Молчи, скрывайся и таись

                I
     Собираются, стягиваются с разных мест вызываемые люди, причем иным  приходится преодолевать  не  только  даль,  но  и давность: вот группа пенсионеров заселилась в два помещения, выходящие окнами на деревья , следом за ними появились мать и дочь из рабочего класса ютящиеся в небольшой комнатушке рядом с кладовой, мужичек из прошлого века с коричневой бородой и пенсне раскуривал трубку рядом с окном, пока рядом раскладывали вещи худощавый профессор в твидовом пиджаке и его молодая жена в сиреневой блузе и воздушными кудряшками. И хотя все это  только  намечено,  и  еще  многое  нужно  дополнить  и доделать, попутчики потихонечку осматривались и привыкали к незнакомым лицам, когда в коридор вступал, катя тележку с чемоданом и кипой книг, очередной новобранец здешнего вагона - Оставщенко.
     Кипящие чашки, появлялись и исчезали в проходе, неуютно появлявшиеся звуки, скрипели, скрежетали и бились об усаживающихся людей, неловко раскладывающих хлоропахнущие вещи по верхним полкам. Появившийся потолок вывесил освещающие узкий проход фонари. Желтовато-ржавый оттенок вагона недружелюбно приветствовал новоприбывших.
    Оставщенко грохоча катил тележку по вагону, оставлял на себе отпечатки глаз окружавших его людей.Пенсионеры не успев разложится, отдыхали после загрузки своих пыльных чемоданов, мать начесывала своей дочурке белесые локоны, мужичек с пенсне и озабоченным видом поправлял табак в трубке, семья молодого профессора и кудрявой жены разгадывали мятый кроссворд разложенный на обеденном столике, умиротворенное спокойствие разместившихся нарушил вспотевший Оставщенко, грохоча телегой и шаркая ботинком по стёсанным доскам.
     Высмотрев номер койки 9732, Оставщенко неуклюже расставлял вещи по выпирающим ящикам, кряхтя и охая затащил сумку на верхнюю полку, быстро разложил одеяла с простыню и улегся.

                II
          Буквы растерянно складывались в слова, слова собирались в предложения, предложения осторожными кусками появлялись в воздухе. Общение медленно зарождалось между незнакомцами. Мозаика незнания неспешно складывалось и размытые формы характеров обретали очертания.
          Профессор Григорий Потушевский, что в твидовом пиджаке с женой Татьяной первыми подали голос, в силу молодости и живости общение из них рвалось сильнее всего. Ехали они из города по вынужденным обстоятельствам. Григорию предложили должность в большом университете, его ждало успешное будущее. Татьяна же, как его бывшая студентка ещё на первом курсе влюбилась в него и пронесла это чувство сквозь годы обучения.
     Запутавшись в кроссворде, она заметила стоящего у окна мужичка с пенсне и трубкой и спросила подсказку:
-древнегреческий отец комедии? Дай бог памяти, атифор, алирастан..Аристофан! Так и записывайте.
-ого! Действительно подходит, ничего себе, я никогда не слышала.
      Мимо прозрачного окна проносился дневной солнечный свет мигавший от листвы, он играл пятнышками на пальто курящего мужчины:
-немудрёно, его мало, кто сейчас читает, хотя он основа основ, редкий индивид. Знаете сколько его комедий дошло до нас? Лишь 11, из 44, эх, сколько человечество теряет.
        Григорий отлип от вглядывания в перевёрнутый кроссворд, обратившись с вопросом к курящему:
-кем вы работаете? И напомните ваше имя пожалуйста.
     Мужичек вытрусил пепел в мелькавшее за окном исчезающие пространство, отряхнул ворот и тихо сел напротив супружеской пары:
-напомню конечно, хоть я его и не озвучивал. Всеволод Филсман, работаю я кем? Трудно сказать, я наблюдаю, записываю, додумываю.
-писатель что ли? -слегка презрительно брякнул Григорий.
-если Вам угодно.
      Профессор Потушевский оценивающим взглядом прополз по облику писателя Филсмана. Выразительные глаза, нос с горбинкой, борода местами курчавится. Будучи человеком науки Потушевский скептически относился ко всему что нельзя высчитать, вымерить, доказать, жену он себе выбирал сходным образом. Трудно было сказать, что Татьяна была самая способная ученица группы, или самая красивая девушка, были и красивее и умнее, но её природная боевитость и характер стали решающими факторами для их брака. Их симбиоз обещал уникальных по своему генотипу детей.
