Башкирские племена. На краю гибели. Книга 3

                Башкирские племена. На краю гибели
                Книга 3.

 

1. События  на озере Талкас

Об Уральских горах, которые делят Азию и Европу по всему контененту Евразии с севера на юг, знают все. О его собрате, горе Ирандыке, что тянется параллельно Южному Уралу  не всем известно. Башкирские племена, живущие в горах, любят эти горы, слагают песни и стихи, считают горы своей родиней. На Южном Урале параллельно с Уральскими горами лежат хребты Ирандыка. Гора Ирандык – один из отрогов Уральских гор, пролегающий с севера на юг на 110 км. 
У западного склона хребта Ирендык располагается одно из самых красивых озёр Башкортостана Талкас. Озеро очень древнее, образовалось в результате вулканических процессов на Урале. На хребте Ирандык в нескольких километрах от озера находится гора - остатки потухшего вулкана. На вершине горы имеется кратер. То, что в этом районе когда-то бурно протекали тектонические явления, подтверждает и то, что по берегам озера на поверхность выходят вулканические породы - порфириты. Кроме того, на озере ближе к западному берегу возвышается небольшой скалистый островок, сложенный порфиритовой породой, а на дне озера имеются скалистые выступы порфирита. Донные отложения Талкаса – биогенные, т.е. в нем накоплен сапропель массой несколько десятков миллионов тонн.
По берегам этого озера и по Ирандыку живут башкиры Бурзянского рода. Несмотря на богатство природных ресурсов, живут бедно, разводят домашний скот и птиц, на лето выезжают на летовку, тое сть на яйлау.

Озеро Талкас облюбовали не только люди, а и лесные обитатели и птицы. До восхода солнца сюда на озеро приходят на водопой такие обитатели леса и гор как лось, косуля. Вода озера лечебная, об этом знают люди, звери и птицы.
Весна 1755 года пришла своевременно, как и предыдущие годы. После мартовских буранов  прошла зауральская метель, которую местные называют «Акман-Токман». В апреле снег присел и, превратившись в  воду под лучами весеннего солнца, побежала по склонам вниз, в сторону озера Талкас. Вскоре склоны гор позеленели и поблестели от молодого побега разнотравья и цветов. Домашний скот вышел на выпас  в природу.

Ныне зима была холодная и долгая. В конце марта пурга «Акман-Токман» разыгралась не на шутку и вместо одной недели продолжалась в течение десяти дней. Эта пурга бывает только в Зауралье, и она имеет свою легенду.

Однажды со стороны Алтая пришли монголы-татары и напали на местные племена. Башкирские племена, сколько хватило сил, отражали эти атаки, но превосходящие силы врага погнали их вглубь страны. Не имея возможности дальнейшего
сопротивления, большинство народа подчинилось Чингисхану.  Но некоторые племена продолжали воевать. Сураман, вождь одного из башкирских племен, со своими сыновьями Акманом и Токманом продолжал воевать против сего сильного врага. Война шла с переменным успехом, то возгорая, то затихая в течение десятилетий. В одном из боев Сураман был смертельно ранен и, зная, что ему осталось недолго жить, позвал сыновей и сказал:
- Сыновья мои! Пришло время и мне уйти за своим отцом, вашим дедом. Дед ваш оставил мне завещание и я передаю эти слова вам. Вот они: “Лучше погобнуть в бою, чем жить в неволе”. Не забудьте эти слова, продолжайте борьбу до последнего.
После смерти отца братья Акман и Токман повели борьбу в горах Зауралья. В конце марта последнем бою их отряд братьев был почти  полностью уничтожен, осталась лишь небольшая группа бойцов. Чтобы их спасти, два отважных брата увлекли большой отряд врага за собой и завели их  в густой лес. Начался буран, где не было не видно ни зги. В таком буране в течение недели враги преследовали двух братьев, но не смогли их окружить и поймать. Так команда врагов заблудилась. Вскоре от холода и голода братья погибли, а за ними погиб весь тысячный отряд монголо-татаров. В борьбу против монголов включилась их мать, которая хитростью успешно продолжила противостояние до своей смерти.

После этого случая башкиры Зауралья начали называть последний мартовский буран по имени отважных братьев «Акман-Токман».
Бикбулат, старшина Бурзянской волости из деревни Исянбет почему-то вспомнил эту легенду об отважных братьях. Вспомнил, быть может, потому, что в конце марта  здесь началась настоящая метель со вьюгой… Пурга замела всё вокруг, не видно ничего. Замела метель дорожки, запорошила, кружева развесила вокруг. Ни зги не видать. В деревне под снегом остались дома, сараи и другие построения. В эту пургу даже пропала молодая женщина, налегке одетая вышла к соседям, чтобы попрость живые угли, а обратно не возвратилась. Трое детей остались полусиротами и муж при них.
-У природы свои каноны, то бушует, то стихает, на то – воля Аллаха- подумал старшина, - а вот среди людей нет душевного спокойствия. С этим как быть? Народ недоволен, готов снова бурлить. Да, конечно, на это есть свои причины. Старшина в этих условиях остается между наковальней и молотом: хочет честно послужить властям, старается угодить чиновникам,  в то же время не забыть о чаяниях и бедах простого народа, который тебя избрал старшиной, верит в тебя, ждет от тебя всякой помощи.

На лесной тропе не спеша идут два всадника. Это волостной старшина Бикбулат со своим писарем Биксурой возвращается домой из хутора Амин. В этом  хуторе обосновался инженер Брагин, посланный из Петербурга начальником горно-изыскательных работ. Старшина, побывав у Брагина, пригласил его к себе в гости, все-таки, по его мнению, тот - представитель власти и крупный чиновник. С ним  тут рядом в казарме находится команда солдат. Местные повара их обслуживают. Для себя Брагин держит отдельного повара.

Да, старшина якшается с Брагиным с первых дней его прибывания, хотя некоторые из местного населения косо смотрят на его дружбу с урусом. Но пока никто ничего не высказал обидного. Несколько десятков башкирских джигитов работают у Брагина, помогают в его изысканиях горных пород.

Он, старшина, уважает инженера Брагина, а уважает ли население этого инженера – не знает. О Брагине ходят разные слухи, говорят, что он обижает своих работников – башкир. За малейшую ошибку бьет плетьми и наказывает материально. Эти наказания можно стерпеть, так как нужна работа, нужны деньги для семьи. А народ, оказывается, пуще недоволен тем, что Брагин почти открыто издевается над женщинами-мусульманками. В повара приглашает девушек и молодых женщин и силой принуждает совокупляться. Часто меняет их.  Бикбулату это тоже не нравится, но что поделаешь – таким уродился этот урус. Кони идут спокойно, Биксура движется сзади старшины в полудреме от выпитого кумыса.
- Биксура братец!
- Да, Бикбулат агай, я слушаю, - проснулся тот полностью.
- Как ты думаешь, почему наш народ  такой возбужденный, недовольный  и раздраженный в последне время. Есть ли каки-то причины для недовольстаия? Как ты думаешь?
-Причин, конечно, много, - начал отвечать  Биксура и призадумался, чтобы собраться с мыслями. – Во-первых, после восстания 1740 года народ донельзя разорился. Прошло 15 мирных лет, а жизнь не идет вперед. Продолжается расхищение наших земель и этому противостоять невозможно. Без разрешения общества тут и там строятся заводы, крепости, возникают села. Во вторых, на границу с Казахстаном для военной службы начали брать молодых людей, мужчин со своими лошадьми. Их семьи остаются без поддержки, без мужчины, без лошади семья не может отсеяться и полноценно убирать свой скудный урожай. Много недовольства вызывает рост налогов. Особенно неприятно то, что власти опять активно повели политику христианизации…
- Да, это правда, - согласился старшина, - кроме принудительного крещения ввели непонятные для населения ограничения. Так, например, башкиры без специального разрешения властей не могут строить мечети и школы.
- Правда ли то, что если крещеный башкир обратно захочет вернуться в свою религию, его ждет смертная казнь? Или это все слухи?
 - Правда. Я хорошо помню пару таких событий, связанных с новокрещением башкир и наказанием их за отступление от новой веры. В Екатеринбурге по приказу Татищева в присутствии новокрещенных был заживо сожжен насильно крещеный башкир Айлинской волости Сибирской дороги Тойгильде Жуляков за обратный переход в мусульманскую религию. За эту же «вину» был казнен житель Табынской волости нашей  Ногайской дороги, после крещения ставший Романом Исаевым.
-Я могу добавить еще о том, что наши муллы тоже недовольны из-за того, что количество ахунов, высших духовных лиц мусульман, было сокращено до 4 человек, вместо сорока. Ахуны и муллы дожны давать властям присягу верности и информировать «о всяких худых делах и никого из других вер в свою веру не приводить».
- Тсс, Бикбулат агай, - заключил разговор Биксура,  - как говорится, у леса тоже имеется глаза и уши.
Остальную часть пути два всадника проехали молча.
Утром следующего дня с двумя телохранителями Брагин явился к своему знакомому старшине в назначенное время. Старшина потчевал его как самого дорого гостя. Зарезал самого крунного барана для бишбармака, приготовил свежий и пенистый кумыс, водку заранее привезли для гостя из городка  Орск.

Выпив изрядную порцию водки, инженер начал хвалить сам себя, дескать, какой он специалист хороший, что человек он очень нужный государству. И женщины местные его любят, так и стараются попасть в постель быстрее и т. д. А ночью пьяный до предела инженер открыто стал требовать девушку для постели, обещая наказать за непослушание его требований. Старшина еле-еле успокоил его, дав еще водки. Тот в пьяном бреду бормотал:
- Со мной была и жена Сураша, муж знает, но молчит, значит, так надо…
Я всех побью и останусь тут один, чтобы мне никто не мешал. Где мой пистолет? Дайте мне в руки – всех перестреляю…

Пришлось повязать гостя и ждать, когда он заснет. «Дать, что ли, по  башке, чтобы он успокоился, - такие мысли вдруг пролетели в голове у  Бикбулата, - нет, нельзя
так делать! Гость есть гость, поэтому нельзя его трогать, такова традиция местного народа. Во-вторых, кому-кому, но старшине неохота сидеть в тюрьме из-за возникших бурных эмоций. Надо терпеть и терпеть до конца.
Слава Аллаху, и это потчевание гостя прошло благополучно. Утром инженер, выпив водку на похмель, как будто ничего не было, молча ушел из дома старшины.   

Появление Егора Брагина в этих местах среди бурзян напрямую была связана с политикой русского государства. Русское правительство давно интересовалось богатыми залежами Уральских гор, его недрами. Разведочные работы были начаты при Петре Первом, но были приостановлены по каким-то причинам. Сейчас эти работы  снова возобновлены.

Недовольствие и волнения среди бурзян начались еще весной 1754 года. Бурзян поддержали предводители Осинской и Сибирской дороги. О том, что Бурзянский род готовится к бунту, распространилась по всей земле башкирских  родов и племен. К бунту способствовали и мусульманские религиозные деятели, недовольные тем, что проводится крещение мусульман. Один из них  Габдулла Галеев, имеющий прозвище Батырша. Он – известный в широких кругах ученый мулла, мещеряк, уроженец  деревни Карыш Сибирской дороги из рода Гайна.  Он в своих  праповедях  возмущался политикой царской власти по насильственому крещению мусульман, рассылал письма во все стороны, призывая настоящих мусульман противиться этому неправедному делу. Такие письма получили ряд родов, как Бурзян, Кыпсак, Тамъян, Усерган и другие. Как раз в это время Брагин своими действиями усилил недовольство местного населения. Для его окружения и солдат он  - Егор Ефимович, а для остальных – Егор притеснитель. Народ знает: для  России Урал – лакомый кусок, чтобы получить богатство этого края государство пробует разные пути и методы. Недавно из Оренбурга через Яикскую крепость до Сибири проложили дорогу, полотно обложили камнем, где надо понастроили мосты и ямские  станции. Так появился Исетский тракт, который связывал Оренбург с Верхояицким, далее с городами Исетской провинции. Он проходил через землю башкир Усерганской, Бушман-Кипчакской, Тангаурской, Бурзянской волостей Ногайской дороги. Через каждые 50-60 верст имелись ямы – остановочные станции. Тракт содержался за счет башкир: они должны были давать подводы для перевозки чиновников, почты и других казенных грузов, ремонтировать дорогу. Эта повинность тоже была обременительной и вызывала резкое недовольство населения.    

На станциях появились дома для проезжающих, навесы для запасных телег, сань и конюшни для лошадей. Одна из ямских (почтовых) станций  находился близ озера Талкас в месте, где река Сапсал впадает а Сакмару. Она существовала под названием Сапсалская яма. Тут кроме перечисленных построений был поставлен добротный дом из трех комнат. Говорили, что это контора начальника горно-изыскательных работ из  Петербурга. Брагин незадолго до этого приехал из столицы в южные волости Ногайской дороги для отыскания и разработки цветных камней и глины для фарфорового завода и обосновался близи озера Талкас в деревушке Амин со своими солдатами.

Весной следующего года Брагин привлек некоторых башкир для своего дела, в первую очередь тех, кто хорошо разбирался в цветных и иных камнях. Так появился у Брагина Сураш и Иткул, они помогали отыскать нужные камни и комментировали их классификацию.

К лету характер и поведение  Брагина изменились: почувствовав полную свободу,  он стал  выпивать, стал распущенным, со старшин требовал, чтобы его бесплатно обеспечивали водкой и кумысом. С рабочими из башкир обращался грубо, матерился многоэтажно, называя их скотиной. Этого как-то можно терпеть, но тот каждый раз бьет кнутом за малейшую провинность или ради забавы.

Как-то раз инженер начал бить Иткула, тот отобрал его кнут и бросил на землю. Брагин взялся за пистолет, чтобы  выстрелить в Иткула. Жизнь Иткула спасло то, что пистолет по какой-то причине, раз за разом не выстрелил. Начальник снова взялся за кнут и в ярости бил, бил его ногами до потери сознания.  Экзекуция была завершена только тогда, когда выдохся из сил. Иткул, получивший изрядное телесное наказание, в последующие дни не смог выйти на работу, заболел, затаил злобу.   
После этого случая начальник  успокоился, держал себя вроде бы нормально, прекратил выезды по горам, но ему и в голову не пришло извиниться перед Иткулом, чтобы подавить конфликт, возникший на пустом месте. Через некоторое время опять начал жить разнузданно, насиловал женщин, как попало, никого не пожалел. О злоключениях начальника стало известно всем местным, но никто не посмел слово сказать этому высокопоставленному начальнику. Первым не выдержал Сураш, у него кончилось терпение. Решил он со своими друзьями поговорить о поведении Брагина и, если возможно, встретиться с ним и мирно побеседовать и попросить, чтобы он прекратил разнузданность и грубость. Друзья Сураша в назначенное время встретились в деревне Идрис. Тут были Ялан Иткул, Амин, Темяс, мулла Худайбирде. По традиции встреча началачь с питья кумыса, только потом перешли на серьезный разговор. Беседу начал хозяин дома Сураш:
- Друзья! Брагин своим каинским поведением сильно надоедает народу. Если не принять каких-то мер, дальше будет хуже. Если предпринимать, то это будет похож на бунт. Что делать? Подскажите, пожалуйста, крако и конкретно.
Первым  взял слово молодой человек с крутым нравом Амин:
- Надо его  уничтожить и  все, - внес он предложение, - тогда всем будет покой. Его поддержал Иткул:
- Я за его уничтожение. Из-за того, что он избил меня без видимых причин еле хожу, не могу полноценно работать, нахожусь без дела в своей деревне Ялан Иткул по реке Туялас. Сволочи нет места среди нас.
- Подождите, друзья! Не кипятитесь, - включился в разговор мулла Худайбирде, - в таких ситуациях необходимо действовать с умом. Воздержитесь пока от своих крутых мыслей. Может нам надо встретиться с инженером и поговорить?
- Нет. Не пойдет! Затея бесполезная!
- Тогда, может быть, нам лучше посоветоваться с аксакалом Аликасом, послушать его совета и действовать сдержанно.
- Можно и так!

Большинство согласилось с этим мнением, решили съездить к названному аксакалу. На следующее утро группа молодых прибыла к Аликасу Суюндуку углы и изложила суть дела, связанное с Брагиным. Говорили, что предварительно решили убрать начальника. Тот терпеливо послушал всех и молвил:
- Молодежь! Сказать, чтобы вы отказались от своего решения, не могу, язык не поварачивается. Постоянно слышу о разнузданном поведении уруса-начальника: постоянно пьяный, издевается над женщинами  и они, боясь разоблачения, вынуждены молчать. Сам в гневе. Поэтому ставлю конкретный вопрос: кто из вас может отправить его душу в рай? Скажите!
Кроме Худайбирды все хором ответили: 
- Я!   

 После этого поцеловав Коран, договорились все выполнить тайно и никого не предавать даже при казни. Это опасное дело было поручено Амину и Сурашу. Их стрелы должны долететь до цели. Решили создать две вспомогательные группы на непредвиденный  случай. На этом и разошлись. Начался новый отсчет времени.   
Брагин, имея достаточной военной силы, вообще не предполагал, что кто-нибудь будет покушаться на его жизнь.

Однажды в прекрасный летний вечер решил Брагин отдохнуть на острове озера Талкас. Небольшой каменистый остров, как ему известно, находится в  западной части озера, он  сложен из застывшей магмы. Взяв с собой  пятерых солдат и повара, в двух лодках туда он и направился к вечеру. 

До глубокой ночи тут продолжалась распитие спиртных напитков, местный пир на весь мир. Окружение инженера в пьяном угаре пела и плясала со своим начальником. Гудение продолжалось всю ночь. А то, что рядом с островом находилось пару чужих лодок, они и не заметили вообще.

Вот и отступает ночь, сменяясь предрассветными сумерками. Из сереющей темноты постепенно проступают неясные очертания окружающего мира – силуэты домов, деревьев. Небо на востоке светлеет. Вокруг царит сонная тишина. Светлое пятно на горизонте становится больше и больше. Дует легкий ветерок. Утренняя прохлада стелется над землей. Природа замирает, будто готовясь к чуду. Все четче становятся окружающие предметы, все дальше видно. Наступил день 15 мая 1755 года.
Трапезники-солдаты зашевелились, встали со своих насиженных мест и на лодке направились на северную часть озера, чтобы половить рыбы на завтрак. А Брагин оседлал вторую лодку и остался один возле острова и тоже стал ловить рыбу.
 
Амин и Сураш,  находясь в камышах, давно наблюдали за ним. Вот Брагин встал, обратно сел и опять встал.
- Брат Сураш! Дай мне возможность стрельнуть, - шепнул Амин.
- Нет! Как договорились, так и будет, ты стрелу пускаешь по лодке, а я стреляю по фигуре, - ответил Сураш и выстрелил из лука. 
Стрела попала прямо в грудь, тяжелое тело в ту же секунду ущло под воду, а лодка перевернулась.
Вторая лодка, где находились Иткул и Худайбирде, направилась к месту, где ловили рыбу солдаты. Стрелы полетели раз за разом, каждая попала в цель. Невинные солдаты, не поняв толком ничего, за короткий промежуток времени отдали богу душу. 
Нападавшие люди, в количестве 15 человек, после короткого совещания, решили напасть на Сапсалскую яму. Руководителем  группы всадников избрали кузнеца Амина. Пока решено было спрятаться и отдохнуть. А вокруг стояла такая тишина, как будто ничего и не случилось. Тишина продолжалась и на стане Брагина, в деревне Амин. Оставшиеся там солдаты продолжали служить и отдыхать по-прежнему, они спокойно  ждали возвращения своего начальника.

Рано утром следующего дня нападавшие всадники направились в сторону реки Сапсал и налетели на Сапсалскую яму. Находящие тут два солдата не смогли толком оказать сопротивление, так как спокойно спали. Только один из них дошел до своего оружия, но не успел применить, а был убит. Повстанцы предали огню Сапсалскую яму, огонь быстро распространился по всем строениям и через пару часов на месте ямы остались лишь угли да обугленные бревна.
Повстанцы двинулись в сторону Талкаса и, не доходя, выбрав в горах место для стоянки и ночевки, отправили гонца старшине Бикбулату, чтобы докладывать обо всем и с просьбой, чтобы он прибыл в горы для встречи. Тот молча послушал гонца, обещал встретиться с повстанцами, но, видимо, не очень  торопился к встрече. После этого стало известно, что старшина выехал в близлежащую деревню.
Аксакал Аликас ждал сообщения с нетерпеньем, наконец, у него появился гонец от группы бунтовщиков Калмакай Шакай углы, родной брат Темяса и вктратце изложил все, что случилось. Старик оживился:
- Братец! Дело сделано, а дальше как быть никто не знает. Поэтому тебя прошу: заезжай к своему отцу Шакаю, также твоему брату Темясу, Иманаю, чтобы они завтра собрались возле озера Талкас, чтобы посоветоваться: как быть дальше. Совещание собирает старшина Бикбулат. Подожди! Кто-то заходит.
В дверях появился сотник Исмагил из одноименной деревни, расположенной по Сакмару. А за ним появился старшина Бикбулат. Поприветствовав их Калмакай в ту же минуту ушел.

После взаимного приветствия начался тревожный разговор.
- Ты слышал о последних событиях? – спросил  Бикбулат сотника.
- Да, конечно. Услышал и шибко удивился, - ответил Исмагил, - согласно указанию сверху я собираю парней в поход, но пока решил повременить с отъездом после этих событий. Пришел, чтобы узнать, как быть дальше? 
- Я по совету отца, аксакала Аликаса, решил собрать завтра именитых людей на берегу Талкаса. Поговорим, подумаем, и пока тишина примем какое-то решение.
- Может быть, лучше собраться у меня  на летовке возле реки Сакмара. Там не будет чужих глаз. По Сакмару и по дороге поставим караулы. Как думаете?
- Пусть так будет, - согласился Бикбулат и позвал писаря со двора, велел написать слова: «Барана зарезали, чтобы скушать приходите через неделю на летовку Исмагила». И обратился к писарю:
-Биксура кустым (братец)!
- Слушаю, старшина!
- Эту бумажку вручи сотнику Котлоюлу, для того, чтобы он довел эти слова нужным людям. В первую очередь об этом должны знать старшина Усерганского рода Куват, старшина Кипчакского рода Теляумбет, старшина Катайского рода Янали, старшина Тамъянского рода Юмагул. Если не успеют, пусть прибудут попозже.
- Хорошо, все понял, будет выполнено.
Прошла неделя.

Всадники по одному или группой стали подъезжать к летнику сотника Исмагила. У всех лица серьезные и озобоченные. Заранее знают или догадываются о теме совещания. Будет решаться вопрос: как быть, начать бунт или нет? Как будет лучше для всех? Если начать, как подготовиться, хватит ли оружия, коней. Как вести борьбу против обученных и сильных военных, как сражаться: лоб в лоб или методом партизанской борьбы? Вопросов много, ответов нет.
Каждого всадника встречали с кумысом, лошадей пустили в долину Сакмара  под присмотром группы лиц. Прибывшим представителям рекомендовали отдохнуть с дороги в нескольких юртах, поставленных специально для гостей.
- Сколько собралось людей? – спросил старшина Бикбулат у Исмагила, хозяина джяйляу.
- Прибыло 79 человек, - ответил тот быстро.
- Тогда начнем. Сотник! Собери всех на большую поляну, под началом муллы Худайбирды пусть прочтут очередной намаз! После этого начнем.
После коллективного намаза вперед вышел старшина Бикбулат и открыл совещание словами:
- Уважаемые аксакалы, старшины, сотники! Друзья! Вы, наверное, нутром чувствуете причину сбора такого количества лучших людей нашего общества. Здесь мы должны решать очень трудный и серьезный вопрос: поднимемся на восстание или нет? Ваши ответы должны быть конкретными, а выступления по этому поводу краткими. Замечу то, что молодежь рвется в бой, не думая о последствиях. Не надо забывать о том, что ныне русское государство имеет большую, мобильную и сильную, хорошо обученную военную силу. Мы знаем, как жестоко действует карательные команды. Неизмиримо трудно сражаться с луком и стрелой против огнестрельного оружия. Поэтому перед вами ставлю очень серъезный вопрос: поднимемся на восстание, чтобы защитить свои права или нет? Если поднимемся - какими силами? Хватит ли силы на длительное противостояние? Если не поднимемся, как будем дальше жить? Выскажите свои соображения по этому поводу все!

Первым выступил старшина Куват и конкретно сказал, что их род не готов к восстанию. Старшина Кипчакского рода тоже высказался в духе, что они не готовы к выступлению: «после долгой зимы кони худые, нет достаточного оружия» - заключил он свое выступление. Сотник Котлоюл сказал, что его сотня готова к выступлению, «но сотня  - эта мизерная сила, необходимо создавать сотни везде, только тогда можно сказать о наличие серьезной силы восставших». 
 В ходе дискуссий выявилось, что одни за то, чтобы начать восстание, другие  - против выступления, а одна группа высказалась за то, что необходимо продолжать жить по-прежнему, пусть те молодцы, связаныые с убийством уходят, куда глаза глядят, а дальнейшее покажет время. Начались крики, взаимные упреки. Было понятно, что в таких условиях совещание не сможет принять решение, которое бы удовлетворило большинство. Поэтому волостной старшина Бикбулат, на правах ведущего собрания, еле-еле успокоил споривших и  сказал:
- Братцы! Мусульмане! Прекратите спор и послушайте меня! Вы все знаете, что мы освободились от пьянчука, но дело этим не кончается, а наоборот начинается. Скажу откровенно: как я понял, мы не готовы выступить против карательных войск. А они, если не сегодня, то завтра обязательно придут. Мы своими скудными силами не можем защитить себя, свою семью. В этих условиях остается единственный путь – убежать. Куда? В казахские степи. Да-да, весь род Бурзянский должен подняться и переселиться туда, иначе всем грозит смерть. Остальные башкирские роды могут остаться на своих местах, так как они не связаны с последними событиями. Им ничего не грозит.  Это надо делать независимо от решения сегодняшнего совещания. У меня все.
Установилась гнетущая тишина не некоторое время. Тишину нарушил голос сотника Исмагила:
- А мы, мужчины, где будем? Уйдем с семьями или останемся тут, чтобы сражаться? Моя сотня боевая, будут, думаю, и другие сотни. Я могу организовать 5-6 сотен и создать боеспособный отряяд. В случае необходимости мы найдем место, где спрятаться, чтобы переждать события. Я не согласен с мнением старшины Бикбулата. Надо сражаться с карателями, но до этого необходимо семьи отправить за Яик в безопасное место.
- Я не против сражения, - ответил Бикбулат, - а за то, чтобы защитить наши семьи от карателей, поэтому их надо быстро переправить через Яик. Мы сегодны не готовы противостоять против военных команд, поэтому нужна подготовка. Необходимо заготовить стрелы в нужном количестве, усиленно кормить лошадей, открыть кузни и ковать клинки и  наконечники копья и так далее. А пока в первую очередь пусть отправляются семьи тех, кто участвовал в ликвидации инженера. Мы с казахскими друзьями уже договорились по этому поводу, они готовы принять сколько угодно народу. Начнется следствие по поводу того события скажем, что виновные со своими семьями убежали в казахские степи, а остальные не причем. Если начнутся нападения на наши села, тогда создадим мобильные группы, отправим и остальных за Яик и будем сражаться, сколько есть сил. Главное не предавать друг друга. Давайте поклянемся, что не предадим своих, чтобы не случилось.
Так и сделали и разошлись. 

          2. Генерал-губернатор Оренбурга и его команда               

Было обеденное время. Генерал-губернатор Оренбургской губернии Иван Иванович Неплюев находился дома, после сытного обеда чуть-чуть вздремнул и только что поднялся со своего кресла, чтобы направиться к месту службы. Подумал, как быстро летит время, как будто неделя состоит из трех дней, как начинается, так и быстро кончается. На днях ему исполнилось 58 лет. На день рождения пригласил он своих высокопоставленных друзей. Гуляли и гудели в течение трех дней. Столы ломились от яств, чего только не было один бог знает. Отменным получился пир на весь мир. После этого выехали в поле: охотились, организовали лошадиные скачки, стреляли по мишеням. И там гости продолжали хвалить хозяина губернии. Если вспомнить начало жизни, то грех жаловаться на свою жизнь. Он, сын дворянина   Новгородской губернии, жил припеваючи. В молодые годы  старался учиться хорошо, понимал, что без учебы по служебной лестнице не поднимешься. Без особого труда поступил в Петербургскую морскую академию. Во время учебы  не раз посетил Венецию, стажировку провел в Испании. Не успел отдохнуть после окончания академии, сразу послали в Турцию послом русского государства. Потом недолгое время занимал пост Киевского губернатора. Когда служил на Украине, он, сын обедневшего дворянина, превратился в крупного помещика. Используя власть и знакомства, провернул крупную сделку по купле черноземной земли в несколько тысяч гектаров, получал хорошие доходы. Сотнями держал крепостных, которые день и ночь трудились на благо хозяина. Близко знаком с Остерманом, которого называют правой рукой царя. Жена Ангелина Ивановна под стать мужу, спокойная, мудрая. Никогда она не вмешивается в дела своего мужа, полностью занята домашними делами. Ей за 50, но сохранила свою былую красоту. Единственная дочь росла как цветочек в мягком климате, училась хорошо и выскочила замуж за знакомого офицера и растет ребенка.

Но бывало в жизни и трудные моменты. Это случилось тогда, когда на царский трон взошла Елизавета Петровна. Враги канцлера Остермана добились снятия его со всех постов и отправили его в Сибирь. Однажды  нежданно-негаданно его, Ивана Ивановича, освободили от должности и бросили в тюремную камеру за приятельские отношения с Остерманом, отобрали богатство. Слава богу, все закончилос хорошо, его освободили, а часть отобранного вернули. Никто не догадался извиняться, и на том спасибо, что голова осталась на плечах. После этого послали в Оренбургский край главой губернии. А губерния имеет очень большую площадь. Живи да живи. Но народ тут разношерстный, кроме руских еще десятки коренных и некоренных народов живут здесь. Беспокоят башкиры, очень шумный и воинственный народ. Они, глупцы, думают, что земля принадлежит им, а она давно государственная. Умному человеку эта истина понятна давно. 

Вот сейчас он - Оренбургский генерал-губернатор. И военные ведомства, и гражданское население под его полным контролем. Да, из этой бренной жизни остаются только воспоминания…
К черту мысли и думы, надо торопиться на работу. Генерал-губернатор начал одеваться. В это время ему вручили срочную депешу. Он  открыл конверт и начал читать. По ходу чтения его лицо менялось от нормального до злобно-гневного выражения. Руки тряслись, дышать стало трудно. Потрясая бумажку, закричал:
- Бунт! Башкиры подняли бунт! Убили Брагина! Эй, лакей! Где ты? Куда пропал? Быстро принеси мой мундир!
- Бегу, Иван Иванович! Вот мундир.
- Ваня, что случилось? Зачем шумишь? – подала голос хозяйка дома Ангелина Ивановна. – Какую плохую весть получил? Успокойся! Откуда письмо? Что случилось?
- Аннушка! Это, конечно, не твое дело, но скажу: получил депешу из крепости Верхнеуральск. Башкиры подняли бунт, убили инженера Брагина, умертвили команду солдат, подожгли Сапсальскую яму.
- Вот как! Эти башкиры никак не умеют жить мирно и спокойно на свою погибель. Лучше не было бы их.
- А кто же ясак будет платить? Государству нужны деньги, чем больше, тем лучше.
- А зачем государству много денег? – спросил единственный их сын Андриан.
- Чтобы чиновники, как твой отец, могли жить богато, - ответил хозяин дома и вышел из дома.

Место работы генерал-губернатора под названием Оренбургская губернская   канцелярия находится рядом с домом Неплюева. Поэтому он, по пути давая указания дежурному, быстро дошел до своего кабинета. Зайдя в кабинет, немного постоял перед большим зеркалом, рассматривая себя. Поправил золотые погоны, выровнил мундир. Покопался в столе и, найдя орден Александра Невского, прицепил на грудь и сел в свое кресло, но не смог полностью успокоиться, лицо выглядило недовольно и раздраженно. Пока он приводил себя в порядок, дежурный успел вызвать указанных им лиц. Постучали. Зашел комендант Оренбурга бригадир Бахметев.
- Садитесь, Иван Иванович. Слушайте меня: пришла депеша из Верхнеуральска. Башкиры Бурзянского рода бунтуют, убили Брагина и его команду, разворотили и подожгли Сапсалскую яму. Пока такова вся информация. Вам, господин бригадир, поручается дело по подавлению этих безмозглых и дураков. Задача: доехать до места назначения, разобраться, арестовать руководителей и перепроводить сюда, в Оренбургскую тюрьму. Справитесь?
- Так точно, справлюсь. - Бахметев встал смирно.    
- Садитесь. Я уверен, что вы выполните эту задачу полностью. Выполните – вас ждет награда, не выполните – придется прощаться с вашим постом. На место каменданта желающих много. – Генерал-губернатор внимательно посмотрел на бригадира.
- Я непременно выполню ваш приказ, ваше превосходительство! Буду стараться изо всех сил. Будьте спокойно, - четко ответил Бахметев, встав смирно. – Когда прикажете выехать?
- Сегодня же. Возьмите с собой 2-3 десятки солдат-телохранителей. По пути заезжайте в Воздвиженскую крепость и прикажите тамошним солдатам двигаться в Бурзянскую волость. Дойдя до места назначения, свяжитесь с Верхнеяицким гарнизоном, чтобы они тоже направились на место преступления башкир. Таким образом, бунтовщиков необходимо зажать с двух сторон. Сопротивляющихся расстреливать без суда и следствия. А сейчас зайдите к моему личному секретарю Ивану Коптяжному и получите письменный приказ и ордер. Готовится депеша командиру Шишминского драгунского полка Исакову. Он тоже должен выступить в поход на место бунта. Вопросы есть?
- Никак нет, ваше благородие.
- Ну, тогда вы свободны. С богом, комендант!
- С богом, многоуважаемый, Иван Иванович!
После выхода Бахметева  кабинет генерал-губернатора превратился в улей. Кто-то заходил, кто-то выходил, любые приказы выполнялись бегом. На первом этаже собрались офицеры и шепотом обсуждали происходящее. Только поздней ночьью в двухэтажном штабе генерал-губернатора установилась привычная тишина. Когда все ушли, на рабочем месте все еще оставался   Неплюев со своим секретарем. Он ждал донесения от Бахметева и Исакова. Не получив желаемое пришлось уйти с места работы домой и ждать дальше. Только через неделю пришел короткий рапорт от Бахметева, который сообщал, что бунтовщики разбежались, что в окрестностях озера - полная тишина. Это сообщение полностью успокоило генерал-губернатора. В радостном настроении он позвал  секретаря губернской канцелярии Рычкова и продиктовал ему письмо Сенату. Обрисовав причины бунта, он подробно докладывал о том, когда и сколько военной силы направлены на место бунта. Особо подчеркнул, что в настоящее время в губернии все спокойно, так как бунт подавлен в самом зародыше. В письмо вложил рапорт Бахметева. 

Генерал-губернатор держал двух секретарей. Если Коптяжный являлся личным секретарем генерал-губернатора, то Рычков Петр Иванович имеет пост секретаря губернской канцелярии. Все входящие и исходящие документы проходят через его руки и глаза. Он здесь живет и работает давненько. Да, Рычков по должности секретарь губернской канцелярии, а по титулу – коллежский советник. Если сказать проще, он – ближайший помощник генерал-губернатора, его правая рука. Очень начитанный человек. Любой документ пишет он, поправляет, редактирует и направляет по адресату. Много у него должностных обязанностей: советник, администратор, регистратор. Чиновники столицы, члены Сената хорошо знают Рычкова и уважают. Им написанные документы, письма, донесения, экстракты отличаются конкретностью и короткостью. Не раз ему пришлось написать самому царю. Он так же знаком с башкирскими старшинами и тарханами, постоянно с ними переписывается. При необходимости работает и с казахскими феодалами, ханами трех Жузов. Когда Неплюев выезжает куда-нибудь, оставляет за себя Рычкова, тот, оставясь полноправным хозяином губернии, успевает выполнить все обязанности, возложенные на него. Он – регистратор, он – переводчик, он – протоколист, он – секретарь, он – генерал-губернатор. Как успевает, только сам знает. На работу приходит рано, после работы остается на 3-4 часа, чтобы поработать с документами в тиши кабинета. Отец его, Иван Рычков - купец. Он очень хотел, чтобы сынок Петя отучился на бухгалтера. Когда семья переехала из Вологды в Москву, отец отдал мальчика на курсы подготовки бухгалтеров, затем устроил на работу  в таможню. Потекла спокойная и неторопливая жизнь, но случилось неожиданное событие. В этот период обер-секретарь Сената Иван Кириллов готовил в путь Оренбургскую экспедицию. Для работы в экспедиции нужен был молодой, грамотный бухгалтер без семьи. Кто предложил молодого Рычкова на эту должность неведомо, но обер-секретарь пригласил именно его, Петра Ивановича на новую службу. После недолгих раздумий молодой человек согласился поехать вместе с другими в неведомый край потому, что он очень захотел увидеть новые земли, народы. Может, хотел новых приключений? Вот так он оставил насиженное и обжитое место и отправился в составе экспедиции в неведомые края. Вскоре он превратился в самый нужный человек. Начал потихоньку пописывать то, что видел, брал на карандаш  интересные события, историю и название тех или иных мест, рек, оврагов, гор, рек и озер. Незаметно для себя Петя –путешественник превратился в Петра- географа, историка, автора путевых заметок. Попозже его стали называть ученым мужем. Вскоре обосновался он капитально, купил ряд земельных площадей, организовал помещичье хозяйство, приобрел крепостных крестьян, построил церковь. Так он превратился в крупного помещика Оренбургской губернии. Следует отметить, что он, в отличии от других вельмож, своих крестьян и работников не обижал, никогда не наказывал, обращался с ними ровно и уважительно, если надо - помогал. Поэтому челядь его любила и исправно выполняла свои обязанности.

Рычкову приходилось часто выезжать и проезжать по губернии. В командировках он общался с простыми башкирами, старшинами и тарханами, потихоньку изучил башкирский язык и в нужный момент общался на этом языке. Простой народ  его шибко уважал, считая, что он хороший туря, то есть начальник, приглашал к себе в дом, потчевал, чем мог. Он, находясь в гуще народа, понял: среди них есть всякие - дураки,  умные, глупцы, скромные, наглые, хорошие, плохие, своевольные, головорезы, бандиты и грабители. Недостаточно зная язык местного населения, пытался написать словарь башкиро-русского языка. Наконец, ему открылся новый мир аборогенов. Несмотря на бедное существование, этот народ имел богатый духовный мир, он близок к природе. Среди них имеются прекрасные пасечники, бортники, кузнецы, охотники, певцы и герои-батыры. Например, возьмем Алдар-тархана. Он похож на сказочного героя башкирских былин: большого роста, сильный, красивый, умный, расторопный мужчина. Много раз с ним встречался Рычков, не раз гостевал в его доме. Тархан свободно говорил на русском языке и хорошо знал раннею историю своего народа, когда не было письменных источников, вызывающих полного доверия. Все это вызывало уважение к этому человеку и удивление. Как-то Петр Иванович  спросил у него:
- Уважаемый тархан! По ранней истории башкир, скажем так,  до 16 века были ли письменные изложения или какие-нибудь источники?
- Были, но они сгорели в последних народных восстаниях.
- Не смогли бы вы мне рассказать об этом более подробно?
- Смогу, дорогой, Петр Иванович, смогу. Вы для меня самый близкий по духу человек из русских, как и Петр Великий. Поэтому, если не выполню вашу просьбу – будет грех. – Рычков, вынув карандаш и бумагу, приготовился писать. – Но я пока воздержусь рассказать с ходу. Хотя достаточно свободно говорю на русском, боюсь, что не передам полного колорита исторических событий. Это – первое. Во-вторых, есть много слов, которых сразу правильно не переведешь. Лучше будет, если все это я изложу на бумаге, но, с вашего разрешения, сделаю это попозже. Если вникнуть в историю, то становится ясно, что башкирские племена жили в этих местах испокон веков, с давних времен. По моим данным они один из первых освоили Уральские горы, Предуралье и Зауралье. Капитальная книга по истории башкир под названием «Башкорт тауарихы», изданный в ограниченном количестве содержал много достоверных данных, но они сгорела. Другие издания тоже пропали. Плохо, что не осталось ни одного экземпляра. Так бывает. Эту книгу я перечитывал много раз и примерно могу воспроизводить, но, извините, не сейчас, потому, что должен срочно выехать по своим неотложным делам. Например, возьмем эпос «Урал батыр».  Он прекрасный источник по истории башкир. Там говорится о том, что до прихода наших предков, тут никто не жил, потом появились другие племена, говорящие на языке всем понятном.
- Говорят, что письменности у башкир не было?
- Враки, ложь. С XIII века у нашего народа существует письменность на основе арабской графики и до сих пор это так идет. Мы пишем и читаем справа налево, а вы - наоборот. До XIII века писали тамгами, называется руническая письменность…
Не получилось у Рычкова написать что-то на этот раз, за тарханом пришли и он уехал по своим неотложным делам. Вот о чем думал он, переварачивая горы бумаг. К счастью, встретив другого старшину Кидраса Муллакаева он, Петр Иванович, выудил много интересных и нужных данных. Когда материал оказался в достаточном количестве решил позаниматься научным трудом и начал работать над книгой под названием «История Оренбургская». В первую пору сомневался: получится книга или нет. Зря сомневался. Получилось! Пошел дальше. Используя ланд-карту Красильникова, написал обьемную монографию-рукопись «Топография Оренбургской губернии». Один экземпляр рукописи послал знаменитому ученому Ломоносову. Михаил Васильевич ответил и дал положительную оценку этому научному труду. Окрыленный Рычков по совету Ломоносова послал один экзепляр рукописи в Российскую Академию наук. Там прочитали, и в научном совете вынесли решение «опубликовать сей научный труд». Радости не было предела. Описывая топографию, он вкратце изложил историю местных народов, не забывая об обычаях, о бунтах, о причинах противостояния с властью. Например, о бунте, возглавляемом Алдар-батыром, он написал так:
«… Второй бунт называется Алдаровской или Кусюмовский, который начался в 1707 году, в декабре месяце, под предводительством Алдара и Кусюма. Говорят, якобы причина к оному бунту произошла от нерассудных поступков бывшего в Уфе Александра Сергеева, который неумеренною строгостию требовал с них лошадей и выдачи беглых, в их жилищах укрывавшихся, и будто б нескольких старшин башкирских на одном у себя обеде до смерти запорол. В сие замешание не только вся Башкирь поголовно, но и уездные татары, мещеряки и другие иноверцы совершенно уклонились и многие тысячи людей побили, а жила их выжгли. К городам же к Уфе, Бирску и Мензелинску, сильные приступы чинили. И  до самой Казани, токмо за тридцать верст не дошедши, отколь они едва отбиты изрядными учреждениями тогдашнего Казанского губернатора Кудрявцева, который живущих в Казани татарских жен и детей забрав в аманаты, прочих всех выслал против оных злодеев, и ими, тако ж и другими напряженными и позволенными от него партиями, оные башкирцы внутрь Башкирии прогнаны».
Да, он писал так, как было, как он сам воспринимал события. Наконец, получился отличная монография. Дай бог здоровья, дальше – новые горизонты, пиши и не унывай. Скоько архивных материалов ждут своего часа.
Если говорить о семье, то она вполне благополучная. Жена Анисья Прокофьевна - молодчина, все понимает с полуслова, спокойная и добродушная.  В доме царит порядок и покой. Детей четверо, они - украшение семьи. Живи да живи. Но случилось неожиданное событие, как снег на голову. Анастасья Петровна, оставив четырех детей и мужа, нежданно покинула их. Все случилось быстро, она совсем не болела. Сказала, что сердце щемит что-то не в порядке и легла спать. Дальше не проснулась. Ему показалось, что все рушится, не сможет перенести горе горькое. Было время, когда он старался тушить свою глубокую скорбь вином и водкой. Увидев немые глаза детей, взял себя в руки, начал всерьез заниматься их воспитанием. Днем бывал на службе, а вечером брался за карандаш и забывался надолго. Работал до глубокой ночи. Дети:  Андрей Мария, Иван да Николай росли здоровыми, выросли и нашли свои места в этом бренном мире. Обзавелись семьями, теперь у них свои заботы, свои дети. А жизнь-то не останавливается, идет и идет, как-то незаметно стукнуло 40 лет. Однажды подумал: дети разошлись, и одному мерить аршинами шестикомнатное государственное жилье уже надоело. Пришлось жениться. Вторая жена двадцатилетняя Елена Чирикова дочь известного Симбирского помещика оказалась расторопной дамой, все делает быстро, везде успевает. Вдобавок красавица! С подачи жены Рычков построил добротный дом из шести комнат. Самая большая комната - зал для принятия гостей, рядом – меньшая – рабочий кабинет хозяина дома и заодно и библиотека. Да, действительно несмотря на молодость, Елена оказалась умной женщиной, уважает мужа, смотрит в глаза, ожидая указаний. Не ревнует и не “пилит” за то, что часто задерживается на работе до поздна. С прислугой общается как с подружкой.

