Брэм Стокер. Мирная дорога

Я знал Майкла Хеннесси и его жену Кэтти, хоть и на местном наречии их фамилия звучала как Хиннесси. Я часто бывал в их домике и курил трубку со стариком, и, прежде чем уехать, всего выпивал стакан молоки из рук старухи. Прохладного молока. Я всегда понимал, что все вокруг видели в них образцовую пару; и это было понятно мне, потому что чуть более года назад они отпраздновали золотую свадьбу. Но однажды старый лорд Килленделл – или как называли его местные жители «свиной жир» - подсказал мне, чтобы я спросил у Майкла, как получилось, что они прожили такую счастливую жизнь. Но что-то прозвучало в его тоне и тихий смех, который последовал за его словами, заставили меня принять этот совет близко к сердцу. Особенно когда леди Килленделл, которая всегда было очень добра ком не, добавила с одобрительной улыбкой:

- Сделайте это! Вы молодой человек и, к тому же, холостяк; Вы узнаете нечто, что может пригодиться Вам в Вашей жизни.

Как-то раз я проходил мимо фермы Хеннесси, и совет лорда Килленделла всплыл в моей голове, что я решил зайти к старикам. Оба старика находились в доме одни. Их напряженная работа, запланированная на день, была сделана, и они отдыхали этим прекрасным долгим вечером. Это было их вознаграждением за фермерский труд. Мы втроем расселись вокруг очага, наслаждаясь пылающим огнем и ароматным запахом горящего торфа, который является единственным видом топлива, используемым в этой части Ирландии.

Я плавно подвел разговор к их счастливому браку за счет вопросов о золотой свадьбе. Но это выглядело так, словно я потерял интерес к этим старым людям.

- Келленделлы сказали мне, - начал я разговор, - что вы самая счастливая пара в этой стране. Я надеюсь, что это так. Ты так же смотрите друг на друга, и каждый раз, когда я вижу вас, это мысль приходит мне в голову.

- Это правда, слава Богу! – сказал Майкл после небольшой паузы.

- Аминь! – поддержала его Кэтти, а затем перекрестилась.

- Я хочу, что вы рассказали мне, как вам это удалось, - попросил я.

Майкл улыбнулся, а его жена рассмеялась.

- Почему Вы хотите знать об этом? – спросила Кэтти.

Этот вопрос поставил меня в некоторое затруднение. По сути, я был помолвлоен, но просил никому ничего об этом не говорить. Пока. Поэтому мне пришлось сказать, что я спрашиваю для общего интереса, и не стал упоминать о том, что в этом вопросе скрывался личный мотив.

- Знаете, миссис Хеннесси, - сказал я, медля, как мог, - человек всегда хочет знать этот секрет. Это тот секрет, который может – в определенный момент его жизни – может быть полезен ему.

- Начнет, возможно, моя жена, - произнес Майкл. – Дьявол получит меня, если я буду учить жизни молодого человека. Это невозможно даже с молодыми женщинами в этом поселке, которые падают после этого, как стая гусей…

Его речь была прервана Кэтти.

- А, и ты, старый, туда же!

Затем она повернулась ко мне.

- Так Вы собираетесь жениться? – спросила она. – Желаю Вам побольше мощи и столько детей, сколько дней в месяце.

- Подождите, мэм! – парировал я. – Вы истолковали это как de richesse. – Она поморщилась от этой иностранной фразы, поэтому я сразу же перевел ее. – Как говорят французы, «слишком хорошее дело». Но почему Вы думаете, что я собираюсь жениться?

- Ах, Господи! Потому что вы, молодые люди, - сказала Кэтти, - хотите знать, как женатые люди могут прожить счастливую жизнь. А это происходит только тогда, когда вы больше не хотите быть мальчиками.

В Ирландии мужчина остается «мальчиком» до тех пор, пока он не распрощается со своей холостяцкой жизнью. Я лично знал «мальчиков» за девяносто. Ее индуктивное умозаключение было слишком неожиданным для меня. Я молчал.

- Началось, конечно, молодой человек, с того, что она слишком много для Вас значит! – хмыкнул старик.

- Совершено верно, Майкл, так и есть! – сказал я. – Но теперь, когда мы нашли друг друга, неужели я не могу узнать, какова же причина вашего счастья? Не будете ли вы так любезны, рассказать мне, как вам удалось счастливо прожить вместе столько лет?

- Да, конечно. Но у нас не было жесткой гармонии после того, как мы поженились.

- На следующий день после того, как вы поженились? – переспросил я. – Это удивительно, что вы не начали ругаться в день свадьбы!

- Сейчас это все верно, конечно. И, наверное, поэтому мы и хотим рассказать о том, как началась наша жизнь. Наверное, это было тем моментом, когда мы нашли выход для самих себя, потому что мы не искали его на какой-то конкретной дороге. Я думаю, что это обычный путь за сокровищами, которые не всегда удается найти. В основном люди идут туда, чтобы там остаться. В места, где воет ветер, и стучат молотки по чужому имуществу. Они рассчитывают, что там найдут спрятанные деньги.

