Философия жизни. Часть 2 Луч света. Глава 1

Часть 2. Луч света в тёмном царстве.
Глава 1.


Каждый выживает, как может. По сути, всю свою жизнь люди именно выживают. Это была теория Макса. Ведь людям нужны деньги и, они трудятся изо всех своих сил, чтобы заработать и свести концы с концами. Но денег никогда не будет достаточно. Потребности будут возрастать, и люди никогда не удовлетворят их целиком. Каждый имеет свои собственные потребности. Для самых бедных существует три потребности: что поесть, что купить и как снизить плату за крошечную квартиру. С этими мыслями трудятся они до изнеможения. С такими тяжёлыми думами проживают они всю свою жизнь и, смерть для них лишь облегчение, не более.


И эти три потребности были присуще жителям окраин Варцлова. Его самому неблагополучному району, кишащему всем самым незаконным, казавшемуся страшной сказкой для тех, кто жил и кто не жил там. Жизнь в этом районе была простая для Кристины. Встать ранним утром и идти на работу. Работать незаконно на текстильной фабрике, работать до изнеможения и не зарекаться о повышении зарплаты, так как без особой охоты приняли на работу, могут и прогнать. Не иметь возможности предоставить паспорт, так как её имя могло упоминаться в новостных выпусках, и тогда люди осведомлены об её пропаже и выдадут её.


Свою жизнь в Варцлове девушка помнила какими-то странными отрывками. Сначала Кристине вспоминался гостиничный номер. Они остановились там с Максом всего на одну ночь, так, чтобы за эту ночь обсудить, что им делать и как им быть. Они бранили друг друга, долго ругали самих себя, на своё беспутство, за которое теперь им придётся расплатиться. Какова цена их расплаты, они ещё не представляли. У влюбленных не было планов, лишь паника, которая с головы до ног охватила их, засосала в свой быстрый круговорот и не отпускала несколько часов подряд. Из всех слов, сказанных в ту ночь, Кристине почему-то больше всего запомнились слова Макса о том, что нет денег на таблетки. Денег на поездку в другой город, чтобы забрать вещи тоже не было. И денег на продолжение их пути на юг не было также. Но больше всего Кристине запомнились именно слова о таблетках. О том, что их всё меньше и меньше, а Максу необходимо их пить каждый день. Иногда и не одну, а две. Кристина знала всё это. Она говорила ему раньше рассчитывать на неё, довериться ей. Но они растратили все деньги, лежащие на карте, растратили быстро, незаметно для самих себя. Тратили деньги, развлекаясь и заказывая дорогие блюда, покупая всё, что душе угодно. Теперь же осталось лишь десять тысяч. А деньги нужны были на дальнейшую счастливую жизнь и на таблетки. На таблетки, которые были так важны для Макса. Без которых он уже и не представлял себе своей жизнь, так как был зависим от них. Эти таблетки, считавшиеся лучшими «витаминами» для его всегда мыслящего мозга, стоили дорого. Даже очень дорого, к тому же на родине Макса и Кристины их было тяжело достать. Но Кристина смогла добыть их один раз и другой. И она, практически с первого дня их зародившейся год назад любви, покупала таблетки. Девушка находила поставщиков, и ей удавалось заключать с ними сделки. Всё это она это во имя прекрасного чувства - любви. В принципе, Кристина готова была на всё ради любви, ради её сокровенного Макса. И она пошла на всё.
Кристина замечала, уже потом, спустя месяц, как всё плавно переменилось. Сначала они снимали квартиру на улице Петрова, названной в честь рабочего, выполнившего свою работу за короткий срок. Улица  Петрова была приближенна к бедному району, но находилась на стыке приличных районов города и его окраин. На улице Петрова они сняли квартиру после того, как Кристине удалось продать свои золотые серёжки и браслет. Денег, полученных от продажи, хватило лишь на месяц проживания в квартире на улице Петрова. Кристина вспоминала, что ещё в те времена им хватало денег на многие продукты. Но каждый день банкнот становилось меньше и меньше, таблетки у Макса кончались, а идея с югом становилась далёкой и приобретала всё больше форму несбыточной мечты.


