Последний вор в законе Гл. 2

Гл.2


Старик покряхтел, предаваясь каким-то своим воспоминаниям, а может от боли в спине, но потом вскинул голову, как будто только что вспомнил о госте.

-   Ты, Паш, не стесняйся. Говорю, щей насыпай и поешь хорошенько. Щи-то вкуснейшие, Антонина варила. Она помогает мне. Болею я в последнее время, вот она и опекает. Придёт и где в комнате заметёт, то поесть состряпает, то постирает. Спасибо ей... Ты, сынок, свинины себе поболее накладай, мой желудок уже протестует против жирной пищи.
Да это поросёнок тут дикий шкодил, у местных огороды перерыл и пару собак бивнями разорвал. А недавно и на людей стал кидаться. От наладился нехристь. Председатель распорядился убить его, вот отсюда и навар в чугунке. Я десять часов лежал в засаде на мокрой земле, теперь маюсь от простуды.

Щи и действительно были выше всех похвал и пока Пашка сноровисто хлебал их, Михаил Иванович поведал, что Васька кое-что ему о нём рассказывал. О детдоме, о тех скитаниях, что они перетерпели, когда завод закрылся, и многое другое.

-   Он всегда улыбался, такой был жизнерадостный. Говорит, я, мол, дядь Миш, хоть мяса тут вдоволь наемся. А то мы с другом экономили, позволяли себе только на выходные купить курицу или свинины немного, чтобы пожарить с картошкой. А у меня сердце кровью обливалось.

-   Да, так всё и было.  -  согласился Пашка.  -  А теперь вы о нём расскажите. Мне это интересно, мы с Васькой долго не виделись. Мы никогда с ним настолько не расставались.

Лесник понимающе кивнул.

-   Хороший он был человек, добрый и отзывчивый. Его тут уважали. Однажды, после бурелома один мужик надумал в тайгу пойти и нечаянно зацепил надломленное дерево. Оно его и придавило. Хорошо, мы с Васькой не так далеко были и прибежали на крик. Так Васька его семь километров на руках нёс до медпункта. Тот не мог сам передвигаться, семь рёбер у него было сломано. Вот таким был Васька.  -  подытожил старик, вроде Пашка первый раз о нём слышит.  -  Я же дом ему этот хотел оставить, а теперь некому. Ему нравилась наша профессия, он собирался курсы лесников заканчивать.  -  Михаил Иванович тяжело вздохнул.

-   А чем вы тут конкретно занимались?

-   О, сынок, да дел было по горло. Кормушки чинили, корма заготавливали, в том числе и сено. Потом разносили эти корма по лесу и соль там же рассыпали. Следили, чтобы животных никто не обижал, не стрелял да у нас тут и браконьерства почти нету. Иногда мы сами отстреливаем, если лось или олень ногу сломает. Всё равно его волки или медведи задерут. А так польза. Мясо несём к кладовщице, а она раздаёт в больницу и детский садик. А зимой частенько спасаем зверей, когда сильно завьюжит. У меня во дворе сараюшка стоит, вот там и живут иногда временные квартиранты. А вот на той кровати...  -  старик показал рукой на дальнюю.  -  лисица спала. Чуть не замёрзла, бедная. В яму упала и лапки почти отморозила. Васька достал её, а она и не сопротивлялась. Отогрели её, вылечили, она с рук у нас ела. Но зов крови многое значит для любого живого существа. Как только в марте солнышко пробилось из-за туч, она и запросилась домой, в тайгу. Мы открыли двери, она понюхала воздух, махнула хвостом и скрылась в зарослях. А нам радостно, что ещё одну душу живую у смерти отвоевали.

-   Михаил Иванович, а где он похоронен?  - вдруг, Пашка перевёл разговор на другую тему.

Лесник снова тяжело вздохнул и чуть помедлив, повернул голову к окну.

-   А вон на том пригорке и похоронен.

-   У вас там кладбище?

-   Нет, кладбище подальше и в другой стороне. Не разрешил батюшка хоронить его со всеми, потому что Васька самоубийца. Он и не отпевал его. Мы с деревенскими могилку ему вырыли и сами его заховали. Да.  -  лесник покивал головой, видимо, отчётливо припоминая тот день.  -  Это Барсук мне указал, где он висит. Барсук, то моя собака. Нынче за Антониной увязался, к вечеру прибудут. А тогда они с Васькой в лес отправились. Уже полдень, а их нету. Потом один Барсук вернулся и завыл под дверью. Думаю, не иначе беда приключилась, собака просто так выть не станет. Выскочил на порог, а он отбежал на несколько метров и смотрит на меня, в тайгу, стало быть, зовёт. Я прихватил ружьё и пошёл за ним. Так и довёл он меня к тому месту. Васька ещё тёплый был. Ох, горечко.