- Ум мой, мудрость ее. Это не поднимается вверх, как пружина в большой книге, написанной от руки, которую никто не может понять.

Потом я пришел в себя.

- Это хорошая идея, Майкл. Знать, что может сделать двух людей счастливыми, - это действительно большое сокровище. Не подскажете, как найти его? Вывод, конечно, человек должен сделать для себя сам. Но о том месте, где находится дорога, нужно знать хоть что-то, прежде чем отправиться в путешествие.

- Верно, конечно. Но я сомневаюсь, есть ли эта дорога для всех. Но разумный человек не пойдет по дороге, где ходит счастье. Это само мужчине подсказывает –  это самое дорогое – это его собственное сердце.

Кэтти в этот раз прокомментировала слова своего мужа:

- Началось, Майкл, с юношеского возраста. Пустота в сердце! Действительно! И вот мы скитались полвека с нашим собственным раздражением и вздрагиванием от боли. Я не видела счастья больше, чем на почтовой дороге.

Эта новая философия увела их далеко от обсуждаемой темы, поэтому я попытался вернуть их обратно к поставленному вопросу:

- Хорошо, даже если нет этой дороги, - дороги для всех – Вы не можете рассказать мне, по какой дороге пошли Вы и Кэтти? Тогда я могу в один из дней найти дорогу, как вы.

Старик подмигнул мне и хихикнул; кончики его губ дернулись, и он обернулся к жене.

- Спросите ее. Она может ответить на Ваш вопрос.

- Вы не расскажете мне, Кэтти? – спросил я ее.

- Конечно, это доставит мне удовольствие, - наконец сказала Кэтти. – Это не так уж много, чтобы сказать наверняка. И, наверное, даже не стоит говорить. Но я расскажу.

Спустя некоторое время она продолжила:

- Как сказал мой муж, это произошло на следующее утро после нашей свадьбы. Разум был в стороне – я не хочу обманывать саму себя, потому что была участницей этих событий. Мы очень сильно любили друг друга. Мой! Но он был хороший мальчик! Высокий, крупный, сильный, красивый. И я, гордая девушка, которой была когда-то, когда он объяснялся мне в любви. Я была так горда и счастлива, что однажды моя мать заметила и сказала: «Ты еще молодая. Что этот наглый разбойник Майкл Хеннесси сказал тебе? Что ты красивая юная девочка?». По виду я была высокой и худой девушкой. «Нет», - сказала я. «Это было гораздо больше, чем такие слова. Он попросил моего согласия, чтобы жениться на мне». Но моя мать была против этого. Но я ее не послушала.

Инстинктивно я посмотрел на прекрасную фермерскую кухню, в которой мы сидели, с хорошей, прочной, дубовой мебелью, полной стеклянной посуды. Все было изящно обставлено, чисто и светло. Майкл заметил мой взгляд и сказал, серьезно кивая головой:

- Это все сделала, конечно, она. Кэтти!

- Не обращай на него внимания! У него доброе сердце. И он говорит то, что думает. Но это не мое дело.

Это было и творчество Майкла. Конечно, я был осторожен в своих взглядах и вопросах. Но я попытался снова вернуться к главной теме, намекая:

- И Вы сказали своей матери?

- Да, - сказала Кэтти. – Я встала рядом с ней и посмотрела на нее, сказав: «Майкл хороший человек. Я это вижу. И я предназначена для него и ни для кого другого. Он беден. Я это знаю. Но и я тоже. Но, помилуй Бог, он не будет беден всегда. Я буду ждать его, если мне это суждено!». Моя мать была хорошей женщиной. Она увидела слезы на моих глазах и поняла, что это была не шутка. Она встряхнула меня и крепко обняла. Да, я была юной. И это был путь к любви. Только стоит всего остального в этом мире. Он хороший мальчик, мой Майкл. И я была уверена, что он любит меня. И мы выстояли, когда умер мой отец, когда моей матери было тяжело со мной. Это был год, когда по всей стране царствовал голод, и, что еще хуже, бедные дети умирали десятками. И Майкл знал, что скоро он увидит меня, молодую девушку, и придет за мной в ближайшее время. Конечно, это было ничто, как говорил мой муж. И когда он говорит так, я не хотела ему отказывать ни в чем.

Оба молчали. И я ждал, пока они расскажут мне все до конца. Но спустя некоторое время я все же решился напомнить об этом еще раз:

- Но вы не рассказали мне о дороге.

- О, конечно, - сказала Кэтти со смехом. – Это было достаточно просто. Я могу сказать, Майкл?

- Говори, женщина! Говори! – ответил он.

- Как Вы помните, конечно, началось все на следующий день после свадьбы. Вы знаете, конечно, что люди, как мы, не отправляются в медовый месяц. Независимо от того, какие они теперь: бедные или богатые. Когда женщина входит в дом муж, она принимает жизнь так, как того требует ее положение. Я приготовила ужин для Майкла и меня в ночь нашей свадьбы, какой я делаю до сих пор. Я знала, что ярмарка на Киллен была на следующий день, и что Майкл хотел сходить туда. Я немного смутилась, что он не пошел никуда в тот день. Тогда утром я сделала прическу и приготовила завтрак…

- Прическу? Извините, что перебиваю, но я не понимаю.

