Год, которого не было. Часть 1. Гл. 5

5.

Два дня, которые Ив выклянчил у размякшей от небывалого порыва нежности супруги, незаметно превратились в исход двухнедельного отпуска. Он даже не пытался перешагнуть через себя. Не мог расстаться с той, что занимала все его мысли и чувства. Все это время он провел с Соней.
Кухонный скандал с Леной неожиданно породил сильнейшее электричество в их телах. Эта сексуальная энергия оказалась настолько сильна, что спровадив дочь, они тут же, не дотянув до спальни, выплеснули ее друг на друга, не заботясь о сопутствующих процессу неудобствах. Неизвестно, о чем думала супруга, но Ив точно представлял, что в его объятиях не истекающая соком, зрелая «ягодка» с чуть обвисшей грудью, широкими бедрами и мягкими ягодицами, а молодое упругое тело восемнадцатилетней девицы, отдающей себя без остатка в угоду любым его желаниям. С воображением у него все в порядке и потому в эту ночь у него получилось пять раз. Ну почти пять… Ну ладно, три. Такое, пожалуй, было только до свадьбы.
После заключительного кульбита, когда они обессиленные, лежали уже в кровати, Ив понял, что кризис миновал. После такого секса, Лена ни за что не поверит, что у него кто-то есть. Вот так, маленький бурный скандал, который обещал быть началом конца, погашенный изрядной порцией секса, в раз сгладил все неровности и вернул отношения на круги своя.
Но это было тогда. Десять дней назад. Сейчас отношения с супругой отошли далеко в тыл его сознания. Ивин наслаждался жизнью.
Он не мог объяснить, почему полетел с Соней именно в Белград.  Про Сербию ничего толком не знал, однако некое наитие, побудило отправиться именно в эту страну. Пьянящий дух свободы, заворожил еще перед Шереметьево.
А может причина в самой Соне? После недолгих сборов, когда Ивин подхватил ее на такси из спального района, они, расположившись на заднем сидении просторного автомобиля, соприкасаясь бедрами, сидели в обнимку. Снова электричество! Но уже иного рода. Ему хотелось раствориться в девушке. Стать чистой энергией и аккумулироваться в ее сердце. Он, счастливый, всю дорогу, тонкими нервными пальцами, гладил ее по короткостриженым, каштановым волосам.
Девушка была возбуждена предстоящей поездкой за границу, галдела без умолку, но Ив едва ли вникал в смысл ее речи. Ему все равно, что она говорит, лишь бы слушать звонкий, потрясающе красивый голос. Ощущать под пальцами шелк волос, ароматное тепло, исходящее от ее тела вперемешку со слабым запахом жасминового дезодоранта.
Раннее утро воскресенья. Пробок нет и в помине, потому в такси удалось понежиться всего ничего. Оставшийся до вылета час они провели в VIPзале аэропорта. Ив редко пил крепкое спиртное, предпочитая пиво темных сортов, а тут вдруг захотелось хорошего коньяку, а еще лучше рома. В итоге он, в одиночку, прикончил половину бутылки отменного кубинского напитка. Совсем не почувствовал опьянения, сам принялся болтать ни о чем, несерьезно и ветрено.
Затем, когда уже расположились в удобных креслах бизнес класса, Ив заказал у стюардессы коньяка, чувствуя, что перебирает, но остановиться не мог. Соня пила только свой любимый апельсиновый сок, который, похоже, действовал на нее как алкоголь. Ей все казалось замечательным: и мягкая бежевая кожа кресла и вид на терминал аэропорта из иллюминатора Боинга и предстоящий полет в незнакомую страну. Ивин ее понимал, ведь и он сам вылетает за границу впервые, но радовало не это. Несколько дней он проведет с Соней. Несколько дней блаженства и свободы от всего, что так тяготило в последнее время. Наверно так и выглядит счастье?
После короткого взлета, который плавно и мощно придавил в кресло в момент преодоления силы притяжения, эйфория Ивина достигла пика. Узкая девичья кисть лежала в его ладони, он нежно гладил один за другим хрупкие пальчики и чувствовал, как растворяется в душе черная клякса безнадеги, как исчезают невнятные тревоги и накопленная, хроническая усталость. Хотелось вобрать в себя море, залить им все жерла действующих вулканов, а после изменить ландшафт гималайских гор. Или, на худой конец просто спеть. И он затянул припев из «Мертвой птицы» с их последнего альбома:
           Под облаками гордо, птица,
           Парит, и может так случится,
           Не долог будет тот полет.