Потому вполне объяснимый шлейф скепсиса был присущь Потушевскому во время этого разговора:
-ну и вы написали что-нибудь значимое? Может быть я читал что-нибудь? В каком жанре работаете? 
     Почесав бороду и оглянувшись Филсман заметил лежащего мужичка на верхней полке. Им был Оставщенко. Привстав Всеволод спросил того:
-молодой человек, прошу прощения, что отвлекаю Вас, но хотелось был знать, ваша ли эта кипа книг под полкой?
     Оставщенко неохотно повернулся от стены и удивленным голосом спросил:
-что? Кипа книг?
-да-да, так которая внизу, я среди них заприметил одну интересную. Могу ли я взять?
-да, никаких проблем- промычал обладатель кипы книг и отвернулся к манящей стене.
     Филсман достал одну багровую, пошатнув строгую конструкцию этой книжной свалки.
-вот оно, кое-что стоящее.
    Он протянул багровую с золотистой окантовкой книгу Григорию. Немного повертев её в руках и слегка усмехнувшись читая название, Профессор спросил:
-"позор солнца", не слишком ли громкое название для, как тут написано, критико-философского трактата?
-пожалуй что нет,было несколько вариантов, но редакторы настояли на этом и она весьма успешно продавалась некоторое время назад.
      Пока жизнь кипела в этой части общины, другая её часть, как будто не существовала, задумчиво слушая разговор и лишь немного оживилась услышав название знакомой книги.
                III
     Картинки одна за другой быстро сменяли друга друга. Станции, деревни, города, ничего не оставалось, все исчезало, проваливалось и только лишь вагон существовал.
     Ожили замершие статисты. Внимательные пары глаз осматривали бурно развивающийся разговор. Трое пожилых людей в курортных одеждах давно слушали беседу Потушевского и Филсмана. Одного из них они знали, правда лишь заочно, были знакомы с его произведением.
   Самый бойкий из пенсионеров Аркадий Валентинович, что был в панамке и бриджах подсел поближе, и для более внимательного слушания приспустил очки на переносицу:
-Вы говорите "позор солнца", это ваше произведение, я не ослышался?
   Польщенный вниманием Филсман, обернулся, неловко поерзал на кожаном сидении и сказал:
-совершено верно, самое должно быть известное, но как по мне не самое значительное, а вы с ним знакомы, любезный? Кстати, как Вас?
-Аркадий..эээ Абигнейл- представился дедушка, привстав и пожав руку писателю.
-очень интересная фамилия, Вы получатся не русский?
-хех, сложно сказать, мать была француженка, отец родился в России, но был евреем.. так что я пожалуй немец.
     Филсман живо рассмеялся, да так что ему пришлось расстегивать пиджак. Потушевский переглянулся с женой и ухмыльнулся ей, пенсионеры за Аркадием Валентиновичем хрипуче хихикали, лишь лежащий на верхний полке спиной к стене Оставщенко не издал ни звука.
-да, я с ним знаком, очень любопытная работа, хотя я предпочитаю все-таки более художественную литературу, но Ваши идея меня на некоторое время покорили, признаюсь давно её не перечитывал, а сами Вы как к ней сейчас относитесь?
-ну я как минимум считаю её не совершенной, возможно даже переоцененной. Главный показатель это пользуется ли она популярностью у молодежи.
    Филсман оглядел коробку вагона и обратился к девочке сидящей подле своей матери:
-вот Вы, уважаемая, да-да, Вы, сколько вам лет?
    Девочка немного неловко обняла локти и посмотрела на маму:
-ей 14, и к сожелнию она немая, так что она не сможет сама Вам ответить. Разве что вы знаете язык глухонемых.
     В вагоне возникла неловкая пауза, как будто пластинку заело и пришлось поправлять иглу или же пленку отматывать. Окружающие несколько осуждающе взглянули на Филсмана. Удивлённее остальных был Потушевский:
-странно, что такой индивид, как писатель не заметил, что все то время пока мы тут общаемся, разговор между матерью и дочкой происходил лишь только на языке жестов, причём весьма выразительно. Вы ведь наблюдаете, записываете, додумываете?
