тебя услышал. Она жива. Я это откуда-то знаю. Только вот дорогу туда, где она находится, пока не чую. Мне надо на местности всё обследовать. Озеро. Оно словно дышит. Ты же сама не веришь, что Ольга мертва. И не убеждай меня в обратном. Могу я тебя попросить? – Иван вновь подвинулся к Варваре и заглянул в глаза.
- Нет. Я не собираюсь участвовать в твоём безумстве.
- Спроси у неё, - прошептал Иван, - если она ещё здесь, как мне найти её. Ольга говорила, что ты ведьма.
- И ты ей поверил? - вдруг рассмеялась Варвара. – Так вот почему ты решил отыскать меня и очаровать?
- Да не помню я ничего…
- Это не совсем так. Ну, да ладно. Хотя глаза у тебя и вправду были безумные. Я «не слышу» Ольгу, «не вижу», не ощущаю. Так что, - она развела руки в стороны, - помочь не могу. Напрасно силы потратил и время.
- Да нет. Ты удивительное создание. Я хочу тебе предложить переехать в мой загородный дом на постоянное проживание.
- В качестве кого, шустрый ты наш? У меня нет денег, чтоб купить твой дом, замуж за тебя я тоже не собираюсь. Домработницей не буду.
Иван смутился.
- У меня там смотритель с женой живут в гостевом домике. Убираться и готовить будут.
- Я тебя не понимаю, - произнесла Варвара.
- Я тебе этот дом подарю…
- С какой стати? Рассудок потерял? Или это у тебя причуды такие, а может, ты - меценат?
- Нет. Это ответ сразу на все твои вопросы. У дома должен быть хозяин. Если вернёмся, ты нас с Ольгой не выгонишь, а если нет, живи в нём. А деньги на поиски твоей исчезнувшей подруги я найду. И на экспедицию. У меня две квартиры и предприятие. Я их продам.
- У тебя с головой точно проблемы. Какие поиски, если она утонула?
- Но ты же не веришь в это.
- Кому какое дело, во что я верю или не верю. Есть неоспоримые факты…
- Спорные. Если человек скрылся под водой, а потом его не нашли, разве не логичней предположить, что он мог нырнуть и выплыть где-нибудь в кустах, чтоб по каким-то причинам все посчитали его смерть за очевидный факт. Далее. Работа водолазов не увенчалась успехом. Как следователи обычно говорят: «Нет тела, нет и дела». И ещё один факт. Мистический. Легенды на голом месте не рождаются. Как говорится, дыма без огня не бывает.
- Соглашусь. Вопросов много…
- Спасибо, - улыбнулся Иван.
Варвара не спросила, за что он благодарит её. Дом он на неё всё же переоформил. Можно было бы пропеть: «Да здравствуют чудаки всех мастей и оттенков»! Но почему-то не пелось. То ли оттого, что кто-то словно за её спиной шептал о подвохе и о бесплатном сыре. И она соглашалась с шёпотом, но невидимая рука Провидения вела её к этой странной сделке. Единственный аргумент, что она всё это вернёт, как только чудак, сидящей перед ней в нотариальной конторе, набегается и успокоится, поняв, что невозможно время повернуть вспять, что это затея не просто глупая, но не осуществимая, что обратной дороги оттуда нет. Она, правда, сама не знала, откуда оттуда.
И всё же что-то было во всём этом действии неизбежное. И в том, что Иван отправится на поиски девушки, хоть и не невесты, но того человека, за которого дал слово нести ответственность, износит не одну пару сапог, что-то поймёт такое, отчего проявится смысл его путешествия, и в том, что она безропотно пошла на данную авантюру. А в том, что это авантюра чистейшей воды, она не сомневалась. Правда, ей хотелось верить, что отнюдь не из-за корыстных целей она согласилась на неё. Но полностью данный факт отметать она не решилась бы. А из-за чего иного, это ей ещё предстояло выяснить. Не просто же так она сдала все экзамены досрочно. Она вспомнила, что когда впервые Иван привёз её в эту деревню, ей отчего-то показалось, что уже когда-то, очень давно она была здесь, хотя точно знала, что никогда здесь не была. Но странный шлейф будто и не её воспоминаний вылезал откуда-то.
«Может, генетическая память ожила»? – подумала она тогда и тут же отбросила эту мысль.
И вот она уже вторую неделю живёт в огромном доме, а сегодня прозвучал первый звоночек, вернее звон. Колокольный.  Не связана ли это необычность с туманом? И, в конце концов, эти «необычности» только она видит, слышит, ощущает или другие тоже о них знают?
«Всё гораздо проще, - подумала она, - надо было давно поинтересоваться об этом у тех, кто здесь живёт уже не один год».
Варвара выбежала на кухню и чуть не налетела на Нюсю.
- Я решила сегодня с вечера прибраться, чтоб завтрашнее утро высвободить. Помешала? – спросила она, продолжая мыть полы.
- Нет, - смутилась Варвара, - я спросить хотела…
- Туман всегда тоску наводит. А иногда и морок. Тоже слышала?
- Что? – опешила Варвара, будто позабыв, что именно по этому поводу и выбежала из комнаты, как только услышала Нюсино присутствие.
- А кто что. Митрич слышит, как бравые гусары по улице на конях маршируют, да песни горланят. Он несколько раз выбегал посмотреть на них. Но ничего, кроме тумана не увидел. Соседу нашему мерещится гул проезжающей по улице электрички. Он с матюками выбегал, кричал:  «Кому, мать твою, вздумалось здесь рельсы проложить? Жить спокойно не дают!» С дубиной однажды выбежал, чтоб стрелочника огреть, который стрелки на нашу улицу перевёл. Помахал дубиной, а потом в себя пришёл, сообразив, что никаких рельсов поблизости нет, станции тоже, да и поездов в нашей глуши не слышно. Автобус разве рейсовый возле церкви останавливается. Так до него ещё добежать надо. А я иногда слышу детский плач. Будто потерялся в тумане ребёнок. Тоже выбегала, чтоб помочь дорогу отыскать. А тебе чего причудилось?