Варцлов давил на Кристину и Макса своей мрачной атмосферой. Но его давления каждый из них ощущал по-своему. Для Кристины это были муки в ночи о том, что скоро их богатство растает и что надо скорее искать работу. Злоба на саму себя за то, что она так и не нашла человека, согласившегося за сумму денег, что девушка предлагала, отвезти их в Нестора, где уже несколько недель подряд в камере хранения их ждали вещи, оставленные в поезде. Переживания, возникавшие при мысли, что на вокзале Нестора для получения вещей из камеры хранения потребуют паспорт, терзали Кристину. Мысль, что им придётся прожить ещё какое-то время в Варцлове, не давала ей покоя. Для Макса же их нынешнее положение обуславливалось бесконечными рассуждениями на тему человеческого отчаяния и отдаления от мечты.
И парень, и девушка пытались спустя неделю их пребывания в городе найти работу. Они ещё не падали духом, возлюбленные решили бороться за их счастье под солнцем, представленное в виде юга, и они мужественно сражались. Они заходили в лавки и магазины, супермаркеты, гостиницу, в поисках работу, но где-то они были не нужны, а в местах, куда требовались сотрудники, просили предъявить документы, удостоверяющие личность. Но Кристина и Макс, вспоминая о том, что они могут быть в розыске, не могли так опрометчиво поступить. И они лишались хорошо оплачиваемых должностей, шли медленно от главной площади в сторону окраин, шли, не падая духом, гордо взирающие на прохожих  и на окружавшие их дома. Они шли уверенно, пытаясь не упасть над прессом города, не сломаться. И у них получалось. Но только в самом начале.


Кристине удалось найти работу, где не требовали предъявления документов. Удивительно, но ею оказалась местная текстильная фабрика. Так много беззакония творилось там! Весь персонал текстильной фабрики состоял из женщин и стариков. И все они были отчаявшимися бедняками, еле сводившими концы с концами. С утра и в полдень они работали на фабрике, а потом их сменяли другие рабочие, точно такие же, как они, одетые в поношенные джинсы и рубашки, дешевые юбки в пол и башмаки, разваливающиеся при ходьбе.


Кристина боялась окружавших её работниц и стариков-рабочих. Боялась из-за мысли, что она, некогда богатая и знатная девушка, может стать такой же, как они. Утратить вкус жизнь, утратить стиль и изысканность, потерять все надежды и жить лишь одним сегодняшним днём. Больше всего на свете Кристина не желала именно такой участи себе и её любимому Максу, который не мог никак трудоустроиться, а вскоре и вовсе потерял всякие попытки найти работу. Зато Макс обрёл занятие по душе. На одной лестничной площадке с ним жил молодой парень, ему не было на вид и двадцати лет. Мать его умерла, не дожив до пятидесяти, пневмония убила её прошлой зимой и, с тех пор этот молодой человек, именовавший себя Клавдием, выпивал каждый день, расточая накопления матери. Видя как жизнь этого юнца катиться под откос, Макс не мог пройти мимо и завёл с Клавдием разговор. Клавдий, как выяснилось, немного, но понимал в философии. Вернее у него существовали свои, по мнению Макса, изумительные взгляды на жизнь и на саму сущность человека, и он делился ими с Максом, находясь не в самом трезвом состоянии, но как уверял сам Клавдий, в полном сознании того, что происходит. Неизвестно насколько это было правдой, ибо ему иногда мерещилась покойная мать.


Но отойдём от будней Макса и Клавдия, они никак не менялись, молодые люди философствовали изо дня в день, а проще говоря, трещали языками о жизни, и возвратимся к работе Кристины. Она получила в конце августа свою первую зарплату -  десять тысяч. Было бы пятнадцать, если она работала законно. Но девушка не жаловалась на мучительницу судьбу, она получила деньги, подтвердила, что продолжит свою работу на фабрике, и удалилась с выручкой домой.
Кристине запомнился момент, когда она несла деньги в своей потрепанной сумочке в подъезде, прижимая ту к себе, так как ей было страшно, что вдруг её ограбят. Девушка шла, трясясь от ужаса и усталости, она всегда уставала, сидя за машинкой больше шести часов. Черные, уже потерявший весь свой былой лоск, волосы выбились из косы и падали ей на лицо. И в этот тяжёлый момент, когда она старалась не смотреть на стены, с которых облизала штукатурка слой за слоем, и на подоконники в лестничных пролётах, где стояли давно увядшие цветы и венок с надписью «помним, скорбим» с похорон матери Клавдия, девушка услышала восторженную речь своего любимого Макса. Он молвил столь чудесные слова, что Кристина замерла на лестничном пролете, прижалась головой к стене и со слезами на глазах слушала своего любимого. Это были слёзы радости.


- Клавдий! Ты только послушай! Мы будем с моей милой Кристиной на юге жить! Мы будем с ней жить в квартире. Не как в этой! А в двухкомнатной и в своей собственной. У нас будет море неподалеку. И мы с утра будем ходить и купаться. Знаешь, как славно с утра искупаться в море? Не знаешь? Я сам-то толком не знаю, но Кристин описывала мне эти ощущения. Это что-то нереально восхитительное. Кристин... Нет девушки прелестней, чем она! О, как я люблю её! Я ради неё горы могу свернуть. Нет девушки на свете, заслуживающей большего, чем моя Кристина. А ты знаешь, Клавдий? Клавдий, не спи! Ты знаешь, как очаровательна улыбка Кристины? Признай, Клавдий, что она прелестна! Фу, ну Клавдий, некрасиво засыпать прямо за столом.


