Хадыженск

                .      



 

1964 год . Все школьные экзамены сданы. Я заметно улучшил свой аттестат. Ещё не прошла эйфория выпускного бала. Белые ночи прозрачны и светлы.  Пьянящее чувство свободы, и ожидание манящих перемен. Весь класс на моём дне рождения. 29 июня, мне восемнадцать лет. Какое прекрасное время.
Но наступил июль. И каждый из нас пошёл своей дорогой. Я снова засел за учебники, что школьные экзамены сделали почти привычкой. Документы я подал в Первый ленинградский медицинский институт. В августе начались экзамены.
Условия приёма не реальные, почти как в театральный, 17 человек на место. И всего три экзамена. Сочинение я написал легко. Но, учитывая мою хроническую неграмотность, поразившую меня,  то ли генетически от  отца украинца, то ли сказался год изучения украинской мовы  во Львове, надежда была, мягко говоря, призрачна. Мне помогла любимая ученица моей Мамы и моя школьная подруга  Алиса Лившиц. Она самоотверженно проверила моё сочинение, нашла там пять ошибок и спасла меня от заслуженной двойки.
После сочинения конкурс резко сократился до пяти человек на место. Я получил за содержание пять, а за русский язык три. Из гонки не выбыл. Осталось два экзамена физика и химия. Валили абитуриентов безжалостно.  В результате ни я ни Алиса не прошли. Я получил две четвёрки и тройку за сочинение, а Алиса две пятёрки и четыре. Проходной бал был 15.
Алиса устроилась на работу на  кафедру органической химии в Наш институт, а я засуетился. Помогла Мама. Она узнала, что Ленинградский политехнический институт продолжает набор студентов на заочные факультеты. Тоже весьма не хилый ВУЗ. Мне зачли сданные экзамены, я досдал математику. И ступил на уготованную мне высшими силами дорогу. Свободным оказалось только место на Гидростроительном факультете. Меня зачислили. А работать я пошёл в научно-исследовательский институт  гидротехники им. Веденеева.
Это был первый маячок на пути в Хадыженск. В начале сентября, когда мой жизненный путь как-то определился и до начала занятий оставался месяц, Мама купила мне туристскую профсоюзную путёвку. Это был 29 маршрут  по северному Кавказу. Начинался он никому  из нас  неизвестном городке Хадыженске, расположенном в предгорье Северного Кавказа, а заканчивался на берегу Чёрного моря в курортном Аше. Я тогда и подумать не мог, что Судьба провела меня по петле времени, и позволила заглянуть в последнюю страницу.
В день приезда я с сильнейшей головной болью провалялся на кровати в шатровой турбазовской палатке. Дань акклиматизации. Но зато утром был свеж, и восторженно счастлив. Горы кудрявились дубовым лесом . Белая песчаная круча обрывалась в извилистый мелководный Пшиш. Недалеко от турбазы, по каменистому из плоских окатанных булыжников руслу бурлила по шиверам ещё одна речка Хадажка.
Сентябрь  не зря называют бархатным месяцем. Удушающая жара уходит. Наплыв отдыхающих закончился. На турбазу приехали в основном молодые инженеры, техники и научные работники. В этот жизнерадостный коллектив весьма органично влился  я,  единственный восемнадцатилетний  можно даже сказать девственный. Красивейшие места. Кормёжка четырёх разовая. Завтрак, обед, полдник и ужин. Тарелка каши перед каждым приёмом пищи. Может кто-то ещё помнит. Полстакана свежайшей сметаны и квадратик сливочного масла .В первый день я естественно есть не мог. На второй осилил с трудом половину. Через неделю все пропускающие приём пищи отдавали мне свои талоны. Две-три  порции я мог потребить легко. Особенно, когда мы прошли через сочинский заповедник, по красивейшим альпийским  лугам и вышли к морю.  Мой жизненный опыт, в плане привлекательности взрослой жизни,  значительно расширился, правда, в основном теоретически.  Но были и некоторые весьма запоминающиеся практические занятия.
Заканчивался август. Под сильным дождём друзья по маршруту провожали меня в вертолёт. Я улетал  в аэропорт Сочи и дальше  в Ленинград. Город встретил меня остатками лета в виде скомканных жёлтых листьев, утопающих в осенних лужах.