    Филсман поправил свои седеющие зализанные назад волосы, снял пенсне и хотел было возвратить, как снова вмешалась мама этой девочки:
-да бросьте, это сущий пустяк, Вы были так увлечены беседой, что могли и не заметить такой мелочи, плюс мы большую часть времени провели сзади Вас, пока я расчесывала волосы дочке. Но ответить на Ваш вопрос я, тем не менее смогу, она что-то подобное читала, во всяком случае я видела у неё книгу, стоит признать, что книг у неё масса, так что все может быть.
   Филсман с торжествующим видом взглянул на Абигнейла:
-ну видите, значит не все ещё потеряно, не у меня не у подрастающего поколения, хех.
       Неловкий смешок добавил повисшей атмосфере неопределённости толику нервозности. Попутчики не могли нащупать тему разговора, старались не встречаться взглядом и занять чем-то руки. Мама продолжали начесывать дочь, чуть более резче, чем раньше. Потушевский безучастно смотрел в окно, пока его жена разгадывала кроссворд. Абигнейл вернулся к своим друзьям и что-то им резко объяснял . Филсман же пытался забить трубку свежим табаком из коричневой упаковки.
      
                IV
        Скрежет тормозов заставил всех встрепенуться. Оставщенко легонько ударился о стену и оглядел вагон через левое плечо. Он ещё ни разу не слезал с верхней полки, и не с кем не общался. Филсман от толчка чуть рассыпал табак и сквозняк понёс его вдоль вагона. Пролетая мимо мамы с дочкой и группы пенсионеров он-таки опустился на пыльный пол вагона.
-дебют начинающийся ходами е2-е4, это вообще что такое?
     Татьяна продолжала решать кроссворд, но билась над каждым словом, заставляя мужа чувствовать себя неловко:
-дорогая, это шахматы, центральный дебют.
-но мне не хватает мест для слова "центральный"?
-ну значит где-то в другом месте допущена ошибка, проверяй.
       Филсман лениво подошёл к столу и сквозь прищуренные глаза взглянул на газетный разворот:
-позволите?
    Он развернул кроссворд к себе, поправил пенсне и наклонился поближе к газете:
-сдаётся мне, Вы могли допустить ошибку во втором вопросе, как Вы думаете?
-я думаю там не может быть ошибки- вмешался Потушевский- начало этого кроссворда решено мной, вопрос из области физики, я в ней не имею привычки ошибаться.
     Филсман отогнал от столика дым исходящий от его трубки:
-стало быть вы физик?
-так точно, преподаю теоретическую физику, сейчас же направляюсь на повышение, зовут в другой город быть зав.кафедрой.
-как интересно, вы даже преподаватель.
-именно, а вы зачем туда едете?
-ммм, по некоторым обстоятельствам личного характера, моя дочь там, только что развелась со своим ныне бывшим мужем, сейчас ей необходима отцовская поддержка.
     Поезд качнуло, Оставщенко снова легонько ударился об стенку, взглянул через плечо вниз, встретившись взглядом с Филсманом отвернулся обратно спать.
      Живее всех отреагировала на сказанное Всеволодом Таня:
-дочь развелась?! А сколько ей лет?
-хм, должно быть уже 26.
-прямо как мне! -кинув тревожный взгляд на мужа она продолжила расспрос:
-а как долго они были вместе?
-около пяти лет, если мне не изменяет память.
-а дети были?
-ну только родился мой внук, как они развелись.
   Таня ошарашено взглянула на мужа:
-ужас какой! Представляешь, Гриш!
     Потушевский неохотно зевнул и сказал:
-да ничего такого, сейчас это сплошь и рядом. Может быть они не подходили друг другу, но слишком поздно опомнились, вообще к вопросу семьи необходимо подходить скорее рационально, чем эмоционально.
-ты имеешь ввиду, брак по расчету что ли? -воскликнула его жена.
-ну нет конечно, просто эмоции зачастую мешают думать, туманят человеку рассудок и портят судьбу, всегда необходимо думать и взвешивать. Сколько бы войн и убийств мы могли избежать, если бы люди не шли на поводу своих эмоций.
        Рациональность Потушевского распространилась по вагону так ярко, что на её свет вновь пришёл выжидающий Абигнейл:
-кхе, прошу меня простить. Вот вы говорите разум должен быть превыше эмоций?
-ну не совсем точно, но так тоже можно интерпретировать мои слова.
-да, пожалуй. А что на счёт искусства?
-что насчёт искусства?