Кристина, тронутая до глубины души речью своего возлюбленного, побежала в квартиру и прижалась к Максу. Обняла его так крепко, насколько могла. Клавдий, рыжий парень с рябым лицом и узким вытянутым носом, потухшим как у всех остальных в этом городе взглядом, окончательно проснулся и с живостью смотрел на проявление эмоций его новых друзей. От Клавдия как всегда разило алкоголем, он спивался, и Кристина пыталась всячески помешать ему, так как Клавдий, не смотря на свою зависимость, был толковым парнем. Это именно он починил им кран и люстру в их однокомнатной квартире. И именно он помог Максу выбить древний ковёр, висевший на стене, который хозяйка комнатушки, старуха Ленуар, велела ни в коем случае не снимать. Это были малые заслуги, но когда человек один в неизвестном ему месте, да и к тому же привыкший к другой жизни, эти мелочи особо ценятся им и он свято дорожит ими, а люди, совершившие их, становятся быстро его друзьями. Так и Клавдий, не смотря на всё отвращение Кристины к алкоголизму, привитое девушке её воспитанием, всё же стал её другом и другом  её любимого. И она считала ныне чуть ли не своим долгом заставить Клавдия перестать выпивать. Макс же придерживался другого мнения. Он считал, что выбор Клавдия осознан им вполне и, что если он принял решение, то не должен менять его под мнением других, тем самым показывая слабость своих убеждений. Всё это могло показаться бредом, а может, кажется до сих пор, но Кристина, уважая идеи Макса и каждую мысль его, вскоре под его влиянием бросила попытки излечить Клавдия от его недуга.


В тот славный вечер Кристина и Макс долго сидели обнявшись. А когда Клавдий решил покинуть своих друзей, то Макс поцеловал Кристину и прижал к себе – как я люблю тебя, Кристина, ты такая умница у меня.


- Да, только вот аренда квартиры стоит десять тысяч, а нам нужны деньги ещё на покупки, на одежду и на продукты.… На таблетки. Макс – девушка внимательно посмотрела на своего возлюбленного – милый, нам придётся съехать отсюда.
И они снова принялись искать квартиру. Более дешевую, чем эта. А самые недорогие квартиры были на окраинах города. Однажды им попалось объявление на улице. Тогда было ветрено, и ветер буквально свистел в ушах, Кристина жалась к Максу, она глядела на небо и предчувствовала надвигавшуюся бурю. И именно в этот момент на фонарном столбе девушка увидела объявление о сдачи квартиры, однокомнатной, стоящей пять тысяч, с мебелью и со всеми условиями. Было невозможно найти вариант лучше этого, и возлюбленные переехали в новое жильё, в комнатушку, напоминавшую собой гроб, находившуюся на этаж выше дома терпимости мадмуазель Аннушки. Тут следует отметить, что в имени Аннушка ударение отчего-то ставилось на второй слог, возможно из-за того, что посетители её заведения пытались придать этой даме большего шарма. Волею судьбы Кристина и Макс познакомились с Мадмуазель и с её младшей сестрицей, Прасковьей (но все её звали просто Проней), которая как раз и сдавала одну из комнат своей квартирки. Проня также как и все остальные молодые, и оттаявшие девушки работали на Мадмуазель. Многие из них жили на первых этажах этого разваливающегося кирпичного дома. Этот дом был построен из красного кирпича, но десять лет тому назад  перекрашен  в белый, теперь же приобретший серый цвет.


Если Мадемуазель Кристине и Максу удалось хоть один раз видеть в своей жизни, то Проню они видели каждый вечер. Они даже смогли с ней поладить, хотя изначально девушка была неразговорчива и любила огрызаться по поводу и без. Своим строением она напоминала зашуганную собачонку, беспомощную и всеми забытую. Волосы у Прони всегда вились и были цвета созревших спелых каштанов, а глаза были серыми и тусклыми. Девушка давно потеряла смысл в этой жизни. Каждый новый день лишь обременял её, доставляя ей массу хлопот. Проне было двадцать, не больше, она была до жути костлявой и своим видом напоминала Максу речную рыбешку, но он вслух никогда не произносил этого. Он вообще сначала ничего не говорил Проне о своих воззрениях, так как лишь начинал рассуждать на её счёт. Кристина же не стала сноситься с этой девушкой, так как ей было мерзко говорить с такой опустившейся в моральном плане девицей, как Проня.


Прошла ещё одна неделя. Было начало сентября, первые пожелтевшие листья начинали падать с деревьев. Кристина по-прежнему работала на фабрике. Вечером, возвращаясь домой, пробираясь по лестнице, отделенный от холла «дома» тонкой деревянной перегородкой, она слышала все вздохи и стоны. Её руки дрожали. Она была такой слабой и беззащитной, она была дочерью знатных людей, она была девочкой, верящей в чудеса и до этого никогда не соприкасающейся с подобной жизнью. Кристина чувствовала, что каждый день начинает отнимать у неё всё больше и больше сил, она ощущала, как с разрушением её счастья, погибает она сама, чахнет и увядает. И что больше всего пугало девушку – она никак не могла препятствовать этому саморазрушению.


