М и Ж

   Осенней ночью 1963 года пассажирский самолёт Ил-18 отчаянно вращал винтами, заходя на промежуточную посадку в аэропорту уральского города. Загорелась табличка «пристегнуть ремни», а у Феди Кваскова в этот момент свело живот. Может перепады атмосферного давления спровоцировали спазм, или же он съел что-то несвежее... Лоб Феди покрылся испариной. Дотерпеть бы!.. И вот — долгожданная посадка.

   Прямо с трапа Федя бросился к заветной двери с буквой М, но там его ждало разочарование — она оказалась закрытой, и бумажный листок на ней советовал желающим воспользоваться уличным туалетом.

   На улице было темно, лишь одинокий фонарь тускло освещал дорожку, в конце которой сиротливо ютился деревянный «сортир», имеющий два входа с торцов. Сколько Федя ни пытался разобрать в темноте, где мужская, а где женская половины, это ему не удалось, и он ринулся в левое крыло, поскольку терпеть был более не в силах.

   Посветив горящей спичкой, Фёдор разглядел помост с четырьмя дырами и устроился над одной из них. Постепенно его глаза привыкли к темноте, и он стал различать окружающую обстановку.

   Вдруг он услышал чьи-то шаги и увидел в проёме солидную даму, которая осторожно в темноте нащупала ногой соседнюю дыру и устроилась рядом с Фёдором, который глубже натянул на глаза фетровую шляпу и затаил дыхание.

   Постепенно зрение дамы тоже адаптировалось к сумраку, она разглядела сидящего рядом мужчину, дико взвизгнула, вскочила и, путаясь в трусах, ринулась наружу.

   А Фёдор завершил свои дела, привёл одежду в порядок, засунул шляпу в матерчатую сумку «нищенку», чтобы его не узнали, и вернулся в аэровокзал.

   Вскоре объявили посадку, и самолёт вольной птицей, взмыв в небо, взял курс на Москву.

   В животе у Феди было легко и на душе весело.