-как мне кажется все великое искусство плод скорее эмоционального нежели рационального. Любовь, предательство, счастье и горечь, приобретение и утрата создавали великие произведения, если бы не эмоции люди были бы лишены шедевров литературы, музыки, изобразительного искусства. Убери это все и что же человечество оставит после себя?
-технологии, города, да много чего может оставить.
-хех, но это же все пустое. Технологии, машины, телефоны, телевизоры, в этом нет души, это оболочка без наполнения. Это устаревает и теряет свою суть, свой смысл. Искусство же, настоящее искусство, даже самое древнее заставляет замирать в оцепенении от восторга.
-но если бы не бездушные технологии, мы бы с вами сейчас ехали в повозке! Даже нет, мы бы шли пешком! Ведь колесо это тоже было технологией в какой-то момент, изобретением. Но если бы вдруг древний человек в один прекрасный день не сел бы на камень и не призадумался, что на двух круглых предметах можно что-либо везти, то все бы осталось на месте, разум и рациональность всему голова.
-безусловно разум, да, разум, но не думаю что рациональность. Наш спор может продолжаться бесконечно, наверно. Интересно, что считает по этому поводу наш писатель?
       Писатель отстранённо задумавшись выпускал струйки дыма из ноздрей. Он не слышал разговор, он вглядывался в проносящийся мимо мир, жизни, судьбы миллионов вещей за окном. Доносящееся звуки разговора мало его донимали, он бы так и не обратил на них внимания если бы его не дёрнули за рукав его двубортного пиджака:
-да-да, что-то хотели?
-собственно вопрос классический, разум или чувства?
-ммм, прошу прощения, а откуда он взялся?
-мы с вашим другом вступили в диспут, относительно разума и чувств на примере искусства и технологий, и я предложил выслушать мнения человека, как мне кажется в этом вопросе искушённого.
-эээм, ну мне кажется на такой вопрос невозможно ответить без контекста, то есть, в каждой конкретной ситуации следует больше доверять тому или другому, точному расчёту или интуиции, хотя интуиция это все-таки наверное больше из разряда эзотерики, оттуда и предчувствия, но ничего этого не существует по сути, что-то я не туда ушёл. Да, определённая ситуация требует определённых методов, я об этом. Так что однозначного ответа не существует, как и на многое другое, слишком много ещё неразгаданных тайн и загадок, потому-то мое ремесло и процветает, модно выдумываться и домысливать.
      Пока Потушевский недовольно смотрел в окно, а Абигнейл соглашался со всем, что говорил Филсман, мама с девочкой подсели поближе к ним. Девочка переберала чётки в руках, пока мама внимательно слушала, что говорил писатель, а когда он кончил она сказала:
-вы говорите, что не верите в предчувствия и интуицию?
   Филсман немного ошарашено взглянул на подсевшую семью:
-так-с, вы конечно вырвали мою фразу из контекста, так как я говорил о другом, но вообще да, я не верю в предчувствия, предсказания, гадание на кофейной гуще, не верю и в четырёхлистный клевер, кроличью лапку, экстрасенсорику и эзотерику, как таковую, я скорее полагаюсь на удачу и работу, работу и ещё раз работу, неустанный труд приносит результат, не чудеса.
-а что если я скажу Вам, что моя дочь экстрасенс и сможет мне все про вас рассказать?
    Писатель неровно поправил нашейный платок, оглядел присутствующих осторожным взглядом:
-прям так все?
-да, присаживайтесь.

                V
      Много, очень много раз он путешествовал в вагонах. Черных, задымлённых, людных, скрипучих и обдуваемых со всех сторон ветрами. Он видел огромное множество коек и кроватей, приходилось спать и на полу, и в проходах, несколько раз его выселяли из вагона за поведение, драки, скандалы в которых он даже иной раз не ранимая участия, и он обижено ждал следущий поезд на перроне.
    Данный вагон пока что был одним из самых удачных на его памяти. Чистые простыни, сумрачное освещение и верхняя полка располагали ко сну. Только раз какой-то мужчина пахнущий табаком с пенсне на носу побеспокоил его.      
     Оставщенко туманно сопел на своей лежанке, лишь изредка шум снизу вынимал его из лабиринтов сна. Шум, который приобретал все более необычное очертание:
-то есть вы утверждаете, что Ваша дочь расскажет, что-то обо мне, что знаю только я? Из моего прошлого что-то или из настоящего? - Филсман намного заикаясь, но пытаясь казаться расслабленным присел напротив женщин.