Но сила, что ее несет,
           Струясь, воздушною рекой,
           Не сделает ее живой….
Соня засмеялась и правильно сделала. Голос у Ива, как у вороны, на гордую птицу он не тянет. Но хороший вокал ему ни к чему. Хватает гитары и пальцев. А песня… Душа захотела.
Очень кстати, что его никто не узнавал. Излишнее внимание могло испортить романтический настрой. А ему не хотелось ничего портить. Все так просто и естественно получается с Соней. Она вообще девушка не из сложных, а ему другой и не надо.
В Аэропорту «Николы Тесла» непривычно мало людей. И это вместе с таксистами, предлагающими свои услуги. Ивин, не торгуясь, сговорился с самым шустрым, и они покинули здание.
Балканский летний зной обрушился неистово и люто.  Благо до машины идти не далеко, а там под прохладой кондиционера вполне себе можно жить. Ага! Размечтался. Старенький мерседес если и обладал когда-то этим девайсом, то те времена давно канули в Лету. Пришлось довольствоваться открытыми окнами. Впрочем, ехали не долго. Таксист, узнав, что они русские, на вполне понятном сербском, не без гордости немного рассказал о Белграде. Об ужасах гражданской войны и бомбежках НАТО, о стойкости горожан переживших это страшное безумие. Потом заговорил о том, что в столице проживает много людей искусства. Художники, скульпторы, музыканты. Некоторые имена, даже показались Иву знакомыми.
Слегка осоловевшая от впечатлений, Соня прильнула к открытому окну, во все глаза, рассматривая проплывающий мимо город, а Ивин рассматривал ее. И сгорал от нетерпения. Скоро, уже скоро, в гостиничном номере это случится. Он сам не понимал, почему для него это стало таким важным. Прямо навязчивая идея. И все же… И все же!
Проезжая по вантовому мосту через реку Сава, притоку Дуная, Ив вдруг вдалеке увидел старинную, возвышающуюся на холме, крепость. Таксист, моментально перехватил его взгляд, улыбнулся в изрядно свисающие, густые усы и пояснил:
- Овоје Калемегдан скатврђава, изграђена у време Римского царства. Садаје културно наслеђе Београда.
Что ж, все понятно. Можно даже не переспрашивать.
Еще одна грандиозная достопримечательность - Храм Святого Саввы.  Ив было открыл рот, что бы задать вопрос, но машина резко свернула на боковую улочку и они подъехали к гостинице. Рассчитавшись, он тут же забыл и о водителе, и об архитектуре. Ива потряхивало. Да что тут говорить, его откровенно колотила нервная дрожь и с грехом пополам зарегистрировавшись, он и Соня поднялись на свой этаж.
Едва ли Ив мог оценить стандартный гостиничный номер четырех звездного отеля. Кровать есть, стола нет, почти по всей длине стены пустая, широкая, эмалированная полка белого цвета.
Для него настал момент истины. Он, наконец, остался наедине с той, которая окончательно свела его с ума. Соня с любопытством рассматривала помещение и излучала безмятежное спокойствие. Синие джинсовые шорты и такая же, в тон, джинсовая рубашка на выпуск классно смотрелись на девушке. Стильно? Да, но что он понимает в моде и стилях!
Сам он джинсу не любил, предпочитал шерсть, синтетику и лен в зависимости от погодных условий. Вот и сейчас на нем изрядно помятые льняные брюки, да стрэйчевая футболка в обтяжку. Все его любимого черного цвета.
А джинса… Это что-то подростковое. Это именно то, во что должна быть одета она и то, что нужно срочно с нее снимать!
Соня стояла к нему спиной, Ивин, на негнущихся ногах, подошел, неловко обнял. Она на мгновение напряглась, затем прильнула к нему, и Ив зарылся носом в ее волосы.
О, тонкая грань между грехом и забвением! О, момент прыжка в набегающую волну! О, запах скошенной травы и жасмина!
Он загорелся! Жар изнутри от паха и диафрагмы рванул вверх в голову и наружу, заполняя весь номер. Жар хохотал над потугами кондиционера, что подавился собственным холодным ветерком, закашлялся, а потом начал медленно оплывать и капать на пол жидкой пластмассой.
Мир, погруженный в микроволновку! Атомный взрыв в предстательной железе и тестикулах!
Ив, находящийся в эпицентре катастрофы полового масштаба, принялся расстегивать непослушными пальцами пуговицы на Сониной рубашке. Девушка помогла ему себя раздеть.