А вот сообщение о бунте бурзян ударило по настроению, как никак он тоже чиновник и отвечает в какой-то мере за общий порядок в губернии. Теперь губернская канцелярия превратилась в штаб, все на ногах и снуют туда-сюда беспрестанно. Генерал-губернатор, известный со своим спокойным характером, кричит, орет благим матом на своих подчиненных, диктует приказ за приказом, распоряжение за распоряжением, только успевай записывать.
Когда команда подполковника Исакова достиг Сапсалскую яму, кругом была тишина. Правда, там и тут валялись чурки, остатки бревень и досок после пожара. Исаков удивился этому спокойствию потому, что тут он ожидал вооруженных башкир, готовых к битве. А тут не тебе! Кругом тишина. Посмотришь вокруг глаза радуются, весна вступила в свои права, везде буйная зелень торопится быть выше. Природа ожила, лощина между Уральскими и Ирандыкскими горами в буйных красивых цветах и травах. “Такая тут красота, лежи да отдыхай” – подумал подполковник. Пока он рассматривал красоту межгорья  за рекой из-за тумана показалась группа всадников численностью в два или три десятка. Вот они! Приближаются, чтобы напасть! По приказу подполковника казаки сошли со своих лошадей и образовав полукруг, заняли оборону. Те всадники по прежнему не спеша продолжали свое движение и остановились перед казаками. Один из верховых отделился от остальных, и держа хлеб -соль в руках проговорил:
- С прибытием, ваше высокоблагородие! – Голос старшины Бикбулата звучал спокойно – Здравия желаю!
- Ы-ы-ы, старшина Бикбулат! Давай, значит, докладывай, что стряслось? Где бунтовщики? Где ты был? Куда смотрел?
Голос подполковника содержал скрытую недовольствие и озлобленность.
- Бунтовщики убежали, ваше высокоблагородие. Бунт закончился, сейчас везде полное спокойствие.
- Почему бунтовщиков не поймали, не повязали и мне не доставили?
- Не смогли поймать, прыткими и проворными оказались. Сбежали и пропали, ваше высокоблагородие.
- Некудышные вы люди! Не способны выполнить ничего. Видимо, толком не искали! Вот что: пусть твоя группа всадников вместе с моими казаками ищет беглецов. А мы с тобой  двинемся к озеру Талкас и там отдохнем, заночуем в палатках, а мои казаки с твоими совместно сейчас же направятся за беглецами. А ты, старшина, никуда не уходишь, все время будешь рядом со мной!
- Есть, ваше высокоблагородие.
- Сколько у тебя всадников, чтобы использовать в данный момент?
- У сотника Исмагила сто всадников. Они ждут вашего указания, скоро появятся тут.
- Их ждать не будем, покажи нашим дорогу на озеро Талкас, мы отправляемся туда. – Грозный окрик офицера не предвещал никакой пощады.
- Есть ваше высокоблагородие! 
Добрались до озера. Казаки перекусили и вместе с башкирской группой с направились дальше в поиски беглецов. С Исаковым остались 5-6 телохранителй, повар и старшина Бикбулат. Оставшая группа умылась и собралась на ужин возле палатки подполковника. Старшина потчевал Исакова перебродившимся кумысом, а так же водкой, доставленной из Верхнеуральск. После распития спиртных напитков, подполковник стал более мягким человеком, беседовал ровным голосом, а когда Исмагил Аиткул появился со своей сотней, вооруженный с луками и стрелами, копьями, главный казак, видимо, сильно струсил, стал шелковым. Было видно, что  он боится за свою жизнь и поэтому быстрее отправил их за ушедшими, а сам поставив караул из телохранителей, завалился спать.
Рано утром проснулся от топота копыт. Спросонья подумал - башкиры напали, оказалось, что нет. Вернулись казаки, ушедшие искать беглецов, но с пустыми руками. Получив это известие он вспылил в гневе, решил начинать аресты с глав волостей. По его приказу были арестованы старшина Бикбулат, старшина Котлоюл, два десятника, шестеро сотника, аксакал Аликас, отец Бикбулата и они были отправлены под конвоем в Оренбург. На вопрос арестованных: “Что вы делаете?”  лаконично ответил:
- Шибко не беспокойтесь, там, в Оренбурге, разберутся, если вины не будет – отправят домой.  Затем он бросил свою команду во внутрь волости, чтобы карать, оставших без поддержки и мужей.
Начало июня. По пыльным улицам Оренбурга прошла первая волна арестованных. Вот они: Аликас Суйундук углы, Бикбулат Аликас углы, Исмагил Аиткул углы, Умет Йенекей углы, Халил Уразгилде углы, Котлоюл Колторсак углы, Давлетбай Аслан углы, Туган Кучукбай углы, десятники: Моксин Исмагил углы и Юлдыбай Гайса углы. Они примерно знали и чувствовали чем все это закончится, попадешься сюда – никогда не вырвешься.
В тот же день начался допрос. Рычков сел протоколировать ход  допроса. Допрашивал коллежский регистратор Андрей Второв. Он тут крупный и опытный специалист по допросам, знает все методы воздействия на человека. Может мягко допрашивать, может жестко, но какая из них понравится или не погравится генерал-губернатору – вот это вопрос номер один.
Первым привели Бикбулата. Под его взглядом  исподлобья Второв не знал как себя повести и как держать. Велел снять н наручники и начал допрос, мягко обращаясь к этому человеку:
 - Старшина! Скажи мне, пожалуйста, как начался бунт? Кто участвовал? Кто организовал?  Почему сразу не сообщил в Оренбург об этом? Ты ведь знаешь, что убийство человека и по Корану большой грех и по законам государства тоже.
- Ваше благородие! Не знал я ничего. Знал бы – не допустил бы. – Бикбулат замолчал и ждал следующего вопроса.
- Убийцы - кто такие? По какой причине убили Брагина?
-  Кто является убивцами я еще там сказал. Это: Иткул, Сураш, Темяс и Худайбирде. А причина яснее ясного: Брагин шибко обижал народ, Одним словом, как хотел так и поступал: постоянно пил, своих рабочих-башкир бивал кнутом до полусмерти. В пьяном угаре издевался над женщинами.
- Как издевался?
- Ну, приглашал к себе и насиловал. Каждый раз брал новую повариху, насиловав выгонял прочь. От нас требовал нетронутых девушек.
- Почему о таком самоуправстстве не сообщили в  Оренбург? Ты ведь там волостной старшина! Под твоим началом сотни деревень.
- Не довел до вас об этом только потому, что боялся этого человека. Он угрожал нам и мне убийством. Говорил, что мы должны его кормить, поить, обеспечить женщинами за то, что он государственный человек, правая рука царя. Страшал еще так: кто меня не послушает, тот получит пулю в лоб.
- Значит, ты все видел, все знал. Это так?
- Да, это так.
Неожиданно зашел генерал-губернатор и быстром шагом прошел в центр зала. Все встали смирно, Второв бегом подошел кнему и приложив правую руку к козырку сделал короткий доклад. Иван Иванович повел свои гневные глаза по всему периметру, всех окинул взглядом и, крепко хлопнув дверью, молча покинул зал допроса. После его ухода допрос продолжался.
- Ну-с, продолжай старшина, что еще хотел сказать?
- Хотел добавить еще о том, что этот зловредный человек заходил в дома и уносил все, что ему нравится. Слово скажешь – сразу хватается за пистолет. Люди его шибко боялись. Невозможно перечислить все его злодеяния: заставлял  приводить меха, постоянно требовал мясо, масло, мед, сметану и водку. Таким образом, он противопоставил всех против себя.   
- Ага-а-а! Зная народную ненависть ты, старшина, оставался невозмутимым, да? Жалобу написать не догадался, да?
- Хорошо знаю, что писать жалобу бесполезно, поэтому не стал писать. Потом опять же меня наказали бы...
- Значит, ты признаешь, что ты виноват? Почему молчишь о том, как ты сам возглавил убийство?
- Я не виноват. Я не возглавлял бунт. Повторяю: я не виноват ни в чем.
- Я не виноват! Я не виноват! Как попугай все время талдычишь эти слова. Придется тебя “погладить “ кнутом. Может быть, вспомнишь все.
Как только Второв кивнул головой, два дюжих молодца положил старшину на  кушетку и начали бить по очереди. В тишине был слышен только трепкий звук кнута, который со свистом начав свой разбег, заканчивал один оборот  щелчком. Этот звук щелчка почему–то больно ударяло по психике Рычкова. От внутреннего напряжения Петр Иванович аж вспотел. Это, видимо, так потому, что он впервые участвует и видит подобную экзекуцию, а во-вторых, старшина ему лично знаком. Сколько раз был он в гостях у старшины Бикбулата, столько говорили о жизни, об истории. По мнению Рычкова, старшина – хороший человек, начитанный, умный. Допросы ведь можно проводить и без кнута. Этим военным об этом говорить бесполезно, так как у них совершенно отсутствует интеллигентность.
Вспомнил Рычков последнюю встречу со старшиной. Это случилось прошлой зимой. Тогда целую неделю он гостил у бурзянцев, но время попусту не тратил. Поднимались не раз в Ирандыкские горы, бывали в лесу, возле речек и в долинах. Везде он, Рычков, записывал названия местной топономики. Записал он так же названия рыб, которые обитали в этих водах. Тогда Бикбулат был приятным, на вид красивым человеком. А сейчас тот “не тот Федот”: одежда порвана, не бритый. Лицо вся в волосах, глаза красные, опухшие. Как-то раз Рычков обратился к Второву со словами:
- Андрей Иванович! Нельзя ли без побоев и пыток как в средние века? Ведь у нас, как не говори, цивилизованное общество. На этот вопрос Второв ответил коротко, конкретно да еще со злобой:
 - Петр Андреевич! Сидите и молчите! Если напишем на вас жалобу, что вы поддерживаете бунтовщиков, то в скором времени вы будете в камере наравне с ними.
Все стало предельно понятно.
Когда от побоев Бикбулат потерял сознание, его выволокли. Вслед за ним приволокли аксакал Аликаса, отца Бикбулата. Аксакал оказался с крутым нравом, держал себя с достоинством, ругал всех присутствующих, отвечал невпопад, спорил и не соглашался. Наконец, он, аксакал, плюнул в лицо Второва. Кричал, что скоро вам будет хана. Его били нещадно, с особом удовольствием и бросили в камеру. Остальных заключенных били просто так, без допроса и выволакивали каждого по отдельным камерам. Проходили дни похожие друг на друга. От сырости камер, голода и холода и от побоев невольники выбились из сил, умирали молча. Никто не знал где их хоронят. Несмотря на побои узников, дело следователя Второго не двинулось с места. “Эти дикие башкиры-басурманы не хотят признаваться в преступлении, забить до смерти и все, зачем их допрашивать” – повторял он часто, но сам продолжал ежедневные допросы. Была бы его воля вывел бы всех и расстрелял, кому нужна причина бунта? Но,видимо, наверху очень хотели выявить причину бунта и поэтому он продолжал допросы.
В камере старшины Бикбулата особенно холодно и сыро, она построена из камней. Тут нет ни нары, ни постели, сидишь или лежишь на каменном полу, застеленной соломой. В последнее время он не может сидеть, а все время лежит. От ежедневных побоев все тело болит, гудит. В последнее время почему-то его не кормят. Дали бы что-то покормить все равно не смог бы сьесть. Во рту кровь, горло опухло, ничего не проходит. Он чувстыует, до смерти осталось считанные дни. Чтобы поддержать свою жалкую жизнь все время старается пить гнилую воду, по сути дела “воду смерти”. Встанешь утром – руки и ноги не двигаются, приходится их массажировать долго-долго. Все равно он не нарушил данную клятву, каждый раз радуется этому. И другие заключенные не нарушили данную клятву, хотя  и их били нещадно, несмотря на это не выдали никого. Какие молодцы! Орлы! Недавно от постоянных побоев покинули этот бренный мир Юлдыбай Гайса углы и Давлетбай Аслан углы. Пустых камер нет, все время новых арестованных доставляют. Кто они новые не узнать, всех держат и водят в отдельности. Тут, в одиночной камере, остается одно: думы думать, воспоминаниями себя тешить. Вспомнил старшина свое детство, отрочество и молодость. Вспомнил почему-то один разговор с дедушкой Суюндуком. Тогда он, молодой человек, решил задать все его интересующие вопросы деду, поскольку считал, что он почти все знает об этой и загробной жизни. Спросил:
- Дедуля! Можно задать вопросы? Но они, эти вопросы, на мой взгляд, трудные.            
 - Задавай, сынуля, задавай.
- Обещай ответить открыто и конкретно!
- Обещаю.
- Ты все знаешь об этой жизни?
- Нельзя сынок все узнать. Есть вопросы, которых никто не сможет обьяснить. О чем ты зотел спросить?
- Вот мы, башкиры, добровольно присоединились к Русскому государству, живем в его составе, но что-то не так. Каждый раз раз через 15-20 лет предыдущие поколения поднимались на восстания. Их подавляли, лилась кровь. Неужели вот для этой неспокойной и противоречивой жизни наши прадеды вощли в состав этого государства? Неужели нельзя жить мирно? Разве государство не может принимать законы, которых одобрил бы народ? Может наши деды, прадеды ошиблись, войдя в состав Русского государства?

Старик Суйундук ответил не сразу, сидел думая, как правильно ответить и молвил:
- Хай, внучок, задал ты мне такой сложный вопрос, даже сразу и не ответишь. Тут нужны грамотные философы. Я, когда был молодым, тоже себе задавал такие вопросы. Долго ходил в раздумьях и, наконец, нашел ответ. Радовался, как ребенок. Знай и запоминай: ханы, цари, бии ошибаются, но народ нет, не ошибется. Если руководитель любого ранга советуется с народом, в его делах ошибки не бывает. Когда Иван Грозный захватил Казань, помощники его советовали: “Ударим по башкирам и захватим их земли!”, на что он ответил так:
Не сравнивайте Башкирию с Казанью. Они сами долгое время пострадали от Ногайских ханов и мурз. Надо их сердца завоевать, предлагая свою дружбу и поддержку, необходимо написать письма и отправлять по башкирским волостям своих людей. Получив письмо Русского царя главы родов, батыры собрали народ и посоветовались, задавая вопрос: как быть? Народ, как один, высказался за присоединение к России. Причина народной тяги к России проста и банальна. Во-первых, от ногайцев только таким путем можно было освободиться, во-вторых, в случае нападения русских для отражения не было достаточных сил, в-третьих, не было рядом другого мощного государства, как Россия, которая смогла бы поддержать в борьбе против киргиз-кайсаков, живущих на том берегу Яика. Поэтому приняв предложение Белого царя поступили мудро.
- А почему каждый раз башкиры поднимались на восстания?
- Во времена Белого падишаха не было бунта, потому, что царь не нарушал условия присоединения, не обижал наш народ, Последующие цари все время увеличивали налоги, стали незаконно захватывать земли, под страхом смерти заставляли принять христианство – все это вызывало недовольствие и приводило к  бунту.
- А сколько мусульман-башкир перещли в православную веру?
- После восстания 1740 года примерно 10 тысяч человек вынуждены были принять христианство.
- А зачем их не видно среди нас?
- Среди нас их нет потому, что власти их отрывали от насиженных мест, на новом месте превращали их в крепостных крестьян. Кого дарили, кого продавали русским помещикам, затем парни женились на русских девках, а девушки выходили замуж за русского.
Все это вспомнил Бикбулат, в честь умерших близких людей и за покойников родственников прочитал Коран и успокоился.
Дальше состояние пленников стало хуже. Там, в горах Ирандыка каратели поймали Саиткула, который убежал за Яик и вернулся для связи с оставшимися повстанцами. Он, родной брат Иткула, под давлением военных рассказал все, что видел и слышал. Пэтому его быстрее направили сюда  в Оренбург, тут он опять написал протокол признания, закрепил подписью. Кто был в летнике Исмагила, кто там выступал, о чем говорил, кто призывал к восстанию – все это он рассказал, как мог. Ничего не поделаешь, не  каждый может иметь крепкий характер.
Впервые всех заключенных собрали вместе в кабинете следователя. Саиткул вошел последним. Второв, сидя с радостным выражением лица, подозвал вошедшего последним худого человека и задал вопрос:
- Ну, Саитка, скажи-ка, эти басурманы- собаки тебе знакомы?
- Знакомы, все знакомы, ваше благородие. Вот этот – старшина Бикбулат, дальше  - сотник Исмагил, дальше – аксакал Аликас Суюндук углы дальше... – стал показывать он каждого. Его каждое слово протоколировалось Рычковым.
- Кто начал бунт? Скажи конкретно и кратко!
- Бунт начал старшина Бикбулат. Он надоумил убить Брагина, так ему и надо, он организатор всех темных дел. 
- Кто собрал людей на совещание? Ты сам был там на собрании?
- Собрание организовал Бикбулат агай, я там был и  участвовал.
Второв повернулся к старшине Бикбулату.
- Ну, что скажешь, старшина? Знаком тебе этот басурман по имени Саитка? Наверное, хочешь подтвердить его показания.
- Сатикула знаю давно, - начал отвечать Бикбулат твердым голосом, - с ранних лет он был слабохарактерным, так и остался. Однако все, что он говорил тут – сплошная ложь. Еще раз повторяю: кто убил Брагина, те убежали. А в летнике Исмагила собрались потому, что он позвал нас всех в гости...
- Врешь, каналья! Ты предводитель бунта, больше никто. А эта запись чья? Тут стоит твоя подпись.
Бикбулату показали одно из писем,  которое он написал и  распространил среди своих. Дальше чего-либо отрицать было бесполезно. Чувствуя, что отсюда не будет выхода, он твердо решил менять свои показания, чтобы облегчит участь других. Сперва обратился к своим:
- Братья! Простите меня, пожалуйства, за то, что вы попали сюда из-за меня и терпите невыносимые муки. Пришлось подниматься из-за того, что больше не было мочи удержать себя. Дальше говорите правду, все валите на меня – не обижусь. Может это облегчит вашу участь. А мне в любом раскладе дел  конец. Одно плохо, что не приходится умирать на поле битвы.
Повернувшись к следователю Второву он продолжил:
- Бунт начал я, старшина Бикбулат. Остальные не виноваты. Я их силой заставил участвовать. Тут не я виноват, а твоя система. Каналья – это ты, а не я, потому, что...
Его стали бить. К концу экзекуции выяснилось, что он мертв. В муках покинул старшина этот несовершенный, противоречивый бренный мир.
   

                3. Мщение

Карательные отряды набросились в Бурзянскую волость. Везде солдаты, везде казаки. Те, кто участвовал в убийстве инженера ушли и пропали, а что делать остальным: женщинам, старикам, детям. Они никак не могут взять да убежать куда-то, бросив все: дом, скот, место проживания. Уже не видать местных вооруженных мужчин, одни убежали, другие спрятались, третьи ходят  совместно с карателями. Последние не имеют право уходить куда-то, все они поставлены под  жесткий контроль. Каждый день каратели проверяют все дома, дворы, все деревни, все летники. Бурзянская волость  находится под неусыпном контролем. Здесь правит “балом” отряд подполковника Исакова и обьединенная группа под руководством Бахметова, состоящий из  1300 солдат и казаков. Цель понятна: задержать подозрительных или вооруженных мужчин и отправлять в Оренбург, скот и другую живност конфисковать и разделить между собой. Так началось мщение за убийство одного чиновника.

Баймурат сын старшины Бикбулата, несмотря на свою молодость понял сразу все тогда еще, когда были арестованы десятки людей, что будет серийное мщение со стороны властей.  А отец, старшина Бикбулат ошибся, полагая, что придут, проверят и уйдут, а карателей в волость не пошлют. Послали. Было удивительно то, что на место арестованных башкирских старшин и сотников власти назначили верных им мишарей без согласия народа, без каких-либо выборов. Баймурат понял так же, что виноват ли ты или не виноват, если встретят, не отпускают, отправят в Оренбург. А оттуда нет возврата. Поэтому он поговорил с семьями арестованных старшин, сотников и десятников и убедил, что лучше убраться отсюда за Яик  пока целы. Набралось десятка семей. Оставив скот на месте, в десяти телегах, под караулом 15 вооруженных всадников группа под руководством Баймурата через Ирандыкские горы направилась на юг. Двигались ночью, днем отдыхали в лесах и горах.  На рассвете увидели Яик-реку и шибко обрадовались, дальше казахские территории, их там не достанут. Что это такое? Откуда-то взялись каратели и стали их окружать. “Бросайте оружие”, – кричали они раз за разом. Что делать? Первым очухался Баймурат, он зычно крикнул своим:
- Ребята! Братцы! В атаку! Работайте с дубинами, тут стрелы не помогут. Начался рукопашный бой в тесном кругу, все смешалось. Драгуны тоже не могли применить огнестрельное оружие, поэтому, вынув сабли из ножен, рубя и справа и слева, бросились к башкирским всадникам. Под напором многочисленного противника башкирски конники вынуждены были бросать свои дубины и сдаться драгунам на милость. За короткий промежуток схватки было убито 8 башкирских, 4 драгунских конника. Драгунский отряд оказался небольшим, там было всего пять десятков солдат. Они не стали мстить за противостояние, велели убитых положить в телеги и вернуться обратно. Караван нехотя повернул назад. Когда достигли Ирандыка уже вечерело. Все были уставшими, еле двигались. От усталости, от голода дети начали плакать, они просили воду и хлеб. Командир драгунского отряда капитан Моисеев видит, что все устали донельзя, солдаты на лошадях спят на ходу, дети все громче плачут. Поэтому он, увидев, небольшую полянку, приказал повернуть туда, чтобы отдохнуть, поужинать и поспать. Из телег сделали  большой круг, заключенных  завели туда и  велели не выходить из круга. “Кто выйдет из круга – получит пулю”, - предупредил Моисеев. Однако под караулом  женщинам разрешили собрать хворост, поставить казан и варить себе, что хотят. Один казан забрали драгуны и стали варить кашу. Лошади были пущены на зеленый луг, их тоже сторожили с четырех сторон. Посмотришь издали и подумаешь, что здесь идет башкирский сабантуй с приглашением солдат русской армии. А о побеге не может быть и речи, вон сколько солдат караулят плененных людей. Слава Аллаху, на этот раз солдаты не обижали никого и не грубили, вели себя дружелюбно и спокойно Может быть, их вышестоящие командиры так повелели, может была другая причина – об этом никто и не узнал и знать надобности не было.
Настала ночь. Везде установилась тишина, даже часовые, находящие на посту близ телег один за другим заснули.

Рано утром, когда начали запрягать лошадей, вдруг  возник шум, крик и перебранка. Оказалось, что семья Баймурата, конкретно он, его мать и двое братьев Эткусем и Илимбет сумели сбежать из-под караула, захватив по одной лошади. Самое удивительное было то, что их никто и не стал преследовать и других не обидели. Пойманных  повели к Исакову, тот приказал всем вернуться в свои дома, а двоих молодых людей из этой группы отправил в Оренбург.

Байбулат, когда оторвался от команды Моисеева, сперва спрятал свою семью вглубь леса, затем со своим братом Илимбетом направился к старшине Азнакаю, другу деда Аликаса. Тот встретил их радостно и повелел им установить связи со всеми башкирскими старшинами. Подготовку к восстанию и  организацию всех других дел старшина Азнакай добровольно взял на себя, под свою ответственность. Ведь кто-то этим делом должен заниматься! В горах начал работать кузня. Несколько групп молодых стали заготавливать стрелы и их наконечники.
В середине лета случилось странное событие, на место старшины Бикбулата назначили какого-то мещеряка. В свое время Бикбулат работал советуясь с народом, со всеми находил общий язык, не грубил, относился ко всем с уважением. Этот мишар оказался со скверным характером, нелюдимым  и грубым человеком. Жил без семьи. С народом не общается , если приходится с кем-то иметь дело, то свысока. С первых же дней начал копить богатство. Если у кого увидит, скажем, цветной ковер, балас или другую вещь – отбирает без слов. Слово поперек скажешь – попадаешься в местный зиндан-тюрьму. За недочеты приказывает бить розгами. Имя его не успели запомнить: не то Габдулхак, не то Абдулшах. Пытались с ним найти общий язык – не получилось, именитые люди приглашали в гости – не ходил, общие собрания проводить не хотел, держал себя высокомерно. “Живете очень бедно, не умеете жить, как мишари, потому, что лентяи”, – любил повторять он, хотя сам работать не любил, в народном доме, т.е. в канторе волости сидя спал и там же распивал водку со своими помощниками. Откуда ему знать традицию местного народа, который жил по законам природы, к богатству не стремился, имел столько, сколько надобно, был с окружающей средой на “ты”, старался жить никому не мешая. Одним словом, дитя природы.
Попозже случилось второе странное событие, связанное с новым старшиной. Тулькусура, еще не женатый молодой человек, охотник, вернулся из леса в свой дом и удивился: какие-то люди находились у него в доме, рядом стоят привязанные лошади. “Неужели воры”, - подумал он, хотя среди своих воров  вообще не было, никто никогда чужое не трогал. В чулане столкнулся с Габдулхаком и его двумя помощниками. Они втроем выносили большой палас, главное украшение дома молодого человека.
- Что вы делаете, отдайте палас”, - воскликнул Тулькусура и пытался отнять эту вещь обратно.
- Был твой, стал моим, - ответил тогда новоявленный старшина и велел своим побить Тулькусуру и бросить в зиндан–подвал конторы волости. Вездесущие мальчишки, играющие рядом видели все это и рассказали своим родителям. Каким-то образом эта новость быстро достигла летник-яйляу. Друзья Тулькусуры Яубасар и Яугилде, такие же молодые люди как он, в тот час полетели на конях  в дом старшины и потребовали, чтобы он выпустил их друга. Начался скандал, потасовка, закончившийся с мордобоем, но парни добились освобождения своего друга. Новый старшина, получивший во время скандала пару тумаков грозил довести об этом беспорядке в Оренбург и посадить парней в тюрьму. Тогда делу хана, придут военные команды и будут мстить. Твое парней, испугавшись, что жалоба полетит в центр губернии, пришли к Атангулу и Азнакаю, имеющих авторитет среди насления, за советом. Решили так: наблюдать за домом Габдулхака, если кто-то с письмом отправится в центр – перехватить. Ждали недолго. К вечеру верхом на лошади писарь старшины полетел в сторону Сапсала. Его догнали, обшарили и нашли письмо новоявленной старшины на имя герерал-губернатора о том, что “здесь начался бунт, скорее посылайте отряд военных”. Пока рассматривали письмо, писарь вырвался и утек. Пришлось Тулькусуре стрельнуть, стрела попала в цель. Так появилась первая жертва. Габдулхак ждал возвращения своего писаря, в тот все еще не возвратился. Тогда он, почуяв неладное, решил убежать со своими двумя помощниками и тайком выехали в сторону Оренбурга. Но молодые люди их поймали, возвратили и закрыли в зиндан-подвал, поставив караул. Согласно традиции на следующий день утром обьявили о проведении общего народного собрания. Народ собрался быстро. Организаторы собрания поставили только один вопрос: как быть со старшиной и его помощниками. Хотя старики были против, но после долгих дебатов решили повесить Габдулхака за его злодеяния, а помощников закрыть в подвал до последующего решения. Приговор был приведен в действие. Но мести нет конца, если мстит одна сторона, то другая продолжает. Так может повторяться много раз. Человек  - не муха, убийство его караетсяи законом, и Кораном. Бурзянцы поняли, что рано или поздно появится карательная команда, чтобы мстить. Это яснее ясного. Поэтому мужчины договорились провести курултай мужчин, чтобы обсудить положенин дел. Повод  для собрания нашелся: родился сын у Кучукбая, поэтому собрались в его доме, чтобы “обмыть” кумысом рождение нового человек. Тут обсуждался и другой более серьезный вопрос: если каратели придут и начнут убивать налево, направо и поджигать дома – как быть? Было много предложений, но большинство было за то, чтобы защитить свою землю от мщения карателей путем вооружения и противостояния. Решили немедленно начать подготовку. Другой вопрос: когда начать противостояние? Ответ простой: как только каратели начнут действовать. Третий вопрос: кто будет во главе восставших? Этот вопрос не вызвал споров, единогласно на этот пост был избран аксакал Атангул. Он в свое время участвовал в бунте под руководством Карасакала, как говорится,имеет боевой опыт, умеет руководить людьми. Дальше курултай повел он. Взяв бразды управления людьми, он высказал свою точку зрения:
- Друзья! Братцы! Карательные отряды находятся на территориях заводов, готовые выступить  против нас по первому же зову. Зачем сидеть и ждать их. Нам самим надо начинать военные действия, притом внезапно. Только тогда мы добьемся каких-то успехов. Примите мое выступление как приказ. Сперва вопрос: ответьте каждый за себя в отдельности - вы готовы выступить немедленно?
Каждый подтвердил словом “да”.
- Тогда слушайте меня, - голос аксакала был твердым, - Первым делом отряд старшины Баймурата совместно с группой Азнакая окружают Вознесенский завод, подпаливают и поджигают. Под руководством Баймурата будут группы из бурзян, карагай-кипчакцев, тунгаурцы. Затем отряд Яубасара нападает на Преображенский завод, а отряд Кучукбая идет на Покровский завод, проникает в него и поджигает. Задача: рсстроить их работу, а если можно остановить. Они - главное зло. Огромными порциями “едят” наши леса и загрязняют природу. С солдатами, которые охраняют заводы, должны быть внезапные и короткие бои. Не ввязываясь в долгое сражение необходимо уйти по сигналу. Штаб движения будет на летнике Кучукбая. Гонцы постоянно, один-дав раза в день, должны сообщать в штаб о новостях. Второе, после нашего выступления к нам на помощь придут родовые подразделения кипчаков: Санкем-Кипчаки, Карагай Кипчаки, Герей-Кипчаки, а также наши соседы катайцы и тамъянцы и тангаурцы. Вопросы есть? Нет. Кто хочет выступить?
- Дайте мне слово – Слово взял старшина Тангаурского рода-племени Азнакай. – Спасибо, Атангул агай, за твое выступление, которое получилось как у генералов армии. Дело в том, что наше движение должно быть направлено в первую очередь против заводов. Сколько земли отняли заводы никто не подсчитывал. За последние время в юго-восточной части нашей земли выросли 14 металлургических и медных заводов  с разрешения царицы нами уважаемой Елизаветы Петровны. Эти заводы заняли по 200-300 верст во все стороны земли. Слово поперек скажешь – тюрьма, побои. Нет возможности жить нормально на своей земле.
Далее выступил Баймурат:
- Не разобравшись власти арестовали всех наших лучших людей. Все они, кроме старшины Бурзянского рода, знать не знали об убийстве уруса. На всякий случай всех арестовали. Как мы знаем оттуда возврата нет. Может отпустят наших, если мы выступим?
- Вряд ли отпустят, - крикнул кто-то, - вы до сих пор остаетесь в плену грез. 
Совещание продолжалось до глубокой ночи. Были затронуты все вопросы, которых надо было решать быстро. Было подчеркнуто, что необходимо иметь достаточное количество лошадей, вооружения, одежды, продуктов питания. Конкретно знать каждому места сбора, резервные места ночлега, условные сигналы и так далее. 
Когда все разошлись старшина Атангул не смог заснуть. Мысли опять потекли по заводам, находящихся на башкирской земле. Например, Вознесенский завод появился в землях бурзян стараниями графа Карла Сиверста. Пока еще не достроен, но свое дело уже начал. Возле завода образовалось село, состоящих из более ста семей с церковью. Они все – русские крепостные крестьяне. Простые бурзянцы сами помогали строить это завод, так как им платили регулярно. За труд расплачивались различной тканью для одежды, чаем, сахаром и всякой всячиной. Никто в глаза не видел здесь графа Сиверста, говорят, что он живет и постоянно находится в Петербурге. Граф - выходец из немцев, из рода знаменитых гонштейных. Прибыв в Россию при Петре Первом, начал свою служебную деятельность лакеем Елизаветы, дочери царя. За какие-то темные дела был отправлен в Сибирь. Когда Елизавета Петровна стала царицей фортуна ему улыбнулась, его возвратили из Сибири и он стал служить во дворце мельким служащим. Вскоре получил титул графа, стал богатым чиновником, заложил Петровский, Преображенский заводы.
Здесь главный начальник и организатор всех дел – управляющий. Он решает все бытовые, заводские, социальные дела.
   
9 августа 1755 года. Утро.
50 всадников, под руководством Баймурата, поднялись в гору Иргизлы, которая славилась своей красотой и богатым природным даром. Внизу как на ладони виден завод и его хозяйство: там, за заводским прудом, в ряд построились  большие печи и стоят как исполины древней цивилизации. Территория завода окружена мощным валом и ограждением из дерева. А кругом полная тишина, потому, что рабочий народ еще не проснулся. Возле больших ворот должен быть караул и они вооружены ружьями-пищалами и крепостными аркебузами. Можно ли противстоять долго против огнестрельного оружия с луком и стрелами? Конечно, нет. Так думал глава всадников. По мнению Баймурата, чтобы захватить завод необходимо сотня всадников, вооруженные пушками  и ружьями. “Наших сил недостаточно, чтобы вести долгую войну”, -подумал он и отдал короткий приказ начинать.
В главные и задние ворота были направлены группы из 5-6 человек, которые должны поджечь ворота, держать караул, не выпуская их и поднимать шум насколько сильно можно. Остальные в это время с нескольких точек поджигают деревяное ограждение заводской территории. Цель одна: узнать сколько военных охраняют это промышленное предприятие. Узнать и после этого всадникам надо быстро раствориться. Урусы – народ  шумливый, то, что здесь произошло будет распространяться по всей России в несколько раз увеличенном и страшном виде.
Когда подожгли ворота, за их стенами начался шум, гам, стрельба из ружей. В это время появился дым и в других местах ограждения. Видно было, что заводской народ стал просыпаться. Над забором появились головы солдат, они стали стрелять в нападавших из-за стены. С этой стороны полетели многочисленые стрелы, как рой пчел. Поджигатели вернулись в гору. Один из них по имени Рамазан подошел к Баймурату и шепнул:
- Только что заметил, на поле, вне территории завода, коней, видимо, заводские.
- Сколько их?
- Не считал, но думаю не меньше 50 голов.
- Возьми, Рамазан, еще двоих и угони их подальше отсюда. Куда гнать знаешь?
-Знаю, Баймурат агай, знаю. Эй, вы двое, подойдите сюда и, ай-да за мной. Быстрее погоним тех увиденных лошадей.

Пламя катилось по сухой траве, лизало заборы и, выбравшись к пригорку, где стоял храм, длинной огненной дугой начало подниматься вверх. Люди  бежали спасать церковь и всеобщими усилиями выбили огонь с нее. Два десятка солдат вышли за пределы территории завода и приблизившись к горе стали кучно стрелять по нападавшим. “Пора уходить”, - подумал Баймурат  и отдал соответствующий приказ. В мгновение ока всадники растворились в утренном тумане, как будто их и не было до этого. Этот инцидент означал первую искру бунта.

Иван Гордиевский, управляющий Вознесенского завода вообще не ожидал нападения башкир. Жил он тут со своей семьей как сыр в масле. Главное, с утра проконтролировать начало  работы, наладить где надо, а дальше процесс идет своим ходом. Проснулся он сегодня от шума-гама, вышел из дома и все понял. Дело – хана. Башкиры-антихристы испортили не только начатое им дело, но и его биографию. Было бы лучше, если на этом свете не осталось бы ни одного башкира. Народ разнузданный, им подавай то, это, только военные действия они понимают. Себя не жалеют и других не жалеют. Говорят, что тут наша земля. Ошибаются. Эта земля давно государственная, при получении земли платим только из-за того, чтобы бунта нового не было. Но плохо то, что хозяин завода  всю вину за этот инцидент повесит него, спросит: куда смотрел? Почему заранее не принял мер? Почему солдаты плохо охраняли территорию и так далее. Слабое его сердце не выдержало, он обиссилел и медленно сполз к земле. Его увидели, донесли до дома и положили в деревяный кровать. Весь день в больном бреду он сражался с басурманами и затих. К вечеру его не стало, больное сердце его перестало биться насегда.

В тот день, когда группа Баймурата занялась Вознесенским заводом, конный отряд
Рыскула Кулумбата совершил набег на Преображенский завод. Это была вторая искра бунта. Почему-то главные ворота Преображенского завода в день нападения были открыты и, что удивительно, там не было часовых. Нападающие рванули вовнутрь. Услышав шум и гам, проснувшиеся солдаты стали стрелять в нападающих из окон казармы. Против обороняющих полетели стрелы. С обеих сторон появились первые раненые и убитые. Солдаты и часть населения побежали в сторону церкви, забежали и закрылись. Перед церковью завязался сабельное сражение с солдатами, с теми, кто не успел войти в божий храм. Они сражались до последнего, тем самым подтвердив верность к Отечеству.

В церковь невозможно войти с ходу, она закрыта с внутри и двери крепки. И солдаты стреляют метко всем, кто подходит к дверям. Всадники подожгли церковь со всех сторон. Дым от огня постепенно заполонило воздух в самой церкви. В этих условиях солдаты и люди в церкви, чтобы не сгореть заживо перешли в контратаку, открыли двери церкви и вышли с криками “смерть басурманам”. Шквальный огонь в упор из ружей косило всадников подряд и они под напором противостоящих сил вынуждены были отступать и, забрав убитых и раненых покинули территорию завода.
О нападении башкир на Преображенский завод хозяевам Ивану Мясникову и Ивану Твердышову стало известно все по письму управляющего. Он писал о том, что во время противостояния погибли и были ранены солдаты, но они отстояли территорию и завод, после небольшого перерыва, работает в прежнем режиме. Третьем шагом бунта можно считать нападение и полное расстройство Ташлинского рудника. Четвертым шагом является штурм Покровского завода. Основатель и хозяин этого завода Александр Иванович Шувалов начал строить Покровский завод  весной 1753 года. К счастью его, управляющий Михайло Петров оказазался очень расторопным человеком и прекрасным организатором. Со всеми находит общий язык, в начале строительства нашел и привел более 300 крестьян, обучил их к новому делу и заставил работать на благо завода под неусыпным контролем. Благодаря Петрову завод вскоре “задышал”.  В строительстве эавода участвовали и башкиры за определенную плату.
15 августа. Всадники старшины Азнакая и Кучукбая в количестве 200 напали на Покровский завод. Около двух десятка солдат, которые охраняли этот завод, не смогли из-за малочисленности долго противостоять жолго. В короткой схватке все они, простые крестьянские сыновья погибли, защищая завод. Штурмующие достигли территорию завода, вошли вовнутрь. Осматривая цехи завода обнаружили подвал. Когда вошли туда, удивлению не было предела: там хранились много медных денег, всякого богатства. В дальнем углу в бочках было обнаружено много пороха. Сколько хватило сил, столько его утащили  и, поджигав административный  дом, всадники пропали из поля зрения.

Таким образом, южную часть Башкортостана охватил бунт. Кровопролитные бои шли в лесах, на поле, возле заводов и деревень. Пока у заводских хозяев не было сил подавить бунт, поэтому он разгорался еще пуще.

               
                4.  Батырша      

Среди башкирских племен Гайна считается самым древним родом, так считают сами гайнинцы. Многих деревень основал этот род. Вместе с ними в деревнях живут татары, мещеряки, кипчаки и предствители других родов и народов. Живут они в Перьмской губернии, в Сибирской и Усинской дорогах. Гайнинцы преобладают в деревнях: Карыш, Сыуаш, Кудаш, Хараш, Муслим, Мамат, Тундук, Айлуш, Танып. Пьют воду Агидели, Уршака, Таныпа.

Рождение мальчика в деревне Карыш в 1717 году в семье старца Гали стало событием только в семейном кругу и среди родственников. Назвали его Габдуллой.
Старик Гали, отец Габдуллы, среди своих односельчан считался грамотным человеком. Был он из семьи, как говорится,  среднего достатка. В детстве была большая тяга к учебе, учился в местной медресе прилежно, но дальше не пошел. Мать Габдуллы – мишарка по имени Чачакбика (цветок) дочь богача Мязгилде, вышла замуж за Гали против  его воли. Поэтому тот обиделся на свою дочь и не посещал их дом. Габдулла вообще не помнит своего деда Мязгилде, деда по отцу Хусаина помнит хорошо  потому, что не раз с отцом бывал у них в доме.
Мать  шутя называл Габдуллу Батыршой и вское это прозвище прилипилось основательно.

Да, в деревне живут представители разных народов: башкиры, татары, мишари, марийцы, мордва, даже булгары. Видно было, что последние на глазах растворялись среди татар и башкир, их становились все меньше и меньше.
Природа вокруг деревни Карыш сказочная, состоит из лесов, гор, лощинок и равнин. Народ занимается хлебопашеством и скотоводством. Держат лошадей, коров, овец, коз и домашнюю птицу. Безлошадных хозяйств почти нет, лошадей не держит только одирокая старушка, у кого в семье больше нет никого. Отец Габдуллы не раз рассказывал ему:
- Мы, сынок,  башкиры из рода Гайна. В стародавние времена наши далекие прадеды прибыли сюда из Алтая. Тогда здесь  жили разные племена как Юрматы, Янай и другие. Жили дружно, помогая друг другу во всем. Земли много, сенокосных угодий достаточно –одним словом, нет причин для распри.
Как-то он спросил у отца:
- Атей (папа)! А мишари откуда прибыли? – Тот ответил так:
- Мой отец, то есть твой дед рассказывал, что мишари, их некоторые называют мещеряками, прибыли из Тюмени, Булгарской области, Алатыра, и города Мещера. По имени этого города, живущее там татарское население названо мещеряками. Мишари издавна служили царю, то есть были служилыми людьми, обслуживали кардоны, ямы. Когда не стало ямской службы некоторые мишари оказались в нашей деревне. Их у нас целая улица, говор близок к татарскому, у них свой диалект. Сами утверждают, что они не татары, а отдельный народ. По одежде, по говору действительно они отличаются от татар, но их язык для нас понятный.
- Еще есть вопрос: ты, атей – башкир, мать наша – мишарка, а мы дети к какому народу принадлежим?
- Скажу так: принадлежность к какому-то народу определяется по отцовской линии. Раз я башкир из тарханско-гайнинского рода, ты тоже башкир. Мой дед говорил, что много было тарханов в нашем роду, поэтому  наше родовое подразделение  называют тарханским. Встретишься с людьми Бурзянского рода, они хвалятся, будто бы они “чистые, настоящие” башкиры. А мы кто? Ненастоящие что ли? Нет, мы тоже настоящие башкиры, но у нас замешана булгарская кровь, не татарская, а булгарская. Татары пришлое население, а булгары тут жили испокон веков и, смешавшись с многочисленными татарами, сами постепенно пропали. Наши прадеды жили рядом с кипчаками. Кипчаков ныне становится меньше, все больше отатариваются. Если так пойдет и дальше, вскоре и кипчаков как народность не будет...
Когда Габдулла стал шакирдом, то есть учеником в медресе, все время вспоминал разные разговоры с отцом и понял одно: оказывается отец был почти ученым человеком, много знал, по всем вопросам имел свою конкретную позицию. Самое главное, хорошо знал раннюю историю башкирских родов. Вот сейчас Габдулла – шакирд, их обучает хазрет Габдрахман, по мнению шакирдов, прекрасный остаз- учитель, имам-хатип деревни Тайтуйган, ученый-мударис. Шакирдов много, прибыли из разных деревень за знанием. Усердно изучают суры и аяты из Корана. Остаз учил, что само слово ислам означает в арабском языке «мир», «покорность», «умиротворённость», «предание себя Богу». Верующий, называющий себя мусульманином, принимает на себя обязательство быть покорным воле Аллаха — единого и единственного Бога, вечного и вездесущего Творца, обладающего всемогуществом и всезнанием. Ислам был ниспослан на землю через Пророка Мухаммада в форме Откровения Всевышнего Аллаха — Священного Корана. История ислама началась с проповеди Мухаммада, обращённой к небольшой группе соплеменников в Мекке, а затем эта религия очень быстро распространилась на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Андалусии, Иране, на Кавказе, в Средней Азии, Индостане, Малайзии и Китае. Сегодня на земном шаре насчитывается более полутора миллиардов последователей этой религии. И нет ни одного крупного государства, где не проживали бы мусульмане. Хотя в границах ислама существуют различные течения, все мусульмане объединены общей верой и чувством принадлежности к единому сообществу — умме. Для всякого мусульманина ислам является основой его мировоззрения, сутью его духовного мира, источником нравственных ценностей и традиций.
Будучи всеобъемлющей системой, ислам обладает развитой мировоззренческой доктриной. В её основе лежит вера в Аллаха, в Его ангелов, Священные Писания, ниспосланные на землю через посланников и пророков. Эта вера включает и эсхатологическую составляющую: мусульмане верят в Судный день и наступление жизни вечной и последней, в которой все люди после воскрешения окажутся либо в Раю, либо в Аду. К вопросам веры относится и то, что, согласно исламу, весь мир и человек созданы Аллахом и существуют по воле Творца — более того, всё, что происходит в мироздании, предопределено благодаря всеобъемлющему знанию Всевышнего.