             Но праздник по имени Хадыженск остался жить во мне, устроившись в маленькой кладовочке памяти. На следующий год. Я всё-таки поступил  со второго захода  в медицинский институт вместе с Алисой. И опять она спасла меня, проверив  сочинение. Мы проучились в одной группе 6 лет и стали врачами. Сохранив на всю жизнь надёжную братскую дружбу. Алиса уже много лет живёт и до сих пор работает в Израиле. Она очень хороший доктор. Вместе с Любой мы были у Алисы дважды, в симпатичном Средиземноморском городке Ор Акива.
А я, став судовым врачом  побывал на реке Колыме в посёлке Зеленый Мыс. Это был второй маячок  судьбы.   Время не знает остановки, и остаются за кормой,   расходясь веером судьбы близких и друзей, товарищей по путешествиям, и сотрудников по работе. Однажды, уже в Синегорье, неожиданно прозвучало название города-- Хадыженск. И сразу распахнулась заветная кладовочка. И осветила память мягким сентябрьским солнцем. Уже распался Советский союз.  Начались перебои с финансированием, а неугомонный Фриштер, всесильный начальник Колымагесстроя, договорился с Краснодарским краем  построить гидростроителям жильё в Хадыженске. И не какое-нибудь, а коттеджный посёлок со всеми удобствами.
    Перестройка катилась паровым катком по проектам и замыслам. Фриштер ушёл на пенсию. Финансирование резко сократилось. Но в Хадыженске  уже была построена база. Завезены материалы, построен небольшой бетонный завод. И, несмотря, на всеобщий развал, жизнь на базе не умирала. Отливались строительные блоки. Каменщики складывали коробки домов. А весь фокус был в том, что те, кто хотел приобрести коттеджи, переводили свои зарплаты в Колымагэсстрой, всё равно наличных денег не давали. Многие уже выплатили всю сумму. Поэтому Фирма не могла заморозить стройку и всеми правдами и неправдами продолжала работу. Поначалу идея коттеджей выглядела очень привлекательно. Их планировали распределить среди начальства, ветеранов стройки и лучших работников. Но когда Колымагэсстрой превратилась в акционерное общество и появились акции, начальство стало стремительно богатеть, и привлекательность Хадыженска для этого контингента резко упала. Многие ветераны стали получать городские квартиры и, не надеясь справиться с собственным домом, сошли с дистанции. И я понял, что настал мой час. Квартира нам с Любой не светила, но свободные, недостроенные коттеджи были. И я уговорил Любу взять   коттедж.
       Четыре года Любина зарплата уходила на стройку, вся до копейки. Но я хитрый знал, что всё равно это единственный шанс построить свой дом.  И где? На курортном Кавказе, в восьмидесяти километрах от моря. Да это всего час езды на машине.
   Я смеялся над сомневающимися, и очень хорошо помнил тот далёкий  благословенный сентябрь. И был совершенно уверен, что мы с Любой это дело  осилим.
   В 1997 году Магаданское руководство выделило для самых обездоленных, то есть учителей и врачей бесплатные путёвки в Анапу, с проживанием в частном секторе. Путёвки на двух человек. Люба поехать не могла, она замещала начальницу Центральной строительной лаборатории. С приличной зарплатой, очень нам нужной в то время. И я поехал с сыном Борисом.
   Мы поехали через Хадыженск. Конечно, ничего знакомого я не увидел , но это неважно. Были горы, много солнца, пирамидальные тополя вдоль дорог. И серые из керамзитобетонных блоков коробки двухэтажных домов, многие без крыш.  Это был целый посёлок. 29 коттеджей очень далёких до завершения. Но коробки мне понравились. У моего дома даже была крыша и  куст вербы по фасаду. Участок большой - 10 соток. Но земля страшная, утрамбованная КамАЗами строителей.  Ничего, не боги горшки обжигают .
 На следующий день, переночевав на Базе, мы с Борькой по холодку выехали в Анапу. К обеду  были на месте, уже всё оформили, получили талоны на питание, определились с жильём, и вышли к морю. Синий, со стальным отливом беспредельный простор, светлый, раскаленный песок  пляжа, и шелестящая песня набегающей волны. Это ли не счастье?