На тысячи километров вокруг испарилась вода! Ссохлись и рассыпались в пыль все фонтаны! Завсегдатаи пивных баров тупо тарищились на песок в пивных кружках! Натовские корабли, лежащие дохлыми селедками по всему огромному котловану бывшего Средиземного моря, засыпал слой за слоем серый ил, теряющий с каждой секундой драгоценную влагу!
Она! Она стоит перед ним в одном кружевном белье. Ив проглотил бы собственный язык, если б тот не застыл во рту сухим чужеродным комом.
Как она хороша! Как она по-простому хороша! Ее не нужно воспевать в песнях. Не нужно посвящать ей стихи. Ее нужно есть, без ножа и вилки, руками!
Он немедленно сел на широкую двуспальную кровать, потянул девушку к себе, но Соня, не поддалась, вывернулась из мужских ладоней.
       - Я в душ пойду. Жарко, – сказала она, призывно улыбаясь. -  Подожди немного, я быстренько.
Только Ив не мог ждать. Ожидание грозило разорвать его в клочья! Он чувствовал это и потому, побив мировой рекорд по избавлению от одежды, бросился за Соней.
О, колебательные движения воздуха! О, прозрачная пелена целлофановой занавески! Едва намыленные Сонины пальчики коснулись его мужского изнеможения, как разум отключился, а вселенная сузилась до размеров гостиничной душевой.
Прошло сто лет или один миг…
Соня казалась неутомимой и когда силы начали покидать Ива, разум, наконец, заискрив робкими электрическими разрядами, снова включился. Он обнаружил себя беспомощно лежащим на кровати, а над ним, то поднималось, то опускалось гибкое девичье тело. Закрытые глаза, губа, закушенная до крови, на лице страдальческая гримаса.
Ив чувствовал, что его «мотор» вот-вот заклинит, не выдержав бешеной скачки, а она все ускоряла и ускоряла темп, царапая ему грудь острыми ноготками. Наконец Соня протяжно застонала, несколько раз дернулась и обмякла, буквально рухнув на него.
- «Надо бросать курить и начинать бегать по утрам. Трусцой», - вот, пожалуй, первая связная мысль, что посетила распластанного на кровати, мужчину, разменявшего четвертый десяток лет. Сердце еще долго не хотело переходить с галопа хотя бы на рысцу, но когда успокоилось, Ив почувствовал ни с чем не сравнимое умиротворение.
Жаркий день подходил к концу, когда они, обессиленные и голодные, выбрались из гостиницы. Держась за руки, отправились бродить по узким улочкам центра города в поисках кафе или ресторана. Хорошее местечко обнаружилось быстро, уютный ресторанчик под названием «Трапеза». Расположились за небольшим столиком на двоих под сводом настоящей виноградной лозы. Ив заказал себе прожаренный стейк, сербский салат, который ничем не отличался от обычного, овощного и немного мягкого сыра. Из алкоголя ограничился местным пивом, которое показалось ему восхитительным.
А вот на Соню, похоже напал настоящий жор. Огромное блюдо жареной речной рыбы, хлебные лепешки, салат из морепродуктов, виноград. Вдобавок ко всему, на десерт, она заказала солидную порцию фруктового мороженого.
Ели молча. И только после, когда первый голод был утолен, легкий разговор возобновился. Соня на удивление, очень мало говорила о себе. Ив так и не узнал о ней ничего существенного. Студентка, химичка, снимает квартиру с подругой напополам. Вот, пожалуй, и все. А откуда приехала, чем занимаются родители, кем хотела стать в детстве… об этом девушка ничего не говорила. И если Ив задавал прямые вопросы, либо отмалчивалась, либо уходила от ответа, болтая о пустяках.
Но, не смотря на это, общаться с Соней удивительно хорошо. Смешливая, простая, готовая обсуждать все пустяки на свете и в тоже время не спорить упрямо о том, чего не понимает. Ивин таял сидя за столом, глядя как между делом, Соня с аппетитом уписывает за обе щеки неимоверное количество еды запивая апельсиновым соком.
Соня не пила алкоголь. Совсем. И это тоже очень нравилось Иву. Он сидел, потихоньку потягивал чуть горьковатое, холодное пиво, наслаждаясь отступающим зноем, легким ветерком, а главное собеседницей сидящей напротив. Наслаждение жизнью стало таким острым, что отдалось в груди, где-то с левой стороны, возле усталого сердца, почти мучительно.
Ив подумал, что ради этого чудесного дня, стоило претерпеть безрадостную рутину последнего времени, все то, что до неимоверной степени обрыдло, доведя до суицидальных мыслей. Теперь эта мерзость в прошлом. Теперь у него есть Соня.