Хазрет Габдрахман говорил, что обязанность людей по отношению к Богу заключается в вере в своего Творца, в признании того, что лишь Он — Господь, Властелин, Творец и Кормилец всего сущего, лишь Он обладает Божественными качествами и лишь Он достоин поклонения. Поклонение заключается в исполнении тех религиозных обязанностей, которые составляют пять главных столпов ислама: свидетельство о единобожии и пророческой миссии Мухаммада (шахада), молитва (намаз), пост ураза, обязательная милостыня (закят) и паломничество (хадж). Пророк ислама Мухаммад является для всех мусульман наилучшим примером добродетельного человека, образцом мусульманской нравственности и морали. Его жизнь, дела и высказывания составляют Сунну и представляют собой второй после Корана источник ислама. Однако развитие ислама не прекратилось после смерти Пророка. Наоборот, лишившись возможности обращаться за разъяснениями по тем или иным религиозным вопросам непосредственно к Посланнику Аллаха Мухаммаду и его ближайшим сподвижникам, мусульманские учёные стали развивать различные направления фундаментальных и прикладных религиозных наук. Это научное подвижничество приобрело форму иджтихада — «усердия на пути изучения ислама», и благодаря ему сформировались такие области знания, как тафсир — толкование текста Корана, хадисоведение — изучение Сунны Пророка, сира — фиксация биографии Посланника Аллаха, фикх — религиозное правоведение, акыда — теория вероучения и многие другие. Иджтихад дал возможность находить ответы на множество вопросов, которые возникли у мусульман по мере распространения ислама среди разных народов, проживающих в совершенно различных географических, климатических, экономических и социально-политических условиях.
Габдулла понял, что ислам сформировал целостную систему моральных и нравственных ценностей, которые вошли в жизнь всех мусульманских народов. Взаимоотношения мусульман в семье, в обществе, в быту неразрывно связаны с их религиозными представлениями. При этом в каждом мусульманском регионе сохранились свои особенные традиции и обычаи, отражающие климатические, географические и этнические условия существования, и именно это разнообразие послужило толчком к развитию правовых школ и религиозных течений, которые позволили исламу в дальнейшем найти своё место в разных обществах и исторических эпохах. Благодаря такому разнообразию ислам получил статус мировой религии и активно распространяется на всех континентах, находя всё большее число последователей. Шакирды были горды тем, что изучают ислам, который создал богатейшую сокровищницу науки, культуры и искусства. Это произошло благодаря особому вниманию, которое уделяется в нём образованию. Вклад мусульман в развитие достижений мировой науки не получил должной оценки, но всему миру известны имена таких учёных, как: Ибн Сина, Ибн Рушд, аль-Хорезми, аль-Фараби, Улугбек, Ибн Халдун, ат-Табари. Они, шакирды, узнали, что мусульманская литература дала миру таких великих поэтов и писателей, как Омар Хайям, Алишер Навои, Низами Гянджеви, легендарные сказания о Лейли и Маджнуне, Ширин и Фархате, знаменитые сказки «Тысячи и одной ночи». Поняли, что культовая архитектура ислама не уступает по своей красоте и изысканности ни одной другой религиозной архитектурной традиции: Кааба с, ее строгим силуэтом, Мечеть Пророка Мухаммада в Медине, Купол Скалы в Иерусалиме, мечети Каира, Дамаска, Стамбула, Средней Азии, Индии и Малайзии являются настоящими шедеврами архитектурного творчества мусульманских народов.
Но иногда, когда отсутствует остаз, дают выход баловству. Бьют друг друга подушками, гоняются друг за другом, а иногда начинается борьба. Каждый старается своего напарника ложить на лапатки. Тут порядки строгие, но остаз не любит наказывать провинившихся хворостом или палкой, посмотрит строго и все – сразу устанавливается порядок. Видя, что Габдулла очень смышленный мальчик, остаз занимался с ним дополнительно. Так прошли месяцы и годы и они не пропали зря. Главное, шакирды поняли основной смысл Корана, его роль в жизни. А прозвище Батырша сопровождал Габдуллу всегда, после окончания медресе многие думали, что это его настоящее имя  и обращались так, а он не был против  этого.

Услышав о том, что попы занялись тем, что насильно стали крестить отдельных мусульман загорелся желанием противостоять этому. Ему не нравилось политика русского государства, разный подход по вопросу конфессий. Например, на основе решения Сената ведется работа по разрушению мечетей, под присмотром группы солдат. А в тоже время, если в деревне появился 2-3 русской семьи, начинают строить церковь. Кто проявил открытое недовольствие – не сдобровать, могут бить, могут на месте расстрелять и никто не понесет наказание за это черное дело. Его крепко возмутило та новость, как  одного из  башкир поимени Туйгилде  под дулом ружей заставили принять христианство, а попозже, когд он задумал вернуться к мусульманству, его сожгли на костре. Воистину как в средние века.
Знатоки Корана везде нужны. Только закончил медресе и появился в родном ауле, пригласили в село Илишево и выбрали имам-хатибом мечети. Познакомил он себя под именем Батырша, так как сам полюбил это прозвище. Молодого человека полюбила местная молодежь, приняли в свой круг. За короткий срок при помощи населения Батырша смог отремонтировать мечеть и тут же открыл медресе с традиционной программой обучения.

В то время традиционная программа медресе включала в себя изучение таких предметов как сарф (этимология), наху (синтаксис арабского языка), мантык (логику), хикмат (философию), акаид (догматику), фикх (исламское право).  Учебный процесс медресе стоял на строго чередующихся друг за другом общепризнанных книгах, написанных еще в XI-XVI вв. Показателями продвижения и ступенями образования были изучаемые книги. Изучение традиционной программы играло важную роль в религиозно-нравственном воспитании учащихся. В то же время от знакомства с лучшими образцами мусульманской назидательной литературы школьники выносили и некоторые сведения по истории, географии, эстетике, этике, что способствовало умственному развитию детей.
Вот по этой программе занимался Батырша и вскоре преобрел авторитет и признание среди населения. Дети учились  прилежно, а иногда забывали уходить домой. После уроков Батырша устраивал различные развлекательные игры для детей. Может  быть, поэтому все время увеличивалось количество детей, ходящих в медресе. А по вечерам имам-хатип вместе с молодежью гуляет по селу, играет в молодежные игры.
Однажды, услышав о его успехах, позвали его в деревню Муслим Исетской провинции на эти же должности. Подумав некоторое время согласился, так как эта деревня большая, чем Илишево в несколько раз. Здесь же проживает старшина Муслим, который в одночасье решил все бытовые вопросы для нового имам-хатиба села. Для проживания выделили большой по размерам дом. По вопросу питания нет никаких вопросов, тут люди живут богато и размеренно – они приносят все, что надо. Здешное население занимается полеводством и скотоводством. Летом сеют хлеб, косят траву, собирают лесные ягоды и фрукты, а зимой занимаются скотом. Живут дружно и спокойно. Только иногда доходят тревожные вести о том, где-то при собирании ясака произошли потасовки, а в деревне Малякас типтяри избили своих начальников и так далее. Имам-хатип все время находится среди людей и поэтому он узнает всякие новости первым. Люди более старшего поколения при разговорах нажимают на тему женитьбы, говорят, что семьянин имеет более высший вес в обществе. Он сам не раз думал об этом и через некоторое время, в круговороте всяких мельких дел, забывал. Видимо, Аллаху было так угодно  и это случилось: однажды ему сосватали девушку из мишарской семьи из села Ологыуыш. Поехал, посмотрел, в глаза бросилось, что хорошая и ухоженная, красивая девушка и решил жениться. Когда услышали о решении Батырши, родители сразу и согласились и вскоре закатали свадьбу, предварительно выплатив положенный калым. После свадьбы решил с молодой женой побывать в своем родном ауле Карыш. Многочисленные родственники гостям были рады и в течении недели молодая пара гостила у своих. Ученые люди нужны везде, в одном из дней встретив молодого Батыршу старшина села и близлежащих деревень предложил ему вернуться и работать в родной деревне. Или родная сторона тянула, или слова старшины Яныша были убедительными, как бы то не было, Батырша быстро согласился. В начале лета съездил за своими пожитками и вернулся в родное село. Здесь он почувствовал себя более раскованным и свободным. При помощи родственников построил себе прекрасный дом, поставил баню, сарай. За короткое время обзавелся скотиной и домашними птицами. Односельчане помогли капитально отремонтировать здание мечети. Шакирдов достаточно, авторитет имеется, как говорится, живи да радуйся.

В первое время со старшиной Янышом жили душа в душу. Праздничные дни проводили вместе, часто были в гостях друг у друга. Через год прекрасные отношения испортились. Причина банальная: старшина хотел имам-хатиба держать под рукой и под контролем, а тот не любил вмешательство старшины в дела Аллаха.
В день пятничного намаза деревенский начальник Яныш позвал в гости Батыршу, но он не смог быть в гостях. В тот день он был очень занят: проводил свои уроки, совершил пятничный намаз, а потом пришли аксакалы, с которыми беседа шла дольше обычного. 
На следующий день старшина ждал Батыршу на дороге в мечеть. Встретив имам-хатиба тот сразу начал разговор с проявления недовольствия:
-Уважаемый хазрет! Ты в последнее время почему-то убегаешь от меня и теплые отношения куда-то пропали. Почтенных людей как я, ни во что не ставишь, в гости пригласишь – не идешь. Что это такое и как понять тебя?
- Почтенный старшина! Иногда не хватает времени ходить в гости. Вчера день был очень нагруженным, поэтому заранее послал к вам шакирда с извинениями.
- Мы, уважаемый остаз, друг друга знаем с малых лет, росли вместе. Помнишь, наверное, в совместных играх мы, мальчики, были равны, были простыми детишками. Это время прошло. Сейчас мы уже не мальчики без штанов, а почтенные люди. Здесь, в ауле, я – самый старший из начальников. Поэтому хочешь-не хочешь ты должен подчиниться мне, поскольку живешь на территории, где я хозяин.
- Многоуважаемый туря! Я хорошо понял все то, что ты сказал. Но у меня есть свой туря, свой хозяин. Это –Аллах. Я полностью подчиняюсь воле Аллаха и аккуратно исполняю его каноны. Ты мусульманин, поэтому должен ежедневно читать все намазы, чтобы уменьшить свои грехи и быть человечным ко всем и в какой-то мере подчиниться мне, представителю Аллаха.
- Откуда у меня грехи могут быть? Я исправно служу царям. В моем подчинении 15 аулов. Ясак государству платим своевременно. Слава Аллаху, и другие дела выполняются в срок. Верховные чиновники всегда меня хвалят. Что еще надо тебе? 
- Со стороны посмотришь, быть может, твои дела идут ладно. Когда выезжаешь в села, ты ведь держишь себя разнузданно. Бьешь кнутом безвинных людей, за одно неосторожное слово бросаешь их в тюрьму-зиндан. Сам любишь гостить за счет других, пьешь брагу, ведешь себя непотребно и поешь уличные песни. Это по-твоему не грех? Когда зовешь в гости ставишь брагу, пьешь и употребляешь матершинные слова. Как может спокойно сидеть мулла в таких условиях?   
- Я – из рода знатных мурз. – Яныш повысил голос. – Во время Казанского ханства мои прадеды служили белому царю – Ивану Грозному. Поэтому им был пожалован Касимский городок. И мой отец был предан властям, в свое время за хорошую службу получил медаль.
- Не хотел бы дальше продолжить наш разговор, но все же скажу: твой отец во время восстаний потопил в крови своих соплеменников. Народ об этом знает и помнит. У меня нет времени лясы точить. До свиданья. 
Разошлись как враги. Ныне, если встречаются, здороваются кивком головы, молча и проходят.
К этому времени подкатилась непонятная новость: отныне все должны покупать соль из казенного склада за 35 копеек за пуд. Добывание бесплатной соли запрещается. В места, где население добывало соль поставлены караулы и никого не пускают. Начнешь спорить – избивают, могут и застрелить. Распространились всякие байки и сплетни, будто бы пришли мишари за солью, а их там встретили с ружьями и стали стрелять.
В последнее время Батырша не смог посетить дом тестя. Поэтому с начала весны твердо решил съездить. Тесть проживает за Уральскими горами в деревни Ологыуыш Исетской волости. Путь, конечно, долгий. Но это обстоятельство не задержало молодого имам-хатиба. Усадив рядом жену  и двух детей: сына Тажетдина и дочку Зулайху в одном из ясных дней мая месяца, запрягав пару лошадей, Батырша выехал в путь-дорогу. В пути вдоволь общались с природой, ночевали в лесах, дети тоже был довольны и не плакали по пустякам.

Доехали благополучно без приключений. Семью Батырши приняли чинно, не раз выезжали на природу дышать свежим воздухом. Часто бывали в гостях у родственником. Когда делегация из деревни Муслим прибыла и позвала в гости, Батырша не отказал и там побывал в гостях у нескольких человек. В гостях читал суры и аяты из Корана, обменивался с новостями. Со старшиной Муслимом нашел общий язык. Оказывается, они мыслили одинаково. Вместе были на сабантуе башкирского рода Сальзигут (Халйот). Везде, оказывается, люди недовольны своим нынешним положением. По пути домой заехал к бурзянам, там тоже такое же положение. Они готовы признать Батыршу духовным предводителем. Вернулся домой и тут люди взбудоражены. Зимой 1754 года побывал в соседних территориях и волостях как Гарей и Уран  - его принимают как почетного гостя, делятся со своими мыслями и думами. Удивительно, что  везде народ недовольный и даже просят, чтобы он возглавил оппозиционное движение народа. После долгих раздумий решил написать воззвание. Ведь кто-то должен начинать! Хотя и без воззвания народ готовится к бунту. Причин недовольства много: от увеличения суммы ясака и  покупки соли до сохранения мусульманства. Несколько дней корпел над воззванием, встречался с некоторыми сотниками и старшинами, советовался. Двор Батырши не пустовал: кто-то приходил, кто-то уходил, кто-то пил ароматный чай, приготовленый хозяйкой. Никто не обращал внимания на то, что двор имам-хатиба полон людьми, как в Мекке. Так и должно выглядеть дом у настоящего муллы  и известного остаза. Как раз в это время родилась дочка, назвали ее Назлыгуль, что значает нежный цветочек. Так назвать ее настояла сама Зульбохар, которая очень любила выращивать цветы и  на дворе и в комнатах дома.
Десятки раз  читал и перечитывал написанное воззвание, наконец, самому понравилось. Закончил он воззвание так:

… Мир вам, мусульманские народы! Знайте и ведайте, что мы, разузнав и расследовав положение и намерения мусульман четырех дорог вышеупомянутым путем и посоветовавшись с некоторыми ревностными алимами (учеными) из мусульман, а также с другими равными им людьми, пришли к единодушному согласию и дали взаимное обещание в текущем 1168 году по хиджре, после праздника ийди-фитр (Ураза-Байрам) 4-го дня месяца шаууаля (3 июля 1755г.), повинуясь и следуя заповеди Аллаха:   
«Выступайте в поход, легко ли это вам будет или обременительно, и сражайтесь на пути Аллаха своим имуществом и своими душами» и, вооружившись оружиями войны, — перебить и уничтожить русских кафиров. 
 Да поможет нам Господь Миров, как Он помог своему Посланнику Мухаммаду (с.а.с.). По окрестностям мы разослали воззвания и сообщения о том, чтобы в этот упомянутый заветный день быть наготове и садиться на боевых коней. И поэтому всем старым и малым, исповедующим мусульманскую религию Ислам, необходимо, чтобы они не противились данному нами взаимному обещанию и чтобы ни на один день, и ни на один час не опаздывали к означенному сроку: ведь сопротивление обету и опоздание к обещанному сроку явится причиной разгрома, гибели для мусульман. А также явится причиной усиления неверных и укрепления их власти.  Довольно! О, правоверные! Радуйтесь, радуйтесь, радуйтесь! Считайте удобным случаем и счастьем, что мусульмане после стольких тайных совещаний объединились и дали обещание друг другу.   
 Мусульмане, которые столько лет не могли объединиться и поведать друг другу свои намерения, теперь объединились. Не упускайте этого удобного случая и счастья и не теряйте его! Ибо пока сговоримся и назначим сроки вторично, будет много раздоров! Но если до того, как наступит вышеупомянутый наш срок, то есть 4-ый день шаууаля, после праздника ийди-фитр, русские кафиры, узнав происходящее у нас, вздумают устроить какую-нибудь мерзость или смуту, например отправку против нас военных полков или какие-нибудь другие интриги, мы не должны бросать и оставлять в беде ни одного мусульманина.   
 
И тогда, не ожидая назначенного нами срока, сразу же, уповая на Всеславного и Всевышнего Аллаха, сядем на своих боевых коней и начнем Джихад — Священную Войну против кафиров! И, если угодно будет Аллаху, выйдем победителями.  В чьи бы руки ни попало это настоящее воззвание, не мешкая носите его по аулам, чтобы мусульмане не сидели без дела из-за одной только неосведомленности. И пусть мусульмане укрывают это воззвание и эти тайны от лицемеров с убеждениями кафиров.
 Да сохранит Аллах всех правоверных, и да исполнит Он их желание. Он — Помогающий, Он — Сохраняющий в здравии, Он — Милосердный из милосердных!   
               
                Батырша.

                1168 год по Хиджре (1755 год по григорианскому календарю)
 
Вроде бы получилось конкретно и кратко, иншалла, подумал он.
В Воззвании Батырша призвал 3-го числа июля подниматься на священную войну, чтобы защитить свою веру. Вызвал четверых преданных шакирдов и велел им переписать текст столько экземпляров, сколько могут. Сам выехал в сторону Оренбурга, цель одна: встретиться с ахуном Ибрагимом  и поговорить по всем этим делам. По пути заехал в деревушку Каргалы, там проживал давний знакомый ровесник и сотрапезник мулла Габдрауф. Он оказался дома, встретил радостно, угостил от всей души. Говорили и говорили без умолку, сходили в местный мечеть, где совершили намаз, исполняя один из столбов исламского канона . Вот здесь Батырша услышал о том, что бурзянцы поднялись на борьбу и о том, что главные их организаторы ушли за Яик, чтобы спасти себя и семьи от карателей. Затем съездил в Оренбург, встречался с духовными людьми, беседовал с ними по различным вопросам бытия и получил множество книг и литературы исламского толка. Эта была большая радость для него. Возвратился с воодушовлением, во-первых потому, что его воззвания расспространились быстро и его считают главным идеологом масс. Во-вторых, выступление бурзянцев шокировало и его и других.

Наступил август. Батырша находился дома и просматривал привезенную  из Оренбурга литературу и услышал: кто-то заходит. Оказывается зашел Сурагул-батыр, сын Миннибая. После взаимных приветствий Сурагул Миннибай углы сообщил, что у него под рукой имеется сто вооруженных вссадников и они готовы сегодня же поднять бунт. Нужен только клич к восстанию и верховный организатор. На вопрос Сурагула: “Как у вас дела, видимо, ваши люди уже готовы к выступлению?” не смея ответить, что нет никаких сил и никакой подготовки, Батырша сказал:
- Да, все идет по плану, но нельзя торопиться. Ждите от меня сигнала. В ближайшее время я сам пошлю к вам вооруженный отряд из мишарей, только после этого можете начинать.

Однако со стороны Батырши не было никакого сигнала, Сурагул ждал и ждал очень долго: полная тишина. Почему-то он, глава вооруженной группы, не смел перешагнуть через Батыршу и начать самостоятельное выступление. Все же решился батыр поразведать обстановку в ближайших селениях и потому, взяв с собой четырех мишар, проехал по деревням Солтанай, Танып, Акколош, Бардым, Сарыш и Тунгак. Оказывается, не зря затеяли это путешествие. Из деревни Бардым – 11, из Сарыша 6 всаднников изъявили желание быть в команде Сурагул-батыра и присоединились тут же. Когда вошли в деревушку под названием Солтанай, Сурагула его сподвижников  встретила группа конников в 30 человек. Может ли быть большая радость для Сурагул-батыра!
В это время сообщили неожиданную новость для Сурагула: Мустай и Акбаш, которые были в составе 30 конников, вошли в конфликт с о старшиной Абдуком, который обижал простых людей постоянно, и побили его кнутом. В результате этого битья тот оказался мертвым. Услышав об этом и желая обратно получить место старшины, бывший старшина Ишбулат собрал сотню и ударил по конникам. Из-за неожиданного нападения этим конникам пришлось убежать из Кизил Яра в Солтанай. После этого Ишбулат написал письмо генерал-губернаторыу, выпячивая свое геройство, и его после этого, оказывается,  назначили старшиной. Так он быстро привел в действие свою затаенную мечту.

Как раз в это время Батырша получил письмо о том, что гайнинцы ведут сражение друг с другом. В письме была просьба: направить сильный отряд  против Ишбулата и, если так не получится, скрыться в затаенном месте до выяснения обстоятельств.
Батырша выбрал последнее: зная, что односельчане готовы подниматься на бунт, не решился бросить клич, побоялся посоветоваться с людьми. Встав первого сентября рано утром, он запряг лошадь, посадил всю семью и четырех шакирдов  в телегу и сбежал в лес от всех. На всякий случай каждый из мужчин взял с собой луки и стрелы.

Услышав о смерти Абдука старшина Яныш стал опасаться за свою жизнь, старался не выходить из дома без крайней надобности. Еще пуще испугался, когда Батырша с небольшой группой выехал куда-то, а люди молча проводили их взглядами. Может они направились на место сбора бунтовщиков? Понятно, что если в деревне вспыхнет бунт, первым делом придут к Янышу, чтобы отнять его драгоценную жизнь. Вот о чем думал старшина Яныш и носа не совал наружу. А когда узнал, что те убегли, то послал за ними группу из десяти человек на быстрых конях, чтобы арестовать Батыршу и его единомышленников. Конники догнали телегу Батырши и не спешили арестовать своего имам-хатипа, наоборот, ждали призыва или какого-нибудь слова от Батырши. Но тот молчал и ждал, когда на них накинутся. Батырша молчал, видимо, не доверял своим односельчанам. В сопровождении конной кавалькады проехали еще пару километров и те отстали там, где начался густой лес и доложили старшине, что не смогли найти беглецов. Хотя считается, что Карышбашевские леса имеют начало, но нет у них конца, Батырша хорошо знает где начало, где конец лесного массива, с ранних лет хорошо запомнил лесные тропы, каждую поляну, каждый куст.
Лес живет своей жизнью, ему нипочем человеческие страсти-мордасти, их повседневная суета. Август есть август. Теплые и жаркие дни плавно переходят в месяц август, который более мягок, чем июль, потому что световые дни заметно сокращаются, а ночами становится прохладней, появляется туманная дымка. С начала месяца вода в озерах и прудах остывает, заканчивая купальный сезон. Сам по себе август - самый спокойный месяц в году. Редко случаются грозы, несколько реже жаркие сухие дни. Зачастую стоит ровная теплая погода, а кое-где на деревьях появляются первые пожелтевшие листочки, предвестники осени. Наступает самое приятное время года - сезон сбора урожая. Все, что сеяли, все, что жали, все, на что возлагали надежды, пора собирать и готовиться к нелегкому времени - зимовке. До холодов еще очень далеко, но пора делать первые приготовления к нелегкому периоду зимы. Итак, что даст нам землюшка в этом году? Какими щедротами она нас одарит? Начинается жатва хлеба. Поспевают налитые огурцы. Краснеют на кустах помидоры. Цветет гречиха. Продолжают отцветать, наливаясь соком ягоды. После небольшого дождя в лесах появляются грибы. Щедр и благороден август. Но Батырша не видит эту красоту леса, его занимает думы о том, куда податься, кому голову склонить. Как бы быстрее доехать до лощины Сазлытамак, дальше начинается густой лес и непролазные кустарники, а там дальше густой лес. Проехали 7-8 верст, но спокойно доехать не удалось, сзади послышался глухой топот коней. Значит, преследуют! Как быть? С такой скоростью бегством от них не спасешься. Будет что будет и он решился противостоять преследователям. Самому молодому шакирду Муталлапу приказал спрятать семью в стороне от тропинки и ждать там, а остальным: Муслиму, Яхье, Марату повелел встать по обе стороны тропинки и, в случае необходимости, пустить стрелы в сторону преследователей, но только после соответствующей команды. Сам встал спереди всех там, где  тропинка поварачивается в сторону болота.

«Надо попробовать договориться, может, послушают и не тронут», - подумал Батырша и в это же самое время увидел верховых. Всадников было шестеро. Все вооружены луками и стрелами, а едущий первым имеет ружье. Батырша подал голос первым:
- Братцы! Почему нас преследуете? Неужели нас не узнаете? Или у вас других дел нет? Возвращайтесь!
Всадники приостановили коней и стали слушать слова остаза, в это время первый верховой приставил ружье к плечу для нажатия на спуск, но не успел. Стрела, пущенная Батыршой попал в голову, и тот, некоторое время сидя на коне качаясь, вскоре грохнулся мертвым. Видя такой оборот событий, остальные всадники сильно испугались и начали наперебой кричать:
- Хазрет! Ради Аллаха не убивайте нас. У нас есть дети, семья.
- Мы уже поворачиваемся назад, отпустите нас. – Один за другим стали они поварачивать коней.
- Почему не забираете своего товарища? Не годится бросать мусульманина мусульманами. Заберите его!
- А вы нас не тронете?
- Нет.
- Возьмем, хазрет, возьмем. Нас заставили преследовать вас, сами не хотели. Ой-ой-ой! Глава нашей группы мертвый! Какой ужас!
Забрав мертвого, всадники поскакали прочь. Вот так имам-хатип впервые пролил человечекую кровь, взяв на душу страшный грех. Да, любое убийство – тяжкий грех в исламе, но что свершилось, то и свершилось, в таких моментах у военных существует правило: кто успел, тот остался жив.

Решили остановиться на ночлег, нашли укромное место среди дальних деревьев, соорудили два шалаша: один – семейный, другой для шакирдов и в течение недели жили тут. Отдыхали, набирали сил, однако продукты питания таяли быстро. По ночам стало холоднее, у каждого летняя одежда, особенно страдали дети. Они не понимали, почему находятся в лесу и от кого-то прячутся. Только костер спасал от холода, но остерегались каждый раз его разжигать. Знали, что дым от огня пахнет и распространяется по всему лесу. Посему кто хочет, тот их быстро найдет.
На четвертый день один из шакирдов по имени Муслим решился разведать ближайшее окружение деса и через некоторое время появился к своему шалашу с коровой.
- Корова заблудилась, не знала куда идти, поэтому привел сюда, - оправдывался он. Все слушали молча, никто претензии не предьявил. Каждый понимал, когда мало продуктов, молоко  - ценнейший напиток. Но не суждено было пить молоко долго, случилось непредвиденное. Когда Яхья с Маратом пошли поискать продукты питания, но далекео не ушли. Услышав далекий топот коней, они сразу вернулись обратно и доложили об этом. Батырша приказал Муслиму укрыть жену и детей в более укромное время, а сам вышел на тропинку с остальными шакирдами. То, что они увидели, повергло в шок. Появилась группа вооруженных людей в количестве двадцати человек. Подойдя ближе, они направили свои стрелы беглецам, а один из них начал говорить на татарском языке:
- Эй, мишари! Мы, черемисы, знали, что вы находитесь в нашем лесу, но не доводили об этом до сведения начальников, не напали на вас, хотя за это предлагали солидные деньги. Но вы обнаглели, украли корову и коня. До этого в этих лесах не пропадало ничего потому, что никто ничего, никого не трогал. Вы, воры, посему придется вас арестовать и сдать властям. Другого выхода не видим.
 Как быть? Батырша слушал эти слова и не знал, как поступить. Понятно, что четверо против двадцати не могут противостоять. Поймают – смерть. Или попытаться убегать?  Чтобы тянуть время ответил:
- Корову возвращаем – берите, а вашего коня у нас нет.
- Ага! Понятно! Коня зарезали и откушали. Ну-ка, кто это? С кем я веду разговор? Посмотрю-ка.
- Не подходи! Будем стрелять!
Черемисы не обратили внимания на слова Батырши и тронулись вперед. Он и шакирды успели пустить по одной стреле, с той стороны полетели многочисленные стрелы. Кроме как убегать другого выхода не было. Все беглецы бросились в лес врассыпную. Сзади что-то кричали, пытались догонять, но густой лес прикрыл бегущих. Они бежали во всю прыть. Вместе с остазом оказался только Яхья, остальные шакирды пропали в лесном массиве. Крики становились тише и тише, вскоре установилась полная тишина. Батырша понял, что ему нельзя возвратиться к семье, видимо, они обнаружили и детей и жену. Обратившись к своему шакирду сказал:
- Яхья! Делу хана! Если хочешь ты можешь идти без меня, куда глаза глядят. Мое будущее туманное, что будет неизвестно. Я сам за себя ответчик, ты не мучайся со мной, выбери свой путь. Даю тебе полную свободу.
Яхья очень удивился этим словам и ответил:
-Хазрет! О чем ты говоришь? Я тебя не брошу никогда, Видит Аллах, буду с тобой до конца своих дней. Одинокому всегда труднее, а вдвоем как-нибудь, думаю, сдюжем. Бросив тебя в самый трудный момент, не хочу брать грех на душу перед Аллахом.
- Ладно, не обижайся! Просто хотел сказать, что ты полностью свободный человек. Вот дойдем до Агидели, дальше - простор, никто нас не  поймает.
Только через несколько суток голодные и оборванные путники еле живым дошли до реки Агидель. На берегу много привязанных лодок, но людей нет. Значит, нет и перевозчика. Посидели, отдохнули и решили овладеть какой-нибудь лодкой. К счастью, одна из лодок была привязана слабой веревкой и путники, разрезав ее камнем, спустили лодку в воду и поплыли, гребя руками вместе весел. Без приключений переплыли реку и потопали дальше. А внутри «волки воют», нет возможности дальше терпеть. Хочешь-не хочешь, придется пообщаться с людьми, чтобы наполнить желудок. Однако ни деревни, ни летника в пути нет. Идут изо всех сил, больше отдыхают. Наконец, видимо, Аллах помог. В лесной полянке стоял одинокая добротная и жилая избушка. Радости не было предела. Залаяла собака, на порог вышел хозяин дома и после взаимных приветствий позвал в дом. Спрашивать о чем-либо не стал, и так видно, что путники прошли длинный и трудный путь. Надо будет, сами же все расскажут, самое главное, на грабителей не похожи. Хозяин стал что-то варить, в теплом доме путников разморило окончательно, после похлебки и выпитого чая, они стали дремать сидя. Хотя и рановато, пришлось им приготовить постель и уложить спать. 

Утром путники проснулись рано. После омовения совершили утренний намаз. Увидев все эти действия путников, хозяин успокоился окончательно. Он  с малых лет хорошо усвоил то, что  люди, регулярно молящиеся Аллаху до восхода солнца, показывают глубокое терпение и истинную веру. Ведь ради совершения фаджра необходимо подниматься до рассвета каждый день, а не спать сладким сном, поддаваясь на уговоры шайтана. Это первое испытание, которое уготовило человеку утро, и его надо пройти достойно. Людей, не поддающихся шайтану, читающих намаз вовремя, Всевышний будет защищать от невзгод и проблем вплоть до наступления следующего дня. Кроме того, они преуспеют в вечной жизни, ведь соблюдение намаза всем зачтётся в Судный день. Эта молитва в исламе имеет огромную силу, поскольку в преддверии рассвета рядом с человеком находятся ангелы уходящей ночи и грядущего дня, которые внимательно за ним наблюдают. Аллах потом спросит у них, чем занимался раб его. Ангелы ночи ответят, что, уходя, видели его молящимся, а ангелы грядущего дня скажут, что также застали его за намазом.
Догадавшись, что путники глубоко верующие люди, хозяин дома решил немедленно познакомиться с ними и начал разговор так:
- Люди добрые! Меня зовут Нурлыгаян. В деревне кличут более кратко - пчеловод Нури. Недавно исполнилось 50 лет. Дети мои живут в деревне, у них свои семьи. После смерти жены, не найдя себе места от горя, построил здесь, на красивой  лесной полянке, небольшой домик и живу тут. Ухаживаю за пчелиными ульями. Как вас зовут, откуда и куда направляетесь – все эти вопросы меня не интересуют. А интересует меня другой вопрос: какова жизнь в ваших краях? Спокойная или бурлит? В народе ходят разные слухи, будто бы на какой-то стороне готовятся к восстанию. Правда или ложь – не знаю.
Он посмотрел на путников, ожидая ответа. Нельзя было промолчать после этих слов хозяина. Поэтому Батырша включился в разговор, начал издалека:
- Моего отца зовут Миннигали, а меня – Габдулла. Мой молодой товарищ и спутник носит имя Султангул. Мы из Исетской провинции. Скажу прямо: в нащих краях спокойства нет, бурлят как в муравейнике.
- Я краем уха слышал, - продолжил разговор Нурлыгаян,  - что бунтуют гайнинцы и бурзянцы и другие горные башкиры.
- Я тоже хотел сказать об этом, уважаемый Нулыгаян агай, - подхватил беседу Батырша, - если правду рубить, я с моим спутником Султангулом ушли от бунтовщиков, и появились тут, чтобы выполнить свой долг муллы, являясь проповедником и служителем Аллаха. К бунтам касания не имеем, иншалла.
- Раз вы служители Аллаха, то, наверное, знаете или видели хазрета Батыршу? Какой он человек? Где может он находиться в настоящее время?
- Конечно, хазрет Батырша нам хорошо знаком. В наших краях все его знают, почитают и уважают. В настоящее время он может быть среди бурзянцев. Там, в Зауралье, бунт все еще продолжается. Такие слухи до нас дошли. Впрочем, кто, где ходит, откуда нам простым смертным знать!
 - Раз начал говорить об этом надо закончить: недавно со своими помощниками  сюда приходил старшина. Он говорил, что ищут Батыршу и велел довести до его сведения, если появятся чужие люди.
- Мы сегодня же уйдем отсюда, Нурлыгаян агай, не будем вам чинить неудобства. За прием, за хлеб да соль большое спасибо. Отдохнули, окрепли, слава Аллаху.
Хозяин дома повел беседу более откровенно:
- Говорят, и у деревьев есть глаза, поэтому будет лучше, если вы не будете мельтешить в лесу. Никто отсюда вас не гонит. Живите спокойно, не торпитесь уходить. Тут продукты питания хватает, надо будет – схожу в деревню и принесу. Проходят недели, месяцы и не видишь живых людей, приходится разговаривать с собакой. Когда вы пришли, веселее мне стало. Оставайтесь тут. Никто сюда с проверкой не придет. И работа для вас имеется, надо построить новый подвал для ульев. Есть и другие работы: дрова заготовить, за пчелами присматривать и так далее. Если хотите, то тут можете спокойно зимовать. Буду только рад!
- А если придут с проверкой, то тогда как быть? – Вопрос задал молодой мулла, который до сих пор сидел молча.
- Собака у меня отличная. На людей лает по-особому. В случае внезапной проверки, можно спрятаться в подвале домика. Там у меня хранятся одни ульи. За ними имеется пространство, где можно спрятаться от чужих глаз. Визуально посмотришь – ничего не видно.
Путники сразу согласились остаться тут и стали активно помогать хозяину дома: вырыли новый подвал для ульев, поставили сруб над ним и накрыли крышу. Дальше занялись заготовкой дров. Собаку привязал немножко дальше туда, где была тропа, по которой приходили люди.
Зима пришла, как обычно быстро, однажды к утру сиял белый снег. Он шел и шел не переставая. Если у тебя есть теплое помещение и зимняя одежда, то и холода нипочем. Живи и не тужи раньше времени!
В последнее время Батырша не мог спокойно заснуть. Ему казалось, что вот-вот зайдут и их арестуют. Опасения эти он довел до Яхьи, тот предложил:
- Давайте еще пару дней побудем тут и тронемся в путь. – Батырша, конечно, согласился.
На следующий день, как только сели за утреннее чаепитие, залаяла собака. Все бросились к  окну.  Там появились три всадника.
- Братцы, в подвал! Быстро! Захватите все свои шмотки! Я приберусь тут сам, как успею.

Все был выполнено молнионосно, Нурлыгаян сам открыл и за ними закрыл подвал, убрал лишние чашки за чувал и поспешил открыть дверь самому. Не успел, те уже заходили. Все лица знакомые: зашел сотник с двумя помощниками.
- Почему собаку привязял на тропинку, по которой проходят люди? Не прячешь ли беглецов в своем доме? Ну-ка, скажи! Иначе сейчас будем обыскивать. – Сотник вел себя грубо.
- Братец Мурзагали! Что это ты в моем доме кричишь? Где уважение к старшим? Почему без разрешения врываешься в дом? Первым делом постучи, после разрешения заходи и здоровайся! Так делали наши предки. А ты поступаешь как бандит, ни во что не ставишь традиции наших дедов и прадедов.  – Нурлыгаян очень волновался, поэтому все слова выходили крикливо.
- Ладно, старик, не шуми и не воспитывай нас! Мы тут находимся с государственной миссией. Открой подвал. Может, там вместо ульев лежат беглецы, которых мы ищем!
- Если тебе надо – открой. Это не место для беглецов, понял. Ты хочешь будоражить моих пчел? Если умрешь от их укусов – не обижайся на меня.  – От большого напряжения Нурлыгаян вспотел. Мурзагали с трудом открыл люк подвала и повел носом. «Только бы не спустился туда, тогда делу хана, может, в этом сслучае придется умертвить всех зашедших, чтобы самому остаться в живых», - подумал хозяин дома и сам ужаснулся от этих мыслей. Установилась гнетущая тишина. Наконец, Нурлыгаян встал, отряхнулся и промолвил: 
- Ладно, старик, не обижайся, посылают ведь нас то туда, то сюда, велят обыскивать дома, сараи, бани и другие строения. Люди видели, как два беглеца украли лодку и переплыли Агидель, затем быстро пропали. Они не могли далеко уходить. А ты, старик, будь осторожен и наблюдай за окружением. Если появятся чужие люди, быстренько сообщи нам. Слышишь меня?
- Слышу, конечно, слышу, как не слышать! – Нурлыгаян был рад тому, что эти помощники старшины не обнаружили беглецов, тем самым не пролилась новая кровь. – Пригласил бы откушать – ничего не готово, сам перебиваюсь сухомяткой.
Хозяин дома обрадовался пуще, когда проводил этих незваных гостей  с порога своего дома, от радости стал он словоохотливым  и приветливым. Когда те пропали за поворотом, зашел в дом и стал безудержно хихикать, посматривая на крышку подвала. Затем пригласил наверх беглецов. Служители Аллаха хвалили хозяина дома, тот хвалил беглецов, за то, что они выдержали напряженные минуты и не пикнули. Прерванное чаепитие возобновилось. К концу дня старший по возрасту  путник сообщил, что на следующее утро они решили идти  дальше. Хозяин дома не стал их задерживать.
На следующий день Нурлыгаян проводил своих гостей. Обеспечил их продуктами питания на несколько дней, обратился к Аллаху с просьбой, чтобы он послал здоровья этим людям.
- Я сразу понял, что у меня сам хазрет Батырша со своим шакирдом, - заявил он напоследок, - я рад тому, что смог помочь и поддержать ученых мужей, служителей Аллаха.
Расстались как закадычные друзья. Путники шли по неглубокому снегу, ночевали в стогах сена и, наконец, дошли до реки Зай. За рекой аул, где должен жить знакомый Батырши  ахун Габдрахман. Батырша послал  шакирда Яхью к ахуну с приветом от себя, чтобы узнать, примет тот их или нет? Яхья вернулся  быстро с круглым хлебом и кумысом в бутылке и сообщил, что ахун приглисил их к себе, но попросил, чтобы они подошли к дому, когда затемнеет.
Так и сделали. Когда на улице стало темно, путники, осторожно открыв дверь дома ахуна, появились у него. Сразу видно, что ахун не рад нежданным гостям, но и не выгнал. И то ладно. После взаимных приветствий ахун Габдрахман пораспрашивал об их житье-бытье, а путники рассказали вкратце, ничего не тая. После обильной трапезы велел им отдохнуть. На следуюющее утро ахун с утра сходил в мечеть, затем он организовал утреннее чаепитие. Между прочим, спросил:
- Как спали, муъмины (мусульмане)? Рад, что спокойно поспали. Сейчас отвечайте конкретно: какую помощь от меня ожидаете?
- Хазрет Габдрахман, мы шли к вам с надеждой, что вы дадите нам кров. Если где-то у вас перезимуем, весной ушли бы в Зауралье к бурзянцам. Без вас никуда.
- Я не могу вас содержать в своем доме, ко мне приходит и бывает много людей. Узнают – вместе с вами закуют в кандалы и отправят в Сибирь. Не посмотрят, что я ахун.
- Тогда, хазрет, дайте нам какой-то совет нам, убогим. Как  нам быть дальше? – с упавшим голосом спросил Батырша.  – Мы в вашей власти.
- Скажу прямо, муъмины, вас все еще ищут. Обещают неплохие деньги тому, кто вас поймает. Люди разные, кто-то ведь поведется ради денег. Батырша хазрет! Нет человека, который не знал бы тебя, поэтому оставить в медресе истопником или ночным сторожем оставить тоже не могу. Извините!
- А что же делать тогда нам? Подскажи, пожалуйства, хазрет Габдрахман!
- Сразу же и не скажешь, как быть. Давайте подумаем о безпроигрышном варианте, чтобы и волки были сыты и овцы были целы. А пока вы переходите во времянку, где зимой мы содержим молодых ягнят и телят. Поживите там 2-3 дня, а потом что-нибудь придумаем. Вход во времянку из сарая, поэтому кроме абыстая, моей жены, туда никто не ходит. Чужим туда путь заказан, в смысле запрещен. Из чулана времянки попадаешь в сарай, а оттуда прямиком в уборную. Никто не видит. Сарай запирается свнутри, поэтому чужие лица туда не попадают. Короче говоря, вы можете жить во времянке, выходить в сарай и никто вас не увидит. Продуктами питания вас обеспечит абыстай, вечером я принесу вам книги. Договорились?
- Да, договорились. Спасибо за помощь в этот трудный момент, - радостно ответил Батырша.
Путникам пришлось пожить не 2-3 дня как договаривались, а целых полмесяца в этой времянке ахуна. Здесь хорошо и тепло, имеется чувал (печка с прямым выходом дыма) и если бросишь хворостину в огонь, все равно дает достаточное тепло. Топчан широкий. Абыстай оказалась проворной женщиной, кормила до отвала бишбармаком, различной кашой, белешями, чаем и так далее. Что еще нужно для простого человеческого счастья? Конечно, теплое «гнездо», регулярное питание и душевное равновесие. Путники после бани переоделись во все новое, старое сожгли.
Пошел 16-й день проживания. День клонился к вечеру.  В зто время появился  ахун Габдрахман, рядом с ним был бородатый мужчина. Хозяин дома спросил:
- Ну, ребятушки, как дела? Хорошо? Тогда я рад за вас. А сейчас познакомтесь с моим родным братом Харисом. Он живет в старом селе. Оттуда моя семья  переехала сюда в Новостройку. Его жилище находится на самом краю деревни, спокойное место я вам скажу. На дворе вас ждут сани с запряженной лошадью, одевайтесь и переберитесь к нему.
Старое село оказался действительно спокойным местом.  Дом Хариса находился на краю деревни в отдаленном расстоянии, поэтому к ним никто никогда не заглядывал. Путники устроились в избушке рядом с домом, которую использовали как времянку и как домик для только что родившихся ягнят. Батырша и Яхья провели зиму здесь со спокойной душой. Дни пролетели незаметно в намазах и чтениях религиозных книг. Батырша часто всоминал о семье, о жене и о детях. Он не знал главного: живы они или нет? Если живы, где они находятся? В рабстве или в свободном полете. Да, взяв с собой семью в лес, он круто подвел своих домочадцев. Ничего не поделаешь: на все воля Аллаха.
Пришла весна. Река Зай в одно время бурлила половодьем и успокоилась. Отдыхающие путники часто выходили во двор посмотреть пробуждение природы.    Весна – это ясное голубое небо, беленькие тучки, легкий весенний ветерок. Весна – это ранние цветы и сочная зеленая трава. Это тепло в воздухе, которое ощущаешь кожей, и которое пробуждает все вокруг. Весна заставила Батыршу вспомнить о родине, о родных. Ему стало неистерпимо больно, все время находиться в чужом краю – не радость. Поэтому он решил посоветоваться с Яхьей.
- Как думаешь, может, нам надо вернуться в родные края? Будь что будь.
Тот, кивая головой, быстро согласился и ответил:
- Нам надо вернуться, хазрет. Сколько можно жить у чужого порога, в чужом краю?
Сказано – сделано. Путники быстро собрали свои пожитки и, выразив благодарность хозяину дома, отправились в обратный путь. Теплые весенние дни помогли путникам идти без чрезвычайных  проблем. Увидев аул, Батырша посылал Яхью за продуктами, сам он оставался поблизости. Однажды Яхья не вернулся. Ждал Батырша своего шакирда день, другой и, поняв, что тот не придет, продолжил путь в одиночестве. Проголодался сильно, еле-еле дополз до аула Адекай, где старшинствовал Сулейман Дивай. Почему-то не доверился он Сулейману, не зашел к ним, а решил переночевать в мечети села. Подождал сумерек и когда стемнело, оторвал засов двери и завалился спать. Утром рано кто-то заметил, что засов валяется на земле, удивился, зашел посмотреть и увидел спящего «вора». От шума и гама людей Батырша проснулся и разбив окно вышел да убежал. За ним погнались несколько всадников, догнали, побили и привели в село под караулом к старшине Сулейману. Тот и не думал его освободить, а сдал властям. В камере каземата Батырша не раз вспоминал последние дни, когда он еще был свободным человеком. Да, сделал глупость, что зашел в мечеть заночевать. Если бы знать заранее что будет, ночевал бы где-то под кустиком. Но после возвращения все равно  арестовали бы как главного идеолога бунта башкир. Значит, такова воля Аллаха. Тут, в тюрьме, он начал писать письмо на этот раз самой царице Елизавете Петровне. Каждый день корпел над письмом, исправлял, редактировал, переписывал набело. И сегодня он продолжал писать дальше:

…«Бедствия и муки во времена этой царицы перешли все грани и стали нетерпимы. Некоторые говорили, что государство, играющее со своими подданными и творящее злодеяние своим подчиненным, не дойдет до добра, и то, что входит в живую народную молву, не может быть понапрасну. В конце концов, есть предел таким злодеяниям. Некоторые говорили, что зло в наших начальниках, генералах. О каких-либо злодеяниях со стороны самого падишаха слухов нет. Некоторые говорили: падишах справедливый, однако, какая нам польза от его справедливости, не вышедшей у него из-за пазухи и не дошедшей до нас? Возможно ли, чтобы глаза человека не могли достигнуть туда, куда доходит рука? Видите, что у нас руки коротки, они дальше наших изгородей не выходят. Когда мы видим у себя во дворе ягненка с переломанной ногой, мы перевязываем его. Точно так и мы под властью падишаха. Если бы она действительно по-падишахски разбирала дела, разве ее глаза не дошли бы и до нас.

Начальники обманом брали много денег. Богатые на них истратили свои богатства, а бедные влезли в долги. Дела, которые можно закончить в один день, они [с целью наживы] затягивали на месяц, а дела, которые можно было кончить в месяц, – на год. Начальники-злодеи чинят народу притеснения, мучают, избивают, берут поборы, взятки, расхищают имущество и даже убивают людей. Один начальник убил Туктара из команды Яныша, из деревни Туктарово, напоив его вином с отравой, за то, что он не представил [подводу] сверх указа. Башкира из деревни Субай, из команды Сулеймана, драгуны истязали и убили в дороге, во время сопровождения подвод».
            
                (Научный архив БФАН СССР, ф. 3, оп. 12, д. 91, лл. 84-88.)