- А с чего вы взяли, что мне что-то причудилось? – спросила Варвара.
- Да на тебе, дева, лица нет. Ну?
- Я колокольный звон услышала, а потом сообразила, что колокол ещё не привезли. А потом и вовсе воспоминания ожили, я в них будто погрузилась. Заново пережила.
- Испугалась?
Варвара пожала плечами.
- Здесь низина, а там, - Нюся неопределённо взмахнула рукой, - вообще болота. Про них разное говорят, - она отжала тряпку и посмотрела на девушку в ожидании вопроса. – Местные теперь не ходят на болота. Разве что неверующие или несведущие, приезжие, одним словом.  Если бедолаги на тропу выйдут, то обратно лучше не жди. Там… - Нюся развела руки в стороны.
- Что именно? – спросила Варвара.
- Время там карусель устраивает.
- Не поняла, - призналась Варвара.
- А чего здесь не понимать? Окажись там на момент, тумана, с ума сойдёшь. Открываются словно невидимые ворота, а за ними время иное, люди ходят, разговаривают, даже стена вокруг замка стоит. Та самая стена, которой вот уже больше пятисот лет как нет, так… камни кое-где валяются, а на месте болота – озеро, в котором люди в белых рубахах купаются. Но лучше не ходить туда. Говорят, после революции два смельчака вошли туда, а ворота возьми да и захлопнись. Всё бы ничего, только они каждый раз открываются в другие места и время другое. Те двое только через девяносто лет вернулись всё такие же молодые, а ни их домов уже нет, ни жён, ни детей, одни внуки старше их самих. С тоски запили, их в город на обследование забрали, так они больше и не вернулись. То ли залечили, то ли в другие места подались жизнь сначала начинать, не знаю. Но ты не боись. Туман тоже не так часто бывает. Весной раза три-четыре, да осенью раз пять, а летом, ну, может, раза три всего после ливней обычно, она посмотрела на Варвару, - Ну, да. Бывают и исключения, когда чаще туман стелется.
- А почему учёные вашу аномалию не изучают?
- Теперь уже нашу, - поправила её Нюся. – Да им никто не сообщает про это.
- А как же те двое мужиков?
- Так их же с диагнозом белой горячки забрали. И они про болото тоже умолчали. Сказали, что память потеряли и документы, не знали, куда идти и что делать, от того и запили. На вопрос, где брали спиртное, пожали плечами, люди, мол, добрые наливали, когда узнавали их историю. И те же люди добрые на время их приютили. Ну, их, как сказывали внуки, подлечили малость, документы сделали и на работу устроили. Что потом с ними стало, не знаю. А что? Женились, должно быть, детей снова нарожали, и живут себе в иное время, не в то, о котором мечтали, зато увидели воочию результаты революции. Плоды, так сказать, собственной деятельности. Ладно, дева, разболталась я что-то сегодня. Дверь закрою, ты иди, отдыхай. Сны в это время знаковые бывают. Ты только «заказ» сделай и увидишь. Нам туманы не мешают жить.
- А так ли это на самом деле? - прошептала она. – И если они изначально только на болоте зависали, почему с каждым годом территория, охваченная ими, увеличивается?
- Ты чего бубнишь? – спросила Нюся.
- Как же они не мешают, если людей до нервного срыва доводят. Один с дубиной бегает, другой ликует и готов песни горланить вместе с гусарами, которых нет, а есть ещё и третьи, и четвёртые, и пятые. Слуховые галлюцинации могут свести человека с ума, ты это хоть понимаешь?
- Да ведь туманы не так уж и часто бывают…
- Но ведь за последнее время их количество возросло, не правда ли? – спросила Варвара.
- Не так чтобы сильно. Но зато можно сны загадывать, будущее видеть.
- Видеть зачем? Чтоб что-то изменить? Чего-то избежать или, наоборот, найти?
- Да кто ж их знает? – опешила Нюся.
- А что взамен получает Туман? Хотя он может быть всего лишь орудием в чьих-то мощных руках. Чем вы расплачиваетесь? – спросила Варвара. – То, что проявляете излишнюю эмоциональность, кто страх, кто возмущение, кто ликование, кто недоумение – это я уже поняла. Что ещё происходит, о чём я не знаю?
Нюся села на пол и заплакала.
- Ну? – чуть повысила голос Варвара.
- Не могу за всех говорить, это жизнь. И страдания у всех свои…
- Вставай, - Варвара помогла Нюсе подняться и попросила: - Давай завтра подумаем, когда туман уйдёт совсем. Мы попробуем записать то, о чём знают все, но особого значения не придают этому. И уж, тем более, не связывают с природным явлением. 
- Хорошо, - согласилась Нюся. – Глянь-кось в окно, что творится. Я такого что-то и не припомню. В туман обычно у нас не бывает ливней. Раньше, во всяком случае, эти два явления не совпадали. Будто небо стало капризным ребёнком, проливающим слёзы. Уныние нагоняет.
За окном непогода и туман скрывали реальность, искажали звуки так, что хотелось спрятаться куда-нибудь. Стук входной двери напугал Варвару.
- Это я, - услышали они голос Митрича. – Плащ принёс и сапоги резиновые. Я подожду тебя, Нюсенька, - ласково произнёс он. – А гусары, бедолаги, в такую хмарь всё поют, - прошептал он.