В1998 году исполнилось десять лет моего колымского приключения. Стройка в Хадыженске шла нешатко и невалко. Начальник  хадыженской базы достроил СВОЙ дом, продал его, и уволился из Колымагесстроя.
      Предприимчивость наших начальников по мере развала экономики росла стремительно. На его место заступил заместитель, местный житель, ветеран Колымагесстроя  Виктор Александрович Ерин. Профессиональный водитель, не инженер. Цель его назначения была наладить контакт с хадыженским руководством. Но пришлось спасать стройку.
   На складах базы уже хранились и сантехника, и линолеум,  и отопительные котлы. Батареи отопления, трубы разного диаметра, стекло, лес для столярных работ. Даже хорошие четырёх конфорочные газовые плиты. И ко всему этому богатству уже тянулись загребущие руки разнообразного ворья от разнокалиберных чиновничков, до откровенной мафии. 
 Ерин, уже пенсионер, с многолетним северным стажем проявлял чудеса изворотливости, чтобы не нажить себе врагов и сохранить Базу.  Деньги присылали редко. На вопрос чем платить рабочим? из Синегорья отвечали: «Зарабатывай сам». На базе было несколько цехов, станки, экскаватор, подъёмный кран, миксер, для перевозки бетона, несколько грузовиков. И Ерин стал зарабатывать. Одна беда, времени на основную стройку, да и сил не хватало. Пошли панические телеграммы с требованием приезда владельцев. Было обещано по приезде, сразу обустроить одну комнату для жилья приехавшего, и быстрое завершение стройки.
 Я приехал в числе первых, отправив контейнер, не получив расчёта, и слабо представляя себе в чём будет заключаться моё присутствие. 
Конец мая. Жара набирает силу. Дом находится в том же состоянии, что и год назад. Профессиональные каменщики давно уволились. Рабочие в основном молодые ребята недавно из армии. Зарплата двести рублей. Они надеялись, что приедут северяне и потекут денежки. А северяне тоже без зарплаты. Но сдаваться я не мог. Ситуация патовая. Чтобы рабочие начали  работать, им надо заплатить. Чтобы заплатить, надо заработать деньги, но работая на стороне, для города, сил и денег для коттеджей не оставалось. С нас взять было нечего. Мы уже всё оплатили. Наши деньги   уже потрачены, и работать на северян нет никакого стимула.
  И вот, каждый день, в восемь утра трое уже приехавших владельцев недостроенных коттеджей приходим на планёрку и буквально выбиваем себе рабочих, по два, реже три человека и идём с ними на свои объекты. Надо по всей плоскости полов сделать бетонную стяжку. Закончить штукатурку. Установить окна и двери. Провести электропроводку, подвести  воду, установить отопление и канализацию.
 Я таскал вёдра с раствором, когда молодые парни заливали стяжку. Отбойным молотком расширял дверные проёмы, которые были уже дверей. Тоже самое пришлось делать с окнами, только не отбойником, а молотком и зубилом. Всё шло медленно, я потихоньку зверел. К концу июня ещё не было ни одного дождя. Я жил на базе, в металлическом  балке, выкрашенном в  темно-вишнёвый цвет. За день он раскалялся  до состояния приличной духовки. Так, что заснуть можно было только на рассвете. Однажды, возвращаясь с работы, я по пути, зашёл в маленький  бар при Хадыженском пивном заводе. Там, во влажном полумраке сидели трое мужиков и, раздирая копчёную рыбёшку, пили из запотевших кружек отличное, кстати, «Хадыженское» пиво, запивая им «Хадыженскую» же водку. Я устал, перегрелся на солнце, настроение  хуже не бывает. И мне вдруг тоже очень захотелось холодного пива и  водки. Уставшая от жары продавщица, в прилипшем к телу тонком платье, оживилась и одобряюще мне подмигнула, в смысле правильно делаете.
   Я устроился за деревянным столом, а девушка принесла пиво, хорошую рюмку водки и копчёную ставридку на закуску. Водка была ледяная. Пролетела в меня незаметно. Пиво в пол-литровой классической кружке блаженным холодом ушло в организм. И я внезапно почувствовал, что уходит жара, смытая живительным ознобом. Отступает усталость и злость.  Пришло осознание мудрости местного девиза «Пиво без водки - деньги на ветер». В заводской столовой при Машзаводе, совершенно, до ностальгии, советской, я с аппетитом съел  остывший комплексный обед . А вернувшись в свою персональную духовку на базе прилёг и отрубился до утра.  Конечно, злоупотреблять новой методикой борьбы с жарой и усталостью я не стал, но на вооружение принял.