Однажды Кристина, Макс, Проня и Клавдий собрались на кухне крошечной квартиры Прони. Разместились они все за круглым деревянным столом, который явно разваливался на глазах. За окном в это время шёл сильный ливень, а на плите кипел чайник.


- Сейчас чайник вскипит, согреемся – шептала Кристина как какое-то заклинание. За этот месяц она сильно изменилась внешне. У неё появились темные круги под глазами, она заметно похудела, а её волосы перестали иметь тот шелковистый вид, что прежде.


- Покрепче бы чего-то, чем чай этот – заметила Проня. Кристина поморщилась.


- Глядите-ка, почём ты морщишься, любезная – обратилась Проня к девушке. Проня была сильна на выражения, к тому же с Кристиной они с самого начала не поладили. Проститутка видела, как девушка с отвращением поглядывает на неё и, это выводило Проню из себя. Поэтому Кристина ей была ей не по душе. Другое дело, Макс!  Он на неё смотрел с восхищением, с таким же с каким взирал и на друга своего, Клавдия.


- А отчего мне не морщиться? Не выдержала Кристина, которая подошла к плите и готова была уже снять с той чайник – что, мне приятно тут жить? Приятно с шлюхой общаться?


- Ах, неприятно тебе! Усмехнулась Проня и молниеносно вскочила, метнулась к Кристине, она схватила ту за запястье и больно сжала – не тебе меня судить! Кто ты мне, Бог, Богородица, кто? Кто ты мне?! Она уже перешла на визг, когда Клавдий оттолкнул Проню от Кристины.


- Девочки, ради всего хорошего, прекратите – вмешался Макс – к чему конфликты? Вы знаете, из-за чего обычно возникают конфликты? Любой конфликт это…
Но Кристина уже не могла его слушать. Слезы лились из её глаз, ей хотелось скрыться от Прони и от Клавдия, ей хотелось на юг с Максом. Она желала другой жизни, той мечты, в которую она так отчаянно стремилась. Но она находилась на грязной кухне, в крошечной коморке, до которой долетали звуки сношений с первого этажа. Ей каждый день было больно и страшно, когда она шла по тёмному переулку на фабрику. Ей было страшно работать с другими работницами, так как те дико глядели на неё, ощущали её мечтательность, которой они уже давно лишились. Но Кристина устала. Она оставалась всё ещё маленькой девочкой, которой снился кошмар. Из которого она, увы, не могла выбраться.


Девушка убежала в свою комнату, а Проня, недолго думая, пошла за ней. Она велела Клавдию и Максу не ходить за ними, предупредила, что хочет сама поговорить с Кристиной. Подойдя к поцарапанной снаружи двери, ведущей в комнату, где ютились Кристина и Макс, Проня постучала. Не дождавшись ответа, решив, что квартира и так её, зачем просить разрешения на вход, она вошла вовнутрь и закрыла за собой дверь. Проня оказалась в душной комнатушке, в которой помещались лишь древний шкаф, двуспальная кровать и диван, а также вела крошечная дверь в кладовку. В окне виднелось серое небо. Кристина сидела на коленях на полу и ревела.


- Ребёнок, ты всего лишь ребёнок – ворчливо, прокуренным голосом, но ласково, по-сестрински, произнесла Проня и приобняла Кристину – эх бедненькая моя, понимаю я, что видно не из нашей среды ты. Что всё тебе противно. И когда мы с тобой из одной чашки пьём, и когда Клавдий чересчур выпивает. Но странная ты, с воззрениями парня своего при этом соглашаешься. Ты стараешься измениться, но тебе тяжко.


- Тяжело мне – повернулась в сторону успокаивавшей её Проне Кристина и внимательно посмотрела на ту своими огромными глазами. Во взгляде её читалось несчастье и утрата надежд.


- Знаешь – улыбаясь, начала говорить Кристина, приобнимая подсевшую к ней Проню – знаешь, какой я раньше была? А ты сама поймёшь, стоит лишь тебе один случай рассказать. И сказав это, Кристина мечтательно закатила глаза и начала вспоминать.


- Всё лето, лет до десяти, я проводила в деревне у бабушки. Бабушка была у меня со стороны мамы, небогатая, простая добрая пожилая женщина, но обученная манерам, она была настоящей выдумщицей! Я приезжала к ней в деревянный домик, находившийся далеко-далеко от столицы.


- А ты была в столице? Не поверила Проня.


