Человек, который не плакал

    За старой серой машиной скорой помощи, движущейся от платанов у въезда в село до красного кирпичного дома, в котором был объявлен траур, шагала толпа. Кто-то вытирал глаза носовым платком, кто-то рыдал навзрыд, а кто-то шагал быстро, погрузившись в раздумья. Одним словом, все торопились в этот дом, чей хозяин вместе с двадцатишестилетним сыном был расстрелян из-за земельного участка в четыре гектара.
   Об убийце люди пока ещё не вспоминали. Тела погибших, отвезённые на экспертизу в райцентр, теперь возвращались в село. Поэтому все спешили в этот дом из красного кирпича, чтобы узнать самые жуткие подробности трагедии отца и сына.
Когда машина доехала до ворот, звуки плача раздавались по всему селу. Женщины, девушки, дети окружили «скорую» и голосили навзрыд.
Несколько молодых женщин рвали на себе волосы, царапали лицо, и даже мужчины, глядя на них, не могли удержать слезу. Зрелище было не из приятных.
Не плакал только высокий светлоликий незнакомец. Он наблюдал за траурной сценой со стороны, а людям было не до него.
Задние двери старой машины были закрыты, и никто из плачущих женщин пока ещё не видел окровавленные лица и расстрелянные тела погибших, но это не мешало рыдать навзрыд.
   Десять дней тому назад жена, дети и родственники упрекали хозяина этого красного кирпичного дома, говорили ему, что находящийся на косогоре земельный участок принадлежит деду Мамеда из соседнего села, и что ту землю нельзя огораживать. Представитель администрации села Асадов передал официальные документы на этот участок Мамеду.
    А отец, ослушавшись домашних, заявил, что когда он облюбовал землю на склоне, Мамед был в России и балагурил там с русскими девками – откуда же он явился, этот сукин сын, с боку припёку?
    Более того, покойный хозяин дома изложил свои планы:
  - Вот огорожу этот участок и продам его. Уже и клиенты есть, – ворчливо добавил он.
  - Ну, Гусейн, сам прекрасно знаешь, что это незаконно… Хотя бы поговори с родными Мамеда! – сказала тётя Сугра – жена покойного.
    А Гусейн со злости стукнул кулаком об стол, да так сильно, что стоявший на столе стакан с горячим чаем опрокинулся и ошпарил его колено, и ошпаренное место горело, мучило его целую неделю. И сегодня утром, придя домой полный злости, он обратился к сыну, который недавно вернулся из армии:
  - Пойдём на косогор и огородим этот участок. Посмотрим, какой сукин сын отнимет его у нас!
    А этот «сукин сын» прибыл и поймал их с поличным, и выпустил в них из ружья целую обойму.
    Спрашивается – на кой тебе сдался этот земельный участок без документов, что ты собирался посадить там? Ведь он пустовал уже долгие годы, и ты не вспоминал о нём, так что же теперь случилось? Рак на горе свистнул? Да ещё пожертвовал своим молодым сыном!
    Скрыться убийце не удалось – полиция очень быстро схватила его, и в районной прокуратуре было возбуждено уголовное дело. Но семья, столкнувшаяся с этой трагедией, об убийце не думала – все плакали. Все, кроме того незнакомца.
    Прозвучал голос одного из сельских старцев:
  - Разойдитесь!
    Но женщины это слово не слышали. Кто-то из них обнял двери машины, кто-то упал под колёса, кто-то сидел в стороне и причитал сквозь слёзы.
    Кто-то шепнул в ухо этому старцу:
  - Оставь их, пускай поплачут, успокоятся!
    Старец промолчал и, немного погодя, тоже не выдержал и вытащил платок.
    Наконец, открылись двери машины. Несколько плачущих сельчан осторожно взяли тела погибших, подняли и отнесли на балкон. Простоволосые женщины босиком последовали за ними.
    Летнее солнце уже давно склонилось к закату, смеркалось. Лёгкое восточное дуновенье было намного ценнее всяческих благ для людей, утомившихся от дневного зноя. И не будь случившейся трагедии, люди вдоволь наговорились бы об этом дуновении, которое они называли «даром Имама Гусейна».
