Айда под Мостовых!

Ребятня с двух улиц любила прогуляться для купания в речке. Но обыкновенно дойти по короткой, поплавать на ближнем плёсе или вообще под окнами на озере и вернуться, неинтересно. Сосвистав побольше компаньонов, трогали, взбивая горячую пыль по озёрной дамбе через центр к маслозаводу. За ним скирда соломы скрывающая настоящее богатство - огромный ледник для охлаждения молока. Поближе к задним дверям три больших широких стола, укрытые подвяливающимся казеином. Оглянувшись, набиваем карманы и бегом к речке. По высокому берегу Карасука тропинка, ведущая к “Передовику”. Так назывался колхоз, располагавшийся в давние поры на месте теперешней крайней части Черновки, а заодно и мост, от которого что и осталось: узкая часть русла да измоченные пеньки столбов-свай. Пара сотен шагов и мы у одинокой вербы, давно уж, маяком с высоты своей, стоящей над всей речной прелестью. Так давно, что в нижней части ствола, неизвестно от чего, образовалась огромная сквозная трещина в полчеловека. “Сказку о потерянном времени” помните? Вот и было это дупло для нас входом в иной мир. Обязательный ритуал, завораживающий, немного пугающий и приятный: “А ну как дальше лес волшебный?!..” Лезли, обдирая локти, спины, уши. Кто и целым проникал в Запределье. Майки рубахи предусмотрительно снимали. На “той” стороне хохочущие встречающие, тянущие за все места застрявшего, и такое же ласково-жаркое Солнце. Время вспять не потекло и мы не стали совсем маленькими. Разве только минут на пять постарше. Ещё немного потомив босые (уже) ноги в мягкой зелени по краю тропинки прибываем на купалку. С названием обязательно. “Под Мостовыми”. Это почти как на Аркадии в Одессе, только без отсолнечных грибков и песчаного пляжа. Вдоль берега через тропинку тянется ряд огородов, полого поднимающихся к улице и дороге, переходящих в огурешники, хозпостройки и дома с палисадниками, пестующими тополя, берёзы,акации, черемуху, смородину, малину и разноцветье. Огород, за которым образовалось наше место отдыха, принадлежал семье Мостовых. Такая вот этимология. Отдыхающих хватает для возникновения небольшой очереди, никому не доставляющей неудобств. Пока уложить рубаху и штанишки на плетёнки, угостить здешних казеином, оценив качество деликатеса, да поделиться новостями: не поймал ли кто “конский волос”?! Совершенно безобидное существо длинное и тонкое, цвета кленовых веток, но в наших байках могущее “впившись проникнуть по сосудам до самого сердца”... Любили сочинять да подпугивать, чтоб закатиться в хохоте, когда один из купальщиков обнаружив на ноге руке или животе что-то едва похожее на мифического сердцееда начинал орать благим матом. Процесс водный заключался в том, чтоб войти в прохладу безбоязненно, не поджимая живота и окунуться как уж Бог на душу положит: или “по-девчачьи” присев с бульканьем и визгом или “по-мужски” сложив руки, толчком нырнуть подальше да подольше. Потом бултыхаться на просторе чистоводном или в окнах среди кувшинок и лилий, попутно нарвав их девочкам на бусы. Или же переплыть неширокую речку и побегать по тому берегу. Натрудив мышцы падали в траву под лёгкий с ветерком пригрев. Что интересно, специально лежать и загорать не стремились. Само собой как-то получалось. Кому выпадало смуглым оказаться без особых усилий, а кому до конца лета только сжечь шкурку да зарозоветь. Исполнив моцион, подкрепившись оставшимся от угощения казеином возвращались домой. Бывало, что делились на две группы. Одна по за озером, другая в обратку через дупло и маслозавод. Дел и забав, таинств и обрядов хватало, но одним из желанных было услышать по улице соловьиный посвист и призыв: “Айда под Мостовых!”