После ужина, они отправились гулять по вечернему Белграду. Держались за руки и ни на минуту не прекращали легкий, пустяковый разговор. И еще впечатления, впечатления, впечатления…
Город казался знакомым и между тем не похожим ни на один из тех городов, что Ив видел в России или по телевизору. Если бы он был архитектором, то может быть захотел высказаться об особенностях характерных черт и стиле увиденных зданий, старинных и современных. Некоторые дома не отличались от московских строений, где-нибудь на Солянке или на Моховой. Во всем чувствовался славянский дух, но, тем не менее, Ив четко осознавал некую непохожесть, не привычность, что делало прогулку еще интересней.
Удивляли надписи. Многое написано кириллицей с вкраплением латинских букв, многое словно по-русски. На пример: Хлеб и Кефле, хотя Ив не имел представление о том, что такое это «Кефле». Имелось кое-что и позаковыристей. Проходя мимо одного из зданий серого камня в четыре высоких этажа, явно старинной постройки, на фасаде между двух башен, Ив прочитал: НАРОДНО ПОЗОРИШТЕ У БЕОГРАДУ.
Посмеялись, конечно.
Гуляли долго, дошли до набережной, полюбовались на освещенную прожекторами крепость Калемегдан, которую Ив видел еще с моста по пути в гостиницу. Решили, что пора приостановить экскурсию. На пешее возвращение сил не хватило, взяли такси. Крепость будет завтра, а сегодня, их опять тянуло обратно в гостиничный номер.
Там снова повторилось дневное волшебство, но уже без болезненного морока - разум больше не покидал Ива. Он четко осознавал, что делает или, что делают с ним и весь его порыв сосредоточился лишь на том, чтобы Ей было хорошо.  Непонятно только откуда у него взялось столько мужской силы и изобретательности. Они достигали пика блаженства и одновременно и по очереди, словно соревнуясь, кто сможет больше, кто победит, дурачились, вели счет, а потом сбились и перестали обращать внимание на глупые цифры.
Потом, много, много позже, уже глубокой ночью, Ив, на неверных ногах выбрался в душ. Соня спала, распластавшись сытой кошкой по широкой кровати. Все ей нипочем! А вот Иву, не смотря на кондиционер, было жарко. Хотелось прохлады. Прислонившись к кафельной стене, стоя под упругими струями, он разглядывал себя, голого в здоровенное зеркало. Не красавец конечно, да и не был им никогда. Рано облысел, и теперь приходилось избавляться от тех немногих, жалких остатков волос, что еще жиденько пробивались. Зато голова «дышала» и не нужно причесываться. А какое несметное количество головных уборов можно было примерить на лысый череп! Что он только не надевал на концерты – шляпы и панамы, кепки и фуражки, береты и банданы. Бывало, на голове красовалось и нечто совсем невообразимое, не имеющее общего названия.
Немного раскосые, желтые как у кота глаза – это привет от бабушки кореянки. Фигура тоже не ахти. Долговязый, худющий, плечи узковаты, ключицы здорово торчат. Но зато жилистый, физически сильный. Ив вдруг вспомнил как на очередной попойке, после концерта, он с Вовой затеял побороться на руках и два раза из трех победил. Вова конечно лось здоровый, качается, но если преодолеть первый натиск, можно этого субчика взять измором.
Ив не комплексовал. Не красавец, не уродец. Обычный мужчина, перешагнувший рубеж среднего возраста. Пожалуй, самая примечательная часть его тела - руки. Точнее кисти рук с необычно длинными для среднестатистического мужчины пальцами. Ногти ровные, идеальной овальной формы. Ив подозревал, что он мутант, но когда дело касалось гитары, эта особенность оказывалась как нельзя кстати.
Гитару с собой он не взял. Просто не подозревал, что душа попросит экспромта. Сейчас бы сесть на краешек ванны, как в старые добрые времена и пусть музыка сама польется из него, через чуткий к прикосновениям инструмент. Ив чувствовал себя в ударе, творческое вдохновение разрывало душу и, не реализуясь, создавало сильный дискомфорт.
- Как рыбацкая леска в комплекте струн Medina Artigas, - сказал он вслух и удивился насколько глубоким и ровным стал его голос.
Гитары не хватало так словно, она была частью его тела. Не рожденная мелодия казалось, замерла в кончиках пальцев с характерными мозолями гитариста. Ив был почти уверен, что такую музыку Наиль одобрил бы безоговорочно, скорректировал, и создал очередной хит.
