Жила-была девочка

Небольшое предисловие: это первая история из цикла "Женины сказки" — цикла историй, сочинённых озорной выдумщицей Женей Дёминой, ещё одной героиней моего фантастического мира. Поэтому не удивляйтесь, что повествование ведётся от лица не рассказчика, а рассказчицы, ведь рассказывает их девочка Женя.




      Жи­ла-бы­ла в од­ной ка­зачь­ей ста­нице де­воч­ка по име­ни Же­неч­ка, прав­нучка слав­ных дон­ских ка­заков. Бы­ла де­сяти­лет­няя Же­неч­ка сме­лой, да от­ча­ян­ной сор­ви-го­ловой: го­няла на ве­лоси­педе по де­рев­не, рас­пу­гивая кур да гу­сей со­сед­ских, ла­зала по де­ревь­ям да за­борам, за­пус­ка­ла зме­ев, хо­дила под па­русом в ли­ман на от­ре­мон­ти­рован­ной с при­яте­лями лод­ке, го­няла с друзь­ями-маль­чиш­ка­ми мяч, да иг­ра­ла в муш­ке­тёров и ка­заков-раз­бой­ни­ков, со­вер­ша­ла с ни­ми ли­хие на­беги на со­сед­ские са­ды. Да и под­ружки у Жень­ки бы­ли под стать ей — та­кие же сор­ви-го­ловы с ко­сич­ка­ми. Боль­ше все­го на све­те не лю­била Жень­ка плать­ица да бан­ти­ки, а но­сила шор­ты, да джин­сы и по­лоса­тые май­ки, по­тому как бы­ли они по­хожи на тель­няш­ки. Да, чуть не за­была: друзья да под­ружки зва­ли Же­неч­ку Крас­ной Ша­поч­кой, по­тому что лю­била она но­сить крас­ную ке­поч­ку с над­писью: «Рус­ские не сда­ют­ся!»

      А не­дале­ко от той ста­ницы рос лес дре­мучий (прав­да, от­ку­да взял­ся лес в сте­пи дон­ской — это и мне са­мой не­ведо­мо, ви­дать зо­на там ано­маль­ная). А за тем ле­сом жил на кор­до­не егерь, Иван Сте­пано­вич с же­ной сво­ей Ка­тери­ной Се­мёнов­ной, де­душ­ка с ба­буш­кой Жень­ки-Крас­ной Ша­поч­ки. А лес тот сла­вой дур­ной поль­зо­вал­ся: го­вори­ли, что жи­вёт там се­рый волк-обо­ротень (вот ведь го­ворила же — не­хоро­шее там мес­то!).

      Пос­по­рила как-то Крас­ная Ша­поч­ка с друзь­ями да под­ружка­ми — кто из них сме­лее, да храб­рее. Спо­рили они, спо­рили, да ре­шили: тот са­мым сме­лым счи­тать­ся бу­дет, кто не по­бо­ит­ся че­рез страш­ный лес прой­ти, там, где обо­ротень оби­та­ет. Тут Же­неч­ка-Крас­ная Ша­поч­ка и ска­зала: «Я в гос­ти к де­душ­ке с ба­буш­кой на кор­дон пой­ду, да не по шос­се, а пря­мо че­рез лес!»

      Ска­зано — сде­лано. Взя­ла Крас­ная Ша­поч­ка лу­кош­ко с све­жими пи­рож­ка­ми, что ма­ма с ут­речка на­пек­ла и по­бежа­ла на кор­дон. Вош­ла Крас­ная Ша­поч­ка в лес и вско­ре по­жале­ла, что в спор ввя­залась. Страш­но в ле­су-то том. Тем­но, де­ревья сов­сем вет­ки на тро­пу опус­ти­ли, так и но­ровят схва­тить за май­ку и шор­ти­ки. Фи­лин в ча­ще уха­ет, бо­лотом пах­нет, в кус­тах кто мер­зко хи­хика­ет. Жут­ко ста­ло Жень­ке-Крас­ной Ша­поч­ке. Да так жут­ко, что да­же в кус­ти­ки за­хоте­лось. А вер­нуть­ся нель­зя — гор­дость ре­бячья не поз­во­ля­ет.

      Вдруг зат­ре­щало в кус­тах и вы­бежал на до­рогу гро­мад­ный се­рый волк. Хо­тя мо­жет и не был он та­ким гро­мад­ным, да кос­ма­тым, но у стра­ха, как из­вес­тно, гла­за ве­лики.

      — При­вет, Крас­ная Ша­поч­ка! — ух­мыль­нул­ся волк.

      Хо­тела бы­ло Крас­ная Ша­поч­ка ска­зать вол­ку: «Ты что ли этот обо­ротень страш­ный, про ко­торо­го в ста­нице баб­ки ста­рые рас­ска­зыва­ют?», да с пе­репу­гу толь­ко пис­кнуть что-то су­мела.

      — Сме­лая ты ви­жу де­воч­ка, раз в наш лес су­нулась. Не­бось к Сте­паны­чу — еге­рю — бе­жишь, внуч­ка Же­неч­ка? — рас­крыл волк пасть, да об­лизнул зу­бы ос­трые.

      — Бе­гу… про­лепе­тала Крас­ная Ша­поч­ка, а как уви­дела зу­бы волчьи, так сра­зу и по­няла, что в кус­ти­ки-то боль­ше и не хо­чет­ся…

      — Съ­есть бы те­бя дру­гим ша­лопа­ям в на­зида­ние, да… Шта­ниш­ки твои мок­рые ап­пе­тит ис­порти­ли. Но ни­чего, Крас­ная Ша­поч­ка, мы с то­бой ещё встре­тим­ся. Толь­ко прось­боч­ка у ме­ня к те­бе бу­дет — по­кушай в сле­ду­ющий раз яб­ло­чек, ты с ни­ми вкус­нее бу­дешь! — ус­мехнул­ся волк и скрыл­ся в ча­ще.