От его слов Варваре стало не по себе. Она вернулась в комнату, легла в кровать, закрыла глаза и натянула одеяло до самого подбородка не столько от холода, сколько от желания отгородиться от несправедливого, жестокого мира за окном, где властвовала непогода. Тоска и отчаяние сжимали пространство вокруг неё. И вдруг появившийся свет принёс успокоение. Она не заметила, как провалилась в сон, больше напоминающий реальность.
- Где я? – спросила она.
- В будущем, - ответил женский голос, показавшийся ей знакомым.
- И что я здесь делаю?
- Пытаешься разобраться с природным явлением, которое является не совсем природным.
- Зачем? – вновь поинтересовалась Варвара.
- Это надо у тебя спросить, - посоветовал всё тот же голос.
- А ты кто?
- Я?
- Да, я про тебя спрашиваю.
- Я твоя недремлющая часть…
- То есть, Я?
- Можно и так сказать.
- А тогда кто там за столиком сидит? – спросила Варвара.
- Ты. Не заморачивайся. Сон же. Ты просто видишь себя со стороны. Тебе это надо.
- Зачем? – вновь спросила она.
- Твоё подсознание знает.
- А я?
- И ты узнаешь со временем.
- Ба! Как всё запущено! – воскликнула Варвара.
- Ты лучше подойди поближе и присмотрись, - посоветовал голос.
- А год-то какой?
- Календарь, - произнёс голос.
- Конечно. Но я не вижу никакого календаря.
- Тогда себя заставь дату произнести или подсказку, на худой конец.
«Да, - подумала Варвара, - знать бы ещё как»?
Она подошла поближе к столу. Мужчина опустил голову, но ей показалось, что она хорошо знает его. Сердце радостно застучало, когда мужчина, словно ощутил её незримое присутствие и улыбнулся. Это был Ваня.
«Слава Богу, значит, вернулся живой, - подумала она. – А откуда»? – но на этот вопрос она не знала ответ.
- Так ты проведёшь меня через проход в болоте?
- Тебя слишком долго не было здесь.
- Три года – не время. Я и озеро изучал, и с местными жителями беседы вёл, нанимал водолазов, в библиотеке и музее просиживал, фотографии старинные рассматривал. В соседнем селе нашёл очевидца возвращения некогда «утонувшего». Так от того возвращенца все шарахались. Его мать со слезами упросила уехать подальше. Ну, он и уехал, женился, дети уже взрослые. И всё же я его разыскал. Никак не хотел рассказывать, боялся, что запишу его показания, а потом его в психушку упеку. Роман по моим материалам уже написать можно было. Я передал ему просьбу матери привезти его фотографию, жены и детей. Согласился не сразу, чтоб я их сфотографировал. Говорят, что со временем человек теряет не только яркость внешности, блекнут будто бы и сами его индивидуальные черты. Но мать сразу узнала сына, когда я ей привёз фотографии. Меня в тех краях странным исследователем аномальных явлений нарекли. За это время со мной много чего происходило, всего и не расскажешь. А потом случайно встретился с человеком, который сказал, что я не там ищу вход. Он давно занимается паранормальными явлениями, ищет места, где всякие необычности случаются. За коллегу своего принял меня. Я, правда, некоторыми открытиями поделился с ним, за что он мне тоже кое-что рассказал. Оказывается, через озеро случайно втягиваются люди в иное время, когда открывается  выход. Это редкое явление. А вот здесь у нас на болотах и вход, и выход регулярно открывается. Только желающих переходить границу не так много стало. Тот человек сказал, что глупо было искать за тридевять земель то, что лежало у меня под носом. Я не говорил тебе, что в том селе иногда появляются люди, которые пропали много лет назад в другом месте. У них там есть местный шаман, который помогает адаптироваться бедолагам. Как-то устраивает их жизнь, разыскивает родственников, если они ещё живы. Я видел вернувшихся, разговаривал с ними. И теперь я могу с полной уверенностью сказать, что Ольга живёт за стенами замка. Кстати, когда я уезжал, мне шаман для тебя какую-то затейливую штуку передал. Диск какой-то. На нём заклинание написано на каком-то древнем языке. Но это не оберег, это… Он сказал какое-то странное слово… Короче, эта штука силы твои глубинные к жизни вернёт, возможности удвоит. А ещё что-то про восстановление нарушенного равновесия он говорил, про время и пространство. Я толком ничего не понял, но передать эту штуку тебе должен. Вот, смотри, - он достал из рюкзака диск.
- Потом.
- Ты должна его носить, - сказал Иван.
- Хорошо, - она положила его в сумку. - Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму. Эй, - она щёлкнула пальцами перед его носом. - Не забывай, что там другое течение времени, да и само время другое. Я провожу тебя, но не пойду с тобой в ту реальность.
- А выйдем ли мы оттуда и когда? – спросил Иван.
- Я хочу тебе одну притчу рассказать. Странник уже попрощался с жизнью, когда сорвался с тропы в пропасть. И вдруг, падая, он ощутил под рукой тонкую ветвь хилого дерева, что невероятным образом прижилось в расщелине скалы. Он схватился за неё, понимая, что она лишь сможет отсрочить неминуемое падение на дно пропасти. И тогда он обратился к Господу, прося Его о спасении. И столько было силы в отчаянном призыве странника, что голос был услышан. «Веришь ли ты в меня»? – спросил Господь. И воскликнул странник: «Верую, Господи». И вновь услышал: «Крепка ли вера твоя»? И не задумываясь, странник ответил: «Крепка, Господи». Тогда вновь прозвучал голос: «Коли вера твоя так сильна, разожми руку, отпусти ветвь»… А вот что сделал странник, притча умалчивает.
- Тогда в чём смысл?
- Если истинно веруешь, если нет сомнений в твоём сердце, случится чудо.
- Но ты хочешь сказать, что моё сердце поражено сомнением, и это не мой случай?
- Этого я не знаю.
- Значит, только разжав руку, я узнаю?
- «Отпусти ветвь».
