Книги

Книги

Книги занимают всю комнату Астахова. Они лежат друг на друге плашмя, составляя стопки, простирающиеся от пола до потолка. Эти стопки стоят вдоль всех стен, оставляя место только для односпальной кровати, поставленного вдоль нее маленького письменного стола, и узкого прохода от двери к окну. Если вдоль окружающих кровать стен стопки стоят в один ряд, то от прохода до стены места хватило, чтобы разместить их вплотную друг к другу в четыре ряда.
Такой способ хранения книг, сложившийся много лет назад, требует постоянного тщательного мониторинга. Для того, чтобы повысить поперечную устойчивость стопки, между ее верхней книгой и потолком Астахов вставляет распорки – сложенные в несколько раз газеты. Зимой, в связи с низкой влажностью воздуха книги усыхают, и для заполнения возникающего зазора приходится добавлять несколько книг – иначе незафиксированная стопка может обрушиться сама собой. Летом, когда  отопление отключают, и влажность растет, книги набухают, стопка упирается в потолок и, не находя места для расширения, угрожающе изгибается дугой. Чтобы не допустить катастрофического обвала, из стопки следует срочно убрать несколько книг. Наученный горьким опытом нескольких обрушений, когда книги со страшным грохотом, ломая мебель, рассыпались  по полу слоем глубиной по колено, Астахов давно научился такие, - назовем их местными – обрушения вовремя предотвращать, но всегда существовала другая, более сложная проблема.
Стопки книг, если их долго не перекладывать, «не держат горизонталь», - горизонтальная граница между книгами с ростом количества циклов увлажнения и высыхания приобретает наклон вдоль длины книжного листа. Так, как книги лежат корешками наружу, возникает, и с годами нарастает сила, направленная вдоль стены. В ряд стоят семь стопок, поперечные силы складываются, грозя обрушить всю массу книг не на пол, а на окно, разбить его, и вывалиться на улицу.
Для того чтобы радикально решить проблему, нужно было бы одновременно разобрать все четыре ряда стопок – общим числом 28 (это где-то 10000 книг) – и сложить их заново. Чтобы провести такую операцию, по крайней мере, на один день книги пришлось бы вынести из квартиры, разместив их в общем коридоре, а часть – на лестничной клетке. Астахову такое мероприятие было не по душе. Поэтому он перекладывал стопки частями. Это была трудная и опасная работа.
Однажды, разобрав три из четырех стопок, соседствующих с окном, он вдруг увидел, что четвертая с легким шорохом наклоняется, устремляясь к окну. К счастью, Астахов успел вовремя подставить плечо, и стопка устояла; лишь с самого верха на него упало несколько тяжелых альбомов по искусству, пребольно ударив по голове и лицу, но он не обратил на это внимания – его потрясло, с какой силой стопка давила на его плечо – и это было понятно: по крайней мере, еще четыре из стоявших вдоль стены стопок дружно накренились, суммируя свой вес. И тогда Астахову остался единственный выход: упершись в простенок окна, он изо всех сил надавил плечом на ближайшую к нему стопку; на голову ему посыпались еще пять-шесть альбомов, он даже пискнул от усилия, но всю массу книг ему удалось отодвинуть, и она застыла в крайне неустойчивом равновесии. Теперь, чтобы зафиксировать стопки 4 го ряда, подстраховывая их одной рукой, второй рукой он начал складывать книги 3-го, 2-го и 1-го рядов, плотно прижимая их к четвертому. Время было за полночь; Астахов выбился из сил, в глазах потемнело, пот струился по лицу и обнаженному по пояс телу. «Поделом тебе, мудаку, на хрен ты эту гору наворочал, как ты с ней будешь справляться теперь? Нужна она тебе, кретин?»
Этот вопрос не был риторическим. Пользоваться Астахов мог только книгами из первого ряда, остальные были практически недоступны; проще было купить новую книгу, чем найти свою. А когда Астахов решался на подобные поиски, они почти никогда не увенчивались успехом, зато он обнаруживал множество книг, ему совсем неизвестных, - настолько прочно он их успел забыть. А, вспомнив, затруднялся ответом: он ее прочел, или нет. И только карандашные пометки свидетельствовали: да, читал.

Книжная гора возникла в советское время, когда хорошие книги были весьма дефицитны. За ними приходилось охотиться по букинистическим магазинам, или покупать втридорога на черном рынке. Собирая библиотеку, Астахов исходил из представления, что она – внешний отдел его головного мозга. В честолюбивом стремлении заполнить его качественным содержанием, превратить в духовное убежище от удушающей коммунистической галиматьи, Астахов жадно покупал книги впрок. Их высокое качество и возраставшее количество приятно тешили его самолюбие.

Теперь, когда коммунизм исчез, как морок, а жизнь прошла, многие из книг так и остались невостребованными, а те, что были прочитаны, - напрочь забыты; забыт даже факт их существования, и вся эта книжная гора потеряла свой смысл. Астахов больше не гордится своей библиотекой, она у него вызывает лишь неприязнь и страх. Что ему делать с этим многокубометровым монстром, который, как кажется, живет какой-то самостоятельной жизнью, временами издавая шорохи, скрипы, и тихие вздохи. Сон у Астахова стал непрочный: услышав шевеление книг, он в ужасе просыпается, соскакивает с постели, готовый броситься наутек. Его преследует жуткая картина, книги, как девятый вал, с грохотом обрушиваются, сбивают его с ног, и погребают под собой, заполнив комнату до потолка, прижимают его к полу всем своим жутким весом, и, сжав грудную клетку, не позволяют вздохнуть.
Когда паника проходит, в состоянии уже спокойного отчаяния ему кажется, что в этой груде бумаги спрессовалась вся его бессмысленная, израсходованная на химеры, жизнь, которая теперь его настигла, обступив со всех сторон, над ним угрожающе нависла, чтобы предъявить свой убийственный счет.
                Февраль 2015