      Крас­ная Ша­поч­ка пос­то­яла ни жи­ва, ни мер­тва, а по­том ки­нула лу­кош­ко в ча­щу, да с воп­ля­ми бе­гом в род­ную ста­ницу, по­даль­ше от страш­ной ча­щи по­бежа­ла.

      При­бежа­ла Же­неч­ка-Крас­ная Ша­поч­ка до­мой и раз­ре­велась в че­тыре ручья — ни ка­кая она ока­зыва­ет­ся не сме­лая, а тру­сиш­ка ху­же зай­ца се­рого. Друзья при­бежа­ли, ста­ли уго­вари­вать: мол вон ты как да­леко в тот лес заш­ла, мы бы то­же то­го стра­шили­ща се­рого ис­пу­гались. А Жень­ка ре­вёт пу­ще преж­не­го.

      А тут при­ехал в от­пуск со служ­бы во­ин­ской Жень­кин брат стар­ший Юр­ка, го­лубой бе­рет — ду­ша в по­лос­ку. Жал­ко ему ста­ло сес­трён­ку лю­бимую, стал он учить да тре­ниро­вать Крас­ную Ша­поч­ку, а за­од­но и дру­зей её, при­яте­лей (уж боль­но тол­ко­вые да хо­рошие маль­чиш­ки и дев­чонки ока­зались). И ста­ли Же­неч­ка с при­яте­лями лов­кие да силь­ные, стре­лять без про­маха на­учи­лись и шпа­не вся­кой от­пор да­вать. Ос­ме­лели, ок­репли, да и пош­ли в Юнар­мию.

      Год про­шёл, и ре­шила Жень­ка-Крас­ная Ша­поч­ка опять схо­дить в гос­ти к де­ду с ба­буш­кой. Взя­ла лу­кош­ко с пи­рож­ка­ми, на­дела свой бе­рет юнар­мей­ский крас­нень­кий и опять че­рез лес стра­шен­ный пош­ла. А лес-то уже ей страш­ным и не ка­жет­ся: свет­лый, ра­дос­тный, птич­ки по­ют, куз­не­чики стре­кочут.

      И тут опять волк на тро­пу выс­ко­чил. Толь­ко Жень­ке-Крас­ной Ша­поч­ке он ог­ромным да страш­ным и не по­казал­ся: се­рый об­лезлый ка­кой-то… В об­щем не волк, а так — шпа­на под­во­рот­ная.

      — Ни­как опять ты, Крас­ная Ша­поч­ка, на кор­дон к де­ду с баб­кой на­мыли­лась?

      — А те­бе ка­кое де­ло, ве­шал­ка се­рая? — сплю­нула с до­сады Крас­ная Ша­поч­ка — та­кой день ду­шев­ный волк ис­портить взду­мал. А са­ма-то чувс­тву­ет — опять ду­ша в пят­ки ухо­дит. «Ну уж нет, не на­пуга­ешь, шпа­на се­рая!»

      — Из­ме­нилась ты, Крас­ная Ша­поч­ка, дер­зкая, да на­халь­ная ста­ла. Гру­би­ян­ка, как со стар­ши­ми раз­го­вари­ва­ешь?

      — Бы­ло б с кем раз­го­вари­вать, а то с то­бой, — ус­мехну­лась Жень­ка-Крас­ная Ша­поч­ка. — Да ты и не волк вов­се, а так со­бака дра­ная!

      — Да, упус­тил я те­бя, Крас­ная Ша­поч­ка, упус­тил. Си­лу ты, смот­рю, по­чу­яла.

      — А ты ду­мал, у те­бя си­ла-то, раз­бой­ник се­рый? Сам ви­новат, что клю­вом щёл­ка­ешь — и на си­лу си­ла най­дёт­ся.

      — Жал­ко мне те­бя, Же­неч­ка, да ви­дать сож­рать при­дёт­ся, — ус­мехнул­ся волк и стал под­би­рать­ся к Же­неч­ке.

      — А не по­давишь­ся? Ме­ня без хре­на не сож­рёшь, а с хре­ном — тем бо­лее! — раз­махну­лась Жень­ка-Крас­ная Ша­поч­ка лу­кош­ком, да как хряс­тнет вол­ка ак­ку­рат меж­ду ушей!

      За­гуде­ла волчья го­лова, как ко­локол, и по­нял тут волк, что де­ло-то сквер­ное — ке­роси­ном пах­нет. Под­жал он хвост, да и в ча­щу ки­нул­ся.

      — Уле­пёты­вай от­сю­да, чу­чело се­рая — не бо­им­ся мы те­бя боль­ше, — крик­ну­ла ему вслед Крас­ная Ша­поч­ка, да ли­хо свис­тну­ла, хоть у са­мой (че­го уж хвас­тать­ся!) под­жилки со стра­ху тряс­лись, да толь­ко не хо­тела боль­ше Крас­ная Ша­поч­ка бо­ять­ся эту шпа­ну лес­ную, се­рую. А раз страх ей по­кажешь — всю жизнь не от­вя­жут­ся.

      И с тех пор вол­ка в том ле­су боль­ше не ви­дели, а Жень­ка с друзь­ями да под­ружка­ми сме­ло в лес хо­дили: иг­рать, да со­бирать гри­бы-яго­ды.