Обстановка была далеко не комфортной. Но все же, дело шло.
       К осени я уже закончил с полами, и смог установить двери и окна. На первом этаже я сломал перегородку между туалетом и ванной, получив  в результате большую европейскую ванную с унитазом и местом для стиральной машины. А на втором этаже, в планируемой спальне,  переместил дверь и смог выгородить небольшой второй туалет с душевой кабинкой.
   Котельная была пока без крыши, и я договорился поставить вместо шифера бетонную плиту, так как шифер на базе украли, и его надо было докупать, а бетонную плиту можно было сделать самим. Из этой плиты получился отличный балкон.
  Неожиданно и не кстати пришёл из Синегорья контейнер. Но дом был далёк от завершения. И я переадресовал контейнер в Ленинград. Начались дожди. Электричество к домам ещё не подвели. Работы на базе стали сворачивать до весны, и я, заперев дом, уехал в Ленинград, где мы с Любой решили перезимовать.
   Конец осени. Я встретил Любу в аэропорту Пулково. Она прилетела  налегке с котом Валентином. И это оказалось, правильным решением. Несколько месяцев мы прожили с очень постаревшей Мамой. Помогли разобраться с материалами по «Мировой художественной культуре» делом всей её жизни. Не спеша повидались с сестрами, по которым очень соскучился. С мальчишками, которые уже обзавелись семьями. С друзьями. Походили по музеям, по театрам. По красивейшим ленинградским пригородам. Встретили вместе новый год .
 В начале марта я снова переправил контейнер в Хадыженск, а затем выехали и мы.
Март на Кубани встретил нас пронизывающим ветром, дождями и холодным отсыревшим домом. Но мы были уже вместе. Электричества в доме ещё не было, воды тоже. Приходилось брать воду с колонки метров за триста. Первое время мы пользовались туристским примусом «Шмель». Освещались свечами и керосиновой лампой. Но работы в доме продолжались. Когда пришёл контейнер, мы притащили на второй этаж раскладной двуспальный диванчик, поставили на него палатку и стали там жить вместе с котом Валентином.
  Ерину удалось сохранить наш микрорайон.  Конечно,  до сдачи под ключ было далеко. Но, главное, дома постепенно достраивались. Начали приезжать из  Синегорья северяне. Среди местных жителей появились знакомые. Как-то я нанял одного мастера на все руки Валеру Герасименко. Оказалось, что в 1964 году он работал на турбазе инструктором, и  мы нашли общий язык. Валера был классным каменщиком, построил много домов в Хадыженске из красного итальянского кирпича. 
       -Гена, а давай я тебе камин сделаю. Быстро, за два дня.
Идея была очень соблазнительна. Кто из горожан не мечтал о камине?  А тем более в конце марта, в сыром, хранящем зимний холод доме.
- Валера у меня всего две тысячи на всё про всё. Могу предоставить свой дом если захочешь в качестве рекламы.
-Договорились!
Конечно, это была не цена. Но Валерке  нужна была работа, а мне тепло в доме.
Нового кирпича мы не достали ,зато купили у знакомой бабульки старый кирпич от разобранной печки ещё доперестроечного качества и довольно дёшево. Цемент я достал на базе, глину накопали прямо во дворе. На речке насобирали плоские булыжники на облицовку. Валера пришёл с приятелем, и работа началась. Приятель с редким именем Вася имел грузовую «Газель», что нам очень помогло. На ней привезли стройматериалы, и даже песок с карьера. Валерка работал очень чётко. На листке бумаги у него был чертёжик камина. По ходу дела он что-то рассчитывал. И камин рос на глазах. Прямо на кирпичах стояла бутылка водки и чайная чашка. Валерка время от времени  отхлёбывал глоточек, не устраивая пьянки, а только для поддержания тонуса. Перекуров в отличии от работников базы не было. В конце второго дня каминная труба прошла сквозь потолок, вышла на второй этаж и проникла на чердак. А на следующий день, к вечеру мы зажгли щепки в камине. Тяга была отличная. Я  купил бутылочку «Хадыженской», палку колбасы, хлеб, и мы отметили рождение нашего семейного очага.
