Прощание

Они ехали по освещенной только высокими фонарями трассе. Иногда мимо проносились провода и тусклые предупреждающие знаки. Скорость была высокой; видавшие виды машина неслась, будто сзади за ней гнались разъяренные призраки прошлого.
Человек за рулём не смотрел в окна; он внимательно следил за уходящей в никуда дорогой в лобовом стекле, хотя издали могло бы показаться, что глаза его закрыты. Рядом с ним, вероятно, его друг рассеянно бросал взгляды туда и обратно по сторонам, то вглядываясь в глубь темнеющего в предзакатных лучах солнца лес, то рассматривая разлинованный асфальт. Его нога мягко постукивала по дну машины в такт играющей в его мыслях песне.
Каждый из них думал о своём и одновременно об одном и том же.
Возможно, то, что происходило сейчас у каждого из них в голове, уже происходило с ними в их жизни, и неоднократно. Скорее всего, это происходит с любым человеком, но как и когда, нам выбирать неподвластно.
«Прошлое».
Одно слово – а сколько эмоций; умело скрываемые, они все же видны в глазах. Глаза – зеркало, сущность человека, его чувств и мыслей. Да, чувства и мысли неразрывно связаны; они переплетаются, образуя судьбу человека, которая ведёт его всё дальше и дальше по своей дороге, никогда не повторяющейся и в то же время одной и той же.
Выравнивая машину, Бэд перебирал факты, которые который месяц не мог выбросить из головы. Только ему ведомо все, что с ним произошло, однако я с уверенностью могу сказать, что чем больше он о них думал, тем мрачнее он становился. Он мог молчать вечно, по кругу, словно на безумной карусели, мотая все плохое, что с ним произошло, по его вине или же по вине чужой.
Джейсон, наоборот, вспоминал моменты светлые. Он будто чувствовал их, создавая в голове картинку и удерживая её там на некоторое время. Однако они не повторялись; в них не было никакой последовательности, и таким образом в голове у него образовывался невероятный калейдоскоп воспоминаний. «Осень. Куст. Бассейн с гранитной плиткой под персиковыми деревьями. Золотые листья. Ледяной дождь и хрустальные веточки. Уже опустевшие, но всё еще подвижные качели. Площадка, покрытая багровым светом. Звёзды в ночном небе…»
На этом моменте он очнулся. Заставив Бэда вздрогнуть, он приоткрыл окно и чуть-чуть повернул голову – так, чтобы посмотреть вверх. Небо было похоже на небо из картинки – оно тоже было ночное, тоже покрытое звёздами. Но что-то в нём изменилось. Невозможно было назвать различие, однако почувствовать его ничего не стоило.
Джейсон повернулся к напарнику и, с трудом улыбнувшись, уже легко сказал: «Хей, хватит так сидеть, будто мы застывшие гаргульи». Бэд с недоверием взглянул на него, заметил, как преобразился его друг, и… расслабился, опустив плечи. Ночь будто стала более белесой, чистой.
Медленнее, напряжённее, чем Джейсон, но всё же искренне, Бэд тоже улыбнулся. «Да уж. Что-то меня… занесло». И рассмеялся. Друг справа поддержал его своим смешком. Оба почувствовали, что туман, до этого как бы следовавший за машиной следом, рассеялся, а с ним – и невидимые разъяренные призраки. Вместо них сзади проявились всё еще неясные, далёкие очертания города, тот же самый разлинованный асфальт, и зияющий посередине обрамленной черной ночью картинки жёлтый знак предупреждения, оповещающий о выезде с заправки.
Напарники удивлённо отметили, что машина стоит на месте.
«Эм… Наверное, пора двигаться». «Безусловно».
Машина тронулась с места и с большой скоростью понеслась вперёд по трассе, поднимая застоявшуюся на дороге пыль. На душе у путников было спокойно, и они с радостью продолжали свой путь, словно забыв о неприятной и приятной одновременно задержке, о момент оцепенения, который приходит ко всем людям хотя бы раз – но обычно чаще – в жизни. Момент этот преодолевают не все и не всегда; но к нашим героям это уже не относилось, и, готовые к новым – действительно новым – ощущениям они мчались вперед, в бесконечную ночь, уже не озираясь на пронесшиеся мимо виды и не оглядываясь назад, на уже пройденный путь.