Вспомнил Батырша тот день, когда его поймали, приняв за вора. Когда его привели к старшине Сулейман, он надеялся, что тот отпустит его, все-таки, старые знакомые. Но тот старшина разговаривал мягко, поступил жестко: под караулом пустил его по этапу в Оренбург. А как обрадовался генерал-губернатор, увидев Батыршу в кандалах! Попытался генерал-губернатор Неплюев сам провести допрос – не получилось. Батырша твердил одно и то же: «я буду говорить только с царицей Елизаветой Петровной и отвечать буду только на ее вопросы». Удивительное явление: бунтовщик хочет аудиенции у царицы! Не стал генерал-губернатор заниматься с этим пленником, сказал ему:
- Сегодня – 12 августа. Вчера я отправил рапорт Сенату о том, что ты пойман. Твою дальнейшую судьбу будут решать они. – И он, тяжело дыша, вышел вон. После ухода генерал-губернатора о Батырше «забыли», никто не допрашивал. В середине сентября Неплюев получил указ из Санкт-Перебурга такого содержания: «Под усиленнем караулом направить вора Батыршу в Санкт-Петрбург в распоряжение Тайной Канцелярии».
После получения указа кормить стали лучше, дали теплого одеала. Всеми этими делами занимался капитан Волконский. До отправления невольника в столицу капитан за казенные деньги купил фургон, то есть крытую повозку с круглой крышей, одежду для Батырши, как тубетей, зимнюю арестантскую форму, шапку, шубу и варежки. Он, Волконский, должен сдать арестанта в целости и сохранности, в противном случае придется прощаться со своей теплой должностью. Об этом конкретно написано в инструкции, которую он носит в своем кармане.
10 сентября конвой с Батыршой выехал из Оренбурга и направился в Санкт-Петербург. Арестанта конвоировали несколько десятков драгун и казаков, кроме них капитан, унтер-офицер и капрал. Всего более 70-ти  военных. В фургоне вместе с Батыршой ехали четыре конвоира. Они пасут его и днем и ночью. Случилось непредвиденное. Ослабленное тело арестованного не выдержало трудности пути и холода. Он заболел. Шутка ли каждый день подпрыгивать  по неровной дороге в течение целого месяца. А маршрут трудный и длинный: Оренбург – Самара – Арзамас – Муром – Владимир. Доехали до  Москвы и с разрешения Тайной канцелярии арестванного оставили в Москве и бросили в Шлиссельбургскую тюрьму. Здесь начались ежедневные допросы. Но арестованный конкретно отказался отвечать на вопросы, только все время твердил: «Хочу повстречаться с царицей, организуйте аудиенцию». Ему сказали, что она болеет и потому не может принять. А все, что он хочет довести до сведения царицы, может написать письменно.

Поверил Батырша этим словам: куда денешься, и потому продолжает корпеть над  письмом. С Батыршой, в основном, занимается следователь Александр Турчинов. Он – крещеный татарин, еще не забыл своего родного языка, но переводить текст затрудняется. Поэтому Турчинов на подмогу вызвал переводчика-тылмаса и тот переводит написанную часть на русский язык. Переводчиком является молодой человек лет тридцати. Его зовут Ильяс Муратов. Держит себя просто, чисто и грамотно говорит и пишет  на русском и на башкирском. Как-то Батырша и Ильяс разговорились. Батырша спросил у молодого человека кто он, откуда и как попал сюда, в Москву. То ответил:
- Я – башкир из Бурзянского рода.
- Вот тебе на! Почти родная кровь! Молодой человек! Как овладел русским языком и где учил? – задал еще вопрос арестованный.
- В молодые еще годы отправился на заработки, устроился в стекольный завод Исетского дистрикта. Хозяин завода был купец Афанасий  Битюков. Там, в основном, работали русские рабочие и мастера. В процессе работы научился разговаривать. Ходил в воскресную школу, учился старательно и прилежно. Может поэтому учитель Гусев, налегая на грамматику, стал со мной заниматься отдельно. Посоветовал учиться дальше.
- Родители имеются?
- Мать жива. Проживает с моим старшим братом Каранаем. Его фамилия  - Муратов.
- Как ты, кустым (братец) оказался в Москве?
- Когда учился в Оренбурге усышал, что в Москве открывается университет. Накопив денег на дорогу, прибыл сюда. Но в университет не взяли, приняли в гимназию при университете. Закончишь гимназию можно поступить в университет, сдав указанные экзамены. Но туда могут поступить лишь единицы. Университет открыли 26 апреля 1755 года по инициативе Ломоносова. Не слышали о таком знаменитом ученом? Жаль. Он выходец из простого слоя, отец его был всего-навсего рыбаком. А куратор университета Иван Иванович Шувалов родной брат Александрв Ивановича Шувалова, главы Тайной Комиссии.
- По какой специальности учишься в гимназии?
- Направление моей специальности – юрисдикция. Окончишь гимназию можно работать в судебных инстанциях. А пока нахожусь в  роли переводчика за определенную плату. Без денег как проживешь? Батырша агай! С тюремными надзирателями и следователями веди разговор спокойно, не конфликтуй,  не сопротивляйся – изобьют. А ваша семья где живет? И дети, наверное, имеются, хазрет?
- И жена, и дети есть. Только не знаю где они!  - невольник вкратце рассказал о сути дела и обстоятельствах расставания с семьей.
- Хазрет! Я попробую навести справки о вашей семье, только не слишком надейтесь на меня. Такой вопрос решается трудно и долго.
Прошла неделя. На этот раз Ильяс зашел с радостным лицом и сообщил о семье Батырши кое-какие данные. Оказывается, после того, как поймали,  жену  Зульбохар с детьми в течение полугода держали в Уфимской тюрьме. В феврале 1756 года переводят в Московскую губернскую канцелярию. В дороге сын Тажетдин скончался от холода и голода. Через некоторое время статский советник Щербачев забрал Зульбохар с двумя дочерями к себе домработницей. Все-таки есть добрые отцы семейства. Их всех троих заставили принять христианство. Старшая дочь Зулайха заболела и умерла. Младшая Назлыгуль жива и здорова, находится при матери. Больше сведений нет.

Хотя сведения скудные, но Батырша остался довольным. Подумал: хорошо, что выпустили из тюрьмы и забрали в дом богача. Прекрасно, что жена и дочь жива. Плохо, что Тажетдина и Зулайхи нет в живых. Очень плохо, что обратили их в христиан. Батырше стало легче, понял, что больше в этой жизни он не связан ни с кем, даже с семьей. А недавно, по указанию главы Тайной Канцелярии Шувалова, арестанта Габуллу Галеева посетил поп Петропавловского собора Стефан Левицкий. Он открыто предложил ему сменить веру, стать христианином. Арестант в этом деле собаку сьел, разбирался в вопросах веры не меньше этого попа, может быть, даже больше. Мирная беседа в камере, вернее спор между двумя служителями Всевышнего проходила так: поп Левицкий рассказывал о приимуществе и удобстве христианской веры, Ильяс Муратов перводил. После этого Батырша начал говорить о достоинствах и приимуществе ислама, тылмас опять переводит. Таким образом, многодневный спор на тему о приимуществах той или иной веры закончился безрезультатно.
Когда закончил письмо облегченно вздохнул. Ильяс как-то говорил, что не все письма доходят до царицы. Пусть так, главное он написал, кто-то ведь прочтет. Письмо-обращение оказалось объемным, всего 150 тетрадных листов. После завершения этого дела, Батырша стал спокойно ждать смертного приговора за свои деяния. Единственная ошибка в том, подумал он, что на коне с саблей не смог возглавить  отряд восставших. Сбежал, не доверился своим. Какое счастье, сражаясь умереть на поле боя, по сравнению со смертью в холодном каземате. Узник не знал о том, что царица Елизавета Петровна своим указом отменила смертельную казнь. Поэтому Тайная Канцелярия не могла принять такое решение. Она приняла другое решение: государственного преступника Батыршу Галеева приговорить к битью батогами и держать в Шлиссельбурнском каземате в одиночной камере навечно. Но это решение до узника еще не довели. Куда торопиться? Преступник не убежит, не восстанет. 
24 июля 1762 года. Ночь. В каземате полная тишина. Согласно инстркуции среди ночи капрал Данила Никитин открыл засов  двери одиночной камеры, проверил наличие арестанта. Тот, еле живой государственный престуник, в кандалах по рукам и ногам, спал глубоким сном. Никитин вышел из камеры и, видимо, забыл закрыть засов на замок. Зашел он в свою караульную каморку и заснул. Арестант, когда проснулся, обнаружил, что дверь камеры не закрыта. Вышел потихоньку, посмотрел, в караульной спал капрал, а рядом с ним блистела сикера, поставленная возле стола. Батырша решился. Взяв секиру, одним махом убил  караульного и по темному коридору направился к выходу. По пути следования встретил Максима Хомутова, Григория Епифанова, Андрея Лазарева в отдельности. Все они были убиты секирой. Лазарев до кончины успел несколько раз крикнуть. Услышав шум, караульные вышли в коридор и увидев убегающего преступника открыли огонь по нему из нескольких ружей. Мертвого Батыршу били прикладами до тех пор, пока его тело не превратилось в красное месиво из костей и кожи. Об этом подробно написал и скурпулезно описал последние события  в своем докладе в адрес Сената комендант каземата Иван Бередников.
Это событие повергло в шок и переводчика Ильяса. После смерти Батырши по решению Сената его жену Зульбохар, под христианском  именем Мария Александровна, и дочку Назлыгуль под новым именем Надя поместили в монастырь. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Царьское правительство не забыло тех, кто помогал в задержании Батырши. В декабре 1755 года 80-летний старшина Сулейман Диваев был вызван в столицу. За верную службу он получил подарки и деньги, был принят императрицей и имел непродолжительную беседу. Старшему сыну Сулейману и писарю Муксину вручены по 50 рублей. Мишарский  старшина Яныш Абдуллин получил как подарок инкустрированную саблю. Мишари Расуль Карамышев, Исхак Якупов, Исмагил Ибраев за свои труды получили по сто рублей из казны. Дальше случилось непредвиденное: старшина Диваев после получения подарка скончался в столице, а Яныш, успешно выехав из столицы, умер в дороге, не доезжая до родины.
Да, все мы в этом мире живем временно и,сами не зная, приближаем смерть.
 
                5. Зилаирская крепость

В середине XVIII века в Башкортостане было построено 48 крепостей, столько же редутов и форпостов, в том числе Зилаирская крепость Сакмарской дистанции Оренбургской укрепленной линии. Крепости, кроме Оренбургской, возникли стихийно, в ходе подавления башкирского восстания. Оренбургская укрепленная линия делилась на несколько дистанций, в том числе и Сакмарскую, которая первоначально состояла из 10 крепостей и 2 редутов, но в ходе восстания 1755 года она была доведена до реки Зилаир, где заканчивалась Зилаирской крепостью. Крепостям были отданы значительные земельные площади, изъятые у башкир. Единой нормы наделения не было. Одни крепости получали относительно небольшие земли от 5 до 10 тыс. десятин, другие — огромные земельные угодья, превышающие 200 тыс. десятин. П.И. Рычков писал: 
«Построена в прошлом 1755 году на земле Бурзенской волости Башкирцев при речке Зелаир, по причине произошедшего от Башкирцев тоя волости злодейства чтоб построением ея внутри тех самых жилищ, где злодейство оказалось, и введением тут для гарнизону двух рот, драгунской и пехотной, оным злодеям зделать страх, и притом удобнее б было бы, и для всяких случаев иметь тут запасной провиантской магазен; 1755 году июля 26 дня учинено в оренбургской губернской канцелярии определение, и представлено Правительствующему Сенату».

(Рычков П.И. Топография  Оренбургская, то есть обстоятельное описание Оренбургской губернии. Ч.II. СПб., 1762. С. 32-33)

Создание еще одной крепости в Зауралье был задуман и запланирован Неплюевым, генерал-губернатором Оренбургской губернии. Сенат дал добро. По задумкам генерал-губернатора крепость должен быть построен на земле Тангаурского рода, на правом берегу реки Зилаир, где были нетронутые леса, росли вековые деревья, пригодные для строительных работ. Это дело было поручено бригадиру Бахметьеву, которого генерал-губернатор знал хорошо и уважал за исполнительность. Бахметьев привлек к этому делу инженера Поспелова и он, инженер, взяв с собой группу строителей-рабочих, выехал на место назначения. Вслед за Поспеловым выехал Бахметьев в сопровождении солдат в количестве сто человек.
Прибыв на место назначения, организаторы своими глазами увидели край с богатым лесным массивом. Здесь были березывые, сосновые рощи, росла осина липа, лиственница. Было много разнообразной травы, цветов.
В горах самое большое разнообразие растений из-за вертикального зонирования. Сосновые, хвойно-березовые, широколиственные леса, тайга, высокогорные луга сменяют друг друга. Среди характерных для гор растений можно назвать такие, как дриада восьмилепестная, горец живородящий, аркотус альпийский, горицвет сибирский.

Строительные работы здесь начались ранней весной 1755 года. С первых дней работа закипела: одни рубят лес, окучивают, другие возят на место стройки, третьи поднимают сруб. Одна группа занимается сенекошением для лошадей, добровольцы ловят рыбу, кто-то охотится – все это совершается на благо общего дела. Ночью караул с четырех сторон охраняет покой военных и гражданских лиц. Тут место болотистое, много овода и комаров, мошкары, они днем и ночью мучают людей, лошадей. Дело начали со строительства землянки и земляного вала вокруг лагеря. Кроме всего этого необходимо в кратчайший срок выкопать несколько колодцев для питьевой воды, нужны конюшни и карды. Все это необходимо закончить быстро. А пока люди спят в палатках, ночью, все-таки Зауралье, погода становится холодным, тут ветреные ночи. Будучие казармы будут отапливаться печкой, поэтому несколько человек заняты заготовкой дров на зиму. Если каждой печке уйдет по тысячи кирпичей, то на десять домов нужно будет привезти 10 000 кирпичей. По мнению бригадира Бахметьева, который руководит строительством лично, для привоза только кирпича нужен двадцать подвод. Не хватает людей, подвод. Поэтому Бахметьев пригласил на работу со своими лошадьми башкир окрестных деревень и хуторов. Проворный народ, умеют ударно работать, в лесу и ориентация у них отличная. Плохо то, что они пока недостаточно овладели русским языком, поскольку в этих краях русских нет, но движениями и междометиями изьясняются вполне достаточно. Русскую речь слушают очень внимательно и понимают почти все сказанное. Но, чтобы понять все сказанное на всякий случай он имеет переводчика-крещеного татарина.
Наблюдая за ходом работ, как-то раз Бахметьев захотел побеседовать с молодым башкиром, который разгружал бревна и велел переводчику подозвать его. Башкир очень удивился, спросил о чем-то, но бросив работу, быстрыми шагами приблизился к бригадиру и поприветствовал. Через переводчика- тылмаса Бахметьев начал тому задавать вопросы:
- Вижу, что ты башкирец. Как тебя звать? Откуда родом, служивый?
- Меня звать Мотал, из хутора Куват. – Убедившись, что русский начальник беседует мягко, он смело стал отвечать на все вопросы бригадира Бахметьева. Скажешь хуторянам, что на равных беседовал с генералом – никто не поверит, скажут – врун.
- Гда ваш хутор? 
- Отсюда на юго-восточной стороне, рядом течет река Сакмара.
- Сколько верст будет до вашего села, то есть хутора?
- Не считал никогда. С тележкой три часа езды.
- К какому роду относитесь?
- Мы – тангаурцы, господин янарал. Род наш состоит из двух частей: лесной Тангаур и степной Тангаур. Мы – степные тангаурцы из подрода Туксары.
- Что означает слово «Тангаур»? Можешь мне объяснить?
- Могу, господин янарал. Это имя главы нашего рода, нашего древнего прадеда. Наше шежере идет так: Тангаур, его сын Каратульке, его сын Иламан, его сын Кустана, его сын Туксары, его сын Давлетсура, его сын Туян, его сын Суйундук, его сын Хасан, его сын старшина Куват, основатель хутора.
- В ваших краях не водятся бунтовщики и воры?
 - Нет таких людей, слава Аллаху. У нас все спокойно, альхамдуллиллах (вся хвала Аллаху).
- Ладно, можешь идти! Работайте ударно, деньги получите вовремя. Мои слова передай своим товарищам, соплеменникам.
- Своим обязательно передам ваши слова, хазрет. До свиданья. Хуш.
Беседуя с бригадиром о бунтовщиках, Мотал из Тангаурского рода наврал ему. О том, что ходили слухи о вооруженных всадниках в лесу, он слышал. Всадники, говорили, то пояылялись, пропадали на несколько дней.  Что они тут делают в глухом лесу? Зачем они появились? Никто толком не знает. Но здесь, где строится крепость – полная тишина, только лес шумит.
Через несколько дней тишина закончилась. Оказывается, появилась группа вооруженных всадников на берегу Зилаира, увидели косарей и, узнав, что башкиры косят сено для лошадей русских военных, побили и прогнали их оттуда. Через два дня после этого случая подверглась нападению лесорубы-солдаты и, потеряв пятерых своих, вернулись они возбужденные и испуганные, вынужденно бросили работу раньше срока. Были поставлены дневные караулы и усилены ночные. Места работ в лесу тоже охранялись постоянно двумя караульными. Тактика башкир не понятна Бахметьеву: этот дикий народ не привык, видимо, сражаться на позициях, появляются, наделают дела и быстро пропадают. Ищешь потом, но не находишь,  как сквозь землю проваливаются. Может у них имеется тайный вход в землю? Никогда эти басурмане не ходят по дороге, а напрямик бродят  по лесу. Если каждый день будет 3-5 трупов солдат, то через месяц никого в живых не останется. Почему до сих пор не присылают дополнительные силы из Оренбурга? Оренбургским чиновникам хорошо и спокойно, потому, что они не знают положение наших дел.
Наконец, свершилось! Прибыла рота драгунов из Оренбурга численностью сто человек. Они, оказывается, сбились с  пути, блуждали по лесу в течение трех дней, да еще попали под обстрел башкирских стрел. Но радость оказалась короткой. Оренбург прислал пакет, где был приказ, чтобы Бахметьев, создав роту из своих и из прибывших, по 50 драгунов и солдат, немедленно направил их в Авзяно-Петровский завод для его защиты. Пришлось приказ выполнить. Командиром  новой роты он назначил капитана Шкапского. Маршрут секретный, об этом никто не должен знать, кроме ротного. Бригадир уверен, что эта команда дойдет до места назначения и выполнит свой долг, так как тут одни опытные «старики», не раз нюхавшие порох. Вооружены отлично, патронов и продуктов питания в достаточном количестве. Если все пойдет гладко, думал Бахметьев, ему светит генеральский чин. Все-таки чин бригадира, хотя выше полковника, но ниже генерала. Вон Тевкелев быстро стал генералом, сейчас важно ходит в генеральской форме. Все в руках бога: и карьера, и жизнь, и наказания, и смерть.   
                *   *   *
После нападения на Покровский завод, всадники Кучукбая пробрались глубже в лес. Лес для них не опасен, а наоборот он защищает и прикрывает. Если где-нибудь поблизости или рядом возникает движение, первыми дают тровожный сигнал пернатые, только надо знать и понимать их язык. А когда в лесу спокойно, птицы поют и щебещут беспрестанно, красивые трели разносятся по всему лесу. Пожалуй, из всех животных звуков для человеческого уха пение птиц является наиболее приятным. Это могут быть настоящие песни, которые обычно посвящены привлечению партнера или обозначению своей территории. Помимо продолжительных мелодий можно услышать и отдельные звуки, которые, как правило, вызваны приближающейся опасностью. Однако, одни и те же песни при различных обстоятельствах не значат одно и то же.
Кроме того, для птиц пение важно и как способ самовыражения, при этом они не только воспроизводят свой голос, но часто имитируют окружающие звуки. Именно эта способность позволяет волнистым попугайчикам воспроизводить человеческую речь. Птицы также повторяют и мелодии других видов, находящихся поблизости. Примером служит пересмешник, который получил свое  название, благодаря способности повторять язык многих птиц. Пернатые обязательно учат своих птенцов пению, при этом достаточно быстро малыши осваивают все звуки, которые доступны взрослым особям. Лесные люди знают, что лучшими певцами чаще всего являются самцы. Но не все птицы умеют долго и красиво петь, а в качестве наиболее мелодичных признаны соловей, канарейка, скворец, иволга, некоторые виды экзотических птиц. Однако для певчих птиц пение является признаком здоровья. Знание языка птиц важно для Кучукбая и его товарищей. Они находятся в лесу постоянно, а птицы всегда предупреждают об опасности. Недавно к Кучукбаю  примкнула еще сотня Сыртлана, уже более внушительная сила. Они держат связь с всадниками аксакала Атангула и Аксуры, совмесно держат под контролем тракт от Преображенского завода до Сапсальской ямы. Одна небольшая группа всадников ведет наблюдение за Зилаирской крепостью днем и ночью. Поэтому Кучукбай хорошо информирован о том, кто и где находится, сколько военных куда выехал, кто приехал, как идет стройка, когда отдыхают строители и как поставлены караулы.

Движущийся отряд Шкапского обнаружили всадники Сыртлана, вскоре они догадались, что усиленная рота направляется в Авзяно-Покровский завод. Военные громко разговаривали между собой, громко хихикали и вели себя слишком вольно, как уличные подростки. На следующий день эта медленно двигающая рота должна войти в узкий проход между двуми горами. Предводители всадников договорились встретить Шкапского там. Когда рота полностью войдет в узкое ущелье, всадники Сыртлана закрывают их сзади и начинают бой, а группа Кучукбая встречает их на выходе. Остальные находятся в засаде и ведут стрельбу по военным с вершин двух гор. С утра следующего дня лучники заняли свои места на холмах горы и затаились. Со стороны ничего не заметно, лошади лучников находятся за горой под присмотром коневодов. По приблизительным расчетам рота должна подойти к обеду, но не подошла. У ждущих кончилось терпение, они начали разговаривать между собой все громче и громче. Задавали друг другу вопросы типа, почему их не видать, может, они двинулись по другой дороге? Кто-то встал во весь рос и наблюдал за дорогой. Возникли вопросы: может, действительно рота пошла по другому пути? Может, остановились отдыхать на целый день?
- Ребята! Успокойтесь и занимайте свои лежащие места, - голос Сыртлана прозвучал как приказ. – Часть военных двигается на телегах или пешим ходом, поэтому появляется медлительность, а конные идут рядом, прикрывая телег и всех остальных. Ждите!
Снова установилась полная тишина, лучники растворились на лоне природы. Прошло еще какое-то время. В тиши еле-еле стало слышно топот коней и скрип колес, общий приглушенный шум. Послышался ржание какого-то коня, окрик человека и все опят замолкло. Идут! Первым появилась авангардная группа всадников, они смело влетели в узкую лощину и продолжили свой путь. Их не тронули. Заползли в ущелье основные силы роты. Где-то на стороне вдруг заухал филин, после этого со склон двух гор посыпались многочисленные стрелы. Солдаты мгновенно отреагировали, взяв в руки ружья начали отстреливаться. Но стреляли впустую, потому, что не видели пускающих стрел. Запруженные в телеги лошади остановились как попало, загараживая дорогу всадникам. В это время слева и справа покатились камни, какие-то волуны, лошади шарахались и рвались куда-то. Все смешалось и остановилось. Появились первые убитые, пало несколько лошадей. Сзади напирала лава всадников, они вошли в ряды застрявших, начался сумашедшее сабельное сражение, бой, где невозможно применить огнестрельное оружие. Давка была везде. Началась паника военных. Опытный военный и бесстрашный офицер Шкапский, сразу осознал гиблое положение своей роты и громко приказал рвануть только вперед . Капитан, наконец, смог остановить панику и устремился первым вперед. В конце узкого ущелья их встретили конники Кучукбая, здесь образовался новый круг сражения. В трудном сабельном бою казаки смогли  отбросить всадников Кучукбая, до выхода на простор осталось несколько десятков метров. В этот момент перед солдатами появилась новая группа всадников из сорока сабельников. Эти всадники были из  отряда аксакала Атангула и до сих находились в резерве. Свежая сила бунтовщиков стремительно вошла в бой и заставила отступать казаков Шкапского. Окруженный с двух сторон Шкапский вынужден был обороняться до последнего воина. Картина сабельного боя была страшной; люди рубили друг друга, раненые и убитые лежали подногами, носились кони без всадников, стоял невообразимый шум из проклятий, матерщин, приказов и криков о помощи. Ущелье покрылась трупами противоборствующих сторон.
Кучукбай находился в гуще сражения, быстрым взмахом убил двоих казаков. В пылу боя заметил, как Аксуру окружают казаки.
- Аксура-а-а! – крикнул он, - держись! Я иду к тебе на помощь. Но не дошел, его самого окружили солдаты. Он успел порубить одного из казаков,тот упал с лошади. В это время перед Кучукбаем возник опытный офицер сабельного боя. Два сабельника схлестнули свои сабли. Лошади кружатся друг за другом, сабли сверкают при взмахе, видно, что они не могут друг друга одолеть. Оба опытные, оба бесстрашные. Они кружились долго, ни один из них не мог достать другого. Найдя удобный момент, Кучукбай ударил саблей по офицеру и увидел, как голова его отлетела в сторону. В этот миг несколько пуль попало к нему и он сам грохнулся мертвым. От обильной крови ущелье окрасилась в красный цвет. Бой затих внезапно, как и начался. Не остался в живых ни одного драгуна, солдата, казака. Столько же потеряли и нападавшие. Мать земля в очередной раз приняла своих погибших  сыновей в свои обьятья. Кто виноват? Военные,  выполнявшие приказы своих командиров или бунтовщики, которые, не имея других возможностей, выступили против существующих порядков? 

                6. Императрица Елизавета Петровна

В холодную ночь 25 ноября 1741 года поздние прохожие в Петербурге с удивлением наблюдали, как к Зимнему дворцу двигается колонна солдат во главе с высокой женщиной в кирасе поверх розового бального платья. Отряд без шума занял первый этаж, обезоружив сонных часовых. Так, без единого выстрела, в России совершился дворцовый переворот - уже пятый за полтора десятилетия. Наутро подданные империи узнали, что ими отныне правит государыня Елизавета Петровна. Переворот, как всякая смена власти, вызвал в народе ликование. Люди обнимались на улицах, кричали: «Кончилась власть проклятых немцев!» Прежде, при Анне Иоанновне, страной десять лет управлял курляндский регент Эрнст-Иоганн Бирон, потом настал черед Брауншвейгского семейства. Внучка слабоумного царя Иоанна V Анна Леопольдовна и ее супруг были людьми незлыми, но слабыми и бездарными. Антон-Ульрих щедро отдавал дань русской водке, а правительница, выставив мужа из спальни, проводила время с любимой фрейлиной. Всеми делами заправляли фельдмаршал Миних и вице-канцлер Остерман, естественно, немцы. В этих условиях взоры патриотов все чаще обращались к дочери великого Петра.

Родилась Елизавета в царском дворце в деревне Коломенском. Дата рождения:18 декабря 1709 года. Тогда в Москве праздновали Полтавскую победу Петра. Тогда он еще не был формально женат на ее матери, ливонской прачке Екатерине. Только через три года бывшая «портомойка» стала законной супругой царя, а Елизавета и ее сестра Анна - царевнами. Петр редко видел дочерей, но любил их и в каждом письме передавал привет «Лизаньке, четвертной лапушке». «Четвертной» - потому что Елизавета в детстве лихо ползала на четвереньках. По приказу Петра дочь рано начали обучать грамоте и прочим наукам. Лизанька выросла красавицей и пошла в отца богатырским ростом почти 180 сантиметров. Люди, видевшие ее в 12 лет, вспоминали: «У нее был живой, проницательный, веселый ум; кроме русского она превосходно выучила французский, немецкий и шведский языки, писала красивым почерком». В 12 лет царевне начали подыскивать жениха. Хотели сделать ее, ни много ни мало, французской королевой, но в 1725 году Петр умер, и переговоры с Парижем не увенчались успехом. Через два года скончалась от пьянства императрица Екатерина. Елизавета не сильно горевала о своем сиротстве - ее больше занимали праздники и мужчины. Неожиданно в нее влюбился ее племянник, юный Петр II. Целыми днями они пропадали вместе на охоте или конных прогулках - царевна превосходно держалась в седле. Испанский посол сообщал: «Русские боятся большой власти, которую имеет над царем принцесса Елизавета». Вскоре Петра с Елизаветой разъединил фаворит Меншиков, решивший женить его на своей дочери. Царевна утешилась в объятиях своего камергера Бутурлина, а затем и других любовников. К ней продолжали свататься европейские государи, но пришедшая к власти Анна Ивановна не желала выпускать кузину из-под присмотра. Более того, она приказала ей оставить милое сердцу Подмосковье и переехать в Петербург.

Молодая и красивая Елизавета доставляла Анне, рябой, малорослой и тучной, немало терзаний. На балах вокруг царевны так и вились кавалеры. Анна отводила душу, урезая ей, транжирке, расходы, а потом сослала в Сибирь ее любимца, офицера Шубина. В тоске Елизавета стала сочинять печальные песни и пьесы для домашнего театра, в которых бедную девицу угнетала злая и безобразная мачеха. Позже увлеклась хозяйственными заботами - продавала яблоки из своего имения Пулково, при этом азартно торговалась со скупщиками за каждый грош. В 1731 году к ней пришла новая любовь. Той зимой полковник Вишневский привез в Петербург из украинской деревни Чемары дивного тенора. Юношу звали Алешка Розум, а в столице он стал Алексеем Разумовским, певцом придворной капеллы и любовником Елизаветы. Позже, как говорили, она тайно вышла за него замуж и родила дочь Августу - ту самую, что вошла в историю под именем княжны Таракановой. Не самозванки, которую царским агентам пришлось отлавливать в Италии, а настоящей, что мирно скончалась в московском Ивановском монастыре.

Царевна вместе с Разумовским вела довольно скромную жизнь в своем дворце. После смерти Анны Ивановны и ссылки Бирона она стала смелее и пошла на контакт с иностранными дипломатами. Французский посол Шетарди и швед Нолькен убеждали Елизавету, что она достойна трона куда больше, чем «брауншвейгская лягушка» Анна Леопольдовна. Обе державы враждовали с немецкими князьями, а Швеция еще и пыталась вернуть Прибалтику, отторгнутую Петром. На словах Елизавета обещала шведам все, что те просили, но договор не подписывала, следуя тактике «тише едешь - дальше будешь». И не прогадала: шведские деньги помогли ей привлечь сторонников не меньше, чем красота и общительность. Многие гвардейцы, которым разрешалось заводить семьи, приглашали ее в крестные, и она дарила «на зубок» новорожденным щедрые подарки. После этого ветераны запросто звали ее «кумой» и, конечно, готовы были за нее в огонь и в воду. А вот высшие чиновники ее не поддерживали: они считали Елизавету пустой кокеткой, ничего не смыслящей в государственных делах. И вряд ли она решилась бы на переворот, если бы не случай. О подозрительной активности царевны в отношениях со шведами и французами стало известно английским дипломатам. Англия, враг Швеции и Франции, была рада возможности сорвать их планы. Неприятную новость незамедлительно донесли до Анны Леопольдовны. На дворцовом приеме она отозвала соперницу в сторону и сурово допросила. Конечно, та все отрицала, но видела, что ей не верят. Не без оснований опасаясь попасть в пыточные застенки Тайной канцелярии, дочь Петра проявила отцовскую решительность и уже через три дня, под вечер, явилась в казармы Преображенского полка. «Други мои! - воскликнула она. - Как вы служили отцу моему, то и мне послужите верно!» «Рады стараться!» - гаркнули гвардейцы. Так начался переворот, после которого Брауншвейгское семейство оказалось в ссылке, а Елизавета на троне. С тех нор она отмечала эту дату как второй день рождения.

Свергнутую Анну Леопольдовну разлучили с Юлианой Менгден и отправили с семьей в далекие Холмогоры, где она в 1746 году умерла, родив пятого ребенка. Ей было всего 28 лет. Ее супруг, тишайший Антон-Ульрих, скончался там же в 1774 году. Оторванный от них сын - император Иоанн всю жизнь провел в заточении и был убит в 1764 году. Легкость, с какой Елизавета совершила переворот, на протяжении всего ее царствования соблазняла других искателей удачи. В 1742 году камер-лакей Турчанинов планировал ворваться в покои царицы и убить ее, вернув власть Иоанну Антоновичу. Затем под следствием оказались статс-дама Наталья Лопухина и ее брат Иван, говорившие «возмутительные речи» против императрицы. Позже, в 1754 году, подпоручик Ширванского пехотного полка Иоасаф Батурин, игрок, обремененный долгами, вздумал выйти из своего затруднительного положения, передав власть великому князю Петру - будущему Петру III. Дело в том, что Елизавета была бездетна и сразу после коронации выписала из Голыптейна юного Карла Петера Ульриха, сына местного герцога и своей любимой сестры Анны Петровны. Сразу по прибытии он был крещен в православие под именем Петра Федоровича и начал учиться управлять страной. К этому он оказался не слишком способным, в отличие от своей будущей жены - немецкой принцессы Софьи Августы Анхальт-Цербстской, прибывшей в Россию в 1744 году. Отношения приемного сына и невестки с Елизаветой быстро испортились. Ругая их «немчурой», государыня пользовалась любым случаем, чтобы накричать на молодых, а то и влепить пощечину. Немудрено, что принцесса Софья, ставшая Екатериной Великой, писала о своей предшественнице без особой теплоты. Однако отдавала ей должное: «Нельзя было видеть ее и не поразиться ее красотой и величественной осанкой». Подчеркивая эту красоту, Елизавета чуть не каждый день появлялась на людях в новом платье, сшитом лучшими парижскими портными. На одевание, макияж и завивку она тратила не менее двух часов ежедневно, а вот умывалась через два дня на третий - понятия о гигиене тогда были весьма далеки от наших дней. Русские дипломаты в Европе сбивались с ног, скупая для своей государыни модные новинки, особенно шелковые чулки, ценившиеся тогда на вес золота.

Все письма на имя матушки принимал Сенат, но письма генерал-губернаторов доходили до императорши. На этот раз писал Оренбургский генерал-губернатор Неплюев, где сообщал, что башкиры подняли бунт и нужны дополнительные войска. Придется вызвать генерал-губернатора. Это дело она поручила Сенату, тот Военной коллегии. Вызванный в Военную коллегию Неплюев рассказал о бунте, сильно сгущая краски. Члены Военной коллегии хорошо осведомлены о том, что под рукой Неплюева находится 24 тысячи военных из регулярных и иррегулярных полков, Он просит выделять войска в количестве сто тысяч. Что это такое? Почему он так написал? Неужели бунт каких-то жалких башкир, вооруженных одними стрелами испугал его?
В военную коллегию Неплюев вовремя и на заседании рассказал о бунте местного народа. Иван Шувалов, насквозь чувствовал, что генерал-губернатор сильно сгустил краски и задал вопрос:
- Уважаемый генерал-губернатор! У вас достаточно войск, с теми своими силами неужели нельзя подавить бунт?      
- Невозможно, ваше высокопревосходительство. У меня вся губерния бунтует.
- Хорошо. Вс емы понимаем. Направим к вам яицких и донских казаков, еще Ставропольских калмыков. Всего булет около 50 ты       сяч военной единицы. Хватит вам? Это как раз половина того, что вы просите.
- Не хватит, Минимум нужно 70 тысяч военных. При разгроме только отряда капитана Шпакского участвовал 2-3 тысячи башкир. В действительности нападавших было около двухсот. Разговор продолжил родной брат Ивана Шувалова Александр Иванович:
- Уважаемый генерал-губернатор! Позвольте задать вопрос: вы хотите подавить бунт только военным путем?
- Да, конечно, именно так думаю, уважаемый Александр Иванович.  Считаю, что будет уместным ликвидировать вес род башкир, дабы в дальнейшем не было проблем. Мужчин расстрелять, молодых направить на службу в армию, женщин и детей раздать военным и перевести в христианство.   
- По-моему, путь дипломатии наоборот будет уместным, - продолжил Александр Шувалов, - в гневе человек не боится смерти. Нам жалко своих солдат, которые тоже умирают. У солдат тоже есть родители. Их матери ждут живого сына, а не трупа. Лучше будет, если пообещаете уступки, поведете переговоры, не жалейте денег и подарков. Противопоставьте их друг к другу, пусть сражаются между собой. Но помните: невиновных не казните, не пытайте. Не поджигайте деревни, которые не участвовали в бунте. Мы имеем сведения о том, что население убегает в казахские степи. Нужно их вернуть любым способом. Кто будет платить ясак в казну вместо них? Нет ответа?

В результате обсуждения и, посоветовавшись с Елизаветой Петровной, Военная коллегия приняла указ о том, что если участвующие в бунте добровольно сдадутся властям, а те, кто сбежал, возвратятся на родину – никакого наказания не будет.
После смерти Елизаветы в ее комнатах нашли два сундука чулок, 15 тысяч платьев, тысячи пар обуви в то время, когда остальные ее подданные носили лапти и армяки. Прибывшие в Петербург с «дамскими уборами» купцы из-за границы обязаны были первым делом показать товар императрице, чтобы она отобрала для себя лучшее. Если она видела на балу гостью в таком же платье, как у нее, гнев ее был страшен. Могла схватить ножницы и располосовать на несчастной наряд. Однажды Елизавета велела всем придворным дамам побриться наголо и носить парики. Оказалось, что от какой-то новомодной краски у нее вылезли волосы, и она, чтобы не было обидно, решила лишить причесок всех своих фрейлин. Тиранствуя во дворце, Елизавета была относительно либеральна к подданным. В день переворота она поклялась: если дело удастся, она не подпишет ни одного смертного приговора. Так и случилось, хотя дыба и клещи Тайной канцелярии не оставались без дела, а Сибирь исправно заполнялась ссыльными, в том числе и высокопоставленными. Но память избирательна, и правление Елизаветы запомнилось не репрессиями, а увеселениями.

                7. Бегство. Долгая дорога в дюнах

 Дюны в природе распространены там, где есть песок и ветер. Они являются неотъемлемой частью Сахары, не редки на берегах Аральского моря, попадаются в дельте сибирской реки Лены и наблюдаются возле Байкала, а так же в Казахстане. Иногда эти песчаные образования называют барханами, что не меняет их сути.
Как образуются дюны? Всё начинается с маленького песчаного бугорка. Образуется он возле камня или куста растения. В этом месте ветер, несущий песчинки, расстаётся с ними, и они оседают на земле. Крошечный холмик постепенно растёт и превращается в преграду для ветра. Если тот долго дует в одну сторону, то образуется большой холм.

Так и образуются дюны. Их внешняя форма во многом зависит от силы и направления ветра. Если тот дует в одну и ту же сторону, а растительности практически никакой нет, то в этом случае песчаные холмы представляют собой длинные и волнистые складки. Их гребни располагаются под прямым углом к направлению ветра. В тех местах, где песка мало, песчаные холмы напоминают по форме наконечник копья. Но ветер редко дует в одну сторону. Гораздо чаще он меняет направление и заставляет песок образовывать другие формы. Чаще всего песчаные холмы приобретают форму звезды с расходящимися в стороны многочисленными лучами. Гребни у них в этом случае крутые и сходятся в одной точке. При этом вершины может достигать в высоту нескольких десятков метров. Такие песчаные образования малоподвижные и способны сохранять первоначальную форму много лет и даже столетий. Подчиняясь силе ветра, песчаные горы могут двигаться. Правда, скорость у них небольшая и не превышает 10 метров в год. Ветер перегоняет песок с одного склона на другой и как бы заставляет дюну ползти, оставляя позади себя изрытую воронками котловину.
Там, где проходит песчаная гора, остаётся безжизненная почва. Ветер при этом выдувает у подножия песчаных образований целые лабиринты оврагов. Иногда песок движется на человеческое жильё. В этом случае люди вынуждены покидать свои дома.
Башкиры, живущие на берегах Яика, Сакмары, Таналыка и Зилаира неплохо осведомлены о природе казахских степей и о дюнях, так как являются северными соседами казахов. Многие башкиры породнились с казахами, они хорошо знают традиции народа степи. Без переводчика они прекрасно понимают друг друга, ибо башкирский и казахский языки относятся к тюркской группе языков. Об этом осведемлен и генерал-губернатор, который зантересован, чтобы не дружили эти родственные народы, чтобы они, особенно во время бунтов, не помогали друг другу. Рычков не раз обьяснял генерал-губернатору о том, что Кипчак, Табын, Ногай, Катай существуют и тут и там. Когда эти роды были едиными и были частью тех или иных племен. В административном отношении казахи делятся на три Жуза (союз, объединение), то есть на три самостоятельных  ханства: Младший Жуз, Средний Жуз, Старший Жуз. У каждого имеется свой хан. Много родов и народов живут тут в степи, большинство составляют казахские и киргизские роды. Занимают эти три ханства огромные земли от Волги до Каспия и Арала, от Яика до Ташкента, от Урала до горы Алатау. Каждый Жуз выбирает хана на общем собрании представителей родов и племен. В период правления хана ему помогают султаны. Согласно стародавней традиции, ханом может избираться только лицо из рода Чингиз-хана. После избрания хана, его сажают на белый войлок, поднятый поверх головы. Всегда так было, старики помнят, как на белый войлок сажали Касим-хана, затем Хакназара, затем Тавакала, затем Тауке-хана, после него Абулхаир хана.

До Елизаветы Петровны дошло неожиданное сообщение о том, что на днях убили Абулхаир-хана из Младшего Жуза. Как это случилось? Толком никто не знает. Императрица Елизавета хорошо помнит те времена, когда он к Абулхар-хану посылала поковника Тевкелева с группой людей, чтобы тот уговорил хана быть подданным России. И эта затея удалась. Этот хан неоднократно приезжал в Оренбург, в столицу, встречался с императрицей России. Вот этого человека убили, а обстоятельства неизвестны. Затем ханом Младшего Жуза был избран сын Абулхаир-хана Нурали.

Все это известно людям Бурзянского рода. Они, бурзянцы, со своим скарбом, семьями, детьми в телегах и на конях бегут в казахские степи от карателей. Там в степи живет род Жагылбай, который генетически связан с башкирским родом Ягылбай, через них остальными. Вот они согласились принять бурзянцев у себя. Благо, в степи земли достаточно, всем хватит. Есть много земель в Младшем Жузе, которые вообще не освоены. Только вот позиция Нурали-хана непонятна. Согласен он принять бурзянцев или нет, конкретно ничего не говорит. Тем не менее, бурзянцы без каких-либо проишествий форсировали Яик и вступили в казахскую степь. Хорошо, что каратели не встретились, им дан приказ не пускать народ за Яик, а если обнаружат - возвратить  любым путем. Тут за Яиком каратели их не достанут, степных дорог не счесть, можно быстро исчезнуть. Это знает каждый.
Убегающие люди не представляют еще свою будущую жизнь в степях Казахстана, в этих непривычных и бесконечных дюнах, поэтому тревожность чувствуется у каждого. После Яика прошла неделя, а они едут и едут по степи, вдоль дюнь. Устали все: и кони, и люди. Колеса вязнут в песках, поэтому лошадям труднее их тянуть, дети и женщины, сидящие в телегах, зачастую идут, подталкивая свою телегу, чтобы лошадям, в какой-то мере, было легче шагать. Здешная природа совершенно не нравится бурзянцам. Они росли и жили в краю гор лесов и эту пустыню сердце не принимало.
- Природа Урала – это рай, - нарушил тишину тархан Илекей, - нет другого места краше нашего. Тут мир состоит только из песка и тушканчиков. Как ты думаешь, братец  Сураш? Я правильно говорю?
- Я тоже так думаю, уважаемый аксакал. Тут все странно: то солнце нещадно палит, то холодный ветер с песком дует и дует. В ветряную погоду совершенно невозможно ходить с открытыми глазами. Как тут люди живут мне непостижимо.   
- Правильно смыслишь, братец Сураш, очень правильно.
- Илекай агай! Отдохнуть бы. Люди устали, лошади - еще хуже людей. Впереди видно зеленая полоса, там можно, я думаю, остановиться на травке.
- Правильно советуешь, кустым, пожалуй, пришло время отдыха. Доедем до зеленой долины – остановимся. Я дам команду.
Вскоре караван вошел в долину и остановился на отдых с ночлегом. Лошадей пустили на подножный корм, поставили караул, после этого все мужчины дружно взялись за установку юрт. Повесив казаны, женщины взялись за приготовление ужина. Ужин прошел в тиши. Наступил вечер. Усталые люди после ужина сразу завалились спать. Не спит еще тархан Илекей, ведь судьба и спокойствие этих соплеменников в его руках. Надо бы проверить окрестности, подумал он, позвал Сураша, главого помощника в период похода.
- Сураш! Где  ты! Подойди-ка ко мне.
- Я тут, рядом, уже иду. – Он подошел к тархану.
- Куда поставил караулы?
- Туда, как вы сказали. Двое стерегут лошадей, двое охраняют территорию юрт.
- Правильно сделал, молодец. А теперь слушай, Сураш, дальше. Бери с собой 5-6 всадников и проверь окрестности со всех сторон. Все-таки чужая земля.
- Хорошо. Выполним быстро.
По сообщению Сураша батыра везде было спокойно. В караул до утра заступили Калмакай, Акъегет, Рысбай и Ишай-батыр. 
Тишина полная, Народ спит. Ночь в степях Казахстана своеобразна, оказывается, полной темноты тут не бывает. За горизонтом все еще остаются проблески лучей солнца, притом до рассвета.
 Коротка летняя ночь. К четырем часам лучи солнца пронзили голубое небо и начался рассвет. Как раз в это время что-то зашуршало, вроде бы лошади забеспокоились. Ишай батыр не спит, подумал, надо проверить. Остальные караульные молчат, или заснули или не услышали шорох. Всякое бывает. Ишай батыр шагнул в сторону табуна лошадей. Что то такое? Лошади потихоночьку передвигаются в сторону. Подожди, кто-то ведь их гонит! Зычным голосом он крикнул:
- Караул! Лошадей угоняют. 
Когда шум поднялся, воры решили уйти тихо и незаметно. Одного вора поймали, но тот сопротивлялся отчаянно и нашел себе погибель. Все лошади были на месте, поэтому других воров догонять не стали. Может, ждет какая-то ловушка? Вот только плохо, что маленький сыр-бор закончился смертью человека, получилось случайно – никто не поверит.
За то, что человека убили, караульчики получили нагоняй от тархана, который очень разозлился и отчитал их, говоря, что они уже в какой-то мере нарушили хрупкую дружбу с казахским народом. Пришлось похоронить бедного вора там же по мусульманским канонам.
К этому времени уже проснулись все и по инерции начали собираться в дорогу. Тархан Илекей собрал народ и попросил их пока не торопиться, а спокойно позавтракать и скот пустить на волю до жары.
- Соплеменники! – сказал он, - много терпели, страдать осталось недолго немного. Оставайтесь на своих местах, не спеша позавтракайте и отдыхайте. Дело в том, что наши парни, посланные вчера в яйляу, то есть в летний стан  Серке-батыра только что вернулись. Оказывается, эта местность назвается «Тасбаткан». Серке-батыр попросил нас подождать его именно здесь. До его яйляу три часа ходу. У него находятся те, кто нас должен встречать. Они должны появиться здесь с минуту на минуту. 