  По крупицам улучшалось наше жильё. Из большого письменного стола привезённого в контейнере я, распилив пополам тумбы, сделал четыре настенных ящика на кухню, а столешница стала кухонным столом. В камин установил решетку, и моя жена, как в добрые средневековые времена, стала готовить еду на огне очага. Камин  нас грел, освещал и кормил. Ещё в первый приезд я купил большой пластмассовый таз и оцинкованное ведро. Теперь мы могли без проблем помыться.

               Наши меньшие сёстры  и братья.

    Пропал наш колымский кот Валентин. Он привык жить в замкнутом пространстве северной квартиры и оказавшись на юге в безграничном просторе стройки решил, что вся территория его владения. С каждым днём он уходил всё дальше и однажды не вернулся. Мы очень переживали, искали, но безрезультатно. Микрорайон граничит с лесом, а там кого только нет. Дом опустел. Но ненадолго. В мае у двух девчонок за пять рублей мы взяли щенка, как нам сказали пуделя, затасканного на руках и, явно, никому кроме нас ненужного. Так у нас появилась Майка. Люба её отмыла, избавила от блох, и  наша семья увеличилась на одну собачью душу, с некоторой примесью пуделиных кровей.
 А 29 июня в день моего рождения у рынка к нам подошёл маленький тощий котёнок на тонких, почти паучьих лапках и независимо предложил себя. Мы растерялись от такой непосредственности. А он увидев нашу нерешительность развернувшись, дал своим тощим задом понять «Не хотите? Как хотите» и двинулся к женщине с девочкой. Те от него шарахнулись в сторону, а Люба сказала «это же твой подарок на день рождения». Я опомнился и подхватил на руки этого независимого кроху, совершенно невесомого, но явно сильного духом. Котёнок был в чёрном фраке с белой грудью и белыми симметричными манжетами на лапках. На мордочке чёрная полумаска. Имя у него стало, естественно, Мистер Икс. Наша семья увеличилась на ещё одну, теперь уже кошачью душу. А осенью соседка, чуть не загубив маленького настоящего породистого пуделя, принесла нам черного кудрявого щеночка Соню. Уже шли осенние дожди,  а пуделёк с совершенно расстроенным кишечником, стараниями полупьяных хозяев, дрожал от холода и страха на мокрых поленьях.  Люба не выдержала и сказала хозяйке «Если будешь выбрасывать щенка, бросай в нашу сторону.» Так у Майки появилась сестричка. Соньку мы долго лечили и воспитывали. Майка в воспитании принимала самое активное участие. Сонька выздоровела. Теперь у нас была тройка малышей. При чём мистер Икс был абсолютно уверен в своём собачьем происхождении. Так же как и его собачьи сестрички.
       А тем временем стойка продолжалась. Электрик провёл скрытую проводку и заземлил все розетки и выключатели. Установил щиток с электросчётчиком и всеми возможными предохранителями.  Сантехник сварил водопровод и систему отопления. Я успел поставить несколько дополнительных кранов внутри здания, предчувствуя возможные аварии, и был прав. Наконец, пришли штукатуры и маляры. Заделали рваные края оконных и дверных проёмов, зашпаклевали и побелили потолки и стены. И наше серое цементное жильё вдруг осветилось снежной белизной. В котельной и ванной положили кафель, правда плохонький, зато новый и чистый.
 Скоро сказка сказывается да не скоро дело делается. Самая востребованная черта застройщика терпение. И оно время от времени вознаграждается.
Пришло время линолеуму. Он оказался на удивление красивый и качественный, в виде деревянного паркета. Стелили его мы своими силами.
 Унитазы, керамические раковины, смесители Я ставил тоже сам.
Наконец мы смогли вымыть пол, расставить мебель и по белым стенам развесить картины, а на окна шторы. Причём карнизы были самодельные из белых пластмассовых кабель-каналов.
      Когда мы уезжали  из Ленинграда, мне пришлось продать несколько картин. Продать друзьям Синегорцам, сыновьям Олега Когодовского. Их финансовое положение было получше, а мне предстояло строить гараж.