-   Михаил Иванович, спасибо вам за щи. Пойду я друга проведаю. Да, совсем забыл, я же тут гостинцев вам привёз. Не ахти каких, но к чаю вполне неплохо.  -  Пашка долго размышлял, ну что можно леснику повести в подарок? Сигареты с портсигаром? А вдруг, он не курит, а если и курит, то что именно? У каждого ведь свой вкус. Ружьё? Так это дорого, они и не продаются свободно. И что, у егеря ружья нету? Тёплую шапку? Но он лесной житель, своих, поди, девать некуда. Небось и не одна в запасе. Вот и решил накупить всяческих сластей: конфет, шоколада и печенья с пряниками. Это всегда пригодится, кто почаёвничать любит.

-   Только знаете, Михаил Иванович, если не угодил, то простите. Коли не увлекаетесь сладким, то угостите кого-нибудь. Антонину вашу, например.  -  и Пашка вытащил из рюкзака увесистый пакет с кондитерскими изделиями.

-   Да нет, сынок, угодил. Как раз таким я увлекаюсь. И Антонину угощу обязательно, спасибо. И Васька уважал такое дело. Ты снеси ему на могилку всего этого, снеси. Наши часто к нему захаживают, вот и помянут.

До того пригорка, где нашёл своё последнее пристанище Пашкин друг, рукой подать. Пашка в считанные минуты добрался до него и сразу же обнаружил там земляной холмик с деревянным крестом, а на нём веночек, сделанный из еловых лап. Рядом даже лавочка самодельная есть, незамысловато смастерённая из двух чурок и прибитой к ним доски. Но на ней можно посидеть и в тишине перебрать свои потаённые мысли. В таких местах нельзя думать о чём попало, тут нужна определённая тематика.
Пашка, не отрываясь, некоторое время смотрел на этот крест и в душе стало как-то неуютно и холодно. Ещё год назад, он что угодно мог предположить, относительно судьбы своего товарища, но чтобы подумать, что скоро ему придётся побывать на его могиле, вот это никогда и в голову не приходило.

"Эх, Васька, Васька. Уехал ты от меня, чтобы счастье поискать. И вот, нашёл..."

Подул холодный ветер, здесь весна, вроде как зима ещё продолжается. Пашка поёжился и поднялся с лавочки.

"Сиди не сиди, а тебя, Васька, уже не поднять. Не знаю, друг, загляну к тебе ещё когда или не получится, обещать не буду. Жизнь, видишь, какая, а добираться к тебе совсем не близко. Прощай, Васька, и прости, если чего. Хоть и далеко ты забрался, но я знал, что ты у меня есть, а теперь я совсем один остался во всём свете."

Снова сдавило в груди, а слёзы так и просились наружу, но Пашка крепился, ему предстоял далёкий изнуряющий путь.

-   Проведал?  -  спросил его лесник.

Пашка только кивнул.

-   Вот и молодец. Спать будешь вон на той кровати, она у меня для гостей.

-   Не, Михаил Иванович, мой визит, как говорят, туда и обратно. Да и на последнюю электричку успеваю, я смотрел расписание. Так что, не обижайтесь, кабы немного поближе, так можно было и погостить, но мне ехать надо и срочно работу искать.

-   Так, может тут останешься? Занятие есть, будешь, как Васька, моим помощником.

-   Спасибо, Михаил Иванович, но всё это не для меня. Я не лесной человек и мне такая занятость не понравится. Простите за откровенность.

-   Не надо извиняться. За правду не извиняются. Гораздо хуже, когда человек нахваливает то, что не по его нутру.
Ну тогда, счастливо тебе, сынок. Жаль, что на дорогу нечего дать тебе. У меня коптильня есть небольшая, я там и сало коптил, и глухарей. А нынче захворал и все дела забросил.

-   Да что вы, не переживайте! Я на остановках всегда куплю себе, чего-либо съестного. Не помру. Не помер же, когда сюда добирался.

-   Да это понятно, но хотелось бы угостить тебя чем-нибудь... Ты вот что, забери паспорт друга. Чего он у меня будет лежать?  -  и лесник вытащил из-под матраса, завёрнутый в газету Васькин документ.  -  Я не ездил в райцентр и не выписывал свидетельство о смерти. Может, ты этим когда займёшься да и надо ли это кому? Смотри сам, но с собой прихвати его. Сколько мне ещё отведено, только Господь знает. А то потом затеряется тут. А ты, всё ж таки товарищ ему.

Пашка засунул паспорт к себе в кармашек рюкзака, он ещё и сам не представлял, что он с ним будет делать в последствии. Но ему отдали, а он не отказался.

-   И ещё. Нам полгода получку не возили, а потом всё сразу выплатили. Мне и Васькины деньги принесли, но я их так и не трогал. Возьми, сынок, тебе они сгодятся.

-   А вам разве не надо?

-   Ой,  -  он замахал руками.  -  Мне хоть бы свои потратить. Много ли мне требуется?  -  с этими словами он вытащил, теперь уже из-под подушки, приличную пачку банкнот и протянул их Пашке.

-   Ого!  -  Пашка не решался к ним дотронуться.

-   Бери! Ты имеешь на них право.

-   Спасибо вам за всё.  -  сказал Пашка и присел на дорожку. Помолчали оба. Затем, распрощавшись с гостеприимным таёжным дедом, Пашка бегом помчался на станцию.