Наиль – башка! Причем башка талантливая. Если б у них не было такого «локомотива» в команде, то собственно не было бы и самого коллектива. Ему словно нечистая сила ворожит. Ну не может простой человек буквально фонтанировать великолепными идеями постоянно. А Наиль словно искрится музыкой. Пишет неплохие стихи. А поет так, что вибрируют потолочные балки. Немыслим, у простого человека такой голос. Нет! Определенно он продал душу дьяволу взамен на все эти ништяки. Или же, талант получил от Бога. Последнее более вероятно. Сейчас Ивин испытывал благодарность к Наилю за тот успех, что пришел к ним с его возвращением. Если бы не Наиль, он не встретил бы Соню.
Гитары нет. Ванны собственно тоже. Зато у него есть Соня, а это важнее тысяч гитар. Есть физическая усталость, от которой может вылечить сон. И еще у него есть…. Точнее нет, и наверно уже не будет, чувства бессмысленности бытия. Ив точно знал, для чего живет. Все оказалось банально просто. Он живет, чтобы сохранить в себе состояние счастья и никогда его больше не терять.
Потекли дни, наполненные тягучей как липовый мед и такой же солнечной, безмятежной истомой. Обычно Соня просыпалась раньше и первым делом раздвигала плотные шторы, давая утреннему солнцу залить гостиничный номер, где размазанные тонким слоем по мебели в беспорядке валялись их личные вещи. Сонный Ив, бурча что-то нечленораздельное, пробовал укрыться от яркого света под одеялом, да только девушка, бросалась на него, срывала защиту и скакала по кровати, смеясь, пока он не скатывался на пол вместе с ней.
Завтракали, как правило, в гостинице, в чудесном внутреннем дворике, среди цветов и невысоких садовых деревьев. Потом шли любоваться городом. Ив, наверное, никогда в жизни не ходил столько пешком. Поначалу быстро уставал, потом привык. Вояж по достопримечательностям затягивался до середины дня. Тогда наступало время поиска ресторана или кафе, коих в избытке разбросано по центру города. Плотно обедали, возвращались в гостиницу и… не замечали, как наступал вечер. Снова ресторан, прогулка в электрическом свете и так день за днем, ночь за ночью.
Спали они мало. Ив и представить не мог, что в нем столько накопившейся страсти.  Даже если казалось, что силы покинули его, стоило только обнять эту волшебную девочку и тело снова наливалось желанием.
День на одиннадцатый, когда Белград был исследован вдоль и поперек, Ив взял напрокат машину, и они отправились путешествовать вдоль Дуная. Перекусили в замечательном местечке под названием Голубац, там, где река разливалась до размеров большого озера. В доме гостеприимной сербской четы, устроившей нечто вроде харчевни недалеко от дороги. Еда оказалась простой и вкусной: жареная рыба, отварной картофель, домашний сыр и овощной салат. Наверное, это и есть традиционная сербская кухня. Ив не спрашивал, не заострял внимания.
День выдался прохладным и пасмурным. Поехали дальше по узенькой дороге с многочисленными подъемами и спусками. Между извивающимся Дунаем и нависающими скалами Карпатских гор, мимо средневековой, голубацкой крепости, где высоченные, серые стены рвались к облакам. В машине как обычно вели легкий, неторопливый разговор.  Ненастный день медленно сменялся вечером и Ив, доехав до огромной плотины, решил, что пора возвращаться.
На обратной дороге они заблудились. Ив потерял из вида дунайский берег, служивший ориентиром, свернув по ошибке на проселочную дорогу. Та, извилистым тоненьким ручейком вывела их к небольшой деревне. Где и иссякла. Дальше только чистое поле утыканное скирдами свежескошенной травы.
С прощальным приветом из трещины в плотном потолке облаков выглянуло солнце, небо посветлело, и вернулась всегдашняя жара.
Воздух наполняли прелые ароматы давно скошенных трав, благоухания цветов, да непередаваемая свежесть места далеко удаленного от урбанистической цивилизации.
Ив стоял у самой кромки покоса и вдыхал, вдыхал теплый воздух и не мог никак надышаться. Затекшие конечности, от непривычки дальних поездок в авто немного ломило, но сейчас это было даже приятно. Он как ребенок распростер руки в стороны и заорал во всю силу легких.
        - Эге-ге-гей! Эге-гей!!!