- Жила. Но ты послушай – воодушевленно продолжала молвить Кристина – моя бабушка рассказывала мне о чудесах. У неё был огромный, роскошный сад. Цветов так много! Такие разные! Розы, люпины, гладиолусы, на любой вкус и цвет были у неё растения в саду. И за всеми она ухаживала, поливала их и так заботилась, так была добра к ним. Это был волшебный сад. Вечером, на закате, после работы в саду или в огороде, бабушка и я шли в сад, садились на качели и, она – Кристина томно вздохнула – она рассказывала мне о волшебстве. Рассказывала, как в бутонах цветов живут прекрасные феи, как гномы по вечерам появляются то из-за куста красной смородины, то из-за куста пионов. Они наблюдают за нами, но мы не замечаем их! Люди никогда не замечают чудес, потому что не верят в них. Так считала моя бабушка.


- Ну и чокнутой она была – заметила Проня, но это грубое оскорбление пролетело мимо ушей Кристины. Так как она уже не была в этой грязной комнате, она была далеко, в своих мечтах, в саду, подле любимой, ныне уже покойной, бабушки. Кристина оказалась вновь маленькой девочкой, под впечатлением бабушкиных историй пытавшаяся отыскать те места в саду, где прячутся от людских глаз феи.


- Однажды – вспоминала Кристина – мы с бабушкой пошли собирать цветы. Мы отходили обычно от дома на небольшое расстояние к полю, подле реки и собирали там цветы. А неподалеку, в лесу по рассказам бабушки находился особняк. Хозяева покинули его перед всеми этими революциями. Считалось, что все волшебные существа переселились туда. И увидеть этот особняк можно, только если пойдёшь по аллее из алых-алых роз, таких алых подобно вину, что льется рекой в доме терпимости – подобрала более понятное сравнение для Прони Кристина. Девушка усмехнулась, села подле Кристины – это вино разбавлено простой водой. Экономия – рассмеялась как-то истерично Проня. Ей самой надоело своё существование, но ей казалось, что она ничего не может изменить. Кристина была ей неприятна ещё и от того, что она не собиралась мириться со средой, она была молода и несломлена жизнью. Ещё пока несломлена.


- Так вот – Кристина продолжала прибывать в своих воспоминаниях, на её лице играла мечтающая улыбка – в тот день я увидела эту тропу из роз. Я пошла по ней. Я была маленькой, но нет, я не испугалась. Я шла прямиком к своей цели, к особняку. Я увидела его, а потом какой-то хлопок и, я бегу назад. Встречаю перепуганную бабушку, она не знала, куда я делась. А я ей про розы рассказала – Кристина рассмеялась весело, задорно – а она, она поверила мне. Бабушка единственная, кто верила мне.
Кристина замолчала, и в комнате повисло молчание, только ветер завывал через приоткрытое окно.


- А почему.… Почему другие не верили тебе? Спросила как-то наивно, по-детски Проня.


- Не поверили. Однажды это было. И я ушла тогда из дома. Угрюмо произнесла Кристина.


- Вернулась? Удивившись, спросила Проня.


- Как видишь, нет.


- А ушла-то почему?


Окно, вечно плохо закрывающееся и также плохо и открывающееся, распахнулось. Холод окутал девушек.
Кристина поморщилась – меня пытался изнасиловать один человек…Близкий моей семье. Поверили ему, в то, что он невиновен. Кристина поёжилась – они буквально предали меня. Они любили меня, я им была нужна.


- Сначала всегда – Проня встала с пола – сначала дети нужны, их лелеют, а потом они становятся ненужными. Так и у меня было. Мать сейчас мертва, меня приютила Мадемуазель. Она добрая, сестрой своей меня называет. Если бы не она, я б также как и мать в земле лежала. Ну, полно тебе рыдать, чай ждёт. А холодный чай пить, это ж – Проня не могла подобрать правильного слова – ну это ужасно как-то. Все пьют чай горячий. И с этими словами она вышла из комнаты Кристины, надеясь, что девушка присоединится к ним. Кристина вытерла слёзы и подошла к окну. Целый мрачный район, скопление однотипных домов, нищих и убогих людей, предстал перед ней. И она ему бросала вызов.


