Обещание

  Александр Спиридонович Зуев жил в квартире с гранитной плитой. Обколотая по краям, она была очень неудобна в переноске. Передвигать эту довольно толстую стелу было вообще делом не легким, не говоря уже о том, чтобы переезжать с ней с места на место.

  Зачем же Александр Спиридонович таскал за собой этот камень?

  А дело было в том, что много лет назад его мама и тетушка - родные сестры, завещали ему похоронить их в одной могиле и поставить памятник один на двоих. Достать в те давние времена настоящий гранит было нелегко, но женщины побеспокоились об этом заранее. Купили они плиту вишневого цвета под красивым названием Лалвар.

  В наследство милому Сашеньке оставили приличную сумму денег, коих хватило бы не только памятник поставить, но и прожить безбедно некоторое время.
 
  Много лет с тех пор прошло. Жил Александр Спиридонович - не тужил. Деньги, ему завещанные, долго не кончались. И машину купил, и дачу построил, и квартиру обустроил по последнему слову, и бизнес свой начал, и семьей обзавелся. Все в его жизни гладко шло, будто, помогал ему кто-то, от неприятностей оберегал, поддерживал в трудную минуту.

  А несколько лет назад приснился ему сон, такой четкий и ясный, словно наяву все происходило.

  Приснились ему мама и тетя Катя. Всю ночь они на него смотрели, глаз не отводили. Трудно словами описать, что в их взгляде было. Укоризна, любовь, сочувствие... Долгий взгляд, пронзительный. Все ему молча высказали.

  С того самого дня все у него наперекосяк пошло. Бизнес затухать стал, жена от него ушла вместе с дорогой машиной, дачу продать пришлось, квартиру сдал, а сам переселился в более дешевое жилье на окраине.

  Понял он, в чем провинился, что произошло.

  Камень тот красный, когда-то для памятника приобретенный, у Александра Спиридоновича на даче в дальнем углу сарая хранился. Веревки на нем висели, банки со старой краской стояли, садовый инвентарь поломанный рядом валялся. Теперь, когда о продаже дачи договорился, нужно было решать, что с гранитом дальше делать.

  Посидел Александр Спиридонович на скамейке возле сарая, еще раз свой сон вспомнил и принял решение.

  Гранит он отмыл, отчистил. Затем своих друзей позвал, чтобы помогли ему камень в квартиру перенести - больше некуда было.

  Водрузили его в комнате возле окна - напротив дивана, на котором Александр Спиридонович спал.

  Тяжко было ему с камнем этим в комнате жить, да еще напротив спального места – стоял он, как немой укор с того света.

А дела его, тем временем, все хуже и хуже шли.

-Скоро и с этой квартирки меня попросят,- думал.

Вот как-то ночью не спалось ему. Открыл он глаза, на камень взглянул, а тот, как живой, будто светился изнутри каким-то изумрудным светом. Такое чувство было, что камень ожил, задышал, запульсировал.

-Вот это, да...,- подумал. Аж рот от удивления открыл. Потом страшно стало.

Заснуть той ночью Александр Спиридонович уже не смог. Сидел на диване, смотрел на странный камень и думал. А потом вздохнул и говорит: - "Мамочка моя родная! Тетя Катя, любимая! Простите меня, дурака! Не сдержал я слова. Теперь вот расплачиваюсь. Я поставлю вам этот памятник. Обещаю! Через год стоять будет!"

  Дела в бизнесе постепенно налаживаться стали. Не быстро, но неуклонно. Квартиру дешевую менять на более престижную он не стал - деньги на памятник собирал.

  Мастерскую нашел хорошую, чтобы камень в порядок привели - форму красивую ему придали, крест вырезали, чтобы художники вручную, по старым фотографиям, портреты сделали.

  Вскоре пригласили Александра Спиридоновича в мастерскую посмотреть, как получились портреты. Зашел он к художникам. На улице солнце светило - жара, июль, а там было темно и прохладно. Кругом стелы стояли с ликами усопших.

  "Свой" камень Александр Спиридонович сразу нашел. Он в полумраке, как в ту ночь, светился изнутри каким-то изумрудным светом, а с него, мама и тетя Катя улыбались ему приветливо, и глаза их, будто от счастья, искрились.

  Александр Спиридонович долго смотрел на портреты, по щекам его текли слезы. Казалось, он ведет с ними свой немой диалог, и ему хорошо. Никто не мешал, не докучал вопросами.

  Через несколько дней памятник поставили.

  Кстати, эпитафию на памятнике он написал необычную, не такую, как все обычно пишут.

  Только два слова. "Простите. Спасибо".