                Второй этап

  К концу лета дом в основном был построен. Даже отлито из бетона крыльцо. Но не было воды, отопления и электричества.
     Ещё в Синегорье я наметил сделать наше жильё максимально автономным. Для воды нужен колодец или скважина. Для канализации надо построить септик. Общественной системе я не доверял. Очень хотелось приобрести дизель-генератор, чтобы иметь аварийный источник электроэнергии.  Баллонный газ и газовая печь у меня уже были. Конечно, нужна машина и гараж.
 Из всего перечисленного я смог построить септик. И был абсолютно прав. Канализацию нам так и не построили. Септик был с бетонными дном и верхней плитой. Стены кирпичные, оштукатуренные. Объём септика восемь кубов. Исправно служит до сих пор. Скважины не получилось. На доступной глубине воды не оказалось. Но когда нам все же, дали воду, я затащил на чердак большую, на 250 литров пластмассовую бочку и подключил её к водопроводу. Трубку перелива просто вывел из-под крыши. Кран от бочки поставил в туалете
второго этажа. Система оказалась надёжная и прослужила много лет.               
   Гараж мне построил Валера Герасименко . Из керамзитобетонных блоков. И вскоре, продав акции, мы смогли купить машину, Маленькую «ОКУ».
     Хотя  электричество ещё не подключили, жизнь наше обретала определённый ритм. В Хадыженске я работал на ставку. В рентген-кабинете был ещё один рентгенолог. Мне предложили полставки в соседнем, районном городе Апшеронске. Я согласился, теперь я был на колёсах. А вскоре  больница получила новый аппарат УЗИ. Единственным УЗИстом был я. Так, что мой рабочий день продолжался порой с 8 утра да 9 часов вечера. Правда, денег мне это прибавило незначительно
  Осень была длинная и тёплая и сухая. Даже декабрь обошелся без снега. Мы уже топили котёл, который считался универсальным, то есть на любой вид топлива. Газовое оборудование пришлось из топки вытащить и жечь дрова.
Отопление на много лет стало нашей головной болью. Котёл был страшно прожорливый. Он давал тепло только пока в топке пылал огонь. Как только языки пламени чуть опускались, сразу опускалась температура в Доме. Но понимание коварства котла пришло не сразу. В новый год  мы уже были со светом. На улице тепло, снега нет. Праздник пришёл с северным размахом. Мы ходили из дома в дом делились кулинарными изысками, Уже работали телевизоры. Пили ели и танцевали от души. Неожиданно прозвучало отречение Ельцина. Он, наконец, нашёл своего приемника. Народ безмолвствовал. Люди уже привыкли к переменам.
 На следующий день меня разбудили соседи. Яркое тёплое солнце. 1 января двухтысячного года. Мы в одних рубашках. На зелёной траве расстелена скатерть. В  Синегорье в это время морозы до -50 градусов. А здесь промороженные северяне чувствуют себя как в раю.
      Через два дня после очередной вечеринки, уезжая от друзей на нашей «Окушке», я неожиданно увидел  белых мух в свете фар. Мы даже с начало не узнали снежинки. Потом пришлось включить дворники. А поток снега всё усиливался, заметая лобовое стекло. Домой мы добрались уже по снежной дороге. Машина спряталась в гараж, а мы бросились разжигать котёл. Резко похолодало. Наутро была зима.