-все, что угодно. Моя дочь обделена двумя важнейшими функциями коммуникации, но взамен она приобрела кое-что другое, она может смотреть в прошлое, узнавать о людях их поступки и характер, и если сосредоточит все силы, то скрипучая дверь будущего для неё тоже приоткроется.
     Глаза Абигнейла загорелись задорным пламенем:
-а давайте, что скажите, товарищ писатель? Узнаем как вы стряпали свои шедевры? А вы ли их вообще писали, может нашли, а может украли, хехехехе.
-Филсман, не обижайтесь на старика, он видимо утомился за поездку и несёт околёсицу, но все-таки на Вашем участии в этом эксперименте я бы тоже настоял, хотя бы ради того, чтобы разбить эту лженауку в дребезги - сказал Потушевский, ехидно улыбнувшись своей жене.
-Ну что ж- немного неловко улыбаясь, Филсман снова повернулся к женщине с дочкой- раз народ настаивает, то кто я такой, чтобы не удовлетворить их желаний, что мне нужно делать?
-ничего, очень славно, что вы согласились, моя дочь сразу сказала, что у Вас какая-то необычная аура внутри..
-Кхе-кех-Потушевский картинно покашлял в кулак- извините, подавился, продолжайте-продолжайте, товарищи экстрасенсы.
-да, дайте пожалуйста Вашу руку, точнее положите ладонь в руки моей дочери, её зовут Амелия, кстати, не стесняйтесь.
   Филсман вытер вспотевшую ладонь о рукав пиджака, протянул её Амелии. Экстрасенс взяла свои чётки и надела их на руку писателя, взяла его ладонь, закрыла глаза и задержала дыхание.
-господа, что бы вы хотели узнать из жизни этого джентельмена? -спросила мать.
-расскажите про прошлое, про его литературную карьеру-Выкрикнул Абигнейл.
    Мать поднесла губы к уху Амиелии, взяла её за шею и что-то начала мычать, ритмично, с коротких перерывами.
-она же глухо-немая? -удивился Филсман.
-совершенно верно, но она может понимать что я ей говорю, вернее она это чувствует и понимает, но не отвлекайтесь, это затруднит ей процесс-возразила мать.
     Писатель недоверчиво смотрел на Амелию, которая перебирая чётки на его запястье что-то бормотала, едва слышимое, но так и сидела с закрытыми глазами. Временами она приоткрывала глаза и было видны её белые глазные яблоки, в остальном же она сидела без дыхания и казалась очень сосредоточений.
    Ее мать сидела чуть поодаль наблюдая за тем, что делает её дочь. Потушевский надев маску скептицизма глазел в кроссворд, в то время как его жена заворожонно наблюдала за происходящим в вагоне. Абигнейл же с явным предвкушением наблюдал разворачивающиеся предел его глазами картину, хитро улыбаясь своим товарищам-пенсионерам в дальнем углу вагона.
     Амелия неожиданно бросила ладонь Филсмана и громко вдохнула полной грудью.
-все! Она готова рассказать все!- сказала её мать.
-так чего же мы медлим, давайте!-кричал Абигнейл.
     Вагон ещё раз тряхнуло, корпус немного скрипнул. Свет несколько раз мигнул, заставив пассажиров недовольно переглянуться и неожиданно погас.

                VI
       Темнота длилась около минуты. Шорохи и перешёптывания наполнили вагон в этот промежуток, словно происходило что-то таинственное. Свет появился и люди посмотрели друг на друга немного по новому, привыкнув к чуть более яркому и четкому освещению, они решили продолжить с того же, где и остановились.
-так вот, раз уж мы начали следует закончить, пусть Ваша дочь расскажет нам про Филсмана- проскрипел Абигнейл с некоторым нетерпением.
-да, Амелия-мама вязал её руку и начала изъясняться на языке жестов.
        Дочь ответила ей, мама снова что-то спросила и Амелия провела некоторе время что-то старательно объясняя водя руками в разные стороны, и показывая причудливые символы пальцами.
-так, давайте по-порядку. Зовут нашего общего знакомого Всеволод Аркадьевич Филсман, вдовец, имеет дочь, к которой сейчас едет, был автором многих популярных произведений, главное из которых "позор солнца"-протараторила мать.
-да, это мы все и так знаем, что там с его писательством? Когда начал, где писал и почему? -раздраженно гаркнул Абигнейл. Потушевский ухмыльнувшись посмотрел в его сторону.