- Не могу…
- Ты сам ответил…
- Но я должен её вернуть.
- Комичность твоего положения в том, что ты не знаешь, захочет ли она вернуться.
Мужчина, сидевший за стойкой бара, вдруг с удивлением посмотрел на Варвару.
- Да нас никак местная Дива посетила. Тебя, я слышал, Берегиней кличут. Ты морок научилась отводить. Говорят, что к болотам оттеснила Туман. Будто бы возле болот  научилась входить в него и выходить невредимой. Слушается он тебя. Шептунами звали в нашей округе тех, кто умел заговаривать от одержимости животных, стихию, явления необычные. Но ты не шептунья, так старая Ирма сказала. Ты – Берегиня. Я даже не знаю, что за должность такая у сверхъестественных сил. Может, объяснишь мне, тёмному человеку, - он выпил водку, что налил ему бармен в стакан,  вытер рот рукавом и с вызовом посмотрел на Варвару.
Она понимала, ему нужны зрители, которых в этот час в  кафе было не так много, но ему всё же удалось вызвать интерес у них. Он ощущал себя, как во время бенефиса, на сцене.
- Нет, - произнесла она спокойно. – Когда станешь светлым, тогда и обращайся, - улыбнулась она.
- Не можешь, значит. Это я так, к слову…
- Нет. Ты, не ведая того, правду о себе сказал, Пёс.
Он вздрогнул, потому что о школьной кличке даже сам забыл. Он ощутил, как внутри него разрастается злость.
- Тьфу на тебя, - произнёс он и выругался, а потом добавил: - Коза, фифа эфемерная, - хотя представления не имел, что это такое, и опять выругался на этот так, что заставил некоторых мужиков засмеяться.
- Сквернословить грешно, не правда ли? – обратилась она к Ивану, который пригласил её в это самое кафе. – Пёс, - она посмотрела в самодовольное лицо парня, который успел ещё один стаканчик опрокинуть в рот, - а почему бы тебе не помолчать денька три, не подумать о главном? Потом можно и пообщаться на трезвую голову, не правда ли? Я слышала, что если слишком много говорить, магия слов пропадает, остаются одни слова, словно голые ветки. Но и молчание молчанию – рознь. Есть сосредоточенное молчание,  есть горестное, а есть такое, как у тебя – по необходимости…
Парень открыл рот, потом закрыл. Он стал похож на рыбу, выброшенную из воды. И тогда он погрозил ей кулаком.
- Хочешь полежать без движения денька три? – спросила она.
Он выхватил ручку и блокнот из рук проходившего мимо официанта, написал: «Прости» и показал ей.
- Хорошо, - произнесла она, и почти сразу же Пёс закричал: «Чудные дела твои, Господи»!
- Вот так-то лучше, а то, что ни слово, то мат, - официант взял из рук мужика блокнот с ручкой и пошёл к клиенту, который желал расплатиться за сделанный ранее заказ.
- Зачем этот цирк? Дешёвой славы захотелось? – спросил её Иван.
- Нет. Через минуту они все забудут об этом инциденте, включая и тебя, милый, - Варвара улыбнулась и увидела напряжение на его лице, будто он пытался что-то вспомнить.
- Так о чём это я?
- Ты про шептуна говорил.
- Да-да… Мне один местный дед рассказывал, когда я только переехал сюда, что когда-то возле болота жил, а может, и до сих пор живёт один парень (ты же знаешь, что при соприкосновении с безвременьем процесс старения иной), а по количеству прожитых лет, может, уже и дед, а не парень. Ладно, не важно. Говорят, что он был  шептарь.
- Кто? – переспросила Варвара.
- Шептарь, шептун, не знаю, как правильно. Ведун, умеющий усмирять буйных животных и людей с помощью неких заклинаний. Что он там шепчет, не знаю, но буйные в себя приходят. А однажды у меня гостил один слишком умный профессор, так вот, он всё хотел пообщаться с этим парнем. Он говорил, что лет двести, а то и больше назад один ирландец по имени Селливан, знахарь, вылечивал впавших в бешенство буйных коней. Как он это делал, никто не видел, потому что он уводил коня в тёмное стойло, закрывал дверь в конюшню, а обратно выводил спокойное животное. Сам же Селливан будто уверял, что нашёптывал на ухо коню древнее заклинание индейцев. Хотя, вроде бы, некоторые обвиняли его в шарлатанстве…
Кто-то коснулся её плеча. Варвара отвлеклась всего на мгновение, но когда повернулась, видение растаяло.
- Куда всё исчезло? – спросила она.
- Сны имеют удивительное свойство – заканчиваться не всегда на том месте, на каком бы нам хотелось. Динь-динь, пора просыпаться…
- Подожди, - прошептала Варвара и проснулась.
Она села на кровати и посмотрела в окно: там светило солнце.
- Воистину, если отрицательный фактор исключается, то возникает иллюзия некого благополучия, - прошептала она, находясь под впечатлением сна.
А потом они сидели некоторое время с Нюсей на кухне. Варвара задавала много вопросов, что-то записывала, а потом улыбнулась, посмотрела на исписанные листы и сказала:
- Как-то так… Мне надо найти шептуна, что живёт возле болот. Наверное, Иван не случайно мне про него во сне рассказывал. А потом мне надо на почту сходить…
- Это и я могу сбегать. А чего надо-то? – спросила Нюся.
- Ивану телеграмму надо послать, чтоб возвращался, что он не там ищет.
- Ты текст напиши, а я отошлю, - сказала Нюся.
- Хорошо, - взяла ручку и на чистом листке написала: «Возвращайся, я знаю, как вам помочь. Варвара». А завтра с утра пойду к болотам. Если Иван прилетит до моего возвращения оттуда, скажешь, чтобы дожидался меня дома.