Когда солнце поднялось за горизонтом, вдали в степи увидели кавалькаду лошадей.  Они были в казахской национальной одежде – камзоле, на ногах кожаные сапоги – коксауыр. Всадники беспристанно махали своими головными уборами – калпаками.  Группа молодых  на конях полетели к ним навстречу. Их было четверо. Широко улыбаясь первым слез со своего коня Букей Тулеш, давний знакомый тархана и они обнялись, затем пошли рукопожатия. Остальные казахи последовали за своим Букей ака (ака - брат). После взаимных приветствий Букей Тулеш обратился к беглецам.
- Сродственники! Истяки! Наверное, помните, Серке батыр, его аймак из рода Жагалбай. И у вас имеется род с таким названием. Кроме того, с Бурзянским родом мы – сваты. Мы – жагалбайцы с другими  соседними родами с нетерпеньем ждем вас. Мы не оставим вас в беде. Земли наши обширные, располагайтесь, где вам нравится. Лучшие земли  для вас мы сохранили, туда еще не пустили скот. С разрешения Аллаха, будем жить вместе, станем роднее, ближе. Зайте все: ближе, чем вы, бурзяне, для нас никого нет. Обещаем защитить вас в любое время.
Такие прекрасные слова тронули многих: от радости и от печали некоторые женщины всплакнули, мужчины, раз за разом обнимали встречавших. Что еще надо усталым путникам, оставшимся без родины, где военные знают только одно: убивать безвинных людей и сжигать дома, хозяйство.

Под руководством четырех казахов караван опять тронулся в путь. За караваном последовало стадо коров, несколько групп овец. У всех настроение приподнятое. Даже дети, чувствуя конец пути, стали шуметь и баловаться. К обеду не торопясь, достигли то место назначения. Здесь открылась совсем другая природа. На этом месте было все для жизни: вода, лесные рощи, обширная степь для пастьбы скота. Рядом блестело небольшое озеро с чистой, прозрачной и холодной водой. Для установки юрт места удобные и чистые. Вперемежку с ковылем росли здесь разноцветные цветы. Все хорошо, только вот нет гор, которые бы напоминали  отроги Уральских гор, Ирандыкских вершин и раздольных долин в межгорьях. Как сложится жизнь на новом месте? Можно ли привыкнуть к этим местам? Как пойдет дальнейшая жизнь? Такие и другие вопросы возникали не только у тархана Илекея, но у других. «Если мы тут останемся жить, то через три поколения башкирский род Бурзян превратится в казахский род Бурзян»- подумал тархан и сам удивился такому обороту мыслей.
Начался шум-гам, разгрузка вещей и сбор юрт. Илекей-тархан, как предводитель этого рода уже подумал о том, что обязательно надо позвать в гости тех, кто им помогает. Пока надо запасаться кумысом, курутом, маслом, сметаной и позвать гостей через пару недель. Во время пира есть возможность познакомиться поближе, узнать друг друга глубже и получше.
 
За короткое время прибывшие обследовали окрестности, построили загоны для скота, определили места пастбищ и сенокосных угодий, обживались, как могли. Страх постепенно проходил, успокоение пришло всем. Широта здешних степных простор в первое время изумляла пришлых горных людей, затем привыкли. Главное, дюны и барханы остались где-то вдалеке.
Прошло две недели. Послы Илекей-тархана сьездили к знакомым казахам и позвали их в гости. Их там тоже хорошо приняли, угостили мясом курдючного барана и казахской лапшой, величиной с ладонь. Вместо кумыса они там пили шубат. Это кисломолочный напиток из верблюжья молока и пили так называемый кымыран, коровье молоко, разбавленное водой, посоленное и вскипяченное.

Весь род начал готовиться к приему знатных гостей. В первую очередь привели в порядок белую юрту, прилепили различные ленты с башкирским орнаментом по краям юрты, вынесли все лишнее, чтобы там могло сидеть больше гостей. И в других юртах шла такая же работа. Убрали территорию вокруг юрт, интенсивно готовили продукты питания, помыли всю посуду с песком до блеска. Ведь в гости придут самые знаменитые люди киргиз-кайсаков (так называли себя казахи). По совету Серке батыра, было приглашено в гости ровно 50 человек. Список гостей перечитывали несколько раз, а случилось то, чего не ожидали, прибыло в два раза больше. Кое-кто прибыл в телеге со своим кучерами и помощниками. Разделили и роздали их по десяти юртам по 15 человек, чтобы хозяева юрт потчевали их сами.
В пятничный день недели, приглашенные и не приглашенные кто на лошади, кто на верблюде подтянулись на место сбора гостей. Самые знатные из гостей были приглашены в юрту Илекей-тархана. Он, как глава беглецов-бурзянцев,  открыл пир, скромно назвав его званым обедом с обильным угощением.
- Многоуважаемые гости! Кровные родственники! Когда наш  поехали к вам, чтобы позвать в гости, вы показали щедрость и угостили наших молодых людей. Это был первый шаг к нашему близкому знакомству. Второй шаг знакомства, я думаю,  – сегодяняшний званый обед. Хотя я говорю званый обед, этим обедом трапеза не кончится, будет и званый ужин, и званый завтрак и так далее. Сегодняшнее застолье это - курултай представителей двух близких по крови и духу народов. Этот праздник  - праздник дружбы, родства, единения. Из-за великой беды мы оказались тут благодаря вашей помощи обрели новую родину. Пусть Аллах рассудит наши дела и оценит. Мы вам желаем долгих лет жизни и говорим спасибо за прием у себя на родине. Разрешите объявить застолье открытым. Начинайте трапезу с  хлеба и соли и поднимите бокалы с кумысом.
После первого бокала кумыса встал Серка старшина и произнес ответное слово:
- Истяки! Друзья! Не удивляйтесь, но мы называем вас так потому, что вы находитесь от нас  на северной стороне. Истяк, по-нашему, – северный народ. Меня вы называете батыром. За это спасибо, но я в настоящее время являюсь старшиной группы деревень. Перед этим дастарханом (скатерть) обещаю, даже присягаю в том, что я, всеми имеющими силами буду защищать вас, друзья. Ваш враг – наш враг, ваш друг – наш друг. Не забудем о том, что мы все дети Адама, что наши роды произошли от единого тюрксого племени. Оставайтесь тут на все времена. Пусть Аллах поможет вам во всех делах. Аминь!
Праздничное застолье продолжалось шумно и весело: знакомились ближе, шутили, хвалили друг друга, пели любимые песни под казахскую домбру, плясали под  такмаки. Как только Илекей-тархан кивнул головой, в тот же час появились кураисты Амин, Сураш, Акъегет, Рысбай и начали играть на курае гимн башкирского народа «Урал», рядом встали певцы Колмакай, Баиш, Субхангул и полилась песня. При первых же звуках курая башкиры встали и выпрямились, лица их стали серьезными, за ними встали и казахские гости. Не смог удержать свои слезы Илекей-тархан, он плакал молча. Слезы печали появились и у других бурзянцев. А песня вышла на просторы степи и грянула. Во всех юртах установилась тишина, слушали все эту чарующую песню, а некоторые молодые женщины плакали и от сердечной боли катались по земле.

Какая синева над Уралтау!              Уральских гор отроги высоки,
Пристанище здесь деды обрели.          Ты матерью родною стал, Урал.
Родную землю от врага храня,           Здесь, где звенят живые родники,
Богатыри здесь костьми полегли.        Ты воедино семь родов собрал.

Ах, мой Урал! Лозину срезал я,         Мне б тулпара оседлать,
Чтобы коня в дороге погонять.          Елян накинуть, на Урал умчаться.
Закапала с лози убитых кровь,          Кумыс попить да подержать курай,
И эту кровь ничем мне не унять.        Другого нет на свете больше счастья.

В песне прозвучала вся история и трудная жизнь народа, мотивы объединения  и единства союза семи племен, мотивы защиты родины от внешних врагов и прославления безимянных народных героев. Песня сообщала о красоте родины башкир, но пропитанной кровью и усеянной костьми предков. Образ крови, стекающей со срезанного стебля, глубоко проникала в душу от того, что каждый в чужой стране чувствовал себя срезанным стеблем.

Когда закончилась песня, первым подал голос казахский султан Аблай:
- Ай, молодцы! Настоящие певцы! Ваша песня трепещет душу, уводит куда-то вдаль в прекрасные Уральские горы. И у нас, у казахов, имеются народные песни, называем мы их уленами, то есть старинными песнями. Букай ака! Исполни, пожалуйста, одну из уленов, которого впервые спел Бисенбай акын.
-Дайте думбру! – сказал Букай и, начав бренчать на этом старинном инструменте, запел о том, как жили племена в междоусобных войнах и как от этого страдал простой народ. Он получил бурные аплодисменты. После своей песни он рассказал  о том, что основоположником улена является Коркыт- кюйши:

 Великий мыслитель, кюйши, герой многих легенд Коркыт жил в IX веке на берегах Сырдарьи. С помощью тонких струн кобыза и домбры ему удалось передать всю красоту окружающего мира. Его по праву считают первооснователем традиции исполнения кюев на кобызе. Многие кюйши, жырау и бахсы преклонялись перед ним, считали своим наставником. В легендах его описывают как человека, бросившего вызов самой смерти, ищущего счастья для всего человечества. На берегу реки Сырдарьи стоит памятник в виде фигуры кобыза, который создал великий архитектор Бек Ибраев. Это своеобразная дань памяти Коркыту. Говорят, в ветреные дни оттуда доносятся звуки, похожие на мелодию кюев. Известные кюи: "Коркыт", "Акку", "Коркыттын сарыны", "Желмая" и другие.

Таким образом, застолье шло до сумерек, а потом все вышли на свежий воздух. Молодые занимались всякими играми, состязались в беге, прыжке, боролись. Старшие возле костра наблюдали за молодыми удальцами и радовались за их успехи в соревнованиях.   
Кто-то из молодых, собрав сверстников, пел под звуки домбры песню, гордясь, что он сын этих степей и нет милее земли, чем это пространство:

 Повидал я в жизни много стран,
Нет милей земли, чем Казахстан.
По родной земле своей пройдусь,
Я казах и этим я горжусь.

Я казах, в Казахстане я живу
И люблю я родину свою.
От Алтая и до Каспия моря
Моя отчизна, я о ней пою…
 
Шум и гам стоял до полуночи. Люди отдохнули и приятно устали. Пришла пора ночевать. Вскоре везде установилась тишина, бурный лагерь заснул крепким сном.
На следующий день с утра провели конные скачки, после обеда - стрельба из лука по мишени. По итогам состязаний роздали подарки. Коннику, занявшему первое место, подарили молодого рысака, а самый лучший лучник получил в подарок инкрустрированный лук со стрелами, подписанный хвалебными словами.

Пришла пора расставаться. В белой юрте башкирского тархана вновь собрались казахские высокие гости: аксакалы, бии, султаны. После сытной трапезы Илекей тархан выступил перед ними со словами благодарности  и закончил свое итоговое слово так:
-Уважаемые гости! Наши соплеменники! Очень приятно получить поддержку с вашей стороны в столь трудное время для нашего рода. У нас много общего и мы понимаем друг друга с полуслова. Да, в жизни нужны и увелесительные мероприятия и веселье, и отдых. В гостях многие находят  друзей и даже невест. У нашего народа имеется прекрасная традиция одаривать своих любимых гостей. С разрешения Аллаха, разрешите выполнить эту миссию сейчас же.
Серке батыру, Букаю, Аблаю и Айсуак султану преподнесли по аргамаку- породистых восточных лошадей, Сеитбаю, Бикбаулы Сеитмаметкул-батыру достались еляне, одежда, носимая поверх рубашки. Эти еляне были особенно красивыми, украшенные аппликацией, вышивкой, кораллами и монетами по плечам, они блистали на солнце, очаровывая всех присутствующих. Остальным раздарили тубетейки, сарыки (мягкие сапоги), башмаки и галоши. После раздачи подарков вышли на простор перед юртами и казахский думбрист спел только что созданный им улен о том, что дружба между народами продлится навека. После этого гости разошлись. В белой юрте остались Серке батыр и Букей ака. После провода гостей к ним подсели Илекей-тархан и мулла Худайбирде. Началось рабочее совещание по вопросам, которых надо было немедленно решать: кто, где кочует? Как распознать границы кочевки. В случае разногласия или спора кто должен решать данный вопрос? Это был первый вопрос. Второй вопрос касался защиты башкир. Как могут помочь местные мужи Тургайской долины в случае опастности? Если хан послушает русских и нападет на башкир – что делать? Попытаться договориться или открыть войну против хана? Или подчиниться ему? В случае нападения ханских войск как спрячутся бурзянские женщины, дети? Вопросов было больше, чем ответов. 
- Есть предложение оседлать коней и выехать в безбрежную степь. И посмотрим вокруг и поговорим вдоволь. Согласны? – спросил тархан.
- Согласны, согласны… - ответили все. Так и сделали. Тема разговора само собой незаметно перешла на флору и фауну здешних мест.   
- Имеются ли в этих краях сплошные леса? – спросил Илекей-тархан у Букая.
- Да, леса имеются, только не сплошные. Это пространство, где мы находимся можно назвать лесостепью. Настоящие пески находятся дальше, степные дюны идут от Каспия до озер Алакул и Балхаш. Сейчас самая красивы период степи: везде травка, везде цветы – все расцветает. Красиво как, посмотрите вокруг внимательно и все увидите. Ещё не успевает стаять в лощинах снег, как распускаются тюльпаны. Казахстан ведь, не только родина яблок, но и отечество тюльпанов. И хотя наши дикие тюльпаны  в последние годы сильно сбавили свои позиции в природе – зрелище их цветения ещё доступно всем желающим. Есть и другие прекрасные цветы…
-  И это крастот длится до осени? - спросил мулла Худайбирде.
- Нет. В саратане (июнь) степь желтеет, остается только островки зелени в лощинах, в поймах. Через месяц опять начинается цветение. Не так как у вас на Урале.
- Какие деревья тут растут? – заинтересовался тархан.
- Почти то же самое, что и у вас, - ответил  Серке-батыр, - значит, сосна, береза, лиственница, тополь, дуб и разные кустарники Береза и дуб распространен  в основном по берегам Иртыша и Ишима. Дальше начинаются такыры и пустыня. Там растет только саксаул.
- Кого из лесных обитателей можно встретить?
- У нас водится так называемый муравьиный медведь, степные волки, красные лисы. Охотимся на касулю. Водятся еще зайцы и  разные грызуны, как летяга, бурундук бобр, лесная соня, огдатра, песчанки, тушканчик, пищуха, - ответил Серке-батыр на вопрос Худайбирды.
- Серке братец! Можно задать еще один вопрос, - обратился к нему Илекей-тархан и получил утвердительный ответ.
- Я вообще не в курсе дела, поэтому спрашиваю: Карасакала помните? Где он? Что с ним?
- Мы о нем кое-что знаем. Слышали, что ваш хан Карасакал, приняв последний бой на берегу Кизили, отступил под натиском карателей в кахахские степи. С ним осталось в живых всего 50 человек. Бродил он со своим небольшим отрядом по степи. Ханы не хотели иметь рядом этого человека, да и боялись мести русских властей. Карасакал оказался  не только глубоко верующим, а знатоком Корана. Он в свое время посетил Мекку и Медину и за это получил звание хажи и к нему потянулись простые люди. Поэтому он стал как бы признанным толкователем и знатоком Корана и наставником всех мулл и муадзинов.
- А как сложилась дальнейшая судьба?
- Вот тут начинается самая интересная часть его жизни, уважаемый башкирский тархан. Оренбургский начальник генерал Василий Урусов потребовал от наших казахов поймать и доставить к нему беглецов. За голову «башкирского возмутителя» была обещана награда в 1000 рублей. Близ реки Олькейек Карасакал и его приближенные подверглись нападению людей Абулхаира. Тяжелораненый Карасакал был схвачен и привезен в улус Канджагалы-Аргынского рода. Казахский старшина Букенбай доложил Урусову, что его задание выполнено, и получил приказ немедленно доставить пленника. Башкирского хана ожидала незавидная участь. Сотни участников восстанияЬ как мы слышали, в том числе соратники Карасакала, подверглись мучительной казни: были посажены на кол, повешены, обезглавлены. Но Карасакалу была уготована другая судьба. Он получил убежище у влиятельных старейшин Среднего жуза братьев Казбек-бия и Кабанбай-батыра. Возможно, они были знакомы раньше. Известно, что до начала восстания Карасакал выезжал из Башкортостана в Казахстан. Его покровителями стали также султаны Барак и Батыр. Карасакал произвел на казахов благоприятное впечатление. Степным воинам, очевидно, импонировал человек, бросивший вызов могущественному государству и храбро сражавшийся с превосходящими силами русских. Казахская аристократия приняла его в свой круг. Он был назначен правителем племени найманов, а затем стал ханом Старшего жуза. Было еще одно обстоятельство, способствовавшее его возвышению. Вероятно, не без подсказки своих новых друзей, Карасакал вдруг объявил себя джунгарским принцем Шуной. Он говорил, что вернулся за тем, чтобы свергнуть тирана Галдан-Церена. Любопытно, что скитальца в течение многих лет сопровождали его спутники калмык и казах, которые подтверждали его невероятные истории. Слухи о появлении принца Шуны, который воскрес, мгновенно распространились вокруг. В 1742 году к диссиденту прибежали из Джунгарии настоящие братья Шуны — Кашка и Барга. Русские же власти предпочитали считать его «подлым башкирцем», чтобы было удобнее требовать его выдачи. Умер он естественной смертью.
- Да, все мы смертны и грешны, - воскликнул Илекей-тархан. На все воля Аллаха. Способный человек во всех делах. Мы знаем, что он из низов, из простой башкирской семьи, звали его по-другому - Минлегулом Юлаевым. 
- Вряд ли Карасакал был также простым башкирским крестьянином Минлегулом Юлаевым, – возразил Серке старшина. - Во-первых, его в таком случае не признали и не поддержали бы казахские ханы и султаны, во-вторых, откуда такая осведомленность о событиях в соседних странах, такое основательное знание мусульманских догматов, языков многих народов? Наконец, выше уже отмечалось, что внешность и язык Карасакала обличали в нем человека отнюдь не башкирского происхождения.
- Так кто же тогда этот самозванец? – спросил Букей ака своего соратника.
 - Некий башкир Ягафер Юлдашев, проживший ряд лет в Казахстане и Средней Азии, возвратясь на родину, рассказывал мне, что в 1740 году, когда Юлдашев намеревался выехать из кочевьев Среднего Жуза в Каракалпакию, к нему обратился Карасакал, тогда еще только что доставленный казахами в безопасное место. Он попросил башкирского купца навестить каракалпакского князя Шайбака Ишимова, который ему «племянник родной», и передать, что Карасакал «жив и в добром здоровье и ежели де Карасакалу  будет невозможно жить, то де придет к нему, Шайбаку хану». Спустя год Юлдашев оказался во владениях хана Шайбака, которому и передал весть о Карасакале. «И услыша показанной Шайбакхан такие от меня речи, — говорил Ягафар Юлдашев, — и с матерью своею Аишею, с женою и с детьми своими заплакали и на другой день, зарезав быков, сделали для великой радости обед, а подлинно для какой радости сделал, о том никому не объявили и мне о том сказывать запретили». Более того, когда к хану приехали посланные Карасакалом казахские воины, то «оной Шайбак-хан с приезду моего накрепко мне запрещал, – рассказывал торговец, – чтоб мне не сказывать, что ему Карасакал дядя, тако ж и после предписанных посланцев запрещал, чтобы каракалпакам не сказывать, а ежели де услышу, то де будет тебе смерть».

В конце концов, хан поведал Юлдашеву историю жизни своего дяди. Отец Карасакала «Хасян-солтан был в городе Ургенче ханом, только не знаю, – рассказывал Шайбак, – какой ради причины – выгнан ли или сам выехал к калмыцкому хану за Волгу с двумя сыновьями Ишимом да Байбулатом, кой называется ныне Карасакалом». Байбулату в то время было 13 лет. Если допустить, что Карасакал был сыном одного из каракалпакских ханов, то почему же он нападал на своих соплеменников? Тот же Юлдашев сообщал, что он делал это «по приказу тайно показанного Шайбака-хана, ибо от оного Шайбака владения ево некоторые каракалпаки отбыли, а почитают у себя ханом одного беглеца сарта (сарт - название племени)  Абдрахмана». Вполне, как нам представляется, возможная вещь. Факты, сообщенные Я. Ялдашевым, подкрепляются показаниями других лиц. Когда в 1740 году султан Барак впервые увидел Карасакала, он сказал, что этот человек, «конечно, не калмык и не кубанец, и может быть из природы каракалпакских ханов», и приказал своим дружинникам наблюдать за ним и пресекать всякие сношения с кем-либо, «дабы де он не мог согласиться с каракалпаками и туда уйти и нам вреда учинить, ибо он хотел прямо ехать в каракалпакскую землю, токмо ево остановили с башкирцами в Киргизской орде». Думается, что есть все основания признать эту версию наиболее приемлемой и правдоподобной. Если Карасакал жил много лет среди волжских калмыков, то, разумеется, он мог сравнительно неплохо овладеть монгольским языком, знал о событиях, происходивших в Джунгарии, и, возможно, даже встречался с подлинным Шуно-батыром. Кроме того, не исключено, что он бывал на Кавказе и в Крыму, общался с мусульманскими народами.
- Ладно, с этим Карасакалом, все ясно, - подключился к разговору мулла Худайбирде, - скажите мне, пожалуйста, почтенные вот вы себя называете кайсаками, остальные – казахами. Как это так?
- Я скажу, - Букей ака, видимо, знал ответ на этот вопрос. – Скажу так: у нас в Кахахстане испокон веков жили большие и малые роды. Самыми крупными родовымиобъединениями были кайсаки и киргизы. Кайсаки –выходцы из племени знаменитых саков. Кай+сак означает решительный сак. Русские, а затем за ними остальные почему-то стали называть нас казахами. Так и пошло и мы сами стали себя называть казахами. Что касается киргизов, то они выходцы из кыр огузов, то есть из степных огузов. Есть еще лесные огузы, кёк огузы (небесные огузы) в Причерноморье. Но все это уже история наших предков и я не буду нагружать ваши головы давно прошедшими историями наших родов.
- Рядом с Жузами какие народы живут? – поинтересовался у Букей-ака Худайбирде.
- Скажу так: рядом с  казахами живут  племена и роды Нугай, Найман, Кирей, Усен, Кангюй, Карлук, Тюргеш, а так же узбекский, туркменский, каракалпакский народы. Все они мусульмане.
- Оказывается, набирается много мусульманкого народа, а мечети хватают,  -опять спрсил мулла Худайбирде.
- По строительству мечетов узбеки впереди. Мы – народ кочевой, поэтому мало обращаем внимания на строительство домов Аллаха. Хотя мы верующие, но грамотных мулл почти нет, по вопросам Корана и сунны народ совсем неграмотный. Толком не знают даже пайгамбара Мухаммада. Уважаемый мулла Худайбирде! Пока есть время, расскажи нам о Мухаммеде. Рассказ о нем меня он очень интересует.
- Тогда сойдем с лошадей, присядем, - предложил Илекей-тархан, - и послушаем. Пусть кони отдохнут и щиплют траву, а мы попьем свежего кумыса, которог я захватил.

Все согласились. Мулла Худайбирде начал свой рассказ так:
- О Мухаммед-пайгамбаре не грех вспоминать каждый день. Если бы его не было, быть может, среди нас не распространились бы исламские порядки и не было бы мусульман. Он, как известно, родиля в городе Мекке. Отец- Габдулла из мощного рода Курайшитов, мать – Амина. Отец его, внук Хашима, был мелкий купец и умер до рождения сына. Через шесть лет умерла и мама Мухаммеда — Амина, родом из Медины; она отличалась, по-видимому, чувствительным и нервным темпераментом; своего сына она отдавала на некоторое время в пустыню, на воспитание к бедуинке Халиме.
Сироту принял к себе сперва дед Абдель-Мотталиб, потом дядя Абу-Талиб, человек великодушный и добрый, но чрезвычайно бедный. Мальчик вскоре принужден был сам себе зарабатывать хлеб. За скудную плату он нанялся пасти коз и овец мекканцев (занятие, считавшееся низким), да собирал ягоды в пустыне; по целым дням он не видал человеческого лица. На 24-м году жизни Мухаммед поступил на службу к богатой, знатной вдове Хедидже и путешествовал, по ее торговым делам, с караваном в Сирию, был погонщиком, потом приказчиком. Пожилой Хедидже юноша понравился до того, что она, даже против воли своего отца, предложила ему свою руку. Брак этот дал Мухаммеду известный вес в корейшитском обществе и вряд ли был заключен по корыстным расчетам: молодой человек искренно любил свою жену, которая была старше его на 15 лет (когда впоследствии, по смерти Хедиджи, у Мухаммеда было уж много жен, наиболее любимая из них Аиша ни к одной из живых соперниц не ревновала мужа столько, сколько к покойной «беззубой бабе»).

Хедиджа окружила мужа чисто материнским попечением. Освободившись от забот о хлебе насущном, Мухаммед вскоре начал тревожиться иными вопросами — религиозными. Его соплеменники были, собственно, полидемонистами; они населяли всю природу, отдельные местности и дома невидимыми духами, добрыми и злыми, имели идолов, племенных и семейных, с которыми обращались очень фамильярно и чтили их больше по привычке; род арабского пантеона был в храме Мекки. В городах вырабатывали много идолов и продавали бедуинам, но для тех часто было достаточно и простого камня. Мухаммед выступил против поклонения идолам и начал диктовать аяты и суры Корана своим помощникам и стал пайгамбаром.
- Спасибо, дружище! Я понял все из сказанного, - заключил Букей-хан беседу. – От имени всего нашего рода Жагылбай спасибо вам, друзья, за хлеб-соль и кумыс. Нам пришла пора вернуться в свой стан. До скорого свидания!
               
                * * *
Хан Нурали услышал о том, что роды Жагылбай и Табын приняли в своей земле истяков-башкортов и беглецы устраиваются жить на новом месте. Он, хан, все еще не решился, как быть. Прогнать этих башкир или всех взять в плен и сдать российским властям? Они за это готовы платить большие деньги.

В это время ему доложили, что в сопровождении группы казахов пришли башкиры-истяки и просят приема. Принял он их немедленно, говорил свысока о том, что они без разрешения хана заняли территорию в степи. Отправив сопровождающих казахов, на время арестовал делегацию бурзянцев, посадил их в местную тюрьму до выяснения всех обстоятельств, поставил караул. После этого немедля направил своего брата Эрали-султана с группой телохранителей в Оренбург, чтобы получить ответ на вопрос: как быть?

Эрали со своей группой вернулся быстро и вручил старшему брату письмо генерал-губернатора. После прочтения инструкции генерал-губернатора хан Нурали решился открыть военные действия против башкирского рода. Для этого надо было собрать курултай и принять соответсвующее решение. Он был уверен, что курултай представителей всех племен поддержит предложение хана, и он немедленно выступит в поход против беглых башкир. Несмотря на воззражения представителей рода Жагылбай и Табын курултай разрешил хану открыть военные действия против пришлых людей. Жагылбайцы и табынцы обещали, в случае нападения на башкир, выступить против ханских войск с оружием в руках. Нурали хан знает, что его войско многочисленное и легко преодолеет сопротивление 2-3-х родов. Главное – начать военные действия. Затем необходимо арестовать оставшихся в живых мужчин-башкир и сдать русским. Денег будет столько, сколько захочешь. Скот разделить между аймаками, жен и детей раздать влиятельным людям: султанам, старшинам, батырам в качестве трофея. Пусть живут в рабстве.

Наконец, Нурали-хан смог собрать войско. Прибыло более 1200  воинов, разделили их на два полка. Тактика полков по замыслу хана должна быть такова: первый полк сражается, а второй полк отдыхает и включается в борьбу в самом разгаре сражения и тогда победа будет обеспечена. Плохо то, что объединение семи племен киргизцев решили выступить против хана совместно с родами Табын и Жагылбай. Услышал хан и о том, что Алланазар бей, Серке-батыр, Букей-ака, Айсуак-султан и Аблай-султан дали присягу защитить беглецов и выступить против ханского войска. Они, по мнению хана, смогут собрать не более 500-550 человек для сопротивления. Зато на стороне хана мощные роды Алсынбай, Алимулы, Баюлы и Житеру.
Весть  о том, что ханский войска приближаются к Тургайской долине дошла до всех. Как быть? Выступишь против хана – ты преступник, не защитишь бурзянцев – ты  человек, который нарушил свое слово, и ты за это сгоришь в аду. С большим усилием противники хана собрали около 700 бойцов вместе с башкирами. Вся эта рать была подчинена Алланазар-бею  и он, как главнокомандующий, решил встретить войско хана на берегу реки Ишим и дать открытый бой.

На горизонте поднялся пыль, приближалась ханская орда. Первым гарцевал родной брат хана Эрали-султан. Увидев войско, которое закрыло дорогу, поднял руку и велел остановиться своим. Сам погнал коня навстречу непрятелю. Оттуда ему навстречу поскакал Алланазар-бей. Два всадника встретились на серединной полосе. Первым начал говорить Эрал-султан громко и зычно, чтобы слышали все:
- Казахи и киргизы! Слушайте меня внимательно: я направлен к вам, чтобы обнародовать приказ хана о выдаче истяков в наши руки. Выдайте только мужчин, а женщин и детей раздайте своим родам, пусть служат у вас, как рабы. Их скот разделите между собой. Таков приказ хана! Если не подчинитесь – в сию же минуту начнем сражение. У вас две пути: подчиниться ханскому указанию или погибнуть в позорном бою из наших рук.
Алланазар-бей ответил вкратце:
- Говоришь долго. Мы не падки как Нурали хан к чужому скоту и богатству. Своего скота и домашнего скарба хватает. А истякам мы присягнули в том, что их будем защищать даже ценою жизни. Предки наши говорили «где хан, там и кровь». Сегодняшний поступок хана это подтверждает.
- Скажи свое последнее слово Алланазар-бей: будешь ли выполнять приказ хана или нет? Подчинение хану или сражение?
- Схватка. Вот мое последнее слово.
- Повтори это слово три раза!
- Сражение, схватка, противостояние.
Больше говорить было не о чем. Послышались боевые кличи воинов Эрали-султана:
- Каптагай!
- Алаш!
- Тулпар!
Им ответила противная сторона!
- Туксаба!
- Тараул!
  - Кундуз!
Военный клич означал начало сражения. Обе стороны одновременно устремились  друг к  другу, и начался страшный рукопашный бой. С первых же минут сражения зеленая трава окрасилась в алый цвет. Крики ярости, блеск клинков, град ударов, отлетающие от щитов щепки, вмятины на доспехах, хрипы умирающих, хруст костей треск ломающихся костей, звон мечей, топот коней, свист летящих стрел, булькающая из рассеченного горла кровь, заляпанный ею, скользкий пол, перекошенные в гневе лица – все это было похоже на большой муравейник. В широкой поляне стало очень тесно, падающих раненых или убитых топтали беспрестанно. Получилось несколько малых волн, протистоящих и сражающихся. Вскоре волны превратились в круги, и они все время становились меньше и меньше. С обеих сторон погибли по сотни человек, но чаща весов оставалась по-прежнему. Нельзя было предугадать, чья сторона возьмет. Видит Аллах: сражающихся стало намного меньше, чем убитых и раненых. Битва была в разгаре. Втянутые в общий хаос борьбы, сражающие не жалели себя и перед возможной смертью стремились побольше сразить своего противника. В самом разгаре боя второй полк хана ударил сзади по противнику. Второй полк, входя в середину, начал крушить вокруг и уничтожать противника. Каждого из противников атакавали по 2-3 человека из ханских войск. В этих условиях сопротивление стало невозможным. Табынцы, жагылбайцы, киргизы и башкиры начали отступать под сильным натиском неприятеля до тех пор, пока не оказались окруженными со всех сторон. Их уничтожали нещадно, не после окрика  Эрали-султана, оставшихся в живых не тронули. Бурзянцев взяли в плен, казахов оставили под караулом. 
После этого сражения ханские полки устремились вглубь аймака и стали громить и разбивать башкирские юрты, женщин и детей брали в плен. Только некоторая часть женского населения и дети башкир нашли убежище в лесу. Скот был роздан между воинами хана. Плененные женщины и дети стали рабами местных баев, какую-то часть вывезли на восточные базары Средней Азии и продали.
Нашлись и добрые казахи и киргизы. Они, спрятав или купив башкирских женщин и детей, относились с уважением к ним, давали разрешение уйти домой. Были и те, которые не смогли вернуться в свою родину. Они остались там навеки веков и растворились среди степных людей.
Взятых в плен мужчин из Бурзянского рода Нурали-хан под караулом отправил в Оренбург в руки генерал-губернатора.

Поведенеие Нурали-хана привело к недовольствию какую-то часть населения степей, особенно предводителей многих родов. На очередном курултае большинство его критиковали за то, что он, слушая инструкции генерал-губернатора, погубил представителей дружественного народа, что он не умеет вести самостоятельную политику, не может разобраться что хорошо, а что плохо. После курултая было две попытки убить Нурали-хана, но оба окончились удачно для хана. С разрешения Аллаха он остался жив. При первой попытке стрела попала в широкий ремень и это спасло. Второй раз убийцы подожгли ханскую юрту, не зная, что он уже ночью выехал в сторону древнего поселения Ташкента. После всех этих событий Нурали-хан притих, чаще менял место ночевки. Главное, перестал трогать оставшихся башкир, хотя знал, что они живут свободно. За то, что в междоусобной войне хан положил больше половины своих войск, аксакалы насылали проклятья – молчал, народ тут и там выражал недовольствие – молчал. Аблай-султан открыто грозил убийством – угрозу пропустил молча. С Аблаем он не хочет быть на ножах, аблаевские молодцы составляют основу его войск, сражаются умело и смело. Сам Аблай из знатного и сильного рода, его рука длинна, а шпионы во всех закулках. Скоро, очень скоро Аблай-султан станет ханом Среднего Жуза. По этому вопросу идет интенсивная работа исподтишка, скрытно и незаметно. Когда хан арестовал старшину Усерганского рода Кувата Ишкея, не успел сдать генерал-губернатору, только потому, что Аблай-султан потебовал его немедленно освободить, грозясь войной. И Нурали освободил Кувата, возвратил кое-какой скот. Под нажимом некоторых старшин, хан разрешил жить оставшимся в живых бурзянцам и усерганцам. Хан только что понял, что власть не спасет его от смерти. Еще понял, что свои люди опаснее, чем какой-то открытый враг. Лучше быть живым и плохим ханом, чем быть уважаемым мертвым.
               
                * * *
Первого сентября Елизавета Петровна подписала приказ о возвращении башкирских родов из Казахстана с обещанием, что никто их не тронет. Приказ императрицы был доведен и до Нурали-хана. Ему предписывалось найти башкир, обходиться с ними ласково и под караулом направить их в Оренбург для возвращения на свою родину. Этот приказ Елизаветы Петровны Нурали не стал исполнять, просто махнул рукой, нутром чувстовал, что этот его шаг не поймут и это приведет к беспорядкам, а может быть к его смерти.

Узнав, что в Оренбург не приведен ни одного башкира, Императрица вызвала Тевкелева и приказала выехать в степь к казахам узнать, в чем дело.
В пасмурные и дождливые дни сентября генерал-майор Тевкелев выехал из столицы в Оренбург. Карета в грязи еле-еле двигалась, но, наконец, трудная дорога позади. Въехав в Оренбург, Тевкелев не стал отдыхать от трудной дороги, а сразу направился в губернский дом. Генерал-губернатор встретил посла императрицы радушно, но разговор, мягко говоря, с самого начала «не клеился». Тевкелев  был недовольным работой генерал-губернатора, поэтому он сразу взял быка за рога:
- Многоуважаемый тайный советник Иван Иванович! Почему не встречаетесь с Нурали-ханом, ведь вы оба получаете государеву плату?
- Попробуйте найти с ним общий язык! Шакал он степной. Сколько раз приглашал, обещает и не появляется, опять обещает – опять нет. Сволочь он –не хан.
- Дальнейшие планы какие, Иван Иванович? Чем займетесь?
- Хотел послать войска в Младший Жуз, арестовать хана, посадить в тюрьму за невыполнение приказа императрицы.
- Так нельзя. Ни в коем случае. Младший Жуз не территория России, они только подданные нашей страны. Начнешь войну и конца не будет видно. На стороне Нурали будут выступать Средний и Старший Жуз, а так же киргизы, монголы и китайцы. Можешь противостоять против них?
- Не могу, конечно.Тогда я не знаю что делать. Может, еще раз позвать хана в гости? И тут арестовать без шума и следствия?
- Нет. Так не пойдет. Надо действовать дипломатическим путем, дип-ло-ма-ти-чес-ким. Придет время, и мы арестуем этого хана, а в настоящий момент он нужен нам, как хан. Через него мы проводим свою политику в степи. Давайте мы его пригласим в Яицкий городок, который находится в середине пути для обеих сторон.
На этот раз Нурали-хан в указанный городок прибыл со своей свитой без опоздания. Встреча трех мужей состоялся. Хан твердо обещал выгнать из степи башкир и выехал обратно. 

Специальные погончики хана пошли по деревням и летникам отыскивать башкир, чтобы направлять их за Яик. «Если не выгоним башкир из степи, то русские начнут войну», - объясняли они местному населению. На этот раз перемещение не привело к шуму и гаму: башкиры любым способом сами стремились домой. Обращение Елизаветы Петровны открывало перспективы возврата. С другой стороны, местные казахи не стали сопротивляться отъезду беглецов. Башкиры захотели возвратиться домой без караула ханских бойцов. И эта просьба была выполнена. На следующий  день караван из телег и пеших людей направился в сторону Яика. Через неделю они достигли реку,  увидели на том берегу военных: солдат и казаков и очень испугались. Те дружелюбно кричали, чтобы не боялись и, бросив свои ружья, начали помогать при переходе брода. Выполняя распоряжение Неплюева, после перехода накормили беглецов солдатской кашой, напоили чаем и обращались с ними очень вежливо. Военные остались у реки для встречи второй и третий волны беглецов, а караван бурзянцев без сопровождения солдат продолжил свой путь домой. Когда на горизонте стали видны Ирандыкские горы, кто-то всплакнул, кто-то от радости кричал, кто-то плясал и орал изо всех сил.

Таким образом, после семи лет отсутствия 14 тысяч башкир бурзянского, табынского, юрматинского и других родов вернулись в свои разрушенные и сожженные очаги, чтобы начать жизнь снова. Возвратившихся людей не тронули и не помогли обустроить их жизнь. Уже это было неплохо. А те, кто непосредственно участвовал в бунте, были наказан: кто-то умер в тюрьме, кто-то в пути пересылки. Согласно решению Сената большую группу отправили в Рогервик, остальных роздали офицерам и чиновникам. Более здоровая часть арестантов была направлена в армию и флот. По-всякому сложились их судьбы. Например, один из таких арестантов Махмут Ирмаков попал в Кронштадский гарнизон, служил рядовым солдатом. Тоска по родине была так сильна, что он решился бежать и сбежал пешим ходом. Прошел маршрут: Санкт-Перебурбург – Москва – Казань - Бурзянская волость. Услышав, что родчтвенники находятся в Казахстане, он направился туда, но у берегов Яика попался в лапы казаков Яицкой крепости, отбивался до потери сознания. Его отправили в тюрьму, где он должен был сидеть всю жизнь. Когда ему предложили освобождение из тюрьмы, если он примет православие, тот согласился и под новым именем Михаила Леонтева был отправлен на службу в армию.

Были и такие бунтовщики, до  которых каратели не смогли дотянуться. Один из таких бунтовщиков Каранай Муратов.  Во время карательных экспедиций оставался на родине скрытно. Собрав отряд из 60 всадников, нападал более мельким карательным отрядам. Со своим отрядом скрывался в густых зарослях бурзянского леса, дневал  и ночевал там, зимовал тоже там. После подавления восстания со своими братьями переселился в землю Стерлибашево на берег реки Уршак, основал новую деревню Каранаево и прожил там скромно и спокойно до восстания Пугачева. В большом количестве держал улей и скот.

В Зауралье, наконец,  установилась полная тишина. Елизавета Петровна  запомнилась башкирам как добрая царица-императрица.               
После ее смерти трон  Русского государства занял ее сын Петр, впоследствии Петр III. Не  приняли его дворцовые гвардейцы и бояре, а так же духовенство и  народ за то, что тот вел себя как иностранец, а не как истинно русский вельможа, отрицая всю русскую культуру и быт, традиции. Правительство Петра не только не достигло народного расположения, но возбудило общее неудовлетворение. Никакие разумные указания осторожных советников Петра не могли помочь ему и загладить его бестактность, исправить его ошибки, скрыть его невозможные выходки. Он внутри государства обнаружил свои нерусские симпатии, окружил себя
голштинцами, стал переделывать русские войска на прусский и голштинский лад, смеялся над всем русским, даже над православной обрядностью. Он закрывал, например, без всякого основания домовые церкви, которые были в обычае. Домовая церковь была тогда всегдашней принадлежностью всякой зажиточной усадьбы, даже городского богатого двора. Против этого глубоко вкоренившегося в быту стремления и стал Петр III.

Помимо частного ущерба и обиды в уничтожении домовых церквей было и
принципиальное неудобство: выходило так, как будто православный государь
воздвигал гонение на церковь. Но этим дело еще не ограничивалось:
Петр требовал от духовенства уничтожения икон в церквях и хотел
заставить его носить светское платье; к Синоду обращался с оскорбительными
указами; дело о церковных имуществах он привел к самому невыгодному для
духовенства решению. Духовенство чувствовало себя оскорбленным и даже подало императору энергичный протест, не изменивший, однако, ничего: Петр не понял протеста. К гвардии, привыкшей к высочайшему вниманию, Петр относился так, что пошли слухи об уничтожении ее. Он называл гвардейцев янычарами, томил их ученьями по немецкому образцу, менял привычные военные порядки и отдавал предпочтение своим немецким войскам. И гвардия чувствовала себя оскорбленной и питала "превеликое неудовольствие". Волновались и крестьяне: в них ясно жило сознание того, что они обязаны государством работать на помещиков именно потому, что помещики обязаны служить государству; в них жило сознание, что исторически одна обязанность обусловлена другой. Теперь снята дворянская обязанность, следует снять и крестьянскую обязанность к помещику. Но крестьяне видели, что правительство, разрешив дворянский вопрос, не замечает связанного с ним вопроса крестьянского. Поэтому начались крестьянские волнения. В то же время внешняя политика Петра не нравилась русским людям и оскорбляла национальное чувство. Россия до Петра вела войну с Пруссией, теряла для нее массу людей, тратила много денег, но был успех, и народ был спокоен. Как только вступил на престол Петр, война была прекращена; войска получили приказание оставаться в Померании для будущей помощи своим недавним врагам. Петр отказался от всех завоеваний в Пруссии и вступил с Фридрихом в тесный союз, условия которого были продиктованы прусским послом в Петербурге.

Наоборот, его жена Екатерина была в почете у всех за скромность, набожность и умению найти общий язык со всеми. Естественно, что Екатерина, которая стремилась завоевать любовь русских и делала для этого все, была им ближе, слылась просвещенной. В результате дворцового переворота Екатерина, жена Петра III, пришла к власти и стала очередной императрицей Русского государства.
 
                8. Просвещенная императрица

Не любил он, Петр III, жену свою Екатерину Алексеевну. Зато ее любили другие, она быстро нашла общий язык со свекровью, с вельможами. Придворные не только ее уважали, а любили по своему за скромность и набожность.
Петр в череде больших и малых дел с женой встречался очень редко, скорее всего, не хотел, видимо, быть с нею. В царском дворце, в церкви, на улице он вел себя по-хамски, со всеми говорил свысока, придирался по всякому поводу. Особенно гвардейцы не любили императора Петра за то, что он почти каждую неделю «гонял» их в парадном строю, за то, что он высоко ставил свою немецкую гвардию, платил им намного больше, чем остальным.

В это самое время Екатерина Алексеевна с особым рвением изучала русский язык, при людях держала себя скромно по-христиански. Вообще-то она – немка. Настоящее имя Софья-Августа-Фредерика. Отец – генерал Прусской армии, помещик средней руки, известный военный руководитель.

Стремление стать во главе государства возникло после того, как она переехала в Россию. 5-6 лет назад при встрече с Прусским королем Фридрихом II она оборонила: «Я стану царем России или погибну, третьего пути для меня нет». То, что Петр стал императором России, укоротил ее путь к трону, увеличил надежду. В зимние вечера, когда она изучала тонкости русского языка, отпустив фрейлин, писала дневник, где отражала события и свои мысли по тем или иным темам. И сегодня она написала так:

«Сам Петр Великий виноват в том, что после него начались дворцовые перевороты.  Пётр Первый скончался двадцать восьмого января 1725 года так и не назначив своего преемника на Российский престол. С этого момента началась долгая борьба за власть, в которой участвовали различные дворянские группировки.
Так, в том же году, А. Меншиков, являющийся представителем новой родовой знати, сумел возвести на престол Екатерину Первую, вдову Петра. Для того чтобы укрепить собственную власть в 1726 году императрица формирует Верховный тайный совет, в составе которого были соратники её мужа М. Голицын, граф П. Толстой и А. Меншиков. С 1726 по 1730 годы данный Совет фактически решал большую часть государственных дел.