Она не обиделась и продолжила объяснять:

- Я заделала волосы гребнем, конечно. Тем, чем Вы расчесываете волосы после сильного ветра. Он был не таким тонким, как сейчас, когда в доме у каждого имеется свой гребень. У нас было всего по чуть-чуть. Дом имел болезненное состояние, поэтому в нем было только самое необходимое. Когда я оглянулась на Майкла, он сидел за столом и брился. «Ты готов отправиться на ярмарку?» - спросила я его. «Да!» - сказал он, и его губы немного дернулись. «Ты!» - сказала я. «Я!» - ответил он. «Ты!» - снова повторила я. Я не думаю, что Вы понимаете, чувство уверенности молодой жизни, когда она знает, что ее мужчина – это ее собственность. Я только вчера вышла замуж. И тогда я знала, что Майкл любил меня. Я думаю, я любила его не меньше. Когда женщина выходит замуж, она думает – не раньше, чем на следующий день, - что хочет, фиксирует эту информацию и получает желаемое. Она должна знать, что это ее мужчина на всю жизнь, чтобы она не думала, что-то идет не так. Она должна учиться! Ей предстоит многое узнать. И чем раньше она все узнает, тем лучше будет для нее в будущем! Когда Майкл вытер бритву, он положил руку на подоконник, чтобы взять станок, где он всегда лежал. Не найдя его, он взглянул на меня и сказал: «Кэтти, а где станок?». «Я не скажу тебе. Теперь я твоя жена», - ответила я. «Мне нужен станок, дорогая», - сказал он довольно тихо. «Ты не получишь его. Ведь ты не собираешься сегодня на ярмарку!» - произнесла я. «Я собираюсь на ярмарку в день, который мне нравится!», - сказал он еще тише - «Мне нужен станок». «Ты не сможешь сделать этого», - сказала я. И он быстро взял мое лицо в свои руки и поцеловал меня в губы. Когда поцелуй закончился, я отпустила его, а он нанес мне пощечину. Это заставило меня задуматься, что дом был полностью в его власти. Тогда он повысил голос: «Кэтти, принеси мне станок!».

Она остановилась и села, чтобы продолжить свое вязание, словно сказала все, что хотела.

- А потом? – отважился я намекнуть.

Она посмотрела на меня, а потом на Майкла и сказала:

- Это было грубо с его стороны. Но я принесла его станок. И с того дня между нами никогда не было произнесено грубых и жестоких слов.

Майкл хихикнул.

- Это и был наш путь, конечно же. Кто-то должен быть хозяином в доме. В то время и стал я. Я был – Я есмь! – он встал, наклонился и поцеловал от души свою старушку. – Я, конечно, думаю, что нет счастливее женщины в Ирландии, чем Кэтти.
Мне показалось, что это не совсем весь рассказ о том, как они прожили счастливую жизнь, поэтому я рискнул снова обратиться к миссис Хеннесси:

- Он пошел на ярмарку?

Она, видимо, думала, что уже ответила на этот вопрос. С того момента, когда она прервалась, я пришел к выводу, что, возможно, она думала, будто ее слова могут поставить Майкла в неудобное положение, как тогда, когда он был в какой-то степени хулиганом.

- Он расчесал волосы и усы, надел пальто и взял свою трубку. На прощание он поцеловал меня. Я выглянула за дверь, когда он ушел, и увидела, как он повернул за угол. После этого я пришла в себя и начала убирать дом.

- Тонкая дверь потемнела от старости, - сказал Майкл.

- Когда он пришел, то бросил свое пальто в угол, взял меня на руки и сказал: «Кэтти, я вернулся, я не пойду сегодня на ярмарку, потому что ты не хочешь этого, детка. Ведь ты не хочешь этого не потому, чтобы просто удержать меня рядом с собой. Честно, я люблю тебя одну. И я не сделаю ничего такого, что могло бы навредить тебе. Но всегда помни, что я мужчина и привык быть им. А мужчина не любит, когда им командуют, даже если это делает жена, которую он любит и которая любит его», - ее глаза стали мягкими и блестящими, она посмотрела ласково на своего старика. Потом она повернулась ко мне и снова заговорила. – И это то, что я сохранила в нем за все эти годы. И разве он не достоин этого? И разве он не заслуживает быть мужчиной? Я говорю с уверенностью, что женщина должна быть женщиной. Она должна подчиняться. Конечно, в конце концов, в большинстве своем мужчины всегда дети. Вы хотите троих детей? Тогда используйте больше улыбок и ласки. Рука матери – это самое нежное. И тогда отец, если этого недостаточно, даст пощечину девочке или умерит пыл мальчика.

- Пожалуй, это самое простое наказание, которое мы когда-либо можем использовать. Если мы не научимся сложным вещам у них, они, мерзавцы, будут учиться у мира!