- Господи, да что ж ты голову в пекло сама засунуть решила. Я ж рассказывала тебе…
- Нюся, а что у нас сегодня на обед? Ты так вкусно готовишь. И я голодная такая, аж жуть. Накормишь?
- Конечно, - она вдруг кинулась Варваре на шею, - ты… я…я…
- Спасибо, милая, я тоже тебя люблю и ты мне как мама, которую я почти не помню…
Нюся отправила телеграмму, а от себя приписала, чтоб поспешил Иван, а то  Варвару спасать придётся. А на следующий день с утра пораньше она собрала Варваре немного еды в холщовую сумку, дала бутылку с водой и перекрестила украдкой, когда та вышла за ворота. Варвара ощущала дорогу, словно тот, к кому она шла, помогал ей добраться до его избы.
Возле самого болота какая-то птица надрывно закричала, оповещая лес, что появился незнакомец. Варвара погрозила ей пальцем и та сразу же замолчала. Несколько столбов, как на границе, были вкопаны в землю. Разве что их не раскрасили бело-красными полосами. И сразу за ними появилась узкая дорожка, некогда выложенная булыжником, но со временем густо заросшая травой. Эта дорожка вела к покосившемуся крыльцу, у которого ступени прогнили и потемнели от времени, а сам дом был крепок, будто только недавно мужики с топорами закончили его возводить, сделали резные наличники, вставили стёкла и распрощались с хозяином.
Массивная деревянная дверь с тяжёлым кованым кольцом была чуть приоткрыта. Резкий контраст между полусгнившим крыльцом и добротным новым домом в окружении огромных деревьев, сквозь кроны которых виднелось бледное небо с легкомысленными тучками, из которых так и не пролился дождь, наводил на размышления о двойственности.
Варвара поклонилась дому, потом лесу, что остался у неё за спиной, и позвала:
- Хозяин.
Дверь распахнулась, на пороге появился молодой стройный парень в белой расшитой рубахе, красных сапогах, будто сошёл с рекламной картинки, с глазами цвета пасмурного осеннего неба, с копной волос цвета соломы на голове, и обворожительной улыбкой.
- Я знал, что ты придёшь, - сказал он.
- А я знала, что ты знаешь и ждёшь меня.
- Прошу, - он поклонился ей в пояс. – Вначале я должен накормить и напоить тебя с дороги, потом разговорами потчевать. Ты – Берегиня. А меня Саввой когда-то нарекли. Только не спрашивай, когда. Всё равно не отвечу.
Она вымыла руки в тазике с ключевой водой, села за стол, где стояла глиняная тарелка с пирогами и плюшками,  крынка с молоком и кружка.
Пока она ела, Савва вышел на крыльцо, чтобы не смущать гостью. Птица, что оповестила его о приближении девушки, села ему на плечо, а он, улыбаясь, что-то прошептал ей.  Птица чуть склонила голову, и почти сразу же перелетела на один из столбов, уселась там и, как верный сторожевой, стала осматривать подступы к дому.    
Савва убрал со стола еду в плетёную корзину, ополоснул кружку и улыбнулся:
- А теперь мы можем и поговорить.
- Расскажи мне всё о тумане, - попросила она, - Я должна знать, с чем имею дело, прежде чем кинуться на него.
- Во-первых, никуда и ни на кого кидаться не надо…
- Значит, можно договориться…
А потом Савва стал рассказывать то ли сказку, то ли быль, похожую на сказку и сколько он говорил: час, сутки, несколько дней, Варвара не знала. Время утратило значение.
- Спасибо, - прошептала Варвара. – Пора и честь знать. Загостилась я. Мне надо вернуться домой, обдумать свои действия. И когда я буду знать, как мне быть, я вернусь. Что ты машешь головой?
- Он не выпустит тебя отсюда.
- Так сейчас нет тумана.
- При чём здесь туман? Ты чем слушала меня, Берегиня?
- Это ты про чародея? Ты серьёзно? – она встала, - это мы ещё посмотрим, как он не выпустит меня.
- Сядь, - сказал он. - И не торопись с суждениями. Хоть ты и Берегиня, а многого не ведаешь. Здесь нет пределов, здесь законы теряют свою власть…
- Тороплюсь я…
- Вот же неугомонная, да не сможешь ты выйти за столбы. Мой дом на грани. И не там и не здесь. Потому крыльцо ветшает, а сруб, будто вчера поставили. И внутри у меня новые лавки, новый стол и сундук новый. Чуешь, как дерево пахнет? А сколько им лет лучше и не озвучивать.
- Ты чего мне голову морочишь? Хотя, если ты живёшь на нейтральной территории, значит, и туман тебя обходит стороной, так? А это значит, что ты и в деревню можешь сходить?
- Зачем?
- По делу. Надо одному человеку сообщить, где я. Думаю, уже прилетел.
- Позже. Сама бегать будешь, когда свободу от него обретёшь. А я нейтральным быть обещал.
- Кому? Туману?
- Да причём здесь туман. Ты же умная девушка. Туман – это всего лишь магическое изобретение на базе природного явления чародея. Мы чародею твой портрет подарим. Вернее, я. И скажу, что ты моя гостья и что ты хочешь с ним поговорить…
Варвара посмотрела на Савву, как на душевнобольного, но страха при этом не было.
- Я заговор на портрет нашепчу, - улыбнулся он.
- И ты уверен, что это поможет?
- Знаю. Я же не только здесь обитаю.
- А теперь скажи мне, милый друг, где мы возьмём мой портрет?
- Я напишу.
- Но ты же шептун, а не художник.
- Нет, милая, я шептуном стал, чтоб выжить, а художником – по велению сердца.
- А вдруг меня твой чародей, маг, имени которого я не знаю, там запрёт?
- Не сможет. Сон свой помнишь?
- И что?