               
                Первая зима

 

За зиму мы спалили 5 машин дров. Уже в темноте, приезжая с работы, я цеплял экспандером к стойке навеса двуручную пилу «Дружбу-2» и пилил метровые брёвна на короткие чурбачки по размеру топки нашего котла. Потом я их рубил на поленья. Дом нагревался. Люба готовила еду, разжигали камин, и жизнь продолжалась. К утру температура  падала до 10 градусов, а то и ниже. Вставать не хотелось, но в 8 утра начинался приём. Люба готовила завтрак, а я шёл разогревать машину. Иногда приходилось техническим феном греть масло в картере. Снег тоже доставлял хлопот. Иногда за ночь наметало до половины ворот гаража. Но чем хорош Хадыженск? В Ленинграде, хотя теперь в Санкт-Петербурге четыре времени года. А в Хадыженске их восемь, а то и все шестнадцать. Неделя борьбы с холодом, прогрев машины, расчистка от снега двора. И вдруг яркое солнце, тёплый ветер с Юга приносит запах моря. И потекли ручьи, осели сугробы прижавшись к обочинам дорог. И вот уже запарил подсыхающий асфальт. Запахло весной. В растущих проталинах стала распрямляться прижатая стаявшим  снегом зелёная трава. За три дня снег остался только в глубине леса. Но ветер переменился. С севера потянуло стужей. Закружились белые мухи снежинок. Утром снег лежит по колено. Снова надо браться за лопату пробивать путь «Окушке». Однажды, после сильного снегопада, дорога до трассы оказалась плотно завалена снегом. Утром желающих выехать не оказалось. Но мне надо в Апшеронск. В больнице записаны больные на исследования желудка. И вот, на пару с моей верной женой мы прокопали проезд в снегу больше трёхсот метров от гаража до туапсинской трассы. Трасса тоже была, не дай бог. Скользкая, плохо очищенная , а на обочине дороги, на боку лежал снегоуборочный ЗиЛ.
Попутных машин почти не было. Вместо маршруток ходили только вездеходные «Нивы». Стоимость проезда до Апшеронска 1000 рублей.
В январе из Синегорья приехали Наташе с Юрой. По пути на Украину. Наташа собиралась рожать Серёжку. А Юра должен получить контейнер и переадресовать его в Кривой Рог. Так оказалось на много дешевле.
Четвертого Февраля шла подготовка к Любиному Дню рождения. Мы с Наташей трудились на кухне, планировали всякие вкусняшки и вдруг… схватки. Пришло Серёгино время.
 Завели «Окушку» и по ночной обледеневшей дороге двинулись в Апшеронск.  Рожать. Так Серёжка стал подарочным Ребёнком. И рожала она не просто так, а как дочка доктора Рентгенолога. Под особым вниманием.
           В феврале потеплело, появились «февральские окна» с температурой до +20 градусов. Ещё пару раз заглядывала зима, но к марту снег сошёл полностью. Весна в том году пришла тёплая и солнечная. Я с Юрой загородили нашу территорию. Нанятый тракторист попытался вспахать наши сотки, но смог только превратить весенний травяной ковёр а подобие лунного пейзажа. Люба заплакала, но Юра, до своего отъезда на Украину, вскопал в ручную весь наш будущий огород.
 Со временем, мы сделали грядки и посадили  помидоры, кабачки, картошку. Валера Герасименко дал мне несколько отростков вишни и сливы. На рынке мы купили яблони, айву, грушу. У новых друзей разжились сиренью. Из года в год наш сад стал пополняться растениями. Только на четвёртый год у нас прижился виноград и принёс первые плоды. У гаража я сделал  большой во всю стену навес. Там, где с крыши навеса стекала дождевая вода вырыл небольшой водоём и облицевал его камнем. У  водоёма мы посадили маленькую пихточку, в год рождения Серёжи и она хорошо прижилась. В первый же год я подружился с городской библиотекой. Как обычно там работали самые лучшие люди. Однажды на столе библиотекаря появилась объявление о собрании клуба цветоводов. Я спросил, могу ли я привести свою жену.  «Конечно, конечно приводите». Клуб назывался «Цикламен», а Люба вскоре стала его бессменным председателем..
Дом обрастал навесами, вокруг выступающей котельной пристроили баню с одной стороны, а с другой я сложил кладовку. На крыше котельной появился просторный балкон с выходом из спальни. На свободном участке, где я неудачно планировал сделать скважину, появилась идея сделать настоящий бассейн. И, конечно же, мы его сделали. Правда, отливали  бетонную коробку Валера с сыном, а я в основном был по снабжению. Доставал доски для опалубки, возил на «Окушке» мешки с цементом и песком и финансировал стройку. Через четыре дня бассейн появился. Со временем, мы его облицевали керамогранитной плиткой, и  море перестало быть для нас таким уж актуальным.
