Суховеи

В начале июля погода стояла по-летнему жаркая и солнечная, хотя по всем радиостанциям и каналам только все и говори о неустойчивой погоде. Только и слышно было отовсюду : рекордное количество осадков за последние сто лет, необычайно низкая температура для региона в этом сезоне за последние пятьдесят лет, град, наводнения, пожары в Забайкалье, и снова дождь.
- Да вы и сами не знаете, какая погода будет завтра! – огрызнулся на мой приемник сосед и отбросил газету. – Вот погляди, - он пододвинул ее ко мне. – На сегодня у них тут дождь с грозой и никакого солнца, - указал он на колонку с прогнозом погоды. – Спрашивается, где этот дождь с грозой? Жара и на небе ни облачка!
- Завтра будет дождь.
В калитке нарисовался Димка.
- И понижение температуры. Так что на вашем месте, я бы не разбирал теплицу еще пару недель, - и он приземлился радом на скамейку.
- Так на завтра жара в +35! – сосед потряс газетой. – И на послезавтра.
- Послезавтра жары не будет, - Димка забрал у него газету.
- Вот тебе бы, Дима, идти работать в наш местный метеоцентр, - сосед засобирался уходить. – А то понаберут не пойми кого, а ты потом думай, разбирать теплицу или нет.
- Я уже подал резюме, - отозвался Димка. – Рассматривают мою кандидатуру. Через неделю скажут результат. Но я бы лучше в вузе на естественно-научном факультете работал. Туда я тоже подал заявку. Они расширяют штат, добавилась новая кафедра.
- Это же замечательно! – обрадовалась я.
- Будем все надеяться на положительный ответ, - кивнул сосед. – Ты парень толковый. Много знаешь. Студенты тебя полюбят.
И он, надев кепку и закрыв за собой нашу смежную калитку в заборе, отправился к себе в огород, собирать обратно теплицу для огурцов и помидоров.
- Я тут подумал, что уже должна поспеть земляника, - Димка налил себе компот. – Так что, собирайся и уже ушли.
- Жарко, - запротестовала я.
- Это здесь жарко, - Димка был невозмутим. – На холмах ветер. Жара не так ощущается. Стопроцентная обдуваемость. Давай, уже ведь ушли. И змея не забудь.
С ним не поспоришь – ушли, так ушли.
Через железнодорожный мост до склонов меловых гор, поросших пышной растительностью. Свернув с насыпи, побрели вдоль реки и вскоре, оставив пару рощиц позади, вышли к тому месту, откуда открывается потрясающий вид на всю раскинувшуюся впереди местность насколько хватало глаз.
Красота завораживала духом лесов и степи, меловых гор и крутых оврагов. Поля пшеницы, ржи и проса перемежались полями льна и эспарцета, подсолнухов и свеклы. Вдоль рощиц – полосы густого душистого разнотравья, перетекавшего по обочинам дорог в сплошные поля разнотравья. Воздух пропитан этой пьянящей терпкостью, от которой становится так радостно и светло на душе. Широкий необъятный простор от края и до края, от горизонта до горизонта. Кричи – не хочу, бегай – не хочу. Как был прекрасен этот мир перед нашими глазами!
В низине по правую руку был зажат лес, к которому мы и направлялись.
- Восточно-Европейская равнина, - прокомментировал Димка. – Степная и лесо-степная зона, - и уверенно затопал вперед, взбивая кедами пыль. – Раньше здесь был ледник. Потом он растаял. Образовалось море. Эти холмы – рельеф того морского дна. Отсюда – меловые залежи, меловые горы. Говорят, здесь была меловая пещера, в которой кочевники спрятали свое награбленное добро. Там было подземное озеро с лодкой. И когда неопытные кладоискатели не вернулись из этой пещеры, ее запечатали. Старожилы знают, где она находится. Но я пока не выяснил точно. Есть несколько мест, подходящих под их описание. А возле этого леса растет многовековой дуб, - махнул Димка рукой в сторону леса. – Под ним спрятан кувшин с золотом. Местный купец прикарманил чужое и спрятал здесь.
- Ты лопату взял? – усмехнулась я. – Я если бы он там был, то никакого дуба уже не было бы и местность давно б перекопали вдоль и поперек.
- Легенда, - пожал плечами Димка. – Но не бывает дыма без огня.  Дуб слишком приметный. Он один такой на всю округу вокруг леса. Наверное, где-то под другим деревом закопал, ориентируясь на этот самый дуб.
Ветер гнал волны по пшеничному полю. Мир не стоял на месте и все время двигался вместе с нами, овеваемый степными суховеями. 
Сухой, степной ветер превращал землю в пыль, растрескивал дорогу, заставлял ростки становится жухлыми. Но, в то же время, не давал солнцу раскалить все вокруг и, как мог, охлаждал и укачивал мир.
 Высоко в небе заливались жаворонки, кружили ласточки, то уносясь в город, то вновь возвращаясь.
Мы выбрали поляну со спелой земляникой, которая с приятным трескающим щелчком отрывалась от стебля и непередаваемо вкусно пахла летом.
Димки на сбор ягод хватило недолго, что меня крайне удивило. Обычно это он наслаждался муторной кропотливой работой. А тут вдруг начал в пол голоса приговаривать, что нет тут никаких ягод и что они вообще все зеленые. В высокой траве мелькала его фигура. Он дошел до леса, походил вдоль неприступных колючих зарослей терновника, нарвался на осиное гнездо, и через мгновенье уже был на другом конце поля. Слышно было лишь как он, то приговаривает, то поет, то разговаривает сам с собой. Я не знала, смеяться мне или ругать его за то, что носится туда-сюда.
- Пошли домой?
Димка появился из ниоткуда. С охапкой срезанных трав, которые он уже успел перевязать в пучки длинной травой, с букетом необыкновенно красивых полевых цветов, каких никогда не встретишь в цветочном магазине. И самое удивительное – с полным ведерком крупной земляники.
- Давай свое ведро, - он протянул цветы и забрал мое ведерко.
- Ты там кого-то прибил в кустах? – спросила я, не скрывая своего удивления.
- Нет, она сама в ведерко прыгала, - самодовольно ухмыльнулся он. – Я сказал, что мне только крупную.
- Ну да как же, - хмыкнула я.
- А это вот тебе тоже, - тряхнул он охапкой трав. – Зверобой, чабрец, ромашка и репешок. Будешь зимой чай пить. Полезно.
- С земляничным вареньем, - согласилась я. – После первого глотка ты первый скажешь, что кофе вкуснее.
- Посмотрим, - Димка бодро зашагал в сторону дома. – Придем домой, я сделаю травяной чай, а ты скажешь, что вкуснее.
Вечером мы пили травяной чай с чабрецом и ромашкой, мелиссой из собственного сада. Пахло степью и суховеями, домом и уютом. Мы не разговаривали, просто молча сидели и смотрели, как догорают последние лучи солнца и ярче разгорается фонарь на солнечных батареях в наползающих сумерках. Ветер стих. В цветочных зарослях ожили светлячки и цикады, загудели бражники и ночные мотыльки, привлеченные светом.
А где-то там, далеко в казахских степях зарождался новый степной суховей, чтобы к утру вновь промчаться через тысячи километров ради одной единственной цели – гнать новые облака, волны на ржаных и пшеничных полях, пробуждать мир своей теплой сухостью и не давать стоять времени на месте.


Рецензии