-сейчас-сейчас- и снова мать начала задавать вопросы изрядно утомившейся на вид дочери, их движения руками продолжались ещё некоторое время, как она ответила- начал он писать ещё в школе, первые пробы пера произвёл в возрасте 16 лет влюбившись в свою соседку, правда тогда он больше специализировался на поэзии, свой magnum opus написал в возрасте 33 лет, с тех пор был автором ещё нескольких романов- закончила мать.
-что ж, как вам Всеволод Аркадьевич? - спросил Абигнейл Филсмана.
     Писатель поправил пенсне, нервно сглотнул и прочистив горло, сказал:
-признаться, я в замешательстве..даже так, я поражён, как вы все смогли узнать настолько точно?!
     И тут же засмеялся, поглядывая на Потушевского и Татьяну, Абигнейл тоже начал смеяться особенно рьяно, Амелия с матерью пребывали в небольшом недоумении.
     Оставщенко услышав этот шум немного склонил голову с кровати, оглядев происходящий внизу театр абсурда. Он хотел было что-то сказать, но он был так утомлён дорогой и так хотел спать, что всего лишь промямлил что-то непонятное про себя и отвернулся к стенке.
-ахахха, да, вот уж да, туше, как говорится, ох- охал Абигнейл- убедили вы меня. Право тоже, я же не верил во все это! А тут "бац" и все оказалось правдой!
-да, я сам признаться удивлён, вы что за мной следили или мои биографы? -смеялся Филсман.
   Мама с дочкой сидели прильнув  друг к другу с видом скромных победителей. В очередной раз им это удалось.
-потрясающе! Чесссс слово!- радовался Абигнейл- только позвольте задать ещё один вопрос, ну раз вы сами несколько раз упомянули это.
-да, конечно- сказал мать.
-да, вот, книга эта, как ещё раз называется.."позор солнца", да? Интересная вещь, конечно, но кто же был редактор? Не может же быть писателя без выпускающего редактора, кто ж такого напечатает?
     Филсман стрельнул глазами в сторону Абигнейла, Потушевский сделал тоже самое широко ухмыльнувшись.
-да, наверное Вы правы, сейчас я попытаюсь узнать.
    Амелия просто указала пальцем на Филсмана.
-она хочет сказать, что он сам был у себя редактором. К тому моменту он уже приобрёл достаточный литературный вес и мог себе позволить сам себя выпускать-сказал мать.
-это так? -спросил Абигнейл у Всеволода.
-примерно так и было, да- неуверенно ответил Филсман.
    Абигнейл сладостно потянулся и глянул на довольного Потушевского:
-вы должно быть уже все поняли? -он ему кивнул- что ж, дамы и господа, прискорбно признать, что среди нас тут четверо мерзких лжецов.


                VII

      Поезд подъездах к одной из станций. Тормоза немного скрипели, приостанавливая движущиеся вагоны. Картины за окнами замедлялись и в конечно итоге остановились.
      В вагоне повисла тишина. Крайне напряжённый Филсман смотрел сквозь опущенные брови на Абигнейла, Потушевский улыбчиво озирал двух женщин-гадалок, Оставщенко все ещё спал на верху.
-на кого это он намекает, Гриш?!- прошептала Татьяна.
-пожалуй я сам и отвечу, с Вашего позволения. Немолодой человек, что напряжённо сидит передо мной лжец номер один, я лишь не могу понять почему. Он утверждает, что он писатель Всеволод Филсман, что написал книгу "позор солнца", это беспрецедентная по своей наглости ложь, хотя бы потому что я лично был знаком с господином Филсманом, ныне усопшим, я добавлю.
-Гриш, ты слышишь? Он в своём уме вообще? - возмущалась жена профессора.
-Тихо! Пусть договорит! - ответит ей Потушевский.
-спасибо. Так вот, я спросил кто был редактором у господина Филсмана? На что мне ответила матушка это прелестной девушки, что редактор был он сам и это ложь номер два. Так как я знал его выпускающего редактора, вернее по прежнему знаю, ибо это я.
      Филсман растерянно смотрел в пол, пока Абигнейла ступал мимо него растерзывая его образ:
-стоит отметить также, что я, как выпускающий редактор был близкий друг усопшего писателя. На его похороны мы с коллегами из редакции и едем, умер он вчера вечером, прервав свой отпуск мы рванули на похороны, так что об этом сейчас мало кто знает. Так вот. Раз и два. Мы распознали двух мерзкий лжецов. Кто же третий спросите Вы?