После кончины Екатерины Первой императором становится малолетний (двенадцать лет) внук Петра Первого Пётр Второй.

В 1727 году князья Долгоруковы смогли добиться от новоявленного императора ссылки Меньшикова, который сосредоточил власть в собственных руках. Его сослали в г. Березов, где он скончался спустя два года. После этого Пётр Второй, попав под влияние тайного совета, передаёт ему власть. Всего спустя три года император умирает от оспы и его место на Российском троне занимает жена герцога Курлядского и племянница Петра Первого Анна Иоанновна, которая сразу же после воцарения распускает совет, репрессируя всех его участников. С 1730 по 1740 годы государством управляет Э. Бирон, являющийся фаворитом императрицы. Это десятилетие вошло в историю как период казнокрадства и разгула жестокости.
Затем в 1740 году Анна объявляет наследником престола внука сестры, которому на тот момент не было и полгода, назначив Бирона регентом. Однако осенью того года регентство было передано Анне Леопольдовне в итоге дворцового переворота.
Через год в ноябре после ещё одного переворота на престол восходит Елизавета Петровна.

После её кончины престол занял её племянник Пётр Третий, мой муж, который за год своего правления остановил войну и вернул все раннее завоёванные Россией земли прусскому королю…

Екатерина перестала писать и задумалась. Видит бог, муж Петр не умеет управлять государством. Ему говоришь, что надо немедленно провести реформы – не обращает внимания. В русскую армию внедрил прусские порядки и прусскую военную форму. Гвардейцы не любят эту военную одежду, так как она слишком узка, не дает свободно двигаться. Каждый день проводит парад, этими парадами замучил всех. Командир гвардейцев Григорий Орлов открыто выражает свое недовольствие такими порядками. Екатерина Алексеевна пришла к крутому решению: сбросить с престола Петра, а его самого закрыть в дальний монастырь. Задумано – сделано. Для этого надо будет использовать Григория Орлова, пусть его гвардейцы поднимут бунт против царя. В середине лета она пригласила к себе Орлова и открыто расскрыла свои карты. Беседовали долго и обстоятельно. Тот понял суть вопроса полностью, с его стороны не было никаких возражений.

28 июня 1762 года.
С утра Петр III вознамерился съездить в церковь, приказал приготовить карету и, узнав, что экипаж готов, вышел, сел на свое место. Внутри экипажа против императора сели Григорий и его родной брат Алексей. Вместо кучера сел гвардеец. Экипаж сопровождал двадцать всадников. Страшное дело было выполнено молнионосно: Григорий, взяв заранее приготовленную железную  палку, несколько раз ударил императора по голове, тот свалился без памяти. Сказав кучеру, что царь внезапно заболел, Григорий велел повернуть коней в Ропшу, в Малый дворец царя. 
До первой весточки Григория Екатерина Алексеевна не находила себе место. Наконец, прибыл посыльный от Орлова с запиской,  где было написано: «Он  у меня, под караулом». Она несколько раз перечитала эту записку. После этого сама коротко написала Орлову: «Доведите дело до конца» послала через того же курьера. После всего этого взяла со стены кинжал и подсунула под подушку. «Если это дело не выгорит – убью себя, - подумала она, - какой позорный конец». Сердце так и вырывается наружу. Она положила обе руки на сердце, чтобы ее успокоить. Пыталась заснуть – не получилось. Лежала и смотрела на потолок, пытаясь толковать свой последний сон. Во сне она брела по пустынной дороге, и не было конца этого пути. Что это значит? Как толковать такой сон? Чтобы успокоить душу взяля сонник Нострадамуса, найдя нужное место прочитала: 
 
…Идти во сне по пустынной дороге - знак того, что в реальной жизни вы что-то тщательно скрываете. И напрасно. Лишь вмешательство в ваши дела какого-либо человека поможет вам. Прокладывать во сне дорогу - означает, что в будущем вы совершите великое открытие, чем заслужите уважение большого количества людей. Если вам приснилось, что у вас много помощников, то такой сон говорит о том, что в не столь отдаленном времени будут открыты неизвестные, очень богатые земли...

Чтение в какой-то мере успокоило Екатерину, она с большим усилием взяла себя в руки, оделась и взялась за гусиное перо, чтобы переписать в дневник эти толкования Нострадамуса. В этот момент постучали в дверь.
-Заходите! Кто там?
 Зашла одна  из фрейлин и молвила:
- Матушка! Орлов старший просит аудиенцию! Говорит, что срочно. Пустить?
- Да-да, пусть заходит! Давно жду!
Орлов вбежал в комнату и без каких-либо церемоний выпалил:
Екатерина Алексеевна! Дело полностью сделано, нам уже опастность не грозит.
-  Где он? Скажи, полковник, откровенно! В монастыре?
- Нет. Он в гробу.
- Сволочь ты, Орлов, я тебе велела отвести его в дальний монастырь и закрыть под караул. Ну, сейчас ничего изменить невозможно. Помнишь наш уговор и присягу молчать обо всем?
- Помню, Екатерина Алексеевна.
- Знай: присягу нарушишь, не быть нам обоим на этом белом свете. Ты уйдешь первым.   
- Знаю, Екатерина Алексеевна. И в дальнейшем рад стараться.
7 июля  собрали придворных, работников двора, военных, вельмож, графов и обьявили о смерти царя-императора Петра Третьего. Скорбная новость быстро разошлась по столице, но народ принял это сообщение спокойно. В этот же день дочь Прусского генерала, принцесса Софья-Августа-Фридерика при поддержке гвардейцев царского дворца короновалась на должнось императрицы Российского государства под именем Екатерины II. Только активное содействие Семеновского полка под руководством Орлова старшего открыла ей путь на царский трон. Екатерина Вторая понимала, что необходимо поработать над тем, чтобы показаться как добрая и умная императрица. С первых же дней своего правления своим сторонникам она раздала титулы, должности, земли, окружила себя фаворитами. Самым близким фаворитом стал Григорий Орлов. Императрица  основала так называемое «Вольное экономическое общество», которое должно было заниматься  вопросами крестьян, земли. В действительности оно не работало, а помещение этого вольного общества стало местом любовной встречи Екатерины и Орлова старшего. Стремилась быть просвещенным монархом, переписывалась с такими знаменитыми философами Европы как Даламбер, Вольтер, Дидро. 
Подобно большинству монархов, правивших хоть сколько-нибудь значительное время, стремилась проводить реформы. Тем более, что Россия досталась ей в тяжелом положении: ослаблены были армия и флот, большой внешний долг, коррупция, коллапс судебной системы. В этих условиях она сумела провести реформы по следующим направлениям:

Губернская реформа. «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи» принято 7 ноября 1775 года. Вместо прежнего административного деления на губернии, провинции и уезды стали делить территории на губернии и уезды. Количество губерний увеличилось с двадцати трех до пятидесяти. Они, в свою очередь, делились на 10-12 уездов. Войсками двух или трех губерний командовал генерал-губернатор, иначе называемый наместником. Во главе каждой губернии стоял губернатор, назначаемый Сенатом и подчинявшийся напрямую императрице. Финансами занимался вице-губернатор, ему подчинялась Казенная палата. Высшим должностным лицом уезда являлся капитан-исправник. Центрами уездов являлись города, но так как их было недостаточно, то статус города получили 216 крупных сельских поселений.

Судебная реформа. Для каждого сословия был учрежден свой суд. Дворян судил земской суд, горожан – магистраты, а крестьян – расправы. Также были учреждены совестные суды из представителей всех трех сословий, выполнявшие функцию примирительной инстанции. Все эти суды были выборными. Более высокой инстанцией были судебные палаты, члены которых назначались. А высшим судебным органом Российской империи был Сенат.

Секуляризационная реформа. Была проведена в 1764 году. Все монастырские земли, а также жившие на них крестьяне передавались в ведение специально учреждаемой Коллегии экономии. Содержание монашества государство брало на себя, но с этого момента получило право определять необходимое империи число монастырей и монахов.

Реформа Сената. 15 декабря 1763 г. был издан манифест Екатерины Второй «Об учреждении в Сенате, Юстиц-Вотчинной и Ревизион-коллегиях департаментов, о разделении по оным дел». Роль Сената была сужена, а полномочия его главы, генерал-прокурора, наоборот, расширены. Сенат стал высшей судебной инстанцией. Он был разделен на шесть департаментов: первый (возглавляемый самим генерал-прокурором) ведал государственными и политическими делами в Санкт-Петербурге, второй – судебными в Санкт-Петербурге, третий – транспортом, медициной, науками, образованием, искусством, четвертый - военно-сухопутными и военно-морскими делами, пятый - государственными и политическими в Москве и шестой – московский судебный департамент. Главами всех департаментов, кроме первого, были обер-прокуроры подчиненные генерал-прокурору.

Городская реформа. Реформа городов России регулировалась «Грамотой на права и выгоды городов Российской империи», которая была выпущена Екатериной II в 1785 году. Были введены новые выборные учреждения. Количество избирателей при этом увеличилось. Жители городов были поделены на шесть разрядов по различным имущественным, сословным признакам, а также по заслугам перед обществом и государством. А именно: 
- настоящие городские обыватели – те, кто владел недвижимостью в черте города;
- купцы трех гильдий; цеховые ремесленники;
- иностранные, а также иногородние гости;
- именитые граждане – архитекторы, живописцы, композиторы, учёные;
- богатые купцы и банкиры;
- посадские люди – те, кто занимался в городе рукоделием и промыслами. Каждый разряд имел свои права, обязанности и привилегии.

Полицейская реформа. В 1782 году императрицей Екатериной II был введен «Устав благочиния или полицейский». Согласно нему органом городского полицейского управления стала управа благочиния. В ее состав входили приставы, городничий и полицмейстер, а также горожане, определяемые путем выборов. Суд за общественные нарушения: пьянство, оскорбления, азартные игры  и т. п., а также за самовольную застройку и взятки осуществляли сами полицейские органы, а по прочим делам проводилось предварительное следствие, после чего дело передавалось в суд. Наказаниями, применяемыми полицией были арест, порицание, заключение в работный дом, штраф, а кроме того – запрещение некоторых видов деятельности.

Реформа образования. Создание в городах народных училищ положили начало государственной системе общеобразовательных школ в России. Они были двух типов: главные училища в губернских городах и малые - в уездных. Содержались эти учебные заведения за счет казны, и учиться в них могли люди всех сословий. Школьная реформа была проведена в 1782 году, а ранее в 1764 году было открыто училище при Академии художеств, а также Общество двухсот благородных девиц, затем (в 1772 году) – коммерческое училище.

Денежная реформа. В царствование Екатерины II были образованы Государственный банк и ссудная касса. А также, впервые в России, введены в обращение бумажные деньги (ассигнации).

За время царствования Екатерины II был принят ряд законов, ухудшавших положение крестьян. Указ 1763 года возлагал содержание войсковых команд, присланных на подавление крестьянских выступлений, на самих крестьян. По указу 1765 года за открытое неповиновение помещик мог отправить крестьянина не только в ссылку, но и на каторгу, причем срок каторжных работ устанавливался им самим; помещикам предоставлялось  право в любое время вернуть сосланного с каторги. Указ 1767 года запрещал крестьянам жаловаться на своего барина; ослушникам грозила ссылка в Нерчинск (но обращаться в суд они могли). В 1783 году крепостное право было введено в Малороссии. Эта территория Левобережной  Украины и российского Черноземья. В 1796 г. крепостное право было введено в Новороссии (Дон, Северный Кавказ).

После разделов Речи Посполитой был ужесточен крепостнический режим на территориях, отошедших к Российской империи как Правобережная Украина, Белоруссия, Литва, Польша.

Она совмещала в себе высокий интеллект, образованность, государственную мудрость и, что удивительно, приверженность к «свободной любви». Екатерина известна своими связями с многочисленными любовниками. Самыми известными из них были Сергей Салтыков, Григорий Орлов, конной гвардии поручик Васильчиков, Григорий Потёмкин-Таврический, гусар Зорич, Ланской, последним фаворитом был корнет Платон Зубов, ставший генералом.

Возьмем любовника Григория Потемкина, который при поддержке императрицы достиг удивительных высот в карьерной лестнице. Дело в том, что в чине вахмистра Потемкин принял участие в государственном перевороте, завершившемся воцарением Екатерины II. После чего получил чин подпоручика гвардии, звание камер-юнкера, а также 400 душ крепостных. В 1763 году Григорий Потемкин был назначен помощником обер-прокурора Священного Синода. 

Своими подвигами и письмами к Екатерине Потемкин вновь обратил на себя внимание императрицы. Приехав по ее вызову в феврале 1774 года в Петербург, он стал фаворитом Екатерины, оттеснив Григория Орлова. По некоторым сведениям, Потемкин и Екатерина II тайно обвенчались, в июле 1775 года у них родилась дочь Елизавета. Под именем Елизаветы Григорьевны Темкиной она воспитывалась в семье племянника Потемкина — Александра Самойлова, затем вышла замуж за учителя греческого языка великого князя Константина — Ивана Калагеорги, ставшего губернатором Херсонским и Екатеринославским, была матерью четырех сыновей и пятерых дочерей.
В течение 17 лет Григорий Потемкин являлся главным советником Екатерины II и активно участвовал в государственных делах. В 1774 году получил звание генерал-адъютанта и подполковника лейб-гвардии Преображенского полка, назначен был вице-президентом Военной коллегии и членом Государственного совета. Принимал участие в организации подавления восстания Емельяна Пугачева. В 1775 году по случаю заключения Кючук-Кайнарджийского мира с Османской империей возведен был в графское достоинство и награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. В 1784 году Потемкин был удостоен звания генерал-фельдмаршала, назначен президентом Военной коллегии и генерал-губернатором новосозданных Таврической и Екатеринославской губерний. Основал город Севастополь, сделав его главной военно-морской базой России на Черном море, и организовал строительство Черноморского флота.
Потемкин осуществил ряд нововведений в армии. Косы и букли были упразднены, введены легкие сапоги, куртки и шаровары, удобные каски. В 1787 году им была организована поездка Екатерины II на юг России, которая произвела сильное впечатление на императрицу и стала пиком политического влияния Григория Потемкина — он был удостоен титула светлейшего князя Таврического.
 Любовные связи Екатерины отмечены чередой скандалов. Так, Григорий Орлов, будучи её фаворитом, в то же самое время  сожительствовал со всеми её фрейлинами и даже со своей двоюродной 13-летней сестрой. Фаворит императрицы Ланской употреблял возбуждающее средство для увеличения «мужской силы» (контарид) во всё возрастающих дозах, что, по-видимому, по заключению придворного врача Вейкарта, и явилось причиной его неожиданной смерти в юном возрасте. Её последнему фавориту, Платону Зубову, было немногим более 20 лет, тогда как возраст Екатерины в то время уже перевалил за 60.

Екатерина в свободное время любила писать, философствовать. Из всех рукописей Екатерины II «Наказ» является, наверное, трактатом, заслуживающего внимания. «Наказ» - сочинение Екатерины, в котором она изложила свои политические и социально-экономические идеи. Первая часть этого сочинения была опубликована 30 июля 1767 г., в день открытия Уложенной комиссии. «Наказ» состоял из 526 статей, разбитых на 20 глав. Еще 2 главы, посвященные полиции и экономике, были изданы отдельно в 1768 году. Она решила рассмотреть «Наказ» на заседании Уложенной комиссии. Но следует признать, что «Наказ» не является сводом законов, а Уложенная комиссия – не парламент. В «Наказе» были использованы некоторые идеи  Монтескье и высказывания Итальянского юриста Беккери. Пришла пора ознакомить депутатов с этим «Наказом». Что они скажут?

30 июля 1767 года.
Комиссия по принятию законов собрал представителей народа из всех земель в Грановитой палате Москоского Кремля. В зале собрались более 500 депутатов, В передних рядах уселись крупные деятели государства с многочисленными орденами и медалями в шикарныи блестящих мундирах с золотыми росписями и зарубежные гости. Тут были вельможи, графы, члены Сената и Синода, члены российского правительства, духовенство. Члены Законодательной Комиссии поднялись в призидиум. Одновременно появилась Екатерина Алексеевна и села в отдельное раскошное кресло. Все стоя оплодировали появление таких дорогих гостей на сцене и императрицу. Члены призидиума расселись по своим местам. Все взоры депутатов направились в сторону матушки Екатерины Алексеевны. Она была одета в дорогое блестящее платье. Женские платья времён Екатерины II характеризовались пышной торжественностью. Следует отметить, что в пошиве наряды были довольно трудоёмки, требовали немалых усилий и значительного расхода материала. На иные туалеты уходило до сорока и более метров ткани – множество бантов, лент и прочих декоративных элементов затрачивало массу  материи, добавлял хлопот и шлейф, который крепили к и без того пышным платьям. Также увеличивал объём турнюр – подушка, размещённая под юбкой ниже поясницы. Возвращая моду на допетровские народные костюмы, императрица ввела в моду многослойность: сложная драпировка рукавов, сквозная застёжка впереди, на манер крестьянского сарафана и сама одевалась подобным образом. Длинное платье было нашпиговано дорогими камешками. Из длинного подола видны красные туфли. На голове парик из алмазов, яхонтовых звезд, сапфиров и рубинов.

Заседание открыл депутат из Москвы, вице-кпнцлер генерал-аншеф князь Голицын:
- Уважаемая из уважаемых матушка-императрица Екатертна Алексеевна! Депутаты и гости! Господа! Мы здесь смогли собраться, благодаря нашей матушке ипо ее инициативе. За это, матушке-императрице, дрогоценная наша тысячи раз вам спасибо. Мы стоим на пороге принятия новых законов Российской империи. Прошу всех слушать каждое выступление внимательно и при необходимости внести свои предложения и поправки. Для ведения собрания надо избрать  маршала. Предлагаю на должность маршала (прдседателя) Уложенной комиссии героя Прусской войны, депутата из Костромы Бибикова. Ставлю на голосование. Единогласно. Спасибо. Александр Ильич, занимайте свое место. Вот вам, пожалуйста, жезл маршала!
Депутат Бибиков в первую очередь ознакомил всех присутствующих с членами президиума: граф Шувалов, директор комииссии, генерал Петр Панин, генерал-аншеф Бибиков, граф Григорий Орлов, граф Алексей Орлов,князь Щербаков, барон Строганов, граф Чернышев…

Дальнейшие выступления состояли только из поздравлений. Вот слово дали митрополиту Дмитрию. Он посвятил все свое выступление для похвалы императрицы. Предложил принять титул «Матушка России». Зал рукоплескал не смолкая. В это время Екатерина Алексеевна подняла руку и сделала движение, чтобы смолкли. Со своего места она начала говорить, обращаясь к духовному отцу:
- Владыка! Спасибо за то, что вы все наши дела ценили положительно. Думаю, что полноценную оценку дадут будущие поколения. Мы должны оставить потомкам более сильную, более цивилизованную великую Россию. Я принимаю титул «Матушка России» так как и без этого я - мать россиян. Это первое. Во-вторых, не обсуждайте вопрос о парламентаризме в России. Это не подходит для России. Пусть европейцы играют в эту игру. Если у нас появятся партии, то люди разделятся на несколько партий и начнется война простого люда, вооруженных  вилами. И это приведет к гибели нашей любимой империи. Для нашей страны самый лучший государственный строй – монархия.  Монарх принимает решение, монарх выполняет свое решение, монарх отвечает за свои дела и за дела других подданных. Наша задача ясна: первым делом необходимо накормить российский народ, одеть, обуть. Для этого и легкая и тяжелая промышленность должна работать исправно. Надо поднять сельское хозяйство. Затем необходимо освободиться от неграмотности населения. Только после всего этого мы можкм идти по пути цивилизации. Такую разносторонную работу может выполнить лишь просвещенный монарх как я. Почему? Да потому, что только просвещенный монарх может открыть учебные заведения различного ранга и заставит население учиться. Для этого надо много денег. Деньги нужны для содержания сильной армии и флота. Чиновники для государства нужны, за их работу платить надо хорошие деньги. Значит, мы должны создать богатую Россию. Уважаемы депутаты! Меня ждут неотложные осударственные дела, поэтому я вынуждена покинуть вас. Работайте без меня, до свиданья.

Царицу-матушку проводили стоя и с рукоплесканиями.
Среди представителей  находились башкирские депутаты Базаргул Юнаев и Туктамыш Ишбулатов. Они прибыли с надеждой, чтобы обратить внимание государства на земельный вопрос, чтобы прекратили хищения. Дальше Уложенная комиссия разделилась на отдельные подкомиссии как торговля, сельское хозяйство, экономика, культура, просвещение и так далее  Заседания проходили отдельно друг от друга. Начались обыкновенные заседания, где из-за жаркого спора по любым вопросам не могли принять соответствующее решение. В конце года работу депутатов перевели в Санкт-Петербург. Скоро интерес к работе иссяк, многие депутаты перестали ходить на свои заседания. С началом русско-Турецкой войны Уложенная комисся пркратила свою работу и свое существование.
Несмотря на продолжение военных действий, Екатерина Вторая вела свой дневник аккуратно. На это раз запись посвятила внешней политике России. Она написала:

… ... В наследие от своих предшественников я получила три главных направления во внешней политике. Первое из них - северное. Шведы не теряли надежды вернуть утраченные земли, но успех им не сопутствовал. На втором, южном направлении - османы. Соотношение сил: Османская империя клонится к упадку, в то время как Россия находится на пути к славе и могуществу. Робость перед османами прошла, и на смену осторожной оборонительной тактике пришли широкие наступательные замыслы и уверенность в победе над некогда грозным неприятелем.
Третье направление: Речь Посполитая. Эта уния Польши и Литвы требует внимания. Народы Украины и Белоруссии стремятся к воссоединению с Россией. Украинские земли правобережья находятся под владычеством Речи Посполитой. В этой связи польский вопрос преобретает первостепенное значение.
Главный противник России на международной арене - Франция. Цель своей политики по отношению к России как - то выразил Людовик ХV ,, Все, что в состоянии ввергнуть эту империю в хаос и заставить ее вернуться во мрак, выгодно моим интересам.” Франсузская дипломатия дважды использовала свое влияние, чтобы толкнуть Швецию и Османскую империю в войну с Россией.
1768 г. Вторая попытка  увенчалась успехом. Подстрекаемые Францией османы начали войну. Наш резидент Обрезков арестован и заключен в подземелье  Семибашенного замка...
1769 г. Наши овладели Хотином, Яссами, Бухарестом, фактически изгнав османов из Молдавии и Валахии. Так же османы изгнаны из Азова и Таганрога...
1770 г. Июнь -  Русский флот в составе 16  линейных кораблей и  6  фрегатов, плюс мелкие суда в Чесменской бухте полностью уничтожили турецкий флот. Русским флотом командовали адмиралы Г.А. Спиридонов и С.К. Грейг. Общее командование осуществлял А.Г.Орлов. Алексей Григорьевич получил титул Чесменского.
Июль -  Отличился полководец П.А. Румянцев в сражении при Кагуле. Великий везир, узнав, что Румянцев располагал всего 27 тысячами солдат и офицеров, решил напасть на него, но потерпел сокрушительное поражение, потеряв весь обоз и артиллерию.
Несмотря на победу русского оружия мы выдвинули инициативу мирных переговоров, которая, однако, не встретила поддержки у султанского правительства, которые считают, что Пруссия и Австрия поддержат их.

Я согласна на тройственный союз с Фридрихом и Иосифом, но направленный против Османской империи, а не против Речи Посполитой. Однако ни Берлин, ни Вена не соглашались на условия мира с турками, выработанные в Петербурге: Азов и Таганрог остаются за Россией; ей предоставляется право беспрепятственного плавания по Азовскому и Черному морям; все христианские народы, боровшиеся за свое освобождение, должны быть амнистированы.; крымские татары, ровно как Молдавия и Валахия, должны обрести независимость от Стамбула; Кабарда включается в состав России...

Постучали в дверь и зашла старшая фрейлина:
- Матушка Екатерина Алексеевна! Князь Григорий Александрович просит аудиенции!
Потемкин тут? Что здесь ему надо? Ладно, пусти немедленно! Пусть заходит!
Потемкин поздоровался сразу же у дверей и без передышки взволнованно начал говорить: 
- Матушка Екатерина Алексеевна! Бунт! Вот бумага пришла!
- Подожди, Григорий Алексеевич, какой бунт? Какая бумага? Давай все по порядку! Куда так торопишься?
- Извините, виноват. Получена депеша от Оренбургского губернатора Рейнсдропа. Какой-то казак по фамилии Пугачев поднял бунт, оказывается выдает себя за покойного вашего мужа Петра Федоровича. В его команде около ста казаков, занял Яицкий городок. Увеличил армию, напал на Оренбург – не смог взять, взял в осаду. Одним словом, Рейнсдроп просит военную помощь . У меня все.

Это сообщение сильно ударило по мозгам императрицы, она задумалась крепко. Встала, сделала по комнате несколько кругов и остановилась возле Потемина:
- Как ты думаешь, верят ли казаки в его слова, что он царь Петр Третий?
- Не верят, конечно, они хорошо знают своего друга-бунтовщика. Просто они между собой договорились, я думаю, выдать его за царя.
- В предыдущие годы казаки писали много жалоб, - продолжила императрица, - раз за разом направяли к ним комиссию – не успокоились. Скажи мне: в чем причина недовольствия казаков?
- Екатерина Алексеевна! Казаки – народ волный. Им нужна неограниченная свобода. Как вопрос доходит до дисциплины, начинаются недовольствия. Надо было их давно подавить!
- Подавить сразу и не получается ведь! Помнишь, два года назад послали к ним генерал-майора, чтобы он при помощи военных подавил их брожение. А что случилось? Казаки убили генерал-майора, его отряд искромсали саблями. Сволочи! Затем напали на какое-то башкирское село, разграбили, убили старшину и его помощников. Как быть? Кто виноват? Скажи мне честно! Может, как женщина, я что-то не понимаю? Но, будуче матерью, я против всякого насилия и убийства.
- Траунберг, скорее всего, сам виноват. Вместо переговоров он начал стрелять по казакам из пушек, чтобы вселить им страх. Так не пойдет. Казаки не боязливый народ, вот эту их черту всегда надо помнить.
- Гриша! Как быть? Есть у тебя конкретное предложение? Откуда нам взять военных, если они на войне с турками. Может с фронта кое-кого надо отозвать?
- Ни в коем случае! Фронт есть фронт. Почему турки не идут на переговоры с нами, ведь у них на фронте дела идут не так уж хорошо. Всем известно, на бухте Чесмен русские уничтожили целую эскадру турков.
- Их наускивает  Австрия и Франция. Я думаю так: скоро турки попросят мир. Наши дела на фронте, слава богу, идут хорошо. Румянцев и Суворов хорошо знают свои дела и ведут сражения с успехом. Ну, а как быть с Пугачевым? Нет ли у нас военных в резерве.
- Есть. Можно посылать генерала Кара против мятежника, он находится в резерве. Он бунт подавит быстро. Генерал находится рядом с Оренбургским краем на Волге.
- Спасибо, Григорий Александрович! Над твоим предложением подумаем и, если не будет других вариантов, направим Кара срочно туда. До свиданья.
Через неделю императрица вызвала статс-секретаря Елагина и задала вопрос, который больше всего интересоало ее:
- Иван Перфильевич! Какова обстановка на Яике? Сколько команд сумел  организовать Рейнсдорп?
Оказывается тот не имел никаких сообщений. Императрица выгнала его вон:
- Когда такие чиновники-дармоеды спустя рукава крутятся возле императорской особы порядка в России не будет, сказала она вдогонку в сердцах.
Не  прошло и получаса в рабочем кабинете монарха появился второй статс-секретарь Алсуфьев с только что полученной депешой.
- Откуда депеша, Адам Васильевич? – спросила Екатерина II.
- Из Оренбурга, матушка.
Стало более менее ясно. Оренбургский губернатор писал, что рассчитывал подавить восстание казаков при помощи гарнизонных войск и башкирских всадников. “В пристане под названием Стерле собрали башкиро-мишарских воинов в количестве 2500, однако они перемахнули в сторону бунтовщиков. Отряд башкир в количестве более 2000 лучников под руководством Алибая Мурзагулова была направлена в город Оренбург для защиты города от бунтовщмков, и те тоже перешли на сторону Пугачева. Генерал Кар под натиском бунтовщиков вынужден бежать из театра военных действий и направляется в Казань”.
Екатерина взбесилась:
- Позор! Какой позор! Носит звание генерала, а шайку воров одолеть не может. В отставку его! Немедленно в отставку. Адам Васильевич! Мою волю доведи до военного ведомства.
- Будет исполнено, матушка Екатрина Алексеевна.
- Срочно найдите и направьте Бибикова ко мне! Где он может быть?
- По моим сведениям он во дворце. Сейчас я найду его.
Алтуфьев выбежал из рабочего кабинета матушки. Зашел Бибиков:
- Слушаю вас, Екатерина Алексеевна!
- Ты в курсе дела, уважаемый Александр Ильич, по вопросу казачьего инцидента на Яике?
- Да, в курсе дела, многоуважаемая матушка.   
- Что ты скажешь, как генерал-аншеф, о бунтовщике Пугачеве?
- Скажу, что знаю. Емеля Пугачев – донской казак, родился и вырос в станице “Зимовейская”. Офицер в чине хорунжего. Участвовал в первой русско-турейкой войне, в военных действиях против Пруссии. За антигосударчтвенные высказывания посадили в тюрьму, но он оттуда сбежал и беглец оказался среди Яицких казаков. У меня все.
- Как ты думаешь, народ верит, что он ПетрIII? Или не верит?
- По-моему, большинство верит. Не только казаки, но и башкиры верят в эту чушь. Поэтому мы не должны положиться на башкир ни в коем случае. Кстати, до Пугачева несколько человек выдавали себя за Петра III. Первым был крепостной крестьянин Богомолов, вторым – каторжник Рябов, третьим самозванцем оказался гарнизонный офицер капитан Кретов.
-Вы, уважаемый Александр Ильич, один из опытных военных генералов. Есть мнение направить вас на разгром Пугачева. Как на это вы смотрите?
- Я военный человек, многоуважаемая Екатрина Алексеевна, привык выполнять приказы.
- Тогда готовьтесь в дорогу. Напишите мне свои соображения по поводу этого мятежа. Как вы собираетесь победить бунтовщиков? Военной силой?
- Нет, матушка, действовать буду хитростью. У меня есть свои секреты. Например, надо атаковать внезапно, ночью или к утру. Еще есть уменя своя тактика. Нападаешь, делаешь вид, что отступаешь и берешь врага в «мешок». У Суворова учимся.
- Спасибо, генерал-аншеф, действуйте так, как вам угодно. Желаю удачи!
После Бибикова императрица пригласила к себе любовника Григория Орлова, чтобы посоветоваться.
- Гриша! Я отправил генерала Кара в отставку, а Бибикова направил против Пугачева. Как думаешь, мое решение правильное?
- Совершенно правильное решение, Катя. Бибиков скоро установит порядок.
- Спасибо за совет, дорогой. А теперь послушай, что я скажу. Вот в моих руках трактат Монтесье под названием «О духе законов». В этом трактате великий философ размышляет о государственной власти. По его мнению, любая справедливая власть в государстве должна состоять из трех ветвей: законодательные органы, исполнительные органы и контролирующие органы, как суд, прокуратура. Как ты думаешь, в России можно ли внедрить власть, состоящих из трех ветвей?
Нет. Нельзя.  – Орлов собрался с мыслями и после недолгой паузы выпалил, - Россияне неграмотные люди. Ему в первую очередь подавай жратву. Чтобы дойти до уровня Европы надо еще около ста лет, но за это время Европа тоже пойдет дальше. Во-вторых, Катюша, наш крепостной народ не знает, что такое свобода. Ему свободу дашь, он с непривычки будет плясать в пьяном угаре, взбудоражив всех. Есть третья сторона: наши люди любят пить, это у них в крови. Пока последний русский не умрет – пьянство будет расцветать. Пьяному человеку кажется, что он губернатор. Из-за пьянства возникают беспорядки, преступность. Народ должен жить под двойным, тройным контролем. Об этом написано и в «Наказе». Люди должны бояться власти, уважать ее, а не любить. Одним словом, монархия как раз для России.
- Это правильно, но монархия должна быть просвещенной. В любом раскладе дел нам придется следовать за Европой. Вот я раз за разом перечитываю Вольтера, Руссо, Дидро, Монтескье и многие политические и руководящие приемы беру  у них. Недавно позвал в гости Дидро. Приехал, уважил меня. Много с ним беседовали на различные темы, иногда яростно спорили. Затронули такие вопросы: как вывести народ  из темноты, как сделать общество просвещенным, как эффективно бороться с пьянством и так далее. В данный период времени в России живет 36 млн. человек, 95% из них крестьяне. Если сможем увеличить население в 5-6 раз и только тогда мы будем самой сильной страной. Разве не так, Гриша?
- Так-то оно так, да не совсем. Увеличение населения божье дело, а не царицы. В каждой крестьянской семье рождается 10-15 детей, из них в живых остается 2-3. Почему? Потому, что нет развлетвленной системы медицины. Больниц можно считать по пальцам. Среди народа широко распространено инфекционные болезни как скарлатина, дифтерея, корь, коклюш, оспа, тиф…
Екатерина не дала договорить Орлову:
- Все это верно, Гриша. Но знает больше тот, кто занимается. В ближайшие годы нет возможности лечить от этих болезней. Чтобы выпустить врачей, медсестер и медбратов нужно открыть учебные заведения. Для этого необходимо построить здания для них, что требует колоссальных ассигнований из бюджета. Еще нужно иметь медецинские оборудования и лекарства в достаточном количестве и это требует денег. Еща нужна зарплата медицинскому персоналу. В казне, как тебе известно, деньги водятся, но их мы расходуем для поддержки армии и флота, так как идет война. Поэтому для медицины денег не остается. Ладно, Гриша, ты свободен, если позволишь, я тут позанимаюсь в тиши кабинета своими государственными делами.
Тот вышел. Императрица уважает графа Орлова. Она еще не забыла, что он со своим братом привел ее к трону Российской империи. Да, граф со всех сторон молодец: умный аналитик, даже политик, но обидчив, как ребенок. После окончания Шляхетского корпуса был направлен на фронт, где он показал себя как герой. При Гросс-Егерсдрофе увлек за собой солдат и заставил врага отходить назад. За это геройство он получил повышение, стал командиром полка, полковником. Затем она вызвала Григория с фронта, приблизила к себе, сделала фаворитом. Наградила «Невским» орденом, перевела во дворец камергерем, наделила званием генерал-фельдцейхмейстра. Однако есть у него и недостатки: в последнее время много пьет, ничем не занимается кроме посещения фрейлин. Пусть пока походит, попозже будет видно. О, уже поздно, пора отдохнуть.

Утром следующего дня царица встала как обычно в 6 часов, растопила камин, зажгла все свечи. Любит она утреннее время: везде тишина и спокойствие, никто тебе не мешает. Можно спокойно просматривать документы, депеши, письма, а можно и пофилософствовать или вспомнить свою прошлую жизнь. Да, была у нее золотое детство. Помнит хорошо, как играла с куклами. Были среди них любимые и нелюбимые. Росла в старинном замке древних немецких рыцарей. Замок просторный, окружен высоким забором. Здешняя жизнь идет строго по расписанию. Прислуга работает исправно, поэтому они и сыты и довольны, регулярно получают зарплату. Отец ее звал Фихтен, иногда Фике. Хорошо помнит свой день рождения, когда исполнилось ровно10 лет. Когда утром открыла глаза, увидела рядом стоящего  отца, который поздравил свою любимую дочку и закончил свое поздравление  словами:
- Еща раз поздравляю с днем рождения, Фике! Будь умной, будь великой. Я верю, из тебя выйдет очень хороший и известный человек. Живи долго и принеси окружающим людям только радость.
Зашла мать. Лицо радостное, вся сияет. В руках сверток. Мать поцеловала ее и открыла этот сверток со связкой.
- Смотри-ка, Фихтен, во что я тебе принесла!
- Вот это да! Кукла! Настоящая кукла! Смотрит, как живая. Положишь – глаза закрывает, выпрямишь – открывает, нажмешь – плачет. Ресницы длинные, слегка вогнутые. Кукол много, но такой куклы у нее еще не было. Одета в золотое платье, на голове – корона. Вот где королева-кукла!
Фике росла в дружной семье: мать и отец были видными людьми. С внешней стороны они отлично уживались друг с другом, хотя и была большая разница в годах между ними (27 лет!), да и склонности их были довольно различны. Отец, например, был очень бережлив, а мать очень расточительна и щедра. Мать любила исключительно удовольствия и большой свет; отец любил уединение. Одна была весела и шутлива; другой – серьезен и очень серьезных правил. Но в чем они совершенно были схожи, так это в том, что оба пользовались большой популярностью, были религиозны и любили справедливость, особенно отец. Я никогда не знала человека более глубоко-честного и по убеждению, и на деле. Мать считалась умнее отца и в ее уме находили больше блеска. Отец любил читать, мать читала тоже, но все, что она знала, было поверхностным; ее ум и красота доставили ей большую известность; кроме того, она имела более великосветские манеры, чем отец.

Фике с малых лет не раз слышала разговоры о Московии. Говорили, что там жизнь совершенно другая. Хорошо помнит, как ее родной брат Фридрих-Август выехал в Московию, чтобы повидать ту удивительную страну и пропал. Все думали, что он погиб, но, к счастью, ошиблись. Через три года брат вернулся живым и здоровым, даже богатым человеком. Оказывается, там он учил дворянских детей немецкому языку и заработал кучу денег. Еще один случай остался в ее памяти. Как-то раз мать сводила ее в королевский карнавал прусского короля, который проходил  в замке Брауншвейга. Тогда ей шло 14 год. Она никогда не видела столько золота, серебра, яхонта, драгоценных камней  и блеска в один день. «Вот живут же люди», - подумала  Фике тогда. Говорили, что карнавал организовали в честь коронации сына короля Фридриха Вильгельма. Кого только не было в большом и просторном зале: дамы с блестящими длинными платьями и шляпами со страусинами перьями и кавалеры, одетые в парадную форму солдат Пруссии. Музыка звучала без умолку: марш, вальс, полонез и другие музыкальные произведения по очереди сменялись. Кто-то танцевал, кто-то пил вино, некоторые вели неторопливую беседу. 

Фике заметила то, что в дальнем углу раскошного и просторного зала имеется поднятый выше пола настил, где в раскошных креслах полулежали молодой король со своей супругой. Они пили вино и наблюдали за танцем. Непривычный шум, гул и музыка надоели девчонке, и она вышла из зала в сад. Тут людей оказалось меньше. Дальше возле фонтана хиромант-граф Менегден предсказывал будущее дам и господ. Увидев Фику, хиромант крикнул:
- Посмотрите на эту девушку! У нее на голове я вижу царскую корону!
Все повернули головы в сторону девочки,ей стало стыдно и она вынуждена была уйти и отсюда.

Через несколько лет, сейчас уже Софья Фредерика, по велению Российской императрицы Елизаветы Петровны отправилась в Москву и вышла замуж за Петра III. Согласна она или нет никто ее не спрашивал. Вот так началась ее московская жизнь. Этот брак интересен тем, что муж Петр Ульрих выходит троюродным братом Софье. Он на год старше ее. Петр, муж ее, родился в германском городе Киле. Он сын герцога Голштейнской земли Карла Фридриха, а мать русская, Анна Петровна. Сперва Петю решили поставить королем в Швецию, так как он, оказывается, имеет родство с шведским королем Карлом XII. Затем решили его направить в Московию. С первых дней прибывания в Московии Петр невзлюбил здешние порядки, говорил, что российский народ  засоня и лентяй. После коронации переодел дворцовых гарнизонных солдат в форму шведской армии, ввел муштру, за что солдаты не взлюбили его. Скорее всего, он сам был лентяем, редко ходил в церковь, много спал и нехотя выходил на общегородские мероприятия и праздники. И вскоре превратился в самый ненужный человек во дворце. А Софья, ныне Екатерина, наоборот усиленно изучала русский язык. Со всеми общалась ласково и ровно, много читала, особенно интересовалась с философией Европы. Сблизилась с офицерами Семеновского и Измайловского полков.
Как говорят,не было печали - черти накачали. В Москве появилась чума и быстро распространилась. Люди умирали тысячами, нет никакой возможности остановить эту страшную эпидемию. Как быть? Объявили карантин, повсюду организовали госпитали, больницы. Люди темны, чтобы не попасть в больницы некоторые не говорили, что больны. Участились случаи, когда тайком хоронили умерших. Бывали случаи: люди шли и падали насмерть. Екатерина Алексеевна написала письмо генерал-губернатору Салтыкову с требованием окружить Москву высоким забором, поставить “рогатки” на всех дорогах, не пускать и не впускать людей, прекратить получение продуктов питания со стороны.Однако Петр Семенович не выполнил это требование, заявив, что без продуктов извне в Москве начнется голод. Поступок Московского генерал-губернатора вывел императрицу из себя. Она собрала Государственную Думу и попросила думцев поддержать решение царицы об освобождении с занимаемой должности фельдмаршала Салтыкова и назначении на его место Еропкина Петра Дмитриевича. Императрица в своем выступлении пояснила главную суть вопроса:
- В Москве от чумы умерло 700 человек, но Салтыков не принял никаких мер, не выполнил мое указание. Поэтому его необходимо снять с должности и назначить генерал-губернатором Москвы Еропкина. Излагаю краткую его биографию: Еропкин Петр Дмитриевич, дворянин. Начал вонную службу в 1736 году, был командиром Вороежского пехотного полка, затем возглавил кирасирский полк в Троицк. В Семилетней войне показал себя храбрым воином. Имеет чин генерал-поручика. Награжден орденами “Святая Анна” и “Святой Александр Невский”. Мы поручаем Еропкину очень тяжелую миссию: покончить с чумой во что бы не стало.
Решение императрицы подддержали единогласно. Еропкин взялся за работу смело, старался из всех сил. Благодаря его настойчивости в скором времени чуме был поставлен заслон...
В дверь постучали, зашел комердинер:
- Матушка Екатерина Алексеевна! Московский генерал-губернатор Еропкин просит аудиенции. Примите?
- Пусть заходит. Принимаю.
Получилось интересно, только что она вспоминала о Еропкине и вот тебе на! Он тут как тут.
Зашел Еропкин, поздаровался, кивнув головой и, подойдя вплотную, поцеловал руку высшего правителя России и гаркнул:
- Здравия желаю, всемилостивейшая государыня! Большой привет от жителей Москвы. Желаю вам, матушка, здоровья, здоровья и здоровья. Не болейте никогда!
- Спасибо, Петр Дмитриевич, и вам того же. Я слушаю вас.
Екатерина внимательно посмотрела на фигуру Еропкина, так как сблизка его до этого не приходилось видеть. Да, генерал длиннорослый, тощий, нос от беркута. Натянул ленту, где искрятся ордена-медали. 56-летний военный генерал, губернатор, граф, короче говоря один из столпов российского государства.
- Я хотел доложить о делах поМоскве...
- Не надо, Петр Дмитриевич. Я каждый день получаю сводки и по городу Москве, поэтому всегда в курсе дела. Лучше скажи: как дела у вашей женушки Елизаветы Петровны? Как здоровье?
- Спасибо. Здорова она, слава богу. Занимается домашними делами, кстати, вам привет передавала.
-Спасибо Елизавете Петровне за привет. Главное, она здорова, а этим сказано все. Я помню как-то вы приняли девку на воспитание. Сколько лет ей? Как звать-то?
Звать –Сашенька, фамилия – Пашкова. Мы в ней души не чаем. Когда мы решились взять было ей 6 лет, а сейчас 16. Шаловливая была, но в последние два года успокоилась. Хочет быть государственным служащим. Говорит, направьте на учебу, хочу дальше учиться. Из домашней библиотеке не выходит, все читает да читает.
- Уже это хорошо. Кстати, как там у вас гражданка Щербатова? Как ее настроение?
- Слава богу, жива и здорова. Настроение отличное, сама себе хозяйка, гуляет по двору, руки-ноги ходят. Тоько вот в последнее время глаза стали видеть хуже, но она держится. Правда, иногда капризничает и ворчит.
Императрица хорош знакома с семьей Еропкина. Вообще-то в Москве все знают Еропкиных. Примерная семья, но только детей бог не дал, поэтому воспитывают приемную девочку. Затем приняли гравиню Щербакову, которая в старости лет осталась без родственников и без помощников.Так и живут все вместе одной семьей. После некоторой паузы императрица спросила у посетителя:
- Петр Дмитриевич! С каким вопросом зашел ко мне? Выложи откровенно! Может будет возможность исполнить твою просьбу.
- Всемилостивейшая государыня Екатерина Алексеевна! Наша семья приглашает вас в гости на завтрашний день!
- Хорошо. Пойду, но долго у вас не буду. Относительно Сашеньки скажу: я решу вопрос об устройстве ее в какую-нибудь учебное заведение. До свидания, Петр Дмитриевич.
Еропкин вышел из кабинета правителя государства со счастливой улыбкой, ведь он выполнил главную просьбу своей жены. Шутка ли! Государыня у тебя в гостях!
После ухода Еропкина один из статс-секретарей оставил пакет из Оренбурга. Императрица вскрыла, в депеше генерал-губернатора сообщалось очень тревожные вести о том, что бунтовщики 12 октября заняли одну из крупных заводов – Воскресенский медеплавильный завод  Твердышева и Мясникова, а 26 октября пугачевцы вступили в поселок Авзяно-Петровских заводов. Далее просьба: дополнительно нужны крупные военные силы для подавления все больше разгорающего бунта.
Настроение императрицы упало. Она решила очередной раз собрать Государственный Совет и обсудить это вопрос.               