- А то, что диск этот у меня. Эта вещь принадлежит Берегине. Тебе, значит.
- Да с чего ты взял, что я и есть Берегиня?
- А мне чародей портрет показывал. Он у него на стене висит. Говорит, что это дочь его. А ты на неё, как две капли воды, похожа. Значит, ты его пра-пра… и так семь раз, правнучка или внучка из седьмого колена. Как ты здесь оказалась, а он – там, про то не ведаю.
- А может, я просто похожа на ту девицу…
- Это мы сейчас проверим. Садись поближе к свету.
- А почему ты сам его не носишь?
- Странно, что ты это спрашиваешь. Разве настоящий мужчина будет себя украшать кулоном на цепи, хоть и огромным? И потом – ещё не известно, что я получу от него, может, совсем не то, что ожидаю. Ведь это собственность Берегини.
- А если я не Берегиня?
- А это мы сейчас проверим. Иди сюда.
- Ты уж определись. То садись, то иди…
- Я тебя с диском нарисовать должен. Ну?
Она подошла к Савве. И как только диск оказался у неё на груди, ощутила тепло, исходящее от него.
- Светится! – закричал Савва. – Не ошибся я. Чуйку ещё не потерял, хоть года три отшельником живу возле болот.
- А где же ты  еду себе достаёшь? Охотишься? Рыбу ловишь? На ягодах да на грибах перебиваешься? А зимой? Голодаешь?
- Нет. А замок для чего? Меня твой предок подкармливает, да и запасы присылает.
- С какой стати? И значит, ты никакой не отшельник.
- Здесь отшельник, а там – я придворный художник. Я в двух мирах живу.
- Заморочил ты мне голову, хотя знаю, что нет ни слова лжи в твоих словах.
- Слышишь мысли, стало быть, и морок отводишь, и видишь невидимое, и стихии тебе служат.
- Про стихии – не уверена…
- О! Да ты сильнее, чем я думал, Берегиня. Он достал мольберт, краски и кисти, зажёг несколько свечей, а потом усадил её на топчан и попросил посидеть немного так.
Ей показалось, что не прошло и минуты, а Савва уже объявил, что портрет готов. На неё с портрета смотрела девушка, удивительно похожая на неё, только было в её взгляде что-то незнакомое или непривычное.
- Не узнаёшь? – спросил Савва. – Привыкай. Это сила в тебе оживает. А теперь…
- Теперь я домой пойду.
- Теперь ты поспишь. А когда я вернусь, в замок придётся идти, а не в дом, который тебе подарил Иван.
- Я знаю, что он приехал, и боюсь, что отправится меня искать…
- Мимо моего терема не пройдёт, а здесь ты его и встретишь…
- Если я буду спать…
- Он тебя разбудит, - проговорил Савва, - взял портрет и вышел.
А Варвара вдруг ощутила такую усталость, что легла на гостевой топчан, на котором сидела, пока Савва её рисовал, и почти мгновенно уснула. Проснулась она оттого, что ощутила чьё-то присутствие, открыла глаза и увидела Ивана, сидящего на табуретке возле стола, а в дверях – Савву.
- Проходи, - сказал Иван.
- Ты очень добр, только это мой дом. И это вы мои гости. Я всё уладил, - сказал Савва. – Только вот Ивана там не ждут, а без приглашения, сама понимаешь, он пленником станет. Лучше тебе здесь подождать, Ваня.
- Я Ольгу должен забрать.
- Видишь ли, это ты так считаешь. А она по-другому решила. Она замуж вышла и у неё скоро будет ребёнок, а это значит, что пространство её уже не отпустит.
- Шутишь? – спросил Иван. – За месяц не вынашивают…
- Зато беременеют.
- Вань, дождись меня. Я всё узнаю, а потом мы решим, что делать дальше. Если учесть, что ты не сможешь отсюда домой вернуться просто так. Объяснения все потом. Пошли, - сказала она Савве.
- Подожди, там в корзине есть еда, и вот ещё я принёс, - он протянул узелок. С господской кухни вынесли. Откушай и поспи.
- А Варвару голодной потащишь?
- Мы за другим столом сидеть будем.
Иван услышал, как закрылась дверь. Он подошёл к окну. Варвара и шептун медленно шли к болоту, к тропе, ведущей за грань. Ему показалось или это было на самом деле так: их физические тела словно блекли, превращаясь в полупрозрачную дымку, а потом они и вовсе исчезли из поля видимости. Иван вздохнул. Оставалось только ждать. А время здесь «куролесит». В минуту может втиснуться неделя или растянуться на час. Об этом говорили многие в деревне, а вот испытать на себе из его знакомых не приходилось никому.
«Что ж, буду первым», - подумал он.
Варвара шла молча за Саввой.
- Задавай свой вопрос, чего мнёшься, - вдруг сказал он.
- Я во сне видела этот диск, она коснулась его, но там Иван говорил, что мне его передал шаман. Разве ты шаман? – спросила она и увидела его смеющиеся глаза.
- Нет. Я и не шептун, и не шаман, и не знахарь, и не ведун, и всё же от них во мне всё есть. Ты же не думаешь, что случайно увидела тот сон? Можешь не отвечать. И я не переговорщик. Это, скорее, твоя прерогатива.
- Кто бы мог подумать, что я не только поверю в сказку, но ещё и отправлюсь на переговоры к чародею, магу иного мира и буду просить его, чтоб не сводил людей с ума в моей реальности, прекратил свои игры. Бред! Я понимаю, что портал останется. Люди и так практически не ходят на гиблое место, а вот чаровать людей – это подло. Сидит там этакое чудище несусветное, глобальный энергетический вампир, развлекается играми, а людям каково?
- Да. Тебе бы сказки писать. Придумала монстра, - шептун от души рассмеялся. – Нас встречают. Это высокая честь, Берегиня. Цени.