Ива не пугала перспектива ночевки в поле. Он даже жаждал такого исхода, длинного, богатого на впечатления, дня. Телефон остался в гостинице. Да что там! Ив его как выключил еще в самолете, так больше и не включал. Соня свой мобильник вообще дома оставила, у нее свои резоны, ему не интересные. У них нет навигатора. Бензина в арендованной, маленькой тойоте, самая малость. Не хватит и на десять километров. А сколько там до Белграда, неизвестно.
Вокруг бурлила жизнь, наполняя душу благостью бытия. Быстрые ласточки, стремительно маневрировали почти у самой земли, выискивая насекомых. Умопомрачительно трещали цикады. Ив всегда считал ареалом обитания этих маленьких, певчих созданий более южные страны и вот, поди ж ты. Поют, сволочи, изо всех своих казявочных сил поют…
В поле, довольно близко к человеку, совершенно не прячась, «мышковала» лисица. Он с удовольствием смотрел, как рыжая бестия причудливыми зигзагами прыгала в погоне за мелким грызуном.
Ивин вдруг явственно осознал, что счастье не бесконечно, что все закончится уже скоро и наступит неминуемая расплата. Расплата, за его лицемерие и ложь. Но это будет потом, а сейчас, пронзительное состояние безмятежности, вкупе с ощущением полноты жизни окутали его невидимым коконом, включили в систему энергообмена со всей доступной его пониманию вселенной.
Пришла пора определяться с ночевкой и недолго думая, Ив решил приютиться прямо в самой здоровой скирде. В этом было что-то киношное. Ив явственно представил, как он и Соня занимаются любовью лежа на душистом сене и улыбнулся. Пожалуй, нет. Во-первых, негигиенично, во-вторых, плотское стало отступать. Ему хотелось просто разговоров, нежности и романтики.
Лежать на скошенном сене и вправду оказалось приятно. Аромат трав дурманил, возбуждал воображение и в то же время успокаивал. Сказывалось утомление от проведенного за рулем дня.
Соня лежала рядом, накрыв его кисть своей маленькой, горячей ладошкой.
Теперь идиллическое состояние покоя, не хотелось нарушать ни разговором, ни даже простым шевелением. Просто лежать. Просто смотреть в темнеющее синее небо, на котором одна за другой, по очереди загораются звезды. Жарко. Ив снял с себя хлопковую, летнюю рубашку и остался лежать на пледе, что прихватил из гостиницы, в одних шортах.
           - Ты не жалеешь, что мы заделались дауншифтерами? – вяло спросил Ив девушку, лежавшую рядом.
           - Если ночью пойдет дождь, можно напросится в гости к местным аборигенам. Вот будет веселуха!
            - Соня, ты только представь, какая-нибудь достопочтенная сербская семья, видит десятый сон, а тут, вуаля, мы. Тут тук. Кто в теремочке живет?  - Ив хохотнул в вечернее небо. - Нас с вероятностью в сто процентов сочтут ненормальными, особенно узнав, что мы иностранцы. А? Как ты думаешь?
Соня молчала. Где то на грани сна и реальности, впервые за эти счастливые, спокойные дни, Иву стало не по себе. Он по-прежнему чувствовал тепло девичьего тела прижавшегося к нему. Чувствовал, что Соня не спит и слышит его. И одновременно чувствовал себя одиноким.
Он лежал и смотрел на звезды боясь повернуться к ней и увидеть только примятое сено. Сердце защемило тоской…
Вдруг, некое движение, заслонило собой мимолетное, неприятное состояние. Ив увидел приближающуюся к нему, давешнюю лисицу. Пес знает почему зверек, не боясь человека, сам идет на контакт. Может тут у нее ночлег, но разве лисы не в норах живут?
В наступивших сумерках животное выглядело точь-в-точь как нарисованный сказочный персонаж. Лапки черные, остальной окрас шерстки рыжий, хвост длинный, пушистый и двигается до того изящно, что любо дорого посмотреть. Нет, это не лисица, а Лис, решил про себя Ивин.
Хотелось погладить красивого зверька, угостить чем-нибудь, да вот только нет ничего съестного.
Не доходя пары метров до человека, лисица внезапно подпрыгнула и приземлилась упругими, твердыми лапами, прямо на голой груди мужчины. Все произошло до того стремительно, что Ив не успел удивиться или испугаться.
К явственному запаху псины, что немедленно достиг обоняния, примешивался почему-то дух влажного лесного мха и сыроежек.
             - Привет, – сказал Лис голосом Наиля. - Вот тебя занесло дружище, аж на Балканы. Насилу нашел.