   Шли годы. Разрастался сад. Любины цветы постепенно вытесняли огородные культуры. Но хорошо росли яблоки, персики хотя и мелковатые ,но вполне съедобные, слива и алыча. По балкону наливалась силой виноградная лоза.  Картошку, лакомство колорадского жука, мы не сажаем, а берём на рынке. Так же и овощи. Через год после рождения Серёжки Наташа у нас же родила Настю. Каждое лето ребята проводят в Хадыженске.  Проблему с отоплением мы всё же решили. Сначала я встроил в систему мощный ТЭН,  и он смог поддерживать вполне приемлемую температуру ночью. Затем увеличил размеры топки, вварил в котёл дополнительную трубу и всё обложил кирпичом. Теплоотдача стала почти комфортной. На втором этаже в спальне всё тот же Герасименко сложил мне настоящую печку голландку. И это был самый надёжный и удачный вариант, но для одной комнаты. Наконец, мы купили соляровый котёл. Современный, с электронным управлением. И всё  было бы хорошо, но солярка стала стремительно дорожать.  И вдруг пробежал слух, что нас будут газифицировать. Хотя и не бесплатно, но надежда есть. Как всегда инициативу проявила Люба. Соляровый  котёл нам поставили за один день. Газ нам стоил  много тысяч и три года нервотрёпки. Но оно того стоило. Мы перестали замечать зиму. В доме постоянно тепло. Любина разросшаяся коллекция цветов потребовала помещения. Пришлось балкон закрыть толстым прозрачным  поликарбонатом и сделать оранжерею. Для отопления мы соорудили тёплый пол, подсоединив трубы к отоплению спальни и спрятав всё под кафель. Теперь в любой мороз у нас балконная дверь открыта в сад, где даже зимой цветут орхидеи.
  Клуб Цикламен под мудрым руководством моей Любаши процветает. Они устраивают выездные занятия в садах своих членов с чаепитиями и обменом опытом. В праздники,  с благословения администрации проводят ярмарки своих цветов с очень дешевой распродажей.
      Как и положено благородному женскому клубу, регулярно, тоже с подачи своего председателя выезжают на арендованной маршрутке в Краснодар на спектакли и концерты. И самое интересное, что на основе клуба была создана танцевальная группа «Цикламен», одной из инициаторов  которой является, естественно, Люба. Женщины сами шьют костюмы и участвуют во всех праздничных концертах. Их приглашают с выступлениями даже в соседние посёлки. «Цикламен» стал знаменит.
Люба, давно ведущая видиолетопись  клуба, накопила уже сотни дисков с концертами  этих достойных мужественных и любимых хадыженцами  женщин. И очень престижно иметь возможность получить такой диск.
  Прошло восемнадцать лет как, мы приехали в Хадыженск.  У нас хороший просторный уютный дом.  К сожалению ни моя мама ни Любашина не успели здесь побывать. Но когда умерла моя мама, я освободив квартиру Боре, перевёз мамины дорогие мне вещи и мебель сюда.  Конечно, за годы мы и сами приобрели всё необходимое. Собрали хорошую разнообразную библиотеку в красивых застеклённых шкафах. В двух комнатах, в гостиной на первом этаже и в кабинете на втором этаже, я постелил паркет. Когда после переезда с Украины Наташа с Юрой жили у нас, мы перенесли кухню на веранду, освободив им эту комнату. Отдельные комнаты есть у Серёжи и у Насти. Правда, пока ребята живут на севере в Сереженной комнате моя мастерская, а в Настиной работает за компьютером Люба. Но когда они приезжают, эти комнаты их.
  Двор тоже очень изменился. Серёжина пихта вымахала на высоту дома. В её корнях прячется  среди камней небольшой фонтанчик, водоём у пихты зарос водяными гиацинтами. Деревья выросли и в их тени прячутся разнообразные цветники. Все тропинки в саду мы замостили плоскими камнями, привезенными за много лет  и с горного плато Лого-Наки, и с речек Пшиш, Белой и Хадажки, а то и подобранные вдоль дороги. Клумбы тоже укрылись декоративным камнем. В палисаднике выше проводов растут алыча и орех. Много разнообразной сирени. А вдоль забора по улице просто стена из шиповника, алычи,  лиан -глицинии и каприфоли красиво цветущих растений.
 Хадыженск стал нашим домом. Я этого хотел и обещал Любе. По-моему всё получилось.


Рецензии
Сыновья-то читали мемуары отца? Мне кажется, что получилось.
С уважением,

Роман Юкк   19.10.2017 10:26     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.