Они прошли сквозь вязкое пространство и оказались на солнечной поляне, откуда шла дорога к стенам замка. Через ров был опущен мост, ворота открыты, но их повели не к центральному входу, а к холму, в котором среди кустов была спрятана кованая дверь. При их приближении кто-то, ожидающий их с другой стороны, отодвинул засов и с трудом приоткрыл тяжёлую дверь. В руках встречающего был горящий факел. Сопровождающие молча кивнули человеку с факелом и тут же пошли прочь. Савва подтолкнул Варвару в спину и прошептал, чтобы не стояла, раскрыв рот, их давно ждут.
За дверью оказалось два человека  с факелами. Один пошёл вперёд, освещая дорогу в подземелье, а второй закрыл дверь на засов и замкнул шествие. Варвара сбилась со счёта, через сколько дверей они прошли, сколько раз поворачивали и в какую сторону, когда подземный ход раздваивался. Но вот они оказались в каком-то подземном зале со множеством дверей. Её подвели к двери с каким-то странным знаком. Варвара опустила голову и увидела, что подобный знак есть на её диске. Факельщик постучал, с другой стороны отодвинули засов на двери. Гости и их сопровождающие стали подниматься по каменным ступеням. Они оказались в просторном зале, их подвели к одной  из дверей, за ней – в просторной комнате за столом сидел в дорогом одеянии тот, к кому они пришли. Варвара подумала, что их по ошибке привели к князю, но никак ни к чародею. Он не был похож на чёрного мага. Светло-русые, чуть вьющиеся волосы почти до плеч, голубые смеющиеся глаза, аккуратная бородка, добрая немного печальная улыбка, ухоженные руки, плавные жесты человека знающего себе цену.
На стене висели два портрета очень похожих друг на друга девушек. На столе стояли всевозможные яства и напитки. Хозяин жестом пригласил гостей сесть.
- Вначале откушайте угощение, специально для вас приготовленное, а всё остальное – потом, - он поднял руку.
- Я хотела бы поговорить…
- Торопишься? Всему своё время, - улыбнулся он. - Я заметил, что когда рассудок занят собственными проблемами, всё остальное проходит незамеченным.
- Философ? – спросила Варвара.
- Нет. Чародей. И не враг я тебе.  Мы всё же с тобой одной крови.
- Я этого не знаю.
- Доказывать ничего не буду. Достаточно того, что я знаю, - проговорил он. – Итак, милое воздушное создание, ты хотела мне что-то сказать?
- Скажи, можно как-то с тобой договориться? – спросила она.
- Смотря о чём, - улыбнулся он, увидел смущение на лице девушки и вздохнул: - Ещё один переговорщик? Ну, договаривайся. Смешная ты. Напугать ты меня не сможешь, биться – тоже, силы не равны. И что ты мне можешь предложить, чтобы заинтересовать меня? Думаю, ничего. К тому же, чтобы договариваться, надо знать ситуацию. Остаётся лишь добрая воля. Моя. Исключительно.
Она увидела шахматную доску с мраморными фигурами на ней. Он перехватил её взгляд.
- Обыграю.
- Вот и поговорили…
- Не с того конца начала. Ты же хотела узнать, почему площадь воздействия нашего мира растёт, почему туман вышел за границы болот.
- И?
- Нарушилось равновесие.
- Так надо восстановить его.
- Правильно, - сказал чародей.
- А когда храм восстановят и колокол зазвонит, начнёт ли восстанавливаться равновесие, которое было потеряно, когда его разрушили?
- Возможно, ситуация станет более благоприятной.
- Тогда, что я здесь делаю?
- Не понимаешь? – спросил чародей.
- Нет. Если существует противостояние двух сил, и оно нарушилось в какой-то момент по причинам, о которых я не знаю, надо попытаться что-то сделать.
Они долго смотрели друг на друга молча. Шептун уснул прямо за столом.
- Твоя работа? – она кивнула на спящего.
Он проигнорировал её вопрос.
- Я мог бы предложить тебе вечную жизнь, все сокровища мира, но не буду, откажешься. Характер. Как у моей дочери.
- А если я останусь жить на границе двух миров, это поможет?
- В жертву хочешь себя принести или художник мой тебе приглянулся? Он уже это делает и достаточно хорошо. Только не верь ему. Обманет. Я хоть и дорожу им, но ты мне дороже. Не в тебе дело. Равновесие – это не выравнивание на чаше весов противостояния зла добру, черного и белого, это просто одно пространство не должно влезать в другое, это равновесие пространств, а не сил. Когда этот диск оказался в том мире, это равновесие стало постепенно нарушаться.
- А как он там оказался? – спросила Варвара.
- Моя дочь была Берегиней. Она хранительницей этого диска была до тех пор, пока не влюбилась в смертного. Она просила её отпустить. А я не смог. Она могла выйти за грань только с помощью диска. Она оставила его в избушке шептуна, да только пронести его обратно никто не мог, кроме неё. А она ушла к любимому. В её роду рождались девочки с её искрами, но не с огнём, как у неё. И вот в седьмом поколении появилась ты. В тебе есть этот огонь, оттого и пронесла диск.
Он встал, подошёл к ней и почти прошептал:
- Я ждал, долго ждал. И уже ни на что не надеялся…
- Значит, равновесие нарушилось из-за него? – она дотронулась до диска, а не из-за того, что твоя дочь ушла.
- Она не смогла бы уйти без него.
- Я поняла. Ты мог бы её провести, но не захотел. Так? Я просто должна вернуть эту вещь этому миру, - она сняла диск. - Возьми.
Его глаза увлажнились.
- Вечная жизнь тоже может стать наказанием. Иди. Я не буду чинить препятствия. Твои огоньки там нужны, - он улыбнулся. – Время.
- Торопишь?
