Листья каштана

На листья каштана пали первые рыжие пятна осени - ожоги йода, уже успевшие засохнуть и побуреть. Наверно, они появились не сегодня, но я успел заметить эти повреждения только теперь, когда проходил под деревьями сквера в жаркий июльский день. Ветер принёс эти капли ржавчины с водосточных труб солёных северных морей. Пятна эти поселись там с незапамятного времени, с тех самых пор как первые микробы прибрежий осели на камень скал, на первые постройки людей, сцепились с затвердевшим тестом сырцовых кирпичей, из которых воздвигались дворцы и хижины, храмы и пирамиды. Потом переползли на грубо окованные наконечники копий и стрел, на железные каркасы купольных сводов Брунеллески, а затем завладели всей вселенной  металлов до золота и серебра.  Всё подвластно коррозии, и наша память, в том числе. Что уж говорить о тленной и хрупкой мякоти листа!
Бог знает, отчего королева ржавчины вздумала осесть на жирной и яркой зелени древесного листа в середине лета. Обильные ли дожди тому причиной, солёные ли ветры акваторий, или в крови дерева стал иссякать поток хлорофилла. Осень у деревьев, как и у людей, да, наверное, и у всего живого наступает по-разному. Пышная, кудрявая крона сильного дерева держится в зелёном наряде долго. Плохо кормленая листва  облетает быстро, не дождавшись первых осенних холодов. И листья человеческих жизней - как листья на деревьях: одни долго таятся в почках, не решаясь высунуть нос на вольный и суровый воздух; медленно распускаются и быстро отцветают. Иные и вовсе не дают плодов. Другим всё нипочём: взрываются бешеным зелёным океаном при первых струях тепла, бушуют долго и, кажется, запасы соков в них бесконечны и никакая ржавчина к ним не пристанет. Плоды их крупны и сладки. Между ними головка змия на острие гибкого тула.
Тому и другому есть место на земле.