                9. Старшина Юлай Азналин. 

В Шайтан-Кудейской волости Уфимского уезда нет, наверное,  человека, который имел среди простых людей огромный авторитет, как Юлай Азналин. Будучи волостной старшиной, он старался обсудить с народом наиболее значимые вопросы и только после этого принимал какое-то решение. До Юлай старшиной волости был Шаганай, народ его невзлюбил за его грубость и за стремление обогатиться любым способом. Поэтому на последних  выборах народ избрал Юлая старшиной волости и не ошиблись. Он вел старшинские дела честно, аккуратно. Земля в этих краях привольная, выращивай скот и живи как тебе надо. Однако в последнее время участились попытки Симбирского купца Якова Твердышева прибрать к рукам земли Шайтан-Кудейской волости. К этим попыткам твердо противостоит старшина Юлай, поэтому соплеменники дышат спокойно и не очень волнуются. Строить завод на земле шайтан-кудейцев Якова надоумил родной брат Иван, обещал помочь деньгами.  Сам Иван Твердышев совместно с закадышным другом Мясниковым к середине XVIII века успел построить заводы Катав-Ивановск, Усть-Катав, Белорецк, Юрюзан-Ивановск, Воскресенский заводы.
До конца 60-х годов можно было еще противостоять против захвата земли. Юлай сам занимался этим вопросом, не давал согласие даже перед чиновниками Оренбурга и Уфы, которые уговоривали его продать волостные земли молодому заводчику Якову Твердышеву. Когда началась Польская компания, Юлая и других здоровых и молодых людей забрали на фронт, а заводчик, используя их отсутствие, начал строить свой завод.

Юлаю Азналину, командиру башкирского кавалерийского отряда, пришлось испытать все ужасы войны. Его трехтысячный отряд сражался мужественно, но потерял несколько сот воинов в этой войне за престол. Да, эта была борьба за польский престол. Дело в том, что Первая Польская война 1768–1772 годов начался после смерти короля Августа III. В Польше возникли обычные раздоры по выбору нового короля. По указанию императрицы Екатерины русские войска введены в Варшаву и на престол взошел Станислав Понятовский. За эту поддержку Государыня потребовала от Речи Посполитой восстановления в правах диссидентов притесняемых поляками православных меньшинств. Сейм — немощный, но шовинистически настроенный, — ответил отказом. Тогда русский посол в Варшаве, князь Репнин, арестовал главарей сеймовой оппозиции и выслал их в Калугу. Этот поступок русского посла с правительством страны, при которой он аккредитован, служит ярким примером полнейшего упадка польской государственности. Устрашенный сейм решил было согласиться на восстановление в правах диссидентов, но это решение вызвало возмущение шовинистической части польского общества.

В феврале 1768 года недовольные, собравшись в Баре на Подолии, образовали конфедерацию, объявили сейм низложенным и принялись расширять восстание. Король Станислав, бессильный за отсутствием каких-либо польских войск совладать с бунтовщиками, обратился за помощью к Императрице. Усмирение было поручено Репнину. Вот так и началась Польская война, как говорили во дворце, Польская компания 70-х.
Юлай Азналин воочию видел, как русские отряды без труда одерживали верх над мятежниками. Однако конфедераты, рассеиваясь перед нашими войсками, вновь собирались в других местах. У генерала Веймарна, которому Репнин приказал разогнать Барскую конфедерацию, было всего 6000 бойцов при 10 орудиях. В 1768 году были взяты Бар и Бердичев, а генерал Вейсман с 400 всего обратил в бегство 1500 бойцов Потоцкого у Подгайцев. Литовские конфедераты избрали своим маршалком князя Радзивилла, который собрал 4000 и заперся с ними в Несвижском замке. Однако при приближении одного лишь русского батальона — 600 человек — Радзивилл бежал, а все его вояки сдались.

Сознавая невозможность продолжать борьбу с Россией собственными силами, конфедераты обратились за помощью к Франции. Версальский кабинет, традиционно враждебный России и управляемый искусным Шуазелем, немедленно же пришел им на помощь: непосредственной посылкой денег и инструкторов и косвенно — склонив осенью 1768 года турецкого султана объявить войну России.

В 1769 году конфедератов считалось до 10 тысяч. Это, конечно, не была 80-тысячная армия, обещанная союзникам-туркам и подстрекателям-французам, однако их расположение — на юге Подолии у Каменца и Жванца — являлось стеснительным для нашей армии, действовавшей против турок. В феврале командовавший русской обсервационной армией генерал Олиц разбил эти скопища при Жванце и конфедераты бежали за Днестр. К лету очаг партизанщины разгорелся в Люблинском районе, где действовал Пулавский с 5000 отрядом, имея противниками драгун генерала Ренне и суздальцев Суворова. Отправляясь в ненастный ноябрь 1768 года в поход в Польшу из Новой Ладоги, Суздальский полк прошел 850 верст в 30 дней, причем на квартирах больных не оставлено, а в походе из 1200 захворало лишь 6. Он пытался пробраться в Литву, но Ренне преградил ему дорогу в Брест, а Суворов, настигнув его банду у Влодавы, разгромил ее. Распространение партизанщины на Галицию побудило Румянцева (ставшего главнокомандующим против турок) занять Львов и Перемышль.
1770 год протек в партизанских действиях и переговорах. Из Франции к конфедератам прибыл генерал Дюмурье в качестве военного советчика и инструктора (своего рода Вейган XVIII столетия). По настоянию французов (соблюдавших на этот раз интересы Турции) поляки прервали переговоры и, собравшись в Эпериеше (в Венгрии), объявили короля Станислава низложенным.

Кампания 1771 года открылась наступлением конфедератов на Галицию. Слабые отряды генерала Веймарна, разбросанные от Варшавы до Львова, не могли оказать должного сопротивления, и конфедераты в короткое время овладели Краковом и другими важными пунктами. Однако анархизм поляков не замедлил сказаться и здесь: между вождями их возникли раздоры. Тщетно Дюмурье пытался примирить их — он лишь навлек на себя общую ненависть.
Тем временем Суворов, под командованием которого находились и башкирские кавалеристы,  двинулся со своим отрядом из Люблина и наголову разбил Дюмурье под Ландскроной. Затем он обратился на Пулавского, снова пытавшегося пробраться в Литву, разбил его у Замостья и отбросил его в Галицию. Этими двумя боями Великая Польша, за исключением краковского района, была совершенно очищена от конфедератов. Зато восстание вспыхнуло в Литве, где коронный гетман Огинский в начале августа открыто примкнул к конфедерации.
Узнав об этом, Суворов пошел на Огинского. Быстрыми и скрытными маршами он устремился в Литву и на рассвете 13-го сентября наголову разбил коронного гетмана при Столовичах. Поход на Огинского предпринят Суворовым по собственной инициативе. У гетмана было до 4000, у Суворова всего 820 человек. Поляки застигнуты ночью врасплох и стремительным ударом с двух сторон выбиты из Столовичей. Наутро отряд Огинского окончательно был добит, потеряв 1000 человек и всю артиллерию в количестве 12 орудий.
У Суворова убыло около 100 человек. Восстание в Литве было подавлено.
Оставался лишь краковский очаг конфедерации. Дюмурье был отозван во Францию и вместо него прислан генерал де Виомениль. Ему удалось овладеть в январе 1772 года краковским замком, но уже 25-го января под Краков прибыл Суворов и осадил замок. Все усилия Виомениля заставить Суворова снять осаду оказались тщетными. Попытки деблокады замка вождями конфедерации тоже не увенчались успехом: они не доросли до таких сложных операций и были разбиты порознь. 12-го апреля Краков сдался, и война против польской конфедерации окончилась. Движение это, будучи, в конце концов, панской затеей и лишенное сколько-нибудь популярных вождей — отклика в массах польского народа не встретило.

Еще 6-го февраля 1772 года по почину Фридриха II состоялся договор о разделе Польши, причем прусский король обещал нам свою помощь в случае войны с Австрией. Поведение Австрии одно время внушало серьезные опасения. Еще в 1771 году она заключила договор с Турцией, гарантируя этой последней возвращение всех занятых русскими турецких областей и надеясь за это получить от турок Сербию, утраченную еще в 1739 году. Эта последняя, однако, скоро примкнула к выгодному договору. Так состоялся первый раздел Польши — раздел, оставлявший еще жизнь анархичному, потерявшему способность управляться королевству, но не вызывавший сомнения о дальнейшей его судьбе…

Россия получала Белоруссию, Волынь и Подолию — исконные русские области. Угнетению диссидентов наступил конец. В этой войне из 500 воинов башкирской кавалерии было убито около 50 человек, более 100 ранены.
Вот с этой войны вернулся Юлай Азналин и после трехдневного отдыха   решил съездить на завод, чтобы получить ответы на свои вопросы: кто продал волостные земли? Если не продали, почему занимаются хищением? Почему не спросили согласия местного народа на строительство завода? Почему чиновники терпят такое беззаконие? Может, они взяточники? Может, брали взятки с хозяина завода? На все эти вопросы надо получить ответы, еще раз уточнить, проверить и так далее.
Салават, десятилетний сын Юлая, узнал, что отец едет на завод, стал просить, чтобы он взял его с собой. Тот согласился и они поехали.
Приказчик завода встретился у ворот. Он сообщил, что хозяин завода Твердышев в данное время отсутствует. Юлай попросил документы,  где разрешалось бы использование волостной  земли. Тот отвел посетителя в контору и достал такой документ. Старшина не поверил своим глазам: в марте 1959 года Берг-коллегия разрешила строить завод на земле волости. Начался спор, который превратился в драку двух людей. Их разняли служащие завода.

После старшина не раз добивался встречи с Яковым Тведышевым, но толку от этих встреч не было. На последней встрече старшина Азналин  заявил, что будет судиться, поскольку эту землю никто не продавал и не давал в аренду. И нет никаких документов об этих сделках.

Яков задумался. Как решит суд никому не известно, вдруг вынесут решение о незаконном захвате земли и заставят убраться отсюда. Такая перспектива его не устраивала, сколько вложено денег для пуска завода знает только он и управляющий! Необходимо получить доход, чтобы компенсировать расходы, а дальнейший доход будет в карманах. Поэтому Яков решил вести переговоры мягко и с хитростью заставить Азналина продать эти земли. Главное – подпись старшины и все в ажуре. На этот раз заводчик сам пригласил Азналина и представителей волости к себе. Был заказан богатый стол, сам ходит и шутит, на правах хозяина потчует гостей. Просит, чтобы они продали землю, занятую заводом и еще земли вокруг завода на несколько сот верст со всех сторон. На этот раз подкупить представителей местного народа не получилось, они конкретно не согласились продавать землю. Твердышев, зная, что среди этих главный Азналин, еще раз обратился к нему:
- Юлай Азналеевич! Ну, что вам стоит подписать готовый документ. Ну, допиши свои условия, если надо.  Что тебе самому дать: денег? Муку? Сахар? Сколько надо? Или дать целый воз вина из погреба завода? Скажи и я мигом выполню, лишь бы ты подписал документ о продаже земли. Фактически завод уже работает, река Сим течет.
- Яков Борисович! Не проси! Не заставляй! Землю продавать не будем! Она оставлена нам предками в наследство, и мы не имеем право продавать.
- Но я же не могу убрать отсюда завод, он исправно работает и приносит пользу всем, даже вам, уважаемый старшина.
- Какая польза башкирам от завода?
- Польза в том, что мы обеспечим работой ваших безработных. Кое-кто получит рабочую специальность, не всегда же пасти скот!
- Нет, не могу подписаться! Не имею права, совесть не позволяет.
- А если завод будет работать и дальше, несмотря на ваши сопротивления?
- Тогда может случиться неисправимый случай, например, завод может взлететь на воздух.
- Ого! Хочешь меня запугать? Не получится. Скорее всего, получится наоборот. Рано или поздно ты подпишешь,  если не ты – найдутся другие. Работу завода уже никому не остановить. Поедешь в Оренбург под караулом и подпишешь.
Не забыл купец Твердышев свое обещание. Несколько раз послал за Юлаем вооруженный отряд в 10-12 человек. Местные парни тоже, как говорят, не лыком шиты. Кто первым  увидит вооруженных солдат, тот ударяет по железу и молодежь, бросив свою работу, бегут к дому старшины с луком и стрелой. У нескольких есть огнестрельное оружие. Окружают прибывших военных и молча наблюдают, что они будут делать. Но каждое событие имеет начало, а потом  концовку. Летом в дом Юлая Азналина был направлен отряд в 100 человек из Оренбургского гарнизона. Они перешли вброд реку Кускенде и продолжили путь по известному маршруту. После удара по железу молодые мужчины стали собираться к дому старшины. Юлай вышел из дома и спокойно стал ждать военных. Вооруженный луком и стрелами Салават встал возле отца. Солдаты подъехали близко. Один из молодых людей села шепнул ствршине:
- Юлай агай! Только дай команду, и мы положим всех.
Азналин крикнул:
- Нет. Кровь проливать не будем! Требую, чтобы никто ничего не предпринял. Сегодня их положете вы, завтра сюда придет больший отряд и из нашего села ничего и никого не останется. А я поеду с ними, с помощью Аллаха я возвращусь, а тамгу я спрятал, без него договор не документ.
Установилась гнетущая тишина. Женщины и дети аула на всякий случай спрятались кто где. 
Когда отряд стал подниматься на пригорок, старшина, махая обеими руками, пошел навстречу им. Встретились, о чем-то поговорили. Отряд остался на пригорке, Юлай бегом вернулся в свой дом. Повелел домашним положить в мешок необходимые продукты питания на 2-3 дня и,  оседлав коня, направился к военным.
- Юлай ага! Можно моим ребятам сопровождать тебя до завода? – спросил десятник
- Можно, - ответил Юлай. И они все вместе слились с гарнизонным отрядом.
На Катав-Ивановском заводе  его поставили перед Твердышевым. Тот вел себя уверенно:
- Ну, Юлайка, прибыл, значит. Вот решение Оренбургской губернской канцелярии, где написано: «Юлаю Азналину предписываем решить немедленно вопрос продажи земли». Вот готовый договор о продаже земли, подпиши! Если откажешься под караулом отправлю в Оренбургскую тюрьму.
- За что?
- За невыполнение решения губернской канцелярии.
- Убейте – не подпишу! – Юлай ответил кратко.
- Эй! Где охрана? Арестуйте старшину и бросьте в подвал заводского корпуса.
- Не горячись, Яков Борисович! Пусть будет по-твоему. Я готов подписать! – Волостной старшина решил прибегнуть к хитрости. – Только мне надо съездить за тамгой. Во-вторых, нужно решение курултая волости. Без них моя подпись незаконна. Понятно?
- Тогда напиши расписку, что добровольно поедешь в Оренбург, подпишешь договор, приложишь решение курултая и поставишь тамгу.
- Хорошо, Яков Борисович. Расписку напишу, как не писать, напишу, конечно.
Написав арабскими буквами расписку, поставил не свою, а совершенно другую подпись на арабском. На этот раз хозяин завода остался довольным и отпустил старшину домой. Через пару дней  Яков Твердышев выехал в столицу и пропал на долгое время. А Юлай занялся своими волостными и домашними делами. Пришла пора сенокоса. В течение месяца занимались заготовкой сена: косили, подбирали, делали копешки и свозили в стог. Потом возник другой вопрос: надо было отдать сына Салавата в Каргалинский медресе учиться. К концу лета Юлай с Салаватом тронулся в путь в село Каргалы и оставил сына там. До этого сын Салават в  течение двух зим занимался у мугаллима Наби Кабири, поэтому дальнецшая учеба далась Салавату легко. Юлай очень рад, что Салават сообразительный ребенок, стремится к знаниям. С помощью Аллаха, может попозже для продолжения учебы направит сына в Среднюю Азию или в Египет.
Осенью старшина Азналин написал жалобу над Тведышевым и оставил в Уфимской канцелярии. Жалоба лежала без движения в течение трех месяцев. Наконец, его вызвали в суд. Самое удивительное в том, что суд решил, что жалоба старшины незаконна. Ему наложили штраф в сумме 600 рублей для компенсации якобы судебных расходов. Штраф уплатить в течение 10 дней. Подумать только: чтобы собрать нужную сумму, например, надо продать 600 лошадей. Где взять такие деньги? За эту сумму можно поставить целый завод. На это вопрос ответил сам судья. Он сказал: «Продайте землю на эту сумму -  всем будет хорошо. Напиши расписку, что будешь платить штраф в срок. Иначе - тюрьма».
Пришлось написать расписку. Ожидания на справедливость не оправдались. Очень оскорбился старшина, но против суда не пойдешь! До него, наконец, дошла простая истина. Правительство, чиновники и заводчики работают, оказывается, сообща, единым фронтом, с одной точки, как одна команда.

После возвращения домой старшина начал продавать коров, лошадей, коз и овец,  оставив у себя единицы. Денег все равно не хватило. В таком трудном положении народ пришел на помощь: стали продавать срубы, бревна, предназначенные для себя, лошадей и овец. Наконец была собрана нужная сумма денег и старшина Юлай вместе с сыном Салаватом отвез эти деньги в Уфимскую канцелярию.               
Наконец , купец  Твердышев нашёл влиятельного человека среди башкир, готового продать землю. Им стал отставной старшина Шиганай Бурчаков. В августе он послал в Оренбург своего сына и других послушных башкир, которые согласились с отдачей земли в оброчное владение. Сделку заключили против общей воли башкир волости.
Твердышев и губернская администрация сознательно нарушили закон, по которому договор о покупке или аренде земли должны заключать со всеми членами башкирской общины — собственниками земли. Юлай Азналин, будучи  старшиной,  долгие годы пытался восстановить справедливость. Но все его судебные тяжбы закончились поражением.

Прошло несколько лет. Салават подрос, он больше пропадал в лесах и безбрежных полянах, не слезал с коня. Как-то возвратившись с прогулки, Салават обратил внимание на тощую фигуру родного брата Ракая, который сидел перед домом и отдыхал. Он, Ракай, в последнее время болел и очень сдал. Салават слез с коня, подошел к брату и спросил:
- Сразу видно, что болеешь, в последние дни тебя, брат, не видать!
- Да, болею, братишка, за последнюю неделю из дома совсем не выходил. Болезнь меня извела. Не могу есть, аппетита совсем нет.
- Кумыс не помогает? Пьешь, нет?
- Кумыс пью, не помогает. Изо рта идет кровь, в чем причина никто не знает.
После этого разговора прошла еще неделя и, к сожалению, брата Яхьи не стало. Умер он незаметно, ночью во сне. В округе не было специалиста-медика, который смог бы определить болезнь и принять соответствующие меры.
После сороковины старшина  Юлай  попросил остаться мулле, собрал всю семью: двух жен и старшего сына Сулеймана с женой, жену-вдову Ракая Амину, Салавата и обратился к ним:
- Женщины! Хватит лить слезы, как говорится, слезами горю не поможешь. Да, Ракай покинул нас навсегда, вдовой осталась наша сноха Амина. Наверное Аллаху было так угодно, но у них детей не было. Вам всем известно об этом. Сноха собирается возвратиться в свое родное село Калманово. Но мы полюбили нашу сноху, не хотелось бы отпускать ее от нас. По этому вопросу  у меня имеется наиболее удобный план действия и об этом я предворительно переговорил со снохой, посоветовались. Главное,  мы нашли общий язык, поняли друг-друга. Потом я поговорил с матерью Салавата Аитбикой и она отнеслась с пониманием к предмету разговора. Несмотря на смерть одного из сыновей, наша жизнь должна идти вперед, мы, живые люди, должны расти детей, держаться друг за друга. Одним словом, решили мы женить Салавата на Амине. Разница между ними – 10 лет и это вполне нормально. Уважаемого муллу оставили для того, чтобы провести тут церемонию “бата”, то есть благословления родителей молодежи в связи с женитбой. Мулла абзый! Начинайте!      
Таким образом, четырнадцатилетний Салават женился двадцатичетерехлетней Амине, согласно канонам предков. Провели скромную свадьбу, куда был приглашен известный сэсэн Айдар со своей домброй.
После свадебных мероприятий к вечеру была запланирована встреча с Айдар-сэсэном, куда могли прийти все, кто хотел. Импровизатор выступал в течение двух часов со своими кубаирами, которые отражали историю башкирского народа с древних времен. Пел под аккомпанемент домбры речетативом и комментировал. Затем перешел к кубаиру “Урал-батыр”:

В древнюю пору, давным-давно
Было, говорят, место одно,
Куда никто не ступал ногой
(И на целом свете никто
Не знал, не ведал о суше той),
С четырех сторон обступала
Это место морская вода.
С незапамятных пор проживала
Там семейная чета:
Старик по имени Янбирде
С Янбикою, старухой своей.
Куда б они не желали пойти,
Не было преград на их пути.
Как на земле оказались той,
Где мать, отец их, где край родной,
Говорят, они сами забыли.
Так иль нет, в стороне морской
Жизни семя они заронили.
Двое детей родились у них,
Двое сыновей удалых.
Шульгеном старшего нарекли,
Уралом младшего нарекли.
Так и жили они вчетвером,
Не видя людей, в местечке глухом.
Своего не имели скота,
Не обзаводились добром,
Даже не вешали котла
Над полыхающим костром;
Не знали, что такое болезни,
Смерть была им неизвестна;
Полагали: для всех на свете
Сами они являются смертью.
На охоту коней не седлали,
Лука и стрел еще не знали,
Приручили и держали
Льва-арслана, чтоб их возил,
Сокола, чтобы пернатых бил,
Пиявку, чтоб кровь животных сосала,
Щуку, чтоб рыбу для них хватала.
С древности тот обычай дошел
И навеки с ними остался,
Янбирде ли его завел:
Когда зверь-самец попадался,
Старики его убивали,
Голову его поедали,
Шульгену же и Уралу,
А также льву-арслану,
Соколу и прожорливой щуке
Остальное поесть бросали…

Встреча с сэсэном закончился далеко за полночь, люди задавали ему вопросы, просили еще спеть другие кубаиры. Все разошлись довольные.

На следующее утро семья Юлая проводила Айдара сэсэна. От имени народа Юлай выразил благодарность и между разговором сказал, что Салават балуется стихами. Тот попросил Салавата рассказать один из стихов.
- Про родину не написал? – спросил сэсэн.
- Написал,- кратко ответил Салават, «Мой Урал» назван.
- Расскажи!
 И он начал декламировать:
 
          Мой Урал

Ай, Урал, ты, мой Урал,
Великан седой, Урал!
Головой под облака
Поднялся ты, мой Урал!
Моя песня о тебе,
О любви моей к тебе.

Вместе с полною луной
Золотом одет Урал,
Вместе с утренней зарей
Серебром блестит Урал.

По бокам твоим, Урал,
Встали темные леса,
А у ног твоих, Урал,
Степь - зеленая краса.

Белоснежные цветы
На лугах твоих цветут,
И цветы, и соловьи
Честь Аллаху воздают.

Громко славит птиц напев
Первый ясный солнца луч,
А закатный солнца луч
Провожает, присмирев.

Ай, Урал, ты мой Урал,
Великан седой, Урал!
Все слова я растерял,
Как воспеть тебя, Урал?

Заиграй же, мой курай,
Песню, чтоб вошла в сердца,
И Урал, и весь наш край
Прославляя без конца!..   

- Молодец сынок! Твой стих зрелый, занимайся дальше.
В заботах прошло лето, пришла осень. В начале октября старшина Азналин получил письмо от генерал-губернатора Оренбургского края. В письме предписывалось организовать отряд из 100 человек и направить против вора Пугачева. Сбор отрядов – пристань Стерле. На следующей неделе старшина получил манифест царя Петра III, где было написано:

Я, единственный царь всей России, Петр III, объявляю бедному народу, жаждущему свободы, что моя бывшая жена Екатерина в сговоре со своими любовниками лишили меня власти, а я с помощью придворных спасся бегством. Теперь ввиду наличия честных и храбрых и свободолюбивых казаков и при доверии мне со стороны угнетенного русского народа я постепенно стал возвращать свою власть. В ближайшее время всю Россию и престол, доставшийся мне еще от дедов, верну под свое крыло, а моим любимым (уважаемым народам) дам возможность жить свободно, счастливо и мирно.

Поэтому все солдаты, воюющие против моих войск, должны немедленно прекратить войну и перейти на мою сторону. Коменданты городов и крепостей должны сдаться на мою милость. Князья должны прекратить притеснять народ, помещики должны наделить своих крестьян землей и отпустить на свободу. Все, кто немедленно исполнит этот мой приказ и присоединится ко мне, по моей милости будут прощены за борьбу против нас, а кто ослушается, и будет продолжать борьбу, впоследствии будет жестоко казнен. Я хочу, чтобы весь народ был свободным. Поэтому и народам иной веры даю свободу. Ликвидирую власть князей над ними. Приказываю им избрать руководителей из своей среды, кого они пожелают. Казаки, киргизы, башкиры, татары, чуваши и черемисы пусть уже сейчас воспользуются моим обещанием. Все угнетенные и ограбленные народы радуйтесь, пришли дни вашей свободы.

Секретарь Малик, сын Муллы Умяра Киликая».
(Текст воспроизведен по изданию: Манифест Емельяна Пугачева // Москва, № 6. 1958).

Юлай составил список тех, кого можно было послать, велел Салавату собрать всех к походу. Собралось 95 всадников, оказалось, что пятеро имеют веские причины. Юлай Азналин назначил молодого Салавата руководителем этого отряда. Перед отправлением старшина выступил перед воинами с напутственной речью, прочитал им указание генерал-губернатора и манифест Петра III. Закончил выступление так:
- Братья! Я, выполняя указание Рейнсдорпа, направляю вас против Пугачева, который утверждает, что он наш царь.   Где истина, где неправда – я не знаю. Очень прошу: слушайтесь Салавата, как меня. Он не поведет вас неправильной дорогой. Всегда советуйтесь и подчиняйтесь решению большинства. Если вы вернетесь живыми издоровыми из этого противостояния, я буду самым счастливым человеком на свете! Берегите себя в любых ситуациях!

                10. Дымят демидовские заводы

Первые русские переселенцы появились за Уралом еще в XVII веке. В этих обширных местах они устроились в селениях, называемых слободой, построили монастыри, крепости, остроги (баструки).

Долматовский монастырь расположен на холмистом берегу реки Исет и стал своеобразным центром-крепостью  для здешних людей. Монастырь был основан в 1644 году иноком Далматом (или Долматом), в миру — Дмитрий Иванович Мокринский. Он родился в 1594 году в городе Березове, где служил. А в 1642 году удалился в один из монастырей Верхотурского уезда (Невьянский Спасо-Богоявленский), где постригся в монахи. Через некоторое время ушел за Урал, где на берегу Исети вырыл себе землянку, в которой поселился.

Вскоре вокруг него появились слободы (свободные поселения) за счет беглых людей. В эти края стекались, в основном, беглые русские люди: крестьяне, казаки, солдаты, а так же арестанты, бежавшие из-под караула, из тюрем и из ссылки. Среди этих мельких поселений Долматовский монастырь своей белизной, внушительными размерами выглядил как петух среди цыплят.

Этот монастырь был основан еще в 1644 году, спустя чуть более полувека после легендарного похода Ермака. Связь с Ермаком у этих мест куда больше, чем может показаться. Ведь Далматовский монастырь основан прямым потомком одного из казаков ермаковской дружины – Дмитрием Ивановичем Мокринским. Ударившись после смерти горячо любимой жены в веру, он присвоил себе имя Далмат. Первое время Далмат жил на берегу Исети в вырытой им в глине пещере, потом появился монастырь.
Далматово отличилось еще и тем, что здесь возникла первая в Зауралье женская школа. Ее открыла  у себя дома жена священника П.И. Черемухина.

Зачем подземные тайны пришли на земли Каменного Пояса? Когда речь идет о городах европейской части нашей страны, то причины строительства под землей вроде бы понятны. Постоянная организация обороны от многочисленных воинственных соседей и обеспечение защиты во время затяжных княжеских междоусобиц, сложные условия централизации Русского государства и утверждения самодержавия, накопление ценностей у знати, дворянства, богатых купцов, у церквей и монастырей и, конечно, реальная угроза народных волнений. На Урале появление подземных сооружений определялось своеобразными, иногда присущими только этому региону условиями. Освоение Урала по-настоящем протекало уже в тот период, когда сильные внешние враги на востоке, а самый главный и близкий - Орда, были сломлены, междоусобные войны давно ушли в историю. Однако первым русским селениям на Урале, появившимся в XV-XVI веках, долго еще угрожало разорение от сибирских царьков и их вассалов. Поэтому крестьянские слободки непременно обносились тыном, а позднее, к XVII веку, обрели вид настоящих крепостей с башнями и стенами. Укрепления строились с соблюдением всех русских фортификационных традиций, а значит, имели и тайную подземную часть. На важных торговых перекрестках появились опорные пункты Верхотурскнй и Далматовский монастыри-крепости. Начиная с XVII века, на уральскую землю вторгается горнозаводское производство, принесшее с собой новый вид поселений - заводских. Группируясь вокруг основного ядра - завода, такие поселения не оставались незащищенными: окружались валами, рвами, стенами, оснащались пищалями и пушками. Словом, кроме укрепленных крестьянских слобод на Урале появились заводы-крепости, перераставшие в города.
      
И эти укрепления имели скрытые оборонные объекты. Естественно, возникает вопрос: широкое заводское устройство приходится на XVIII век, а к тому времени об Орде и Сибирском ханстве вроде бы и думать забыли. К чему же все эти крепостные ухищрения? Действительно, казалось бы, время крупных военных операций на Урале и в Сибири прошло, но поселения и заводы ощущали постоянную опасность набегов. Близость к землям башкиров, вогулов, киргиз-кайсаков, а то и развертывание строительства прямо на их землях, приобретение прав на угодья и недра силой или обманом вызывали крайнее недовольство коренного населения. Недовольство переходило в волнения и вооруженную борьбу не без подстрекательства местных феодалов, помнящих себя данниками и союзниками сибирских ханов. Начиная со второй половины XVII века и до конца XVIII века было шесть многолетних периодов восстаний и набегов на заводы и поселения. Но и внутри завода-крепости никогда не было спокойно. Чудовищная эксплуатация работного люда, который не по своей воле был завезен в чужой и еще дикий край, полное бесправие и утонченная зависимость от хозяев и их прислужников порождали народные восстания. Заводчики и прислуживающая сошка никогда не забывали о путях собственного спасения и спасения своего добра. Так, в период Крестьянской войны под руководством Пугачева, когда восставшие русские крестьяне в союзе с башкирскими повстанцами осаждали и сжигали заводы, наблюдалось усиление строительства подземных сооружений в уральских городах-заводах. Но не только крепостных, оборонных. Заводчики делали для себя подземные убежища и копали тайные пути из них. Тяжелые условия жизни на заводах постоянно пополняли армию беглых. Беглые объединялись в ватаги. Иные сразу уходили на "вольные" земли Сибири, другие отрывали себе подземные лабиринты в глухих местах, укрывались в них, обеспечивая свое существование грабежами купеческих караванов. Много было таких разбойных нор по берегам Камы, в таежных распадках вдоль Великого Сибирского пути.
      
Была и еще категория уральского населения, внесшая свой вклад в потаенное строительство. Это раскольники, бежавшие на Урал от преследования церкви или высланные сюда властями. Фанатичные в вере, раскольники рыли скиты-убежища, устраивали под землей молельни.
      
Встречаются подземелья, назначение которых не сразу поддается объяснению. Они либо связаны с каким-то тайным производством, либо с сокрытием следов злодеяний заводчиков и их подручных, либо с хранением сокровищ и ценностей. Существует также целая группа скрытых от глаз сооружений технологического назначения: водоводы, транспортные коммуникации, вентиляционные каналы, сливные лотки. Забытые, они служат иногда источником романтических легенд, хотя и сами по себе представляют большой интерес как элементы старинной технологии и свидетели незаурядного технического мастерства. Итак, города и веси обширного уральского региона, не составляя исключения в ряде себе подобных на Руси, таят в недрах своих исторических территорий рукотворные полости, которые мы называем архитектурно-историческими подземными сооружениями.

Возле этого монастыря появились небольшие города-крепости как Шадринск, Маслянский и другие. Вокруг крепостей городов появились хутора, где пришлый народ взялся за полеводство, занимался скотоводством, охотой. Жили свободно, не было у них ни хозяев, ни помещиков, ни полицийских, ни чиновников. Лес под носом, сообща быстро строили жилье, ставили печку с лежанкой наверху и начинали жить по-своему ровно и неторопливо. Каждая слобода окружалась высоким забором, за забором рыли канавы, заполняли водой и таким образом защищались от набегов киргиз-кайсаков. Некоторые их называли казахами, которое название правильное никто не знал.
Вот на эти бескрайние земли положил глаз Никита Акинфиевич Демидов. Он хозяин Тагильского завода, в настоящее время строит Кыштымский завод. Много раз ездил в Санкт-Петербург он и, наконец, добился своего: за Кыштымским заводом Сенат прикрепил 7 тысяч крестьян. Вскоре Сенат дал согласие построить Каслинский завод. Дело осталось тем больше – тем лучше. Тогда завод задышит не на шутку.
Начало осени. На строительстве Кыштымского завода работных людей не хватает. Решили превратить в рабочих население близлежащих слобод и острогов. Ближе всех к Кыштыму находится Маслянский острог-крепость. Народ тут работящий, ныне пора уборки и весь народ, как говорится, от мала до велика в поле собирает урожай. Когда Демидовский приказчик со своими помощниками с утра прибыл  в острог, кроме стариков и старух никого не встретил, но ждать их не стал. Велел собрать народ Маслянского острога и близлежащих сел в мирскую избу на межпоселенческий сход. После обеда еле-еле собрали крестьян. Все удивлены поспешностью сбора и ждут дальше что будет. Какой еще срочный сход в жаркую пору работ? Может где-то началась война?

Сход открыл староста Маслянского острога и передал слово Демидовскому приказчику:
- Ну, мужики, радуйтесь! Такая большая радость, такой больше не будет! С сегодняшнего дня вы освобождаетесь от налога в пользу государства. За вас будет платить наш добрый купец Никита Акинфиевич Демидов. За это вы должны будете работать на заводе. Вы знаете его? Мы его хорошо знаем, отличный радетель крестьян, заводчик демократичный. Чем он любит заниматься? А не знаете? Тогда скажу я так коротко и конкретно: наш радетель Никита Демидов любит заниматься науками и покровительствовал ученым и художникам; он находится в дружеской переписке с Вольтером. Большие суммы тратит на обучение молодых дарований. Немало крепостных художников по его указанию было направлено на учёбу в Москву и в Петербург, в Императорскую Академию художеств, и за границу. Если у вас имеются сыновья, охочие быть специалистами, обращайтесь к нему – не откажет. Знаете, он какой человек? Тогда я вам скажу…
Приказчик Селезень не успел договорить, в передних рядах возник недовольный гул, шум-гам усилился. Заплакали женщины. Кто-то крикнул: 
- Не знаем мы его! И даром не надо!
Другой продолжил:
- Мы свободные хлебопашцы, налоги можем платить сами. Не пойдем на завод, не хотим быть рабами.
- Найдите других дураков, мы вам не быдло какое-то.
- Нас ждет земля, а не завод. Мы умеем работать на земле, что такое завод мы не представляем.
- Уходите отсюда! Не мешайте нам жить спокойно!
Селезень внимательно следит за каждым крикуном. Да, сибирские крестьяне не похоже на российских собратьев. Тех подчинить легко, до крика не доходят, всегда ходят с опушеный головой, ломают шапку при начальстве. Эти не такие. И одеты эти добротно: в яловых сапожках, в дорогих кафтанах и казакинах, на голове картуз. Не на крестьянина, а на купца похожи. Один из молодых крестьян зычно крикнул:
- Народ! Разойдись! Зачем мы его слушаем?
Приказчик Селезень перебил его:
-Эй, паря! Тебе говорю! Иди-ка сюда ближе! Слишком много шумишь! Кто такой? Как имя, фамилия?
- Я-то? Я – Иван Грязнов, из казаков. А односельчане правильно кричат, мы – свободные землепашцы, мы – народ сельскохозяйственный, тем и живем. Вы не имеет право гонять нас на заводские работы.
- Молокосос! Молчать!
- Сам молчи! Криком не испугаешь нас!
- Эй, Грязный! Слушай меня внимательно: кто против указа, тот против императрицы! Таких людей придется арестовать. А всем вам объявляю: завтра  с восхода солнца собираетесь тут и под руководством старосты идете на завод. Не опаздывать или пытайтесь укрыться – все ровно найдем. Берите хлеба больше, а холодную воду сами дадим. Понятно сказал? Да, по-моему, сказал ясно и исчерпывающе. А ты, молодой казак, приходи первым и жди наших людей. У тебя,  я вижу, язык острый. Посмотрим, как ты будещь работать. Сколько тебе годков, э-э-э, как тебя там, Грязный, да?
- Не грязный, а Грязнов. Восемьнадцатый пошел. Зачем вам моя возрасть? Армия по мне плачет или хотели поженить?
- Вот хорошо, для завода нужны, такие как ты, молодые люди. Там, на заводе таких, как ты - быстро приводим в порядок. Дошло, молодой человек?             
- Никак не доходит. Как это так: идет уборка урожая, дел непроворот, а мы добровольно должны идти на завод бросив все дела? Чтобы там быть вашими рабами? Я, например, не мог обещать, что обязательно пойду на завод. Меня ждет моя поляна, моя земля. А хлеб нужен каждому: и богатому, и бедному, и царю, и заводчику. Все любят хлеб, все одинаково уминают за обе щеки.
- Эй, паря! Как тебя там, Грязнов! Рот не закроешь – кнутом познакомишься!
- Сперва поймайте, потом гутарьте! Но предупреждаю: сколько раз кнут попадется на спину мою, столько раз и ты будешь битым.
- А кто это меня бить будет?
- Я сам и буду бить. В этом деле мне помощники не нужны. Подчеркиваю: мы – вольные казаки, нет у вас прав бить кнутом или сделать рабами. Повторяю: мы – казаки вольные.
Все стали кричать. Кто-то кого-то бранил, гул все время усиливался.
Вперед вышел старик с широкой бородой:
- Братцы! Не горячитесь, пожалуйста! Послушайте меня! Надо уметь договариваться между собой. Раз имеется указ, мы должны подчиняться. Сопротивление – дело бесполезное. Может быть, попросим старосту села и приказчика повременить время отправки на завод еще на одну неделю! Тогда наши уборочные работы, в основном, закончатся. Вот ты, господин приказчик, скажи честному народу, за работу на заводе сколько платят за день? Когда расплачиваются? Сколько месяцев в год крестьяне должны будут работать на вашем заводе? Ответьте на все эти вопросы.
- Вот эти вопросы нужные и задан, думаю, умным человеком.  – Селезень шагнул вперед, ближе к народной массе. – Обьясняю: по указу Сената один раз в год на каждого вы платите 7 гривней. 10 гривней это есть один рубль. На заводе на каждый день платитим безлошадному пол гривну, с лошадью – одну гривну. Из этой суммы удерживаем за рабочую одежду, за питание, за проживание в общежитии. Дальше что останется – все ваше. Значит, договорились: завтра с утра на этом месте собираемся и я сам поведу на завод. Эй, вы женщины, зачем вы плачете? Не на ссылку собрались! Радоваться надо! Будете работать исправно, получите кучу денег и заживете не хуже любого купца. Ладно, я вам уступлю,  даю еще одну неделю, чтобы вы огруглили свои полевые работы. А сейчас можете расходиться, но не забывайте о нашем разговоре.
Вернувшись на завод приказчик сразу побежал к Никите Демидову и сделал доклад о посещении Маслянского острога-крепости. Хозяин завода молча слушал и, наконец, вымолвил:
- Эх, надо было их сегодня же погнать! Ну, ладно, неделя – небольшой промежуток времени. Иди, отдохни, браток! Работ много, невпроворот.
Таким образом, Никита Акинфиевич привлек на завод “кнутом и пряником” жителей близлежащих поселений. Строил сразу два завода: Кыштымский и Каслинский. Присвоил обширные земли башкир, поставил караул в лесные просторы, запретил там собирать ягоды, готовить дрова. Так же было запрещено ловить рыбу на озерах.
Обширные земли попали в руки Демидова, но он продолжал расширять земельные угодья. Этим делом он любит заниматься ранней весной. И в этом году он сделал так же. С приказчиком вдвоем подряд посетил башкирских тарханов и старшин, говорил с ними подчеркнуто уважительно,униженно просил землю, лицемерил как мог. Обещал им кучу денег, а простым башкирам обещал елян-кафтан, аксакалам – по одной лошади. В праздничные дни обещал всех обеспечить первосортным мясом. После забывал о своих обещаниях..

А земли тут просторные, нет ни начала ни конца, думал Демидов, но что- то лошадей и коров мало у башкир, спросил у них в чем дело.
- Нынче зима была холодная и длинная, - говорили башкиры, - наледь мешал добывать корм лошадям на тебеневке. Много лошадей пало. Коровы пали от нехватки сена.
- Башкиры – лентяи, не могут заготовить достаточного сена на зиму, - говорил не раз Демидов своему приказчику. – и хлебопашеством не занимаются. Останутся без земли,куда они денутся – будут моими заводскими работниками.
Земельный вопрос Демидов решает так: встречается с тарханами и старшинами и устраивает богатое застолье: заставляет пить водку, кто не пьет, тем добавляет это зелье в кумыс. Обещая много денег он получает от них письменное согласие. Им раздают деньги, ткань, чай. Далее простые башкиры приглашаются на общее собрание, им предлагается подписывать “купчую” бумагу. Кто отказывается подписаться их домой не отпускают. Они стоят на холоде часами. Кто подписывается им вручают пару осмушек чая. Поступая так Демидов заполучил в свои руки 600 тысяч десятин земли, при этом израходовав всего 250 рублей. Радуется заводчик, радуется. Такие перспективы открываются – уму непостежимо.   
В начале недели приказчик Селезень довел до сведения своего хозяина о том, что группа недовольных башкир, считающих купли-продажи земли незаконной, собираются в Екатереинбург с жалобой.
- Кто их надоумил? Не узнал?
- Не смог докопаться, Никита Акинфиевич.
Демидов молча походил по комнате, подошел к огромному сейфу, открыл, достал пачку денег и повернувшись к приказчику сказал:
- Вот тебе одна тысяча рублей. Пуще птицы лети в Екатеринбург. До башкир успей повидать главу Горной палаты, обьясни в чем дело и вручи оные деньги. Пусть в шею выгонят жалобщиков-башкир. Попроси его, пусть поставить печать на последнюю купчую.

Селезень сделал все так, как велел хозяин. Глава Горной палаты быстро его понял. Когда деньги перекочевали в его карман, поставил свой печать на купчую.
Как раз в это время к канторе Горной палаты подошли башкиры. Когда караул их не пустил, они стали спорить, говоря, что немедленно надо поговорить с начальником. Тогда караульный сказал, что он занят, на приеме демидовский приказчик. Они, оттолкнув караульного, вошли в кабинет главы Горной палаты, опустились на колени, а один из них вымолвил:
- Батюшка! Не губите нас! Послушайте, пожалуйста! Демидов незаконно отобрал наши земли, не утверждайте купчую своей печатью. Примите наши жалобы и проверьте! 
Глава Горной палаты послушал их внимательно и ответил:
- Голубушки мои! Башкиры! Вот только что поставил печать на купчую и купля-продажа земли стал законным. Зря пришли.
- Что вы наделали, батюшка-начальник? Живьем содрали с нас кожу! Сейчас куда идти? Где найти справедливость? Что мы скажем народу?
Башкиры, а их было пятеро, плакали от бессилия безысходности.
- Поезжайте в Сенат, - подсказал спокойным голосом глава Горной палаты, зная, что туда не поедут, - там и ищите справедливость. А сейчас покиньте кабинет! Ходите тут гурьбой и мешаете работать чиновнику высокого ранга.
Селезень вернулся в Тагил и доложил, что все в ажуре, рассказал, как башкир выгнали из канцелярии, тот непомерно возрадовался.
- Никита Акинфиевич, живи – не тужи. Сейчас ты самый влиятельный и богатый человек, - закончил он свой доклад.
- Молодец, Аркаша, выполнил самую важную миссию. Я думаю поставить тебя управляющим над заводами. Так что трудись да трудись сколько есть сил! Хочу спросить, а все деньги вручил хозяину Горной палаты?
- Конечно, полностью, Никита Акинфиевич, вы же знаете, какой я честный человек! Если не верите – проверьте.
Селезень обиделся
- Ладно, ладно, пошутил я. Вообще-то умный работяга должен и о себе заботится и о начальнике заботится. Опять шучу. Потому, что настроение отличное. Мои земли обширнее чем любого маленького государства. На этой земле и леса, и поля, и речки, и озера. С завтрашнего дня скот башкир не должен бродить по моей земле. Если увидишь- гони скот сюда и не возвращай! Это первое. Во-вторых, запрещается рубить лес, ловить рыбу, собирать ягоды и так далее. Полный запрет. Кто нарушит этот мой приказ – штрафовать! Кого поймаете – бейте, бросайте в подпольную тюрьму! Ха-ха-ха! Башкир ловко обьегорили, даже пикнуть не успели. Пусть знают, что в этих местах  Демидов – царь и бог. Если сказать правду, у меня земли больше, чем у императрицы Екатерины Алексеевны. Ладно, забудем, Аркаша, пока о делах, пошли в баню, потрешь спину! Потом будем париться.
 