- Нет. Но рыцарь в доме шептуна нервничать стал. Ты ему про Ольгу поведай. Она обрела здесь душевный покой. И не надо её дёргать. Я даже тебе не дам с ней встретиться, чтобы не навредить ей. Ты из её прошлой жизни. Ей не нужен стресс. Со временем всё лишнее забывается. И магия здесь не при чём. Это любовь её спасла. А ты души людские врачевать способна.
- То есть мне надо остаться в деревне?
- Ты можешь жить где угодно, если сможешь.  Шептун проводит тебя обратно.
- Я сама, Орфей.
- Вспомнила, Берегинюшка, - вдруг прошептал он и отвернулся. – До границы с тобой пойду. Шептуна разбужу после, чтоб соблазна у него не возникло тебя возле себя оставить. Я видел в его глазах блеск, когда он портрет твой принёс, и как говорил о тебе. Он не плохой художник и шептун. Честно служит. Ему больше, чем мне лет. Но соблазны не изжил. Служение - из него дурь выбивает. Медленно, правда, очень. Не лжец, но себялюбив зело. Добродетель должен проявлять, она его душу врачует. И так из года в год, из века в век…
- За что ему такое?
- Платит за грехи свои, слабости. Мы все платим. Только плата у нас разная. И грехи разные. Гордыня порой играет с нами злую шутку: не позволяет не то, что раскаяться, даже себе признаться, что был не прав, что от зависти натворил бед. Гордыня – смертный грех. Только не жди от меня покаяния. Ты Берегиня, а не тот, кто отпускает грехи.  А шептун, если до сих пор не исповедался перед тобой, то, вряд ли, это сделает вообще. Время, должен тебе открыть секрет, не лечит. Осознание помогает, но не всегда избавляет. Усилие ещё требуется приложить, чтоб идти по другой тропе. А теперь, пойдём, я тебя на скалу мудрости отведу. Ты должна это увидеть.
Они вышли через другую дверь, поднялись по тропинке на вершину холма, резко обрывающегося вниз. Где-то там внизу текла река. Они по ступенькам спустились на выступ, сели на заботливо приготовленные кем-то подушки. Ощущение полёта к звёздам захватило Варвару. А чародей дал ей время прийти в себя, после чего заговорил:
- Вот мы сейчас сидим с тобой рядом, смотрим на звёздное небо, и кажется нам, что мы не на выступе холма сидим, а внизу не обрыв, что мы парим в воздухе, одни во всей Вселенной. Но быть рядом, не значит – вместе. Наши с тобой желания не совпадают, хотя ощущаем мы в данный момент спокойствие на душе. Когда-то очень давно, когда моя дочь была маленькой, мы пришли с ней сюда. Она глядела на застывший среди звёзд серп луны. Я знал, что она ощущает что-то, что не выразить словами, а ей так хотелось. Это со временем понимаешь, что существует музыка языка. Моя Берегинюшка прошептала, что было бы здорово, если бы «сейчас» никогда не кончалось. Я мог бы остановить время, растянуть мгновение, но я не сделал этого. Я сказал, а что если  длинная цепь «сейчас» - это и есть Вечность? Значит, ты соприкоснулась с ней. И надо быть благодарной за подаренное тебе ощущение, и  Вечность отплатит тебе тем же. Она обняла меня, и я увидел слёзы на её глазах.
На горизонте, где дорога будто уходила в небо, вспыхивали молнии, разрывая тьму на куски.
- Прислушайся, и ты услышишь едва различимую музыку ночи. Со временем понимаешь, что и в последнем аккорде заката можно услышать мелодию, когда лиловые сумерки только-только опускаются на землю. Поймать это мгновение и ощутить всю его прелесть, не это ли счастье? Вставай, скоро рассвет. Нам надо спуститься вниз и пройти вдоль реки, чтоб оказаться возле прохода в условный час.
Чародей знал, что они окажутся там раньше. О чём они так долго говорили на берегу реки, знал только ветер, да они сами. Он вытирал слёзы своей правнучке в седьмом колене и шептал:
- Любая реакция – следствие внешнего импульса. Ты справишься. И я отпускаю тебя. Я не совершу прежней ошибки, как бы ни была ты мне дорога. Твоя свобода, это и моя свобода, - он обнял Берегиню и что-то прошептал на неизвестном ей языке, - это не заклинание, я сказал тебе то, что когда говорил своей дочери. Ты веточка того дерева, что растёт и крепнет в моём сердце.   
С первыми лучами солнца проявился лес и тропинка. 
- Ну, вот. Пора расставаться. Я не буду останавливать время, чтобы продлить наше с тобой прощание. Иди, милая, - прошептал чародей, слегка подтолкнул её и отвернулся, чтобы незаметно вытереть навернувшиеся слёзы.
Варвара повернулась и почти побежала по тропе к дому шептуна. Она знала, что чарующий туман больше не покинет территорию болота, что люди скоро забудут о странных явлениях, но на болота всё же ещё долгое время не осмелятся ходить. Мысли устроили скачку в её голове. Отрывки разговора с чародеем переплетались с воспоминаниями, откровениями, глубинной болью, жалостью, раскаянием и радостью. Она хотела обернуться, чтобы увидеть ещё раз чародея. Но преодолела желание и услышала: «Умница. Не надо за внешнее цепляться. А глубинная связь никуда не денется. И время над ней не властно. Ты всё равно останешься в моём сердце, потому что ты – Берегиня». 
Она приближалась к грани, ещё один шаг, и странный призрачный мир растворится в тумане у неё за спиной. Чародей мог бы захлопнуть дверь и не выпустить её, но он знал, что не сделает этого, как бы сильно не хотел, чтобы Берегиня осталась. Он закрыл глаза и ощутил, будто сквозь сердце прошелестел холодный сквозняк.



Июнь 2017 года