В пяти шагах от открывшихся настежь ворот находилась канава. И вода, медленно катившаяся по канаве, текла к северу, к зелёным горам, окружённым туманом. К горам, на склоне которых были расстреляны хозяин этого дома вместе с сыном.
И сейчас почти всё село было у них во дворе. У всех на лицах замерла печаль. И было очень странно, что незнакомец, на которого сельчане не обращали внимания, ещё стоял под тутовым деревом и не плакал. Но людям было не до него – его практически никто не видел. Этот человек стоял и с любопытством наблюдал за душераздирающей сценой.
    Старец, чуть раньше приказывавший людям разойтись, обратился к сельскому ахунду:
  – Мулла Садыг, ну что посоветуешь, могилу копать? – спросил он.
  – Сегодня уже поздно… рано утром сделаем.
  – Ну ладно… Пускай на ночь останутся дома… Да и родные вдоволь попрощаются…
    В это время старец увидел незнакомца и скользнул взглядом по его светлому лицу, необычно большим, будто светящимся глазам и одежде, заметно отличавшейся от одежды сельчан. Старец обернулся к мужчине, стоявшему рядом с ним и перебирающему чётки:
  - А это кто, Мешади?
  - Не знаю, что-то не похож на здешних…
    Затем старец обратился к другому односельчанину:
  – А ты? Знаешь этого человека?
  – Не знаю, дядя Али! Наверно, один из друзей покойного дяди Гусейна.
  – Да, скорее всего, это его армейский друг, узнал о его смерти и приехал…
    На балконе причитали женщины, девушки рвали на себе волосы. Внезапно кому-то из них стало плохо, и один из сельчан, стоявших во дворе, крикнул:
  - Самандар, сейчас же беги за доктором Назлы, быстро!
    Самандар, вытерев слёзы, побежал за врачом. Плакали и мужчины, ставящие палатку – слушать эти причитания без слёз было невозможно…
Не плакал только тот высокий незнакомец. Его взгляд перебегал с людей на балконе на других, остававшихся во дворе.
    Мулла Садыг обратился к другому мулле, стоявшему рядом с ним:
  - Этого человека я где-то видел…
  - Он и мне кажется знакомым, ахунд! Но никак не вспомню, где я его встречал…
  - Господь Всевышний, какой у него красивый стан!
  – А как у него лицо светится… Бисмиллах…
    Дядя Али поддержал их:
  – А как он стоит! И всё на балкон смотрит… Но не двигается. Замер, как вкопанный…
  – Дядя Али, тётя Сугра упала в обморок! – крикнул один из находящихся на балконе юношей.
    Тётю Сугру отнесли в комнату, а дядя Али и несколько других мужчин начали ругать причитающих на балконе женщин. Чуть позже в дом прибыла доктор Назлы и принялась приводить в чувство тётю Сугру.
    Оставив погибших на некоторое время, люди интересовались состоянием тёти Сугры. Дядя Али вышел из комнаты с распухшими глазами – он ещё никогда столько не плакал. Вдруг словно кто-то подсказал ему осмотреть двор и найти незнакомца.
На мгновенье дядю Али словно ударило током – незнакомец стоял на балконе, у изголовья погибших, и спокойно смотрел на них. На его лице не было никакого выражения.
    Но женщины, не обращая на него внимания, продолжали причитать.
Высокий стан, светлое лицо и чёрные густые волосы незнакомца придавали ему особый шарм. Дядя Али, протерев глаза, подумал: «Может, мне мерещится? Ведь он только что был во дворе? Когда же он успел подняться на балкон?» Протерев распухшие глаза, он будто очнулся от спячки:
  - Сынок, Самандар, ступай, узнай, откуда приехал этот гость. Неловко как-то, а вдруг он прибыл издали, голоден, нужно его накормить, напоить…
Самандар не мог удержать слёзы – расстреляли его дядю и двоюродного брата. Их затем погрузили в машину, увезли в больницу, уложили на прозекторский стол и после экспертизы вернули обратно. Кроме рыданий и причитаний, Самандар ничего не слышал. Но слова дяди Али он уловил и тоже удивился, увидев этого незнакомца на балконе рядом с женщинами. Самандар, не подав виду, медленно направился к гостю.
  - Покойный доигрался, – обратился дядя Али к Мешади, который стоял под тутовым деревом и перебирал чётки. – Сам был упрям, жесток, но в чём же был виноват этот несчастный ребёнок? Чего ему не хватало, спрашивается? Всё у него было – двухэтажный дом, земля, семья, дети, стада, отары… всего вдоволь! Даже внуков и правнуков можно было бы обеспечить.
  - А свою землю в Чухурюрде он продал? – спросил Мешади, не выпуская из пальцев чётки.
  - Да нет… Продал ту, что в Гарадаглы – за бесценок.
    Уж давно стемнело – близилась полночь. Палатка была готова. Женщины успокоились, но порой по-прежнему доносились причитания и стоны. Некоторые настолько обессилили от рыданий, что и плакать не могли, и были слышны только их слабые вздохи, поминания погибших – Гусейна и Гасана.
Самандар вышел на балкон и принялся искать глазами незнакомца. Но его нигде не было. Парень удивился. Тот же находился здесь всего секунду назад. Куда же он делся? Не мог же провалиться сквозь землю…
    У Самандара ёкнуло сердце. Он осмотрелся – незнакомца след простыл. Опустил взор во двор – там сгустилась тьма, и люди столпились в палатке.
Света в селе не было – зажгли и принесли в этот траурный дом все лампы, которые только нашлись у соседей.
    Самандар спустился с балкона и заглянул в палатку, отыскивая глазами незнакомого гостя. Боже праведный, он был там – сидел в углу и смотрел на людей!
Громко произнеся «Бисмиллах!», Самандар подошёл к гостю. Захотел поговорить с ним, но не решился. Он заметил, что все сельчане, собравшиеся в палатке, прекратили разговоры о погибших и разглядывали этого незнакомца. Смотрели молча – никто не решался молвить даже слово. Будто все онемели.
Наконец, мулла Садыг, не выдержав более затянувшейся паузы, приступил к своей речи:
  - Бисмиллахир-рахмани-рахим! Люди, сегодня первый день кончины покойного Гусейна и его сына Гасана. Почтим память усопших салаватом… 
Все совершили салават, кроме незнакомого гостя. Мулла Садыг исподлобья глянул на мужчину, а тот, как ни в чём не бывало, улыбнулся всем, встал и вышел из палатки.
  - Даже Фатиху  не выслушал – буркнул с недоумением мужчина, сидевший рядом с муллой. – Что за бескультурье?
    Никто не промолвил ни слова. Самандар последовал за гостем, но не увидел его нигде. Это было невероятно – гость исчез.
Утро выдалось пасмурное. Небо словно задёрнулось чёрной занавеской. Но это не тучи набежали – само небо приняло странный цвет. Не было ни дождя, ни солнца.
Со двора были подняты два гроба. Вчерашние душераздирающие рыдания и причитания возобновились. Прикажи мулла Садыг взяться за гробы минутой позже, то тётя Сугра, скорее всего, вновь упала бы в обморок, а женщины вырвали бы на себе все оставшиеся волосы.
    Люди, положив гробы на плечо, направились к кладбищу. Они торопились, словно боялись, что сейчас грянет гром, польёт как из ведра, все намокнут, а гробы останутся посреди улицы. Но дождь так и не пошёл, и люди, похоронив рядом Гасана и Гусейна, вернулись во двор.
    Дядя Али почувствовал, что во дворе царит какая-то странная тишина. Никто из находящихся на балконе женщин не плакал – все уставились во двор и молча смотрели. Они с таким удивлением глядели на тутовое дерево, будто увидели там жениха, прибывшего сватать их.
    «Они что, совсем с ума сошли? – подумал дядя Али. – Не видят, что мужчины вернулись с кладбища, чего же они пялятся?»
    Он шепнул Самандару:
  - Ступай, скажи женщинам, пускай заходят внутрь.
    Самандар побежал вверх по лестнице и кому-то что-то сказал. Но дядя Али увидел, что женщины, девушки, родственницы и соседки всё ещё продолжали разглядывать тутовое дерево – молча, с изумлением, точно увидели самое важное явление на свете.
    И внезапно дядя Али заметил под тутовым деревом вчерашнего высокого незнакомца. Ему стало жутко – этот незнакомец выглядел даже красивее и привлекательнее, чем вчера! Он стоял, не двигаясь.
«Наверно, мерещится!» – подумал дядя Али. Затем обратился к Мешади, перебирающему чётки:
  - Видел?
  - Кого?
  - Его – вчерашнего незнакомца, он здесь!
  - Где?
  - Да вот же, стоит под тутовым деревом… Ну и взгляд у него!
    Мешади тоже решил, что дяде Али почудилось, и не обратил внимания на его слова. Затем сам взглянул на дерево и никого там не разглядел. Он промолчал и совершил салават.
    В это время мулла Садыг обратился к собравшимся:
  - Люди, да благословит Аллах всех вас! Прошу в палатку, под вечер мы вновь отправимся на кладбище. Завтра – третий день кончины усопших. Бисмиллахир-рахмани-рахим…
    Шепча про себя Фатиху, мулла Садыг окидывал взглядом людей и снова увидел под тутовым деревом вчерашнего незнакомца. Совершив салават, он вновь посмотрел под тутовое дерево и отметил, что мужчины такой красоты у них в селе ещё не встречалось.
    Выразив родным усопших соболезнование, люди по одному покидали двор, а в палатку заходили новые гости и присаживались.
    Мулла Садыг приблизился к дяде Али:
  - Али-муаллим, позовите и этого гостя, неловко как-то… Он вчера так внезапно ушёл, даже чаю не выпил.
    Дядя Али вздрогнул: «О ком это он? Неужели о человеке, который мне мерещится?»
    Обернувшись к тутовому дереву, дядя Али никого там не увидел. Он протёр глаза и взглянул вновь, повернул голову к колодцу – незнакомца нигде не было. Но женщины, стоявшие на балконе, всё смотрели на ворота. Взглядами, полными изумления и даже удовольствия, они словно кого-то провожали.
  - Эй, Самандар, что это с ними? Я же сказал, чтобы они там не стояли… – промолвил дядя Али и ещё раз бросил взгляд на ворота.
    Там опять был виден незнакомец – он удалялся, а его походка была полна совершенства.
  - Сынок, ступай за этим мужчиной, позови его обратно, пускай не уходит, – промолвил дядя Али на одном выдохе, не ожидая ответа Самандара.
    Самандар побежал к воротам – но там никого не было. Самандар вернулся назад, и дядя Али больше не сказал ни слова. Он просто подумал про себя: «Кажется, я по-настоящему схожу с ума. Или же просто заболел. Но ведь мулла Садыг тоже видел его? А эти женщины? На кого они смотрели? Нет, вечером нужно наведаться к доктору Назлы…»
    Сидящие в палатке люди внимательно слушали муллу Садыга. Устрашающий голос сельского ахунда раздавался по всей палатке, и он, иногда прерывая суру «Фатиха» при появлении новых гостей, продолжал говорить:
  - Люди! Побойтесь Всевышнего! Коран гласит, что харам  уничтожает халал!  Люди! Святой Пророк завещал, что присвоение чужого имущества – большой грех! За это у человека даже могила может быть уничтожена. Кстати, в Коране есть сказание…
Дядя Али, являющийся родным человеком для этой семьи, ходил под тутовым деревом вдоль и поперёк и думал в этот момент только о себе, о том, что вечером, по возвращении с кладбища обязательно должен навестить врача.
    Под вечер люди вновь пошли на кладбище, где произошло нечто, что никогда не случалось в этом селе: одна из могил – могила Гусейна – исчезла. Люди ещё утром проложили в две ямы два тела, но теперь одна из могил словно сквозь землю провалилась. Увидев это, люди так испугались, что в ужасе разбежались с кладбища.

    А дядя Али вместе с Самандаром, прибыв впопыхах на место траура, увидели, что женщины всё ещё стоят на балконе и что-то рассматривают. На этот раз они глядели на макушку тутового дерева, глядели с изумлением.
Что они там увидели?
    Ничего подобного в этом селе ещё не происходило…
         2003