     Абигнейл взял что-то из своей сумки и медленно пошёл вдоль заставшего вагона.
- я всегда был скептиком и реалистом, любил копаться и докапываться до правды, и на дух не переношу когда меня пытаются обманывать и водить за нос- Абигнейл резко сделал шаг в сторону девочки и молниеносно дотронулся до её ноги.
-ааааай! -взвопила она-у меня кровь!
      На её бедре виднелась небольшая капелька крови, Абигнейл держал в руках маленькую иголочку и отошёл чуть назад, заняв оборонительную позицию.
-ложь номер три! Никакая ваша дочь не глухонемая, никакая она не пророчица, тем более не ясновидящая и вряд ли уж гадалка. Вы просто шайка шарлатанов, которые зарабатывают деньги обманывая других людей. И мне бы было плевать на Вас, ежели бы Вы не задели честь моего друга Всеволода Филсмана! Так прекрасно рассказав его прошлое, но совсем забыв отметить что это не он, и настоящий писатель уже мертв!
     Потушевский все это время внимательно наблюдал разыгрывающиеся драму с явным удовольствием на лице. Он догадывался об этом с тех пор, как мама с дочкой объявили себя ясновидцами. При входе он заприметил у Амелии мобильный телефон, контур которого выделялся в кармане, что являлось абсолютно бесполезным для глухонемого человека. Лишь один вопрос он не мог все ещё разрешить:
-а кто же тут четвёртый лжец? -Потушевский было подумал о пассажире, который лежал на верхней полке, о перевозчике кипы книг.
-это очень хороший вопрос, Григорий. Мне не приятно это признавать, но четвёртым мерзким лжецом являюсь я. Хотя я все же не столь мерзок, я лишь изменил свою имя фамилию, чтобы разыграть этот весь спектакль, дабы он удался. Зовут же меня Евгений, фамилия Листьев, да, я являюсь редактором и действительно работал с Филсманом..-не успел закончить этот фарс Листьев, как его перебил эксПисатель.
-достаточно!! Вы и так меня опозорили! Вы действительно ему поверите?-обратился он к окружающим-Да где у Вас доказательства, кроме тех слов, что Вы сказали? Вы жалкий, завистливый, злобный старик! Бесталанное ничтожество, которое завидует по настоящему великому творцу, простофиля не способный дотянуться до вершин, потому способный лишь "обличать" и унижать! Я вас презираю, Вы осквернили не только меня но и двух невиновных дам, которые были абсолютно правдивы в своих высказываниям и догадках!!! Ранили девушку! Вы..
     ЭксПисатель не успел договорить свою тираду, по причине кулака Листьева с поразительной лёгкостью влетевшего в его челюсть. Лакированные туфли отлетели от поверхности пыльного вагона и тело самозванца с грохотом упало на стол, где сидели девушки-шарлатанки. Они не долго думая накинулись на старика Листьева, в гневном порыве пытаясь доказать всю его не правоту, кусаясь и царапаясь. Ошеломлённый происходившим Потушевский бросился помогать старику, пытаясь оттаскивать от него полоумных женщин, в то время как Татьяна несколько неловко пытались помочь самозванцу в пенсне, который так удачно помогал ей с кроссвордом некоторое время назад.
      Шум и грохот поразивший вагон не мог не встрепенуть Оставщенко. Он удивлённо привстал с кровати, осмотрел происходивший внизу хаос, прикинул с какой стороны ему было бы безопаснее слезть и слез. Глянув в окно он обрадовался, так как поезд остановился на его станции, он её чуть было не проспал, благо весь этот шум разбудил его. Уворачиваясь от ударов и летящих по вагону предметов, Оставщенко собрал свои вещи, взял книгу "позор солнца", что лежала на полу рядом с тлеющей трубкой, посмотрел на автора этой книги лежавшего у стены с раскуроченным лицом, кивнул ему в знак одобрения за блестяще проделанную работу и пошёл в сторону выхода.
     Выйдя из вагона, он окликнул проводницу:
-добрый вечер, там в вагоне небольшое недоразумение происходит, я бы посоветовал Вам обратить внимание и взять аптечку.
     Поймав на себе её ошалевший взгляд и увидев, как проводница быстро забегает по железным ступенькам в вагон, Оставщенко ушёл, совершенно выспавшийся, в целости и сохранности.