Кристина шла на работу. У неё уже были грубые руки, натренированные перетаскивать лоскуты ткани, обрабатывать их и передавать другим работницам. Она работала не одна. За огромным столом рядом с ним работали ещё пять женщин. Все они, за исключением одной старушки, были среднего возраста. Все в простой одежде и, на всех судьба оставила свой неизгладимый отпечаток. Но Кристина гордилась этими женщинами. Например, Мартой, той, у которой было пять маленьких детей, им с мужем никогда не хватало денег, а они не сдавались, трудились на нескольких работах с самой молодости. И выжили ещё как-то в Варцлове. Или привести в пример Нину, ей ведь уже семьдесят, её сын погиб в результате несчастного случая на своей работе. Нина пережила это и пошла на фабрику, так как, конечно же, на одну пенсию прожить было нереально, и обычно стариков обеспечивали дети. Нина была молчалива, а об её печальной истории рассказала вечно болтливая Вероника. Она была самой молодой из пятерки новых знакомых Кристины и всегда о чем-то говорила. Кристине сначала это было непривычно, она была не из болтливых особ. Вспоминалось детство, когда она дома сидела с няней или с учительницами, которые до семи лет посещали её на дом, а с ни кем другим, кроме них и родственников, Кристина и не общалась. С тех пор, может быть, она стала замкнутой девушкой, которой сложно поделится с кем-то сведениями о себе, или же стала после того, как в школах её воспринимали белой вороной и, она меняла частные школы одну за другой. Прошлое было счастливым воспоминанием, но Кристина старалась забыть его, так как  Макс говорил, что прошлым жить нельзя, надо жить будущим. И Кристина грезила о домике на берегу моря, где она и Макс будут вместе, будут счастливы. Она представляла Макса на стуле с ноутбуком в руках, пишущего свою книгу, а рядом себя, сидящую на песке. Но потом появлялись мысли о том, на какие деньги они доберутся до юга, на какие деньги они купят этот роскошный дом. Деньги. Она всегда думала о деньгах. Сейчас, обрабатывая края грубого полотна, она думала о деньгах и о таблетках Максу. Максу таблетки. Макс искал работу, его приняли даже в один магазин в приличном районе города, но он начал философствовать, что до жути не понравилось начальнику Макса, Григорию. Поэтому он уволил Макса, который отвлекал Григория от важной работы – составления отчетов о расходах в его крошечном магазине женского нижнего белья ручного производства. И ему снова понадобился помощник, поэтому на работу к нему устроилась Кристина.


Григорий был жутким скептиком. Узнав, что Кристина невеста Макса, он моментально решил, что они одинаковы характером, отчего он так решил, остаётся до сих пор загадкой. Тем не менее, Григорий, ворча и бурча себе что-то под нос, принял Кристину на работу к себе. Девушка одна помогала Григорию, раскладывала товар, помогала в отчетах мужчине. Никто из местных к нему на работу не шёл, потому что все считали, что бизнес Григория прогорит скоро. Так как никому в Варцлове не нужно было белье ручного производства, даже богатые жительницы города экономили и считали постыдным растрачиваться на подобные вещички. Удивительно, но бизнес Григория держался на плаву уже около года. И Кристина подозревала, что это происходит из-за связей Григория и Мадемуазель. Этой женщине до безумия нравились товары Григория, вряд ли из-за их качества, скорее от того, что они были ручного производства, следовательно, чем-то необычным и оригинальным для нашего времени. А Мадемуазель хотела быть оригинальной, поэтому себе и своим девочкам она закупала белье у Григория и в трудные времена помогала ему.


Григорий без проблем устроил Кристину на работу. Ему было абсолютно всё равно, есть ли у человека какие-либо документы, главное, чтобы он согласился работать за скромную плату Григория. А Кристина не могла не согласиться.


Работа в магазине у Григория начиналась для Кристины в шесть вечера. Сразу после окончания работы на заводе, девушка бежала к этому брюзгливому человеку с сединой на висках и хитрым, всегда бегающим и ни на что долго не задерживающимся взглядом. Кристина выходила с завода, шла по длинной асфальтированной улице, освещенной бледным сентябрьским солнцем. Девушку с обеих сторон окружали двухэтажные вытянутые дома, облицованные серой штукатуркой, что было, несомненно, практичным ходом, ведь серое не так сильно пачкается как белое.
Кристина шла по улице и глядела на голубое небо, на солнце, пока ещё согревающее её, и улыбалась тому. Улыбалась детям, в потрепанной одежде играющим на улице. Платье, в котором всегда была Кристина, в котором она приехала в Варцлов, тоже стало потрепанным, и девушка уже какую неделю мечтала приобрести пару дешевых джинс на рынке. Они были бы и практичнее, и в них было бы безопаснее ходить по улицам этого проклятого района.


Когда Кристина выходила с бедных трущоб Варцлова, она облегченно вздыхала. Девушка шла по ухоженным улочкам, проходила различные магазинчики. В одних продавались красивые шляпки, в других домашние питомцы. Они мелькали перед глазами. Такие яркие, манящие. Девушка любила разглядывать эти магазинчики. Они вселяли ей надежду на счастливое будущее.


Больше всех из этих магазинов, встречающихся ей на пути, Кристина любила магазин хлебобулочных изделий некого Робина. Девушка не знала, кто такой этот Робин, но из его магазина запах был особенно приятным. Он так и ласкал нос девушки, влетал в её ноздри, заставлял сглатывать слюни. На прилавках лежали булочки с шоколадом, с корицей, с разными начинками, продавались багеты и круассаны, пончики и многое другое. Но Кристина не решалась зайти в магазин, так как цены в нём были непозволительными для неё, привыкшей в последний месяц еле сводить концы с концами. Булочки с корицей, которые Кристина раньше могла купить десятками, если не сотнями, не могла теперь позволить она себе.