Демидовская баня прекрасная и единственная в этом округе. У всех бани черные, а у него белая. Внутри просторно, много окон, окна состоят из слюды. Светло и чисто. Парная – загляденье, все удобно устроено.
- Помнишь, Аркаша,  в тот раз заставил мыть баню шампанским, а на горячие камни льем не воду, а коньяк. Как пахнет хорошо!
- Да, это правда. Как я помню, ваш дедушка, пусть земля будет пухом, ругал нас за то, что мыли ноги мылом, а ты паришься заморским коньяком. Удивительно.
- Рот закрой, Аркаша! Мой дедушка был очень скупым человеком. Как-то играя на улице порвал рубашку. Родители ничего не сказали, а дед мой порол меня кнутом, говоря: “Зачем порвал рубашку, которую сшили по моему заказу”. До сих пор помню этот эпизод. А я дворянин, люблю жить красиво и роскошно. Поэтому  сорю деньгами налево-направо. На том свете деньги не нужны. Вообще, нет так называемого того света, есть земля сырая и все. Вот сыну Никите дам для дела столько денег, сколько будет просить. Я ему поручил достройку заводов в  Верхнем Кыштыме и в Нижнем Кыштыме. Далее деньги нужны для расширения земельных угодий. Поэтому, не откладывая на долгий ящик, необходимо побыстрее выехать к башкирам Сибирской дороги. Тебе поручаю покупку земель в башкирских волостях Тырнаклы, Балакатай, Мякотин. Завтра с утра выезжай! Слышишь? Что это с окна глаз не отрываешь?
- Слышу, слышу, Никита Акинфиевич. Вижу обоз подкатил, мне надо выйти и встречать их.
- Ну, беги!
До вечерней темноты Селезень проверял по списку прибывших и не раз. Объяснял, что, где когда надо делать, распределял места работы, устраивал семьи в заводские бараки.
Для сельских жителей здесь все было ново. Завод гудит, как будто дышит какой-то великан. Доменные печи дымят, огонь бурлит в домне. Перед  домнами какие-то люди по очереди разгружают уголь со своих телег, другие загружают в тележку и разгружают непосредственно перед домнами. Работные люди все в лаптях и похожи на негров.
-Прости меня господи! Куда мы попали? Тут настоящий ад! –один из прибывших крестьян начал неистово креститься. Если ад  похож на заводской, то на том свете опять мученье.
- Но-но! Кто там вспомнил ад раньше времени. Пока не поработаешь на заводе тебе не светит ни рай, ни ад. Погоди! Я тебя, крестьянин, еще покажу где ад, но это будет потом. Как тебя звать-то? – Приказчик Селезень подошел врлотную к этому здоровому крестьянину.
- Меня-то?
- Да, тебя, тебя.
- Звали меня Яков Плотников, а тут как будут звать еще не знаю.
- Я тебя, Яков Плотников, поставлю на домну. Смотрю, ты человек здоровый и огромный. Будешь уголь перетаскивать. Дальше пошли!
Селезень посмотрел вперед и воскликнул:
- Ого! Кого я вижу! А вижу я не грязного Грязнова. Ну-ка, подойди-ка сюда! Запомнил я тебя и твою фамилию, Ивашка Грязнов. Слушай меня: назначаю тебя, казак, качегаром доменной печи. Самое почетное место для таких, как ты. Будешь работать в тепле и в жару и в холод.
- Я качегарское дело не знаю.
- Узнаешь. Подойдешь, минут пять посмотришь как другие работают и сразу научишься. А язык укороти, иначе я укорочу. Как? Берешь ножик и отрезаешь с корня. Ха-ха-ха.
Грязнову не понравился раскатистый смех приказчика, но он спокойно сказал:
- Направь меня в лес. Буду рубить дрова, это дело мне знакомо с малых лет. Если тут оставите, все равно не буду работать, хоть режьте, хоть бейте, хоть убейте!
- Если хозяин завода согласится – пойдешь работать в лес. Я  передам Никите Акинфиевичу твою просьбу. Эй, люди! Все попали в список? Хорошо! Пока выньте свои продукты питания и можете перекусить. Я сейчас схожу в одно место и скоро вернусь.
Вернулся через полчаса с двумя людьми и  зычно крикнул:
- Ну, сибиряки, подходите по очереди, будем волосы стричь! Прощайтесь со своими попрыгуньями на голове.
- Что за новость? Почему издеваетесь над нами? – Крестьяне начали гудеть, проявляя крайнее недовольство.

 – Мы не какие-нибудь беглецы из тюрьмы. И не рабы.
- Все это правильно! Вы не рабы и не беглецы, а рабочие демидовского завода. Эй, ребята, что вы уставились на людей? Начинайте работать со своими ножницами и бритвами. Заранее предупреждаю: кто посмеет сопротивлятся, у тех выбривайте бороду!
Никита Демидов наблюдал за скопищем людей из окна, через некоторое время он вызвал приказчика:
- Смотрю и не понимаю, Аркаша, кто-то распрощался с волосами, кто-то с бородой. Сами захотели так или твоя инициатива?
- Моя инициатива. Я распорядился. Кто шумит, у того и бороду снимаем.
- Не прегибал ли палку?
- Нет. Самый раз. Вшивые они, чтобы не распространилась эта зараза среди рабочих, надо голову брить наголо.
- Для приезжих баню затопили?
- Затопили. Сейчас отправлю их группами.
- По рабочим местам распределил?
- Распределил, Никита Акинфиевич. Знают и где ночевать. Только один не согласен с местом работы, просится в лес. Держит себя вызывающе.
- Кто такой?
- Ивашка Грязнов, из породы казаков.
- Пусть идет в лес, нагружайте так, чтобы он к концу работы еле двигал ногами.
- Все будет выполнено, Никита Акинфиевич.

Несмортя на большую физическую нагрузку при валки леса, Грязнов и не думал растерять свою силу и энергию, работал без устали и с удовольствием. Эта работа была ему знакома и любима. Но долго работать спокойно не было суждено. Однажды на работе он вошел в спор с мастером леса. Дело было так: пожилой лесоруб Ефим во время рубки леса заболел, внутри что-то зажало,  решил под сосной немножко полежать и отдохнуть. К нему подошел мастер леса Степан и стал пинать больного, приговаривая, что он хитрит. Затем начал стегать плетью. Через час Ефим отдал душу свою. Об этом доложили мастеру. Тот подошел, посмотрел и спокойно дал распоряжение здесь же вырыть могилу и похоронить:
- Ладно, умер человек, что поделаешь, так богом суждено и баста, - проговорил он, - выполняйте то, что я сказал.
Грязнов не вытерпел и вослед мастеру крикнул:
- Тут бог не при чем, ты убил его. Придется тебе держать ответ перед руководством завода за то, что по твоей вине потерян работник. Сперва ответь нам: почему побил больного?
- Ах ты, щенок, как ты смеешь на меня поднять голос? За длинный язык я тебя тоже отстегаю! – Сказав это мастер леса начал хлестать плетью Ивана. Молодой казак схватил мастера, отнял плеть и стал бить его. Бил остервенело до тех пор, пока мастер не потерял сознание. После этого он ушел с места работы и пропал. Заводские охранники в течение недели искали молодого казака, но не нашли. Мастера Степана отстранили от работы по состоянию здоровья. Новость о том, что Иван Грязнов избил мастера леса и сбежал, быстро распространилась среди рабочих завода. После этого случая больше стали сбегать с завода. Одних поймали, наказали, спустив в шахту на работу, другие пропали, третьих находили в лесу мертвым. В скором времени участились сплетни о том, что в Сибирских лесах появились разбойники и они грабят экипажи богатых людей. А однажды из пяти охранников вернулся только один. Он рассказал, что на них напали разбойники, убили охранников и отобрали оружие, что он чудом спасся, убежав в гущу леса. Слушая байки  о разбойниках, рабочие радовались и наоборот гордились греховными делами лесных ватаг. Из завода рабы сбегали почти каждый божий день, а на их место привозили других. Поэтому заводы исправно коптили Сибирское небо.
Никита Демидов долго смотрел на февральские  бураны, вспомнил свою семью, вспомнил молодость. Женился он в молодости на Наталье Яковлевне Евреинове. В браке родились дети:  мальчик и девочка, но они умерли в младенчестве. Второй раз состоял в браке с Марией Сверчковой, но она оказалась бесплодной. Поэтому он женился третий раз на Александровне Автихеевне, дочери купца Сафонова и опять детей нет. Несмотря на это он по-своему любит жену, уважает тестя. Кстати из-за денег тестя он развернулся и стал заводчиком. Как она там? Как проводят время в имение? Надо бы сьездить домой, развеяться. 

Да, вспомнив семью он твердо решил съездить домой в Санкт-Петербург.  В это время в голове созрел более широкий план действий: а что, если жена согласится, не попутешествовать ли по Европе? Денег достаточно, управляющие и приказчики заводов знают свои дела, бухгалтерия исправно подсчитывает дебеты-кредиты и доход. Что еще надо? Ничего.
- Аркаша! Где ты? Иди-ка сюда!
- Иду, Никита Акинфиевич, я тут.
- Завтра же выезжаю в Санкт-Петербург, готовь экипаж. Не менее двух десятков сопровождающих охранников назначай. Понял, нет?
- Понял я, понял. Будет сделано! Еще что?
- До отьезда подготовь богатое застолье, перед дорогой надобно отдохнуть. Да еще найди девку нетронутую, свежую!
- Перед богом клянусь, Никита Акинфиевич, таких не осталось после того, как вы обьявили о “праве первой ночи”. Среди уборщиц можно посмотреть, да все они костлявые девоньки и грязные. Не знаю  где и искать!
- А ты, Аркаша, тут не ищи! Выезжай в деревни, поговори со старостой, найди девку примерно 14-17 лет и привези. Деньги девке заранее сунь, чтобы она молчала. Выезжай сейчас же!
- Сделаем, Никита Акинфиевич! – Приказчик тотчас вышел, но тут же вернулся и сообщил неприятную весть:
- Пожар, Акинфиевич! Барак горит!
- Что тут стоишь! Тушите быстрее!
- Там уже тушат, только воды не хватает и близко нельзя подойти, огонь бушует вовсю.
Когда хозяин завода подошел к баракам, там остались одни головешки от бревен барака. Рядом стоят рабочие и испуганно смотрят на все это.
- Ну, босяки! Признавайтесь, кто поджег? – Заводчик уставился на группу рабочих.
- Не знаем, хозяин, не знаем! Мы нисколечко не виноваты. Из-за какой-то искры загорелся, наверное. Перед бараком на костре кто-то кипятил воду для чая.
- Всех вас в Сибирь бы отправить, но ваше счастье в том, что вы тут нужны. Где думаете жить и ночевать? А-а-а, молчите. Весь ущерб от пожара будет на вашей шее, за барак платить будете вы! Аркаша!
- Слушаю, Никита Акинфиевич.
- Не выяснил виноватого?
- Не смог выяснить. Известно, что когда  начался там пожар, уже никого не было. До пожара перед бараком пили чай. Еще есть сообшение...
-Говори! Зачем тянешь?
- Пропало десять крестьян из этого барака , наверное, сбежали. Я так думаю.
- Долго не думай, посылай 3-4 группы охранников по всем дорогам. Пусть ловят и, побивая прикладами, приведут сюда. Пойманных бросай в шахту, пусть там работают, не выходя на поверхность земли до своей смерти. Не забудь о битье батогами.
- Все сделаю, Никита Акинфиевич. В Санкт-Петербург когда поедете?
- Выеду завтра с утра. Вот что: завод оставляю на твоем попечении, будешь подчиняться моему сыну, его я назначил управляющим здешних всех заводов. Не воруй, твоя зарплата тут самая высокая. Подготовь экипаж к утру завтрашнего дня. 
- Я честнейшей человек, Никита Акинфиевич, никогда не воровал, не сомневайтесь. А завод будет работать в прежнем темпе. Обещаю. Будьте спокойно.
В октябре 1773 года экипаж выехал из Сибирских лесов и достиг столицу в конце ноября. Таким образом, заводчик Никита вернулся в свое имение. Через неделю он получил письмо от приказчика. Он писал, что рабочие группами покидают завод и собираются  под начало какого-то вора и разбойника Емели. В ответном письме Никита Демидов приказал улучшить дисциплину и держать рабочих в ежовых руковицах. В шумном водовороте столицы он стал забывать о сибирских заводах. Здесь, в столице, шла шумная и насыщенная жизнь. Богатые вельможи каждый день устраивали пикники, балы, ходили друг-другу в гости. Заморское вино и русская водка текла рекой. Даже толком поспать время не оставалось. В зимнем дворце, оказывется, порядки обновились. Екатерина Вторая запретила проводить балы каждый день, рекомендовала проводить их по великим праздникам. Но богатые устраивали закрытые балы. Говорят, что императрица в последнее время не в настроении. Бунт Пугачева и его успехи больно ударили по голове матушки-императрицы. В середине декабря Никиту Демидова пригласили в Зимний дворец. Он обрадовался этому визиту, так как сам давно хотел встретиться с императрицей, но не находил причину. По совету жены Александры Ефтихеевны он начал готовиться к встрече с царицей. С комирдинером вместе долго выбирали одежду, из гардероба вынули атласный кафтан и белесенькую украинскую рубашку. К кафтану пришили новые позолоченные пуговицы, добавили позументы. Эфес шпаги и анненовскую ленту заделали бриллиантами. Выбрали башмаки с бриллиантами. Наконец, одежда была готова. Никита оделся в эту новую одежду, покрутился перед зеркалом и зашел к жене в спальню.
-  Посмотри, Сашенька, как я одета? Мне нравится.
- Слишком много блестяшек,   Никитушка, - сказала жена улыбаясь и продолжила, -может государыне понравится, может и нет.
- Что ты говоришь, Сашенька? Непременно пойду в этой одежде. Чем я хуже Шуваловых?
- Сам знаешь, - ответила жена.
Дальше вести разговор у нее не было желания. Никита направился к выходу и тут же увидел за печкой какого-то мужчину.
- Вот тебе на! Кто такой? Почему чужой скелет находится тут, да еще в трусах. Ну-ка, объясни мне, Сашенька! Что это такое?
- Не в трусах, Никитушка, а в рейтузах. У него на родине так одеваются. Это во-первых, а во-вторых,  он мой учитель, учит меня немецкому языку. А зовут его Ганс.
- Разве? А почему он учит немецкий паршивый язык в спальне, а не в зале? Почему он тут питается? Этот скелет только что проснулся или собирается спать?
- Что ты мелешь, Никитушка! Велел сюда принести легкое питание, потому, что в столовой полно народу. Да и от пересудов и сплетен остерегаюсь.
- Кто такой? Я не понимай! – Ганс хотел по-своему объяснить эту ситуацию.
Ага-а-а! Не понимаешь? Сейчас поймешь! – Демидов схватил тощего немца, приволок к окну, открыли и выбросил того через окно. Тот, к счастью, приземлился   удачно, встал и быстро убежал.
- Почему так поступаешь Никитушка? Не стыдно тебе? – Александра Евтихеевна начала плакать и причитать. – Скоро уже месяц, а ты ни разу не был в моей постели. Даже разговаривать со мной у тебя нет времени. Я, жена богатого Демидова, что должна делать? Скажи мне! С кем я должна беседовать, чтобы отвести душевных тягот. Со слугами? Я тут никому не нужна! Отдельно спишь, наверное, во сне видишь своих сибирячек!
- Что ты говоришь? Какие сибирячки?
- Какие, какие? В дневнике твоем все написано, поэтому говорю. Когда распаковали чемодан дневник случайно вывалился. Открыла, прочитала. Как дошел до того, что придумал “право первой ночи”? Насиловав детей, получал удовольствие, да? Ты насильник и преступник! Если захочу – из тюрьмы не выйдешь, Никитушка. Богатство твое тебя на этот раз не спасет, дневник будет работать против тебя. А почему караешь и убиваешь рабочих? Они тоже люди, христиане! Пусть будет мусульманином, разве ты имеешь право убивать людей? Ты не бог, запомни это. Не забывай того, как ты развернулся на деньги моего отца. Если сожжешь дневник, улики останутся. Я переписала кое-какие места и спрятала у отца. Почему выбросил Ганса? Кроме него нет у меня друга, а подруг иметь не хочу, слишком болтливые и вруны они.
Демидов не знал, что сказать. Плохо, что дневник попал в руки жены. Если о записях в дневнике узнает тесть, купец Сафонов, все попало, так как он якшается с прокурорами. Поэтому пришлось ему отступать, чтобы примириться женой. Если о его проделках узнают находящие при власти, и спрятать его в тюрьму – пару плевков. Он обратился к жене более мягко:
- Успокойся, Сашенька! Прости меня, круглого дурака! Если хочешь того немца найди и скажи, чтобы дальше учил тебя немецкому языку. Знание этого языка пригодится нам, если придется выехать заграницу. Где дневник? Дай мне!
- В моем шкафу. – Александра Евтихеевна подала злополучный дневник.         
Взяв дневник Демидов начал его рвать на части, бросил в печку и чиркнул спичкой. Бумага загорелась, дым не шел вверх, а  вышел обратно в спальню.
- Печка некудышная, что ли? Совсем не тянет!
- Печка хорошо тянет, просто ты не открыл сверху дымовую задвижку, то есть вьюшку.
- Тьфу! Почему не предупредила до топки?
- Я и не предполагала, что ты до такой степени стал диким, находясь в Сибири в глухом лесу. Это же элементарно!

Наконец, после открытия вьюшки дым потянулся вверх.
-Уйди отсюда, спальню проветрить надо, уже стал похожим на черную баню. Лучше готовься к приему императрицы. Думай головой, как лучше ответить на ее вопросы. Видиммо, государыне нужны деньги, иначе зачем ты ей!
Императрица приняла Демидова в своем маленьком рабочем кабинете. Заводчик очень волновался. Как советовал комердинер, он вошел и с порога снял шапку. Опустив голову низко поприветствовал так, как учили. Движением руки Екатерина Алексеевна дала знак подойти поближе. Заводчик быстро подошел и поцеловал руку правителя. Увидел, что императрица в голубом платье, где нет никаких рисунков и узоров.
- Здравствуй, Демидов, как дела?
- Слава богу, матушка Екатерина Алексеевна, все идет нормально.
- Говоришь, нормально? Это означает, что все идет так, как ты задумал. Я пригласил тебя по очень серьезному вопросу. Мы ведем войну с турками, знаешь об этом?
- Знаю, матушка Екатерина Алексеевна!
- Раз знаешь должен и понимать. Мы ведем тяжелую войну и нам нужны пушки, ядра, огнестрельные оружия, порох, селитра. Надо кормить армию, одеть, обуть, а денег для этих целей не хватает. Поэтому спрашиваю в упор: можешь ли дать взаймы государству расплавленную медь? После войны  расплатились бы деньгами.
- Могу дать, Екатерина Алексеевна, без слов.
- На какой период?
- До окончания войны.
- Спасибо, Демидов, ты поднял мое настроение. Я ждал именно такого ответа. Подойди сюда к двенадцати, я тебя приглашаю на обед. Не опаздывай, у нас все расписано, времени не хватает. Если есть какие-то просьбы – там скажешь. А пока до свиданья.

Никита Демидов пришел на званый обед пораньше. Приглашенные не торопясь уже садились на указанные места и стали ждать императрицу. Демидову многие лица оказались знакомыми, в том числе граф Шувалов, полковник Безбородко, граф Строганов, Дашкова и другие. На столе все блюда были плотно закрыты крышками, от них слегка выступал пар. Ровно в 12 часов комердинер, стоящий у двери зычным голосом объявил:
- Идет всемилостивейшая государыня Екатерина Алексеевна. Откройте блюда!
Комердинеры мгновенно открыли блюда.
Когда вошла императрица, встали все и сели после того, как она заняла свое место. Демидову досталось место напротив матушки Ектерины Второй. На столе золотые чашки, миски. В середине горшки с ручками, обернутые белой салфеткой. Екатерина Алексеевна передвинула горшок, взяв черпак разложила в тарелки щи для своего круга и призвала начать трапезу. Демидову понравилось то, что матушка вела себя как простая женщина. Разговоры шли, в основном, о новостях Москвы, об успехах или неудачах на фронте. Никита Акинфиевич чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому больше молчал. Императрица вдруг обратилась к нему:
- Демидов, я смотрю, ты любишь молча слушать других. Скажи-ка, есть ли у тебя такое обстоятельство, от чего ты боишься? Далее: есть ли такая вещь, с которым можешь хвалиться? Вот тебе два вопроса, отвечай, как можешь!
- Многоуважаемая Екатерина Алексеевна! Недавно получил письмо из Сибири. Разбойники Пугачева захватили мой Кыштымский завод и сожгли. Очен боюсь того, что если все мои заводы попадут в руки этих разбойников, я останусь, как говорят,  гол, как сокол.
- Голым не останешься, Демидов. За сожженные заводы возьмешь у государства компенсацию. А чем можешь хвалиться? Вот, например, граф Шувалов имеет большой оркестр и оркестрантов, этим и гордится и хвалится.
- Мое главное дело выпускать ядра для пушек, строго выполнять государственный заказ. Если хотите послушать, как пушки стреляют моими ядрами, прошу в Тулу. Всех, здесь сидящих, приглашаю.
Это предложение понравилось всем, гости дали согласие съездить в Тулу.  Однако в Тулу никто не прибыл, потому, что заводчик не указал конкретную дату. На этот счет была у Демидова своя причина: он не хотел показать завод чужим людям и, во-вторых, надо было поготовиться к поездке в Европу. Денег достаточно, жена и слуги рядом, что еще надо? Жена Александра Евтихеевна заказала швеям камзолы из шелка и бархата. Были закуплены ткани для пошива платьев, рубашек и кафтанов. Были сшиты модные шубы и пальто  Подготовили кареты с рессорами. Экипажи были покрашены в черный блестящий цвет. Однако  не было хорошего переводчика, чтобы иметь дело с иностранцами, знание жены по немецкому равнялось первому классу. Но, как и бывает в жизни,  помог бог! В рабочий кабинет зашла жена и сказала, что молодой человек просит у него аудиенции.
- Кто такой? Если тот немец не приму!
- Не тот немец, свой человек, Андрейка.   
- Какой еще Андрейка?
- Ну, Андрей Воробыжкин. Неужели не помнишь? Несколько лет назад ты его послали учиться заграницу.
- Да, да, вспомнил! Пусть заходит. А он знает ли иностранные языки? Взял бы с собой.
- Я не знаю, сам спросишь.
Андрей зашел, поздаровался и остался стоять у двери.
- Та-а-ак! Иди сюда поближе!  - начал разговор Никита Акинфиевич, - рассказывай, что делал? Как учился? Чему научился? Документы имеются?
- Да. Документ есть. Получил специальность горного мастера, по другому называется  штейгер.
 - Вроде бы направлен был в Италию?
- Да. Учился в Италии. В самом городе Риме.         
- Так, так, так. Очень хорошо. Скажи-ка мне: какими иностранными языками владеешь?
- Полностью освоил итальянский, свободно говорю на немецком, английский хромает, понимаю, но плохо разговариваю.
- Ладно, хорошо. Через два дня направляемся в Италию. Готовься. Я тебя беру с собой. Иди! Что стоишь как истукан? Что надо?
- Я хотел бы съездить к маме, очень соскучился.
- Ты, что, холоп? Забыл, что ты крепостной? Марш отсюда!
- Еще хотел сказать: я из Италии вернулся женатым.
- Ого! Уже успел жениться, холоп. Почему не спросил у меня разрешения? По моим правилам с твоей женой первую ночь я должен проводить, понял? Где она? Оставил там, в Италии?
 - Нет. Я ее взял с собой. Я ей рассказывал о “праве первой ночи”, сперва она не верила, а поверив, сказала, что, если меня кто-то тронет, жить не буду. Она – очень гордый человек.
- Ладно, ладно. Покажи ее мне! Наверное, очень некрасивая, какая нормальная девушка выйдет замуж за такого нищего и убогого человека. Иди за ней и приведи ее сюда!
Через полчаса Андрей появился с женой. Перед Демидовым появилась густо черноволосая, небольшого роста, с круглым белым лицом, удивительной красоты божье создание. Шелковое платье повторяло всю конфигурацию ее фигуры. 
   -Ого-о! Вот где райская гурия. Она вообще не похожа на наших русских женщин, наши похожи на большую бочку, а у тебя настоящая фигура. Ну-ка, скажи, красавица, по-русски калякаешь? Как тебя звать?
-Мое имя – Анна, по-русски пока разговариваю плохо, некоторые слова не понимаю.
- Ладненко! Ладненко. До сей поры такую красавицу, как ты не приходилось встречать. Эх-ма! Где моя молодость? Как она быстро прошла! Прошла в Сибири среди диких людей и зверей. Плаксивые сибирские девушки по своим достоинствам не чета тебе. Ну, а  какими работами тебя загружать можно? Ты грамотная Аннушка? Неужели ты дочка какогото местного богача?
- Я из бедной семьи. Имею среднее образование. После школы получила специальность швеи, выучилась на кондитера. Знакома со всеми женскими работами будь то уборка, мытье, стирка.
- Ого-о-о! Говоришь на кандитера училась! Будешь моим личным поваром? Я люблю вкусно приговленные блюда, еще люлбю денег и красивых девушек. Ха-ха-ха. Ладно, идите! Устройтесь во флигеле. Дальше что делать скажет дворецкий.
Анна вышла, а Андрей остался стоять.
- Что тебе? Все еще думаешь отказаться от поездки? Нет уж! Дудки! Поедешь со мной. Иди!
- Никита Акинфиевич! Может послушаете мою игру на скрипке? Там, в Италии, ходил на курсы по скрипке, учил ноты. Знаю нотную грамоту.
-Что такое нота? Я впервые слышу об этом. Музыку знаю, а ноты нет.    
- Это графическое изображение музыки. Имеется всего семь названий нот: до, ре, ми, фа, соль, ля, си.
- Не мучай меня пустяками. Иди устройся во флигеле, а ночью пойдешь караулить главные ворота. Все. Иди! Жили без скрипки, проживем еще.
Не смог обуздать свои страсти Никита-заводчик. Ближе к ночи пошел во флигел, избил Анну за сопротивление и изнасиловал жестко, не обращая на мольбы и стенания бедной девушки. После этого дикого случая, не зная что делать, гордая Анна наложила на себя руки. Возвратившись утром с караула и увидев труп своей любимой Андрей понял все и свалился без памяти.
Смерть Анны взбудоражило все имение, ходили противоречивые предположения и сплетни, но Демидову никто ничего не сказал. Слуга есть слуга: у них рот на замке, существуют без каких-либо человеческих прав, можно издеваться, можно бить, можно убить – хозяин за это нисколечко отвечать не будет. Такая система, удобная лишь имущим слоям населения. Российские законы не защищают слабых, убогих и простых людей, а защищает толстосумов.

После похорон своей любимой жены Андрей крепко задумался. Да, он решил: ни в коем случае не выедет заграницу с таким дикарем и человекоубийцей. Надо мстить этому ублюдку! Как? Наконец, решился: ночью взял топор и проник в спальню Никиты Демидова. Преступление не было совершено только из-за того, что заводчика в эту ночь не было дома. Он, оказывается, в тот момент гулял с богатыми вельможами на берегу Нивы. Второй раз  Андрей увидел, как хозяин вернулся пьяным и уснул при открытых дверях. На этот раз он с топором дошел до дверей спальни и стоял, не решаясь на следующий шаг. Проходивший мимо дворецкий увидел его, сразу понял в чем дело и отобрав топор, повел к себе. Долго уговаривал дворецкий дядя Ваня не делать этого, не брать на душу страшного греха. Он говорил: “Случись убийство всех слуг закуют в кандалы и отправят в Сибирь, а кого-то убьют. Тебе такой оборот устраивает? Нет? Здесь, живя в неволе, мы и наши дети если не сыты, то не голодны и в какой-то мере одеты. Нам, простым людям, большее и не светит. Ты, Андрюха, уходи отсюда, познакомься с людьми, у кого такая же беда и печаль. Как –нибудь, переживи свое горе. Когда-нибудь бог его накажет”.

Рано утром Андрей Воробыжкин ушел от своего хозяина и долго бродил по улицам Санкт-Петербурга, несколько раз прошел по улице  “Набережной”, сам не зная, шел дальше куда-то. Плакал горючими слезами, вспоминая свою любимую и то короткое счастье, которое было у них в Италии. Вдруг он услышал женские голоса и неудержимый хохот мужчин. Кто-то пытался пиликать на скрипке и не мог, так как скрипка, чувствовалось, была расстроена. Андрей шагнул туда, откуда доносились шумы и разговоры людей и дошел до ближайшего кабака. “Ни копейки в кармане”, - подумал он, но какая-то сила тянула его вовнутрь. Зашел и остановился возле дверей.

Через дым от самокрутки и дешевых сигарет он увидел, как скрипач преклонных лет пытался вывести музыку, но у него ничего не получалось. Звук скрипки никто не слушал, люди громко разговаривали, спорили, беседовали, ели, смеялись, попивая пиво и русскую водку. Кто-то пел унылом голосом о судьбе босяков. Он подошел к пожилому человеку со скрипкой
- Старик! Дай-ка скрипку, попробую сыграть!
- А ты, молодой человек, вообще-то умеешь играть?
- Сперва послушай, потом скажешь!
-До тебя пробовали, ничего не получилось, поэтому говорю: здесь лучше меня никто не играет. На, бери! Не жалко.
Воробыжкин не торопясь настроил скрипку, она оказалась вполне пригодной и повела смычком то вверх, то вниз. Полилась музыка, доселе не знакомая никому из посетителей кабака. Она звучала, напоминая прекрасную природу Италии, ее теплые воды, о великой любви во мраке. Музыка рассказывала о коротком человеческом счастье, о горе, о потери любимого человека и о стремлении к мести. Тихая музыка усиливаясь, плакала, стонала то женским голосом, то слышен был грубый мужской голос. Разговоры затихли, все уже слушали чарующую музыку молодого человека и удивлялись тому, как такой великий музыкант, одетый по-иностранному во фрак, спустился сверху, с небес, в подвальное помещение кабака, где каждый раз собираются одни убогие, искалеченные жизнью люди. Закрыв лицо руками, старик-музыкант беззвучно плакал. Музыка закончилась тем, что она резко оборвалась, как будто оборвалась чья-то жизнь. Все были в недоумении и удивлении. Первым пришел в себя старик-музыкант. Он спросил:
- Что за музыку ты сыграл, молодой человек? Я никогда не слышал такую музыку!
- Это “Полонез”. Называется “Прощание с любимой”. Я сам на днях создал его. Вам нравится?
- Конечно, нравится, - подхватил разговор бородатый человек огромного роста. Братцы! Посмотрите на этого музыканта, перед вами стоит русский композитор, пока, быть может,  не великий, но народный. Посмотрите внимательно и запоминайте: это первый настоящий музыкант, который зашел к нам в гости. Хотя одет своеобразно, наверное, не из имущих слоев? Паря! Ты кто? Откуда? Куда путь держишь?
- Я- крепостной холоп, одним словом, раб. Учился за границей и вот на днях вернулся. Там в Италии, выпало счастье  играть на сцене на скрипке Страдивари. Вот это звучание!
- Я краешком уха слышал о скрипке Страдивари, расскажи о нам, если можешь. Мне это очень интересно, - попросил старик-скрипач.
- Долго не будет?
- Нет. Нам некуда спешить. Правильно, братцы?
- Правильно, правильно, пусть расскажет, а мы послушаем,- загалдели присутствующие.    
Вот что я знаю: в детстве Антонио Страдивари пытался выразить голосом то, что было спрятано у него в сердце, однако у мальчика выходило не очень хорошо, и люди просто насмехались над ним. Странный ребёнок постоянно носил с собой маленький перочинный ножик, с помощью которого вырезал различные деревянные фигурки. Родители мальчика желали ему карьеры краснодеревщика. В одиннадцать лет Страдивари узнал, что в их родном городе Кремона живёт известный Николо Амати, который считался лучшим мастером скрипичных дел во всей Италии. Антонио обожал музыку, поэтому выбор профессии был очевиден. Мальчик стал учеником Амати.
   
В 1655 году Страдивари был всего лишь одним из многочисленных учеников мастера. Поначалу в его обязанности входило доставлять послания молочнику, мяснику и поставщикам дерева. Учитель, конечно, делился с ребятами своими секретами, но самое важное, благодаря которым скрипка имела неповторимое звучание, рассказывал только старшему сыну, ведь это было, по сути, семейное ремесло. Потом поделился со совим секретом со Страдивари. Первым серьёзным делом для юного Страдивари было изготовление струн. Их он делал из жил ягнят, лучшие получались из 7-8 месячных животных. Следующая тайна заключалась в качестве и сорте дерева. Самым подходящим деревом для изготовления верхней части скрипки считались ели, выросшие в Швейцарских Альпах, нижняя часть делалась из клёна. Первая скрипка Страдивари была создана им в 22 года. Антонио тщательно оттачивал своё мастерство с каждым новым инструментом, но всё ещё работал в чужой мастерской.
Своё дело Страдивари открыл только в 40 лет, но скрипка Страдивари была пока ещё подобием инструментов его учителя. В этом же возрасте он женился на Франческе Феррабочи, она подарила ему пятерых детей. Но счастье мастера было недолгим, в их город пришла чума. Заболели и умерли жена и все пятеро детей. Даже скрипка Страдивари больше не радовала, от отчаяния он почти не играл и не изготовлял инструментов.

После эпидемии в дом Антонио Страдивари постучался один из его учеников с грустным известием. Родители мальчика умерли, а он не мог обучаться у мастера из-за нехватки средств. Антонио пожалел юношу и взял его к себе в дом, чтобы обучать бесплатно, позже усыновил. Вновь Страдивари почувствовал вкус жизни, ему захотелось создать что-то необыкновенное. Антонио решил создать уникальные, непохожие на другие по звучанию скрипки. Мечты мастера сбылись только в возрасте шестидесяти лет. Скрипка Страдивари имела летящее неземное звучание, которое до сих пор никто не может воспроизвести. А тот подросток вырос, женился, жил с новым отцом в одной семье. Страдивари был уважаемым членом семьи, известным музыкантом в стране, жил счастливо до последних своих дней.
- Иди сюда браток! Ты так хорошо и дивно рассказываешь. Выпей чарку вина! Расскажи не таясь о своей судьбе, легче станет. Делись с нами со своим горем, если можно радостью. Тут все свои  - нищеброды-пьяницы.
Андрей открылся полностью, выпивая вино, рассказывал о своем детстве, о смерти отца и тяжелой жизни. Как рос и как был направлен в Италию, где шибко влюбился в красавицу, женился. Рассказал о смерти молодой и красивой жены, о дикости  Никиты Демидова. Люди слушали молча и кивали головой. Оказалось, и в самом деле здесь свои люди, тебя понимают. Бородатый воскликнул:
-Эх, браток! Скорбь и несчастье всегда рядом идут. Надо быть терпеливым до конца. Кстати, будем знакомы, я – Ермилка. Здесь меня знают все. Тебя зовут?...
-Андрей, фамилия Воробыжкин.
- Браток Андрей! А сейчас куда путь держишь? О чем думаешь?
- Некуда мне идти. Завтра утром кавалькада, вернее караван Демидова, выезжает заграницу. Думаю убить  Демидова и предать огню все его имение. Мне нужен помощник.
- Ой-ой-ой! Остановись, браток! Убийство человека – большой грех. Думаешь,убью заводчика и буду жить спокойно. Не получится. Будешь вечно в тюрьме. Второе, виновником смерти твоей жены можно назвать кого угодно, никто не видел. Имение трогать не надо, там живут сотни людей-холопов. Это и их кров.   
- А что делать? Посоветуй, Ермилка.
- Забудь про Демидова. Будь с нами, не пропадешь. Давай сделаем так: выйди в дорогу вместе с нами. Мы, ватага горемычных, собираемся уходить на Яик, за Каменный пояс. Пойдем к самому Пугачеву. Думаю, за два месяца дойдем. Нас тут больше сотни. Это уже великая сила. Мы найдем и пропитание и сумеем защитить себя. Ну, согласен? Что тут думать? Долго не стал думать Андрей сразу согласился, куда еще пойдешь? А тут все свои, тебя понимают и за человека считают. Значит, судьбина такая.               

В это время окружение Демидова уже был готов в дорогу. То, что Андрея не было, наоборот в какой-то мере обрадовало Никиту-заводчика. Человеку молодому и глупому, знающему европейские порядки, нельзя верить и нельзя положиться. Сердце чует: на любом участке дороги этот  холоп может мстить и тогда прощай путешествие, может и жизнь. Кавалькада всадников не спасет от его действий. Безопасность в дороге прежде всего. Так подумал Демидов.
В начале декабря 1773 года большая семья заводчика выехала в дорогу. Никита Акинфиевич вел себя как богатый российский князь. В его экипаже имелся форейтор, сидящий на одном из передних лошадей, запряженных цугами, кучер и слуги-гайдуки, то есть выездные лакеи. За ними тащились камердинеры, повара, слуги, охранники. Телеги с продуктами питания шли самыми последними в этом караване.
Обоз из десятки телег плыл медленно. Стояли зимние туманные дни. От скукоты и однообразия Демидов постоянно пил и большее время дремал и спал. В это время крики, ругань, нервотрепки для слуг на время заканчивались и они рады были тому, что хозяин оставался пьяным.  Только на территории Курляндии дни стали более мягкими и солнечными. Появились редкие латышские деревни, иногда одинокие замки. На четвертой неделе добрались до Митавы. Там отдохнули в течение нескольких дней. Дальше Либава, Паланген, Мемель, Кенигсберг, состоящий из бастионов. Взяли курс в Берлин.Сразу бросалось в глаза порядок и чистота в этом городе. Здесь задержались на несколько дней, ходили по улицам и любовались аккуратными парками. Дальше Париж. В этом городе посетили почти все достопримечательности, узнали много нового. Оказывается, новый расцвет города пришёлся на времена правления короля Людовика IX, прозванного Святым, которое длилось с 1226 по 1270 год. В это время была построена Сент-Шапель и значительно продвинулись работы по строительству Собора Парижской Богоматери.

По словам экскурсовода, начиная с XI века Париж становится одним из центров европейского образования, в первую очередь религиозного. В XIII веке, в результате разногласий среди преподавателей, на левом берегу  Латинского квартала открывается ряд «независимых» колледжей, прародителей современной Сорбонны.
Развитие города значительно замедлилось в результате эпидемии чумы в 1348-1349 годах и потрясений Столетней войны,  многочисленных восстаний. При следующей правящей династии, династии Валуа, Париж перетерпел один из самых тяжёлых периодов своей истории: в 1358 году произошло восстание под предводительством главы гильдии парижских купцов Этьена Марселя. Воодушевлённые и неспокойные, как часто характеризовали парижан, впервые объявили себя независимой коммуной под его предводительством. Карл V восстановил порядок в стране. Он же построил Бастилию-крепость для содержания государственных преступников.

С правления Людовика XII и, особенно, Франциска I, начался культурный подъём. Строятся прекрасные ренессансные дворцы и парки, роскошные отели. Со всей Европы во Францию стекаются художники, музыканты и лучшие ремесленники. В 1548 году открылся первый частный театр — Бургундский Отель.
Во времена Людовика XIV королевская резиденция переехала в Версаль. Но Париж по-прежнему так же оставался политическим центром Франции, благодаря растущему населению и ведущей роли Парижа в экономике страны. Сюринтендант строений, главный финансист города, Кольбер решил сделать Париж вторым Римом, монументальным символом величия абсолютной монархии короля-Солнца, изобилующим шедеврами высокого барокко. Город разделяется на 20 кварталов. На левом берегу Сены, посреди равнины Гренель, в 1670—1674 годах выстраивается величественный Дом Инвалидов, предназначенный для лечения раненых солдат. Церковь Дома Инвалидов (впоследствии собор) была открыта в 1706 году. В Париже сооружаются две новых площади: Площадь Побед  с конной статуей Людовика XIV посередине и Вандомская площадь, названная в честь герцога Луи Жозефа де Вандома, прославившегося победами в Войне за Испанское наследство, и обрамленная архитектурным ансамблем в стиле барокко. По королевскому ордонансу 1670 года крепостная стена Желтых Рвов разрушается, а на её месте прокладываются широкие, обсаженные деревьями дороги. В 1672 году на дороге, ведущей от Сен-Дени к острову Сите, в честь побед короля на Рейне строятся ворота Сен-Дени в форме триумфальной арки. В 1676 году в честь взятия Безансона возводится триумфальная арка Сен-Мартен, украшенная обнаженной фигурой Людовика XIV в образе Геркулеса. В XVIII веке Париж становится признанным законодателем мод, центром развлечений.

Эти исторические события, правления различных королей не особо интересовал Демидова, он больше всего радовался теплым солнечным лучам и пробуждению природы. В столице на Елисейских полях радуя глаз, зацвели каштаны. На бульварах юные, красивые и юркие девушки продают разноцветные цветы. Таким образом, в Париже весна вступила в свои права. По вечерам большая семья Демидова гуляла по чистым улицам города, посещала парки, сады, бывали на концертах знаменитых артистов. В парке Пале-Рояль давали концерт каждый день. Здесь выступают известные музыканты, артисты. Ария, опера или концерт только из песен чередуются каждый раз. Тут же можно купить сувениры, книги, календари, блокноты. В одном из дней Никита, оставив всех, съездил со своей женой в Версаль, Лувр, в монастырь Сен-Сир. Дальше интерес к Парижу пропал, и караван заводчика взял курс на юг. Проехав через Лион и герцогство Савои, они приблизились к Альпам. Эти Альпийские горы переплюнули воображение путешественников. Вершины гор блестят под лучами солнца. Кажется перед тобой стоят богатыри в голубой форме с белой папахой. Очень замучил подъем в Альпийские горы, лошади и люди уставали быстро от трудной дороги и напряжения. Приходилось каждый час отдыхать.
 Путешественники убедились, что до высоты 800 метров климат умеренно тёплый, на южных склонах — средиземноморский, много виноградников, садов, полей, средиземноморские кустарники и широколиственные леса. На высоте 800—1800 метров климат умеренный, влажный; широколиственные леса из дуба и бука кверху постепенно замещаются хвойными лесами. До высоты 2200—2300 метров климат субальпический, то есть холодный, с длительным залеганием снега. Преобладают кустарники и высокотравные луга; летние пастбища. Выше, до границы вечных снегов — альпийский пояс с холодным климатом, преобладанием низкотравных изреженных альпийских лугов, большую часть года покрытых снегом. Ещё выше — нивальный пояс, то есть пояс вечных снегов с ледниками, снежниками, каменистыми склонами ярко сиял под солнцем..

Достигнув Рим, устроились в самом дорогом отеле. Вокруг цвели маисовые, виноградные сады. Теплый ветер щекотит лицо, воздух пахнет южными цветами. Никита в первую очередь съездил на прием к римскому папе. Золотые купола, серебряные арки, здания, состоящие из разноцветных стекол в резиденции римского папы, радовали глаза и удивляли заводчика. Удивляло и то, что везде был порядок, чистота и аккуратность. Не смог долго беседовать с папой Демидов, так как людей было целое море. Успел только поцеловать руку папы и ответить на два вопроса, уже приблизился следующий посетитель. Посетили города Милан и Флоренцию, где Никита с женой побывали в библиотеках, галериях художников, бывали в театре юмора и сатиры.

Проводив все лето в Италии, большая семья Демидова возвратилась в Санкт-Петеребург в ноябре 1774 года.

                11.Пугачевщина

17 сентября 1773 года 60 смельчаков из Войска Яицкого во главе с “беглым царем” Петром Федоровичем, мужем Екатерины Второй, а на самом деле беглым донским казаком Пугачевым, двинулась с хутора Толкачевых под Бударинским форпостом к Яицкому городку. Это было начало восстания.  Вскоре она охватила громадную территорию. В нее вовлекались все новые и новые трудовые массы России. 
   Так казак Емельян Иванович Пугачев решился начать бунт, который превратился в вооруженное противостояние против существующего режима и был назван историками Крестьянской войной. Участники ее вели борьбу в первую очередь с феодальным государством, с дворянами, чиновниками и другими имущими.   

В тот же день был написан и провозглашен первый манифест Пугачева, обращенный к яицким казакам, где он жаловал их “рекою Яиком с вершины до устья, землею, травами, порохом, свинцом и хлебным провиантом,то есть тем, что нужно казаку в первую очередь. В следующих манифестах к казакам, башкирам и другим народам края он обещал землю и волю, свободу вероисповедания, амнистию за участие в прежних восстаниях. Понятно, что манифесты отвечали вековым чаяниям угнетенных масс русского и нерусского населения России. Лозунг “земля и воля” привлек  на сторону “мужицкого” царя представителей всего угнетенного населения края, послужил перерастанию локального казацкого восстания в мощную войну угнетенных. Под знамя Пугачева шли русские казаки, государственные, заводские, помещичьи и дворцовые крестьяне, а так же городские низы. Участвовали башкиры, татары, калмыки, мишари и другие нерусские народы России. С самого начала войны повстанческий отряд Пугачева был многонациональным. Командирами более мелких отрядов были калмык Сюзук Малаев, татарин Барын Мустаев, башкир Идеркай Баймеков, его приемный сын Болтай Идеркеев и другие. Уже на второй день восстания Идеркай Баймеков привел к Пугачеву 20 конных башкирских джигитов, на их примере за ними потянулись остальные. Во главе большого отряда повстанцев был Салават Юлаев, Юлай Азналин. Кинзя Арсланов был идейным вдохновителем восставших, служил в штабе Пугачева, являлся главным переводчиком с русского на языки тюрки, от имени “царя” писал письма народам Башкортостана. Он привел к Пугачеву в Берды 500 конных и его произвели в главные полковники. К Оренбургу Пугачев подошел с отрядом в 3 000 человек, из которых примерно половину составляли казаки, а половину  - башкиры, калмыки, мишари, татары и другие нерусские народы. Следует отметить, что башкиры народ конный, обученный вонному искусству, сыграли положительную роль в установлении боевого порядка среди участвующих крестьян.

Кто такой Пугачев? Емельян Иванович был выходцем из обедневшей донской казачьей семьи. Имел он хорошую военную подготовку. С 17 лет был на казачьей службе, участвовал в Семилетней войне  (1756-1763), во второй русско-турецкой войне (1768-1770). За отвагу при штурме крепости получил звание хорунжего, с фронта отправлен домой по болезни. Когда его обратно призвали в армию, он не захотел идти туда, а перешел на положение “беглого казака”. Будучи свободным беглым, много походил по стране, был и за рубежом и оказался среди яицких казаков. За подговор яицких казаков к бегству в Кубань,  где служба вольнее, Пугачев был схвачