Безымянная сценка

Наш мир словно погас. Кажется, только тлеющие угольки покрывают дымящуюся землю , ставшую теперь мертвой пустыней. Во мраке и хаосе расползаются раненные в жестокой схватке воины ЛесАры. Закрытое окно не утешает, ведь их плачь доносится и до самой черствой души, до моей. Ведь я знал, что можно было избежать таких потерь, и первым нанести удар. Но до чего же упряма и великодушна моя сестра. Она хотела лишь мира, её нельзя винить.

Нашим врагам не свойственны эстетика, сдержанность, и умеренная жизнь. Их земли отдались в рабство различного рода пристрастиям : бдсм, и другим, от которых лучше бы закрыть уши, никогда не пуская в свой разум подобную скверну.

Прошло всего два столетия с начала их безмерной и непримиримой деградации, которая и по сей день пожирает их, а они будто гиена, что наслаждается мясом отравленного зверя, не желают отказаться от явной погибели.

Напротив, отважные и могучие воины ЛесАры с различным оружием, будто выгроверованном многими трафаретами, запечатлив всю красоту небывалого мастерства их кузнецов, даже в бою проявляли такую элегантность и ритм, будто дикая кошка кружила шелковистым хвостом под размашистые удары неуклюжих охотников.
При одном взгляде в их живые ясные глаза, появлялась крепкая вера в силу, которая заложена в них. В силу правды. Ибо взгляд этот однозначен и недвусмысленен. Моя сестра, по истине, одна из первых подобных воинов. Миллиметровка - с почтением и единогласно прозвали её матерые, прежде принимавшие участие в бою офицеры. Но не разрушая хотела она сражаться, а созидая и просвещая безграмотный, и без того умирающий народ, надеясь хотя-бы кусочек одобрения найти в заброшенной шахте разврата и непокорства.

-О, что ты за брат, отдавший самое родное на растерзание тварюгам и чудовищам, бесчувственным, не слышащим голос совести существам, беспринципным и жестоким.
О, что ты за брат, оставшийся руководить войском, когда единственное сокровище потерял на поле боя, где могут его небрежно расхитить и надругаться! О, что ты за брат! -сокрушался я и переживал душевные страдания, пока фанфары не затрубили близ полуразрушенного дворца. Будто войско возродилось из крови и пепелища. Будто и мертвые восстали, чтобы сказать "Тут нет места плачу!" и возвестить о великой победе.

В задымленном, как-будто задыхающемся поле, появились отважные очертания людей. Прямая осанка и размеренный шаг выдавали в них воинов ЛесАры, но было и то, что заставило меня в ту же секунду сорваться с места и броситься им на встречу. Это был голос, зовущий меня:

-Рииик

-Сестра!! - ответил я, и кажется, истратил на это все свои силы

Но стоило мне приблизиться, как я увидел страшную опасность в лице неприятелей, теснивших её, и других, исполняющих нашу победную песнь

-Анна, берегись! - воскликнул я, намеренный изрубить их отдельные члены, и прервать жизни, покусившиеся на жизнь более драгоценную, жизнь моей сестры!

-Брат, стой, они нам не враги! - сказала она. Вовремя, между прочим, ибо имея твердое желание отрубить голову одному из них, я едва остановил свой клинок у его шеи.

-Они - осужденные за правду перед народом клеветников и предателей. В их числе воины, музыканты, и пекари, но последние сражались первыми, по этому теперь они погребены там - в земле, где одержала победу истина, а не одна из сторон!

-Знаю, что ты весьма искусна даже в затяжных боях и сражениях, Анна, но дай мне, как возлюбленному брату, одно слово

-Рик - брат, для тебя все что угодно! Как я соскучилась по твоему голосу, по глазам, по твоему лицу, Рик, по твоим выходкам, веселящим душу мою! - говорила она со слезами, и держась у меня в объятиях, будто скрепили нас веревками неприятели.

-Дай мне слово, что самое опасное, чем ты займешься, будет бисероплетение, ну или скрапбукинг. Или хотя-бы разделывание трески кухарским ножом. Если хочешь, можешь для этого дела использовать и свой меч, но прошу, не оставляй более меня одного, но оставь поле боя, и возьмись всецело возделывать поле примирения.

-Так и будет, как ты сказал - еще крепче обняв меня, сказала она - А теперь нужно помочь раненым, которые не плачут теперь, а ликуют! Маэстро, музыку сюда и бинты!