Девушка всегда замедляла темп, когда проходила мимо магазина Робина. Каждый раз она вдыхала приятный аромат, который заставлял её желудок недовольно урчать, и рассматривала покупателей магазина. Обычно это были совсем разные люди. Одни покупатели менялись другими днем за днем. Но всё же одна из них всегда была в этом месте в шесть часов или чуть позже. Кристина встречала эту женщину, покупающей всегда в магазине, как девушка замечала по покупкам в руках незнакомки, пять круассанов и огромный багет. Если Кристина и незнакомка встречались взглядами, так как девушка не умела отвести во время свой любопытный наивный взор, то незнакомка непременно улыбалась ей и шла вдоль улицы, неспешна, слегка переваливаясь. За многие встречи с ней Кристина успела заметить, что женщина имеет довольно широкие бедра, длинные ноги и всегда ходит в платьях. Иногда, когда прохладно, надевает бежевое пальто и шляпку. А ещё у незнакомки были золотистые длинные волосы, заплетенные обычно в косы. Она носила из украшений только серьги, и то крошечные, почти незаметные.
Кристина стала наблюдать за незнакомкой, не только потому, что, каждый раз встречала её на своём пути, но и от того, что эта женщина, своим взглядом, улыбкой напоминала Кристине себя прежнюю. Она соприкасала её с прошлым, сама того не осознавая, и Кристина не знала, хорошо это или плохо для неё. Но одно девушка знала точно, она уже, не будучи знакомой с ней, полюбила эту женщину. Полюбила её улыбки, адресованные ей и всем остальным прохожим, полюбила её движения, её смех. Эта женщина казалась чем-то нежным, волшебным в этом сером мире. Поэтому Кристина назвала её просто Волшебницей. Она не знала настоящего имени этой женщины, не знала, кем она работает, но знала, что у неё, возможно, есть дочка. Девушка полагала так, так как иногда Волшебница брала с собой за покупками девочку лет семи с такими же золотистыми волосами. Девочка всегда была красиво одета и славно причёсана. Выглядела она как кукла с полки магазина игрушек, поэтому Кристина назвала её Куколкой. Девушка старалась прислушиваться к тому, о чём говорили Волшебница и Куколка, когда они иногда ходили за покупками вместе и проходили неподалеку от Кристины. Обычно они говорили о всяких волшебных существах, что так напоминало Кристине своё детство. Волшебница рассказывала о феях, эльфах, о волшебстве, о том, что справедливость и правда всегда восторжествуют. И своими словами, своей верой в хорошее, она напоминала Кристине себя ещё до приезда в Варцлов, ещё до того, как она окунулась в этот омут.


«Даже взгляд у Волшебницы какой-то другой – думала Кристина, смотря на женщину, выбирающую за витриной магазина булочки – мечтательный взгляд. Полный надежд. Прямо как у меня раньше».


Однажды Кристина заметила Волшебницу и Куколку, говорящими с женщиной, одетой во всём чёрном. Видно было, как Волшебница с почтением относится к этой женщине. Поэтому Кристина сразу сделала вывод, что она играет немаловажную роль в жизни этих двоих. Девушка пошла ещё медленнее, чтобы послушать их разговор.


- Да, Елизавета, хорошо поживаем – своим приятным и нежным голосом словно пропела Волшебница.


- А ты, как Анечка? Обратилась хриплым голосом женщина в чёрном к Куколке. « Прямо как Мадемуазель зовут. Аней – заметила Кристина и сразу же поморщилась. Как можно сравнивать ребёнка Волшебницы (если конечно учитывать, что Анечка её ребёнок) с этой шлюхой, закупающей партии нижнего белья разных оттенков у Григория»


- Хорошо я – звонким бодрым голосом отозвалась Аня. Кристина позавидовала тотчас такому голосу. Ей бы такой. Ведь в своём летнем платье она уже успела простудиться, и её голос теперь был хриплым, а иногда и совсем пропадал.


- А вы как, миссис мэр? Спросила у этой тусклой фигуры в чёрном девочка. Кристина тогда была уже далеко от говорящих, но она услышала последнее слово девочки. Мэр? Девушка хотела обернуться и ещё раз посмотреть на мэра Варцлова, но потом ей стало всё равно. Какая ей разница, кто мэр. Разве ей поможет мэр как-нибудь заработать денег? Мэр может только разболтать всем настоящую фамилию Кристину. Фамилию, по которой её могут узнать. Тогда её заберут назад предатели, а этого девушка не хотела больше всего.


С этими мыслями Кристина приходила на работу к Григорию, помогала ему с подсчётами, так как разбиралась в математике похоже даже лучше самого Григория, а ещё развешивала товар, мыла полы, полки, выносила мусор. Потом получала деньги. Григорий пообещал Кристине, что будет выплачивать ей деньги каждый день. Хозяин магазина с такой болью прощался с банкнотами, что иногда Кристине казалось, что он бы не с такой жалостью отдавал родного ребёнка врагам, чем деньги ей. От этого становилось противно.


