О призрачной Епифани

Едешь берегом реки, ивовые заросли мелькают чинно по обеим сторонам. Потом за буераками вырастают Богом забытые полуразвалившиеся деревянные домишки с покосившимися крышами и редким частоколом заборов. Затем в расхлябанной весенней жиже из земли, глины и стаявшего снега видишь пропечанные борозды чьей-то зимней еще резины и внезапно осознаешь, что не только ты гробишь здесь подвеску, в эти счастливые дни. Из-за поворота выныривают тачки из совсем близких девяностых, местные братки мнутся возле них на берегу, базаря о чем-то. Выныривают и все те же сожженые колымаги из ивовых зарослей. Где иностранец ногу сломит, русский плюнет и поедет дальше в свою призрачную Епифань. Река грохочет неистово, волны с ревом расшибаются о крутые берега, мутная вода пенится, волны несутся вдаль, креня бок затонувшего в перестройку баркаса. Вот на последнем повороте, где уже нет ни души, нет чужих тачек, воя собак и каких-то левых чекпойнтов, на последнем повороте останавливаешься и выходишь. И существуют в те минуты только ты и мать-природа, вышедшая из зимнего анабиоза. И так славно, так больно и радостно - жить!