         - Вот епрст! - Ив не удивился и не испугался. Он вдруг понял, что просто видит сон.
         - Здорово, коли не шутишь! А что ты искал меня? Соскучился? Так иди сюда, я тебя «поцалую». Хотя нет. Стой, где стоишь, а еще лучше слезь с груди. Да блин! Когтями то аккуратнее!
Лис спрыгнул и остался сидеть рядом, глядя в глаза человеку преданной собакой.
           - Я искал тебя дурака, чтобы предупредить, – в глазах зверька зажглись желтые искорки и заплясали столь неистово, что Ив всерьез стал опасаться, что они подожгут сухое сено скирды.
          - Ну и о чем ты хочешь меня предупредить? Надеюсь не о том, что отпуск мой на исходе, а по телефону я не доступен? Оригинально, ничего не скажешь.
           - Да брось ты, - Наиль уткнул острую мордочку в подбородок Ива. -  Просто мне тебя жалко, дурило картонное.
Лис не разевал пасть, но голос Наиля ровно звучал в голове.
         - Просто я хочу, чтобы ты вспомнил. Вспомнил, что случилось год назад на берегу Волги, и попытался все исправить. Посмотри, ради чего ты потратил свой отпуск, ради чего бросил семью и валяешься тут коровьей лепешкой посреди сенокоса.
Не обидные, в сущности, слова взбеленили Ива не на шутку. Он вскочил на ноги, забыв о том, что это просто сон и можно реагировать не так импульсивно. Лис остался сидеть на прежнем месте.
           - Не ради чего! Не ради чего!! А ради кого!!! – кричал в свете набирающей силу луны, худощавый мужик в мятых шортах. Бритый череп сверкал матово и зловеще.
           - Я люблю ее, понимаешь!? Хотя нет. Ты не можешь понять! Ты любишь только свою музыку!
          - Ну, тогда посмотри, кого ты любишь, – спокойно ответил Наиль и черты его лица, непостижимым образом проступили на лисьей морде.
Безобидный сон стал приобретать оттенки кошмара.
Ив начал медленно поворачивать голову, чувствуя, как холодок страха забирается под кожу. Сейчас там, вместо Сони окажется страшная зубастая рожа вурдалака и кинется на него!
Ничего подобного. Пустое место. Даже сено не примято. Недавнее, тоскливое чувство одиночества вновь вернулось. Захотелось плакать, но нахлынувшая второй волной ярость заставила действовать по-другому. Он, размахнувшись, изо всей силы ударил лисицу ногой. Зверь, взвизгнув, пролетел несколько метров, а затем, жалобно подвывая, покатился по земле.
        - Костя! Ты должен вспомнить, что случилось год назад, – все так же ровно, как ни в чем не бывало, прозвучал голос Наиля. - Тебе будут мешать. Берегись…
Ив не услышал окончания фразы, он проснулся.
Разум, словно вынырнул из холодной проруби. Голова звенела как чугунный котел, по которому жахнули дробью сразу из двух стволов. Перед глазами, сплетаясь, мрели черные тоннели, мешали видеть, болезненно тянули во тьму. Ивин сидел в неудобном пластиковом кресле в зоне прилета Шереметьево. На его плече лежала Сонина голова. Девушка тихонько плакала, тоненько, по щенячьи поскуливая. На полу у ног валялся багаж.
Каким образом они сюда попали, Ивин не представлял. Последнее что он помнил - темнеющее балканское небо, запах сена и теплая Сонина ладонь в его руке. Потом приснился чудной сон… Но что там было?
Черная дыра. Нелепые, бессвязные обрывки. Странно. Сон словно стерли ластиком с листа его памяти, оставив только нечеткие линии. Голова гудела неистово, как после похмелья. А собственно, почему как? Во рту гадко. Дышать тяжело. Вдобавок тошнит. Натуральное похмелье. Надо выведать у Сони, что он пил и как они возвращались в Москву. Вместо этого он спросил:
           - Почему ты плачешь? 
           - Потому что нужно расставаться, а я не хочу тебя потерять, - она подняла заплаканное лицо.
           - А зачем нам расставаться? Мы будем вместе, если захочешь?
Сонино лицо разгладилось и просветлело
           - Правда!? Ты не шутишь? – только и спросила она.
Ив наклонился и слизал солоноватую слезинку с ее щеки, чмокнул в мокрый, как у кошки нос.
           - Как можно, юная барышня! – сказал он веселым голосом и тут же почувствовал, что ему становиться лучше. Во всяком случае, голова прояснилась.