«Я ведь заработала эти деньги. А он так их отрывает от себя, словно я не заслужила их» - рассуждала Кристина, когда она брела домой по тёмным улочкам города, еле передвигая ноги. Где-то на полпути, уже ближе к грязным окраинам, где они жили, её встречал Макс. Вместе они шли домой. Он поддерживал уставшую девушку, она клала ему на плечо голову. Голова у Кристины жутко болела после трудного дня, девушке она казалась чем-то жутко тяжёлым, неподъемным. Грузом, который хотелось поскорее сбросить.


Они шли по улицам, Макс размышлял, что неплохо бы ему уже заказать его любимые таблетки, Кристина как всегда ответила парню,  что пусть заказывает. Макс же сказал, что был занят и не успел заказать. Девушка поинтересовалась, как он провёл день. Макс упомянул то, насколько добра Проня и, что она в очередной раз одолжила ему компьютер, чтобы напечатать несколько своих рассуждений.


- Проня настоящий друг – утвердительно произнёс Макс – я спросил у неё разрешения, можно ли написать рассуждение о ней, о том, как я восхищаюсь ею. Она рассмеялась, сказала, что можно конечно. Я сказал, что ей прочту и поясню.


- Что пояснишь? Не поняла Кристина и сладко зевнула.

- То, что написано у меня. Она же не поймёт мои сложные рассуждения. Она же не ты

– заметил Макс – Проня это Проня. Проня не поймёт. Но я объясню.


- А мне прочтёшь? Улыбаясь, спросила девушка у Макса, глядя на луну, освещающую скрывшийся ото всех в лесах Варцлов.


- Конечно, прочту. Давай закажем мне таблетки. Я настроен решительно сегодня – усмехнулся он. Кристина печально улыбнулась. Максу нужны таблетки, ему плохо без них. Несомненно, он зависим от этих лекарств, но с ними он счастлив, а Кристина всё отдаст, лишь бы её любимый человек был счастливым.
Возвращались они по мрачным, петляющим из стороны в сторону улочкам. В воздухе пахло кострами и отбросами, это означало то, что кто-то неподалеку разжёг костёр, чтобы согреть себя в эту прохладную сентябрьскую ночь.


- То же бы разожгла костёр – заметила Кристина.


- Замёрзла?


- Скоро зима будет. Нужна тёплая одежда. На рынок надо бы мне. Вздохнула Кристина. Макс улыбнулся своей широкой улыбкой – так пойдём, любимая. Купим тебе, что ты там хочешь тёплое. Свитер?


- Джинсы для начала – усмехнулась Кристина. Она пыталась не унывать. Девушка знала, что пока ей придётся повременить с покупкой. Таблетки были важнее. Счастье другого важнее своего. Так всегда считала Кристина. Этому научила покойная любимая бабушка. Она учила самым мудрым вещам, как думала Кристина. Вспомнив о бабушке, девушка широко улыбнулась и прижалась к Максу, который накрыл девушку своей джинсовой курткой.


Вместе они поднялись по лестнице на второй этаж белоснежного дома с небелоснежной репутацией. С первого этажа как всегда слышался громкий хохот, визг, играла громко музыка из колонок. Ночью веселье разгоралось и становилось ещё масштабнее. Сначала Кристина не могла заснуть под такой шум, ей было всё это непривычно, выходило из её зоны комфорта, но потом девушка начала больше работать и больше уставать, и ей уже стало всё равно, как она спит и где она спит.
Макс и Кристина искали доставку таблеток в Варцлов. Оказалось, что сюда доставки нет. Ни девушка, ни парень не удивились этому. Эти таблетки были роскошью, к тому же мало, где распространенными. Осознав, что доставки таблеток нет в Варцлов, Макс расстроился. Он ожидал этого, но он не хотел убеждаться в этом и смотреть в Интернете информацию о доставки таблеток. Теперь же суровая правда встала вплотную перед ним, и парень никак не мог от неё избавиться.


- Что же мне делать – шептал Макс. Он сидел на крошечной кровати, где они спали вместе, облокотившись о колени и прижав ладони к лицу. Это было самое настоящее отчаяние.


- Мне будет недоставать таблеток. Организм…Он будет требовать их – повысил голос Макс и поморщился. Он вскочил с кровати и стал расхаживать из угла в угол – должен быть выход. Должен! Должен! Как быть? Что делать? Ох, чёрт! Не знаю – шептал он пересохшими губами и задумчиво повторял – не знаю.


Кристина в испуге смотрела на своего возлюбленного. Она никогда не заставала его в таком состоянии. В состоянии желании объекта, самого ценного для него и огорченного невозможностью его получить. Девушка видела, как страдает и как мучается её любимый, она хотела помочь, и в её голове уже назрел план действий.