Ив для себя решил -  в семью не вернется, деньгами жене и дочери поможет. Жить станет с Соней, но сначала…
           - Мы сейчас поедем ко мне. Я захвачу инструменты. На пару дней снимем номер в гостинице, потом подыщем квартирку.
           - Какие инструменты? Для ремонта? – Соня лучисто улыбалась сквозь слезы. Ивин не понял, шутит она или говорит всерьез. На всякий случай решил подыграть.
          - Ага! Перфораторы. Кот стучит по мозгам народа, а я буду их сверлить. А Наиль, лаять…
При слове «лаять» Иву вдруг стало зябко. Он явственно представил рыжего Лиса с черными лапами, с маленькими острыми зубами в раскрытой пасти.
           - Ну, что мы сидим? Поехали. Где тут стойка такси?
О предстоящем разговоре с Леной Ивин старался не думать. Конечно, неприятных минут, тяжелых сцен не избежать, особенно с дочерью. Но оставить все как есть еще тяжелее.
Он обязательно поговорит с ними. Но потом. Через три дня, через неделю, через месяц. А сейчас, только заскочить на старую, пустующую с тех пор как они перебрались в более просторное место, квартиру, забрать гитары и уединиться с Соней, насколько возможно долго. Пока нервная, раздражающая реальность не дотянется до него своими мерзкими лапами.
К старенькой девятиэтажке в Бибирево, подъехали уже вечером. Чертовы пробки легко и непринужденно сожрали три часа, а хотелось поскорей опробовать насколько тверда и удобна гостиничная кровать для постельного двоеборья.
Оставив девушку в машине, Ив не дожидаясь лифта, скачками рванул на четвертый этаж, походя, вытаскивая из кармана связку ключей. Вести девушку в пустующую, старую квартиру он не хотел. Это часть прошлой жизни, от которой ему нужны только две гитары. Одна акустическая, та самая «ванная» кремона, а другая - корейская «Филс», которую он использовал только в студии.
Сердце стучит, от прыжков через несколько ступеней, ключ царапает замочную скважину отказываясь попадать в цель с первого раза. Сейчас, сейчас…  Одна минута на сборы и обратно. Но ключ так и замер уперевшись стальными рожками, а сердце остановилось, не доиграв очередную триоль.
Дверь словно сама собой медленно отворилась и на пороге показалась Лена.
Ивину сразу бросилась в глаза неестественная бледность супруги, кожа словно присыпанный мелом, неумелый макияж мима, набухшие мешки под красными воспаленными глазами, таившими в себе застарелую боль.
           - Господи! Наконец-то! – воскликнула она и разрыдалась, обессиленно стуча острыми кулачками в мужскую грудь. - Я все больницы! Все морги обзвонила! В полиции сказали, что объявят в розыск только через две недели… Как ты мог так с нами поступить?  Ну, что ты за человек?
Некоторое время женщина не могла говорить. Пройдя вглубь квартиры, она рухнула на старый диван и замерла, закрыв лицо руками и мелко вздрагивая. Ивин проследовал за ней, стоял, переминаясь с ноги на ногу, теребил в руках связку ключей.
          - Я Коту позвонила. Вове…, - раздалось сквозь рыдания. -  Никто ничего не знает. Вова вообще лыка не вяжет. Двух слов связать не может. Сволочь…
К кому относилось оскорбление к нему или к Вовану? Наверное, к обоим сразу. Ив попытался что-то сказать, но Лена, понемногу приходя в себя, набирала обороты:
           - А потом… Потом я нашла телефон Бориса Соломоновича. Он тоже не в курсе, но быстро все узнал… Ну как так можно!? Это же без-бож-но Ивин!!! Я чуть с ума не сошла. Дочь психует…
Ив особенно не вникал в то, что говорит жена. Ему не хотелось ни скандала, ни выяснения отношений. Даже при таких обстоятельствах стоило решить вопрос радикально. Собравшись с духом, он, словно ныряя в прорубь, сказал прямо в заплаканные глаза:
           - Я ухожу от тебя к другой женщине. Все это время, я провел с ней.
Елена с нескрываемой жалостью посмотрела на мужа, несколько раз судорожно вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и сказала, спокойным уставшим голосом.
          - Перестань Ивин. К какой женщине?
- Неважно… Я летал с ней в Белград и там решил, что в Москве тоже останусь с ней.
- Летал с кем? Это ни разу не смешно! Ты заказывал билеты и бронировал отель в агентстве Бориса. Все ваши туры идут через них. В Сербию ты летал один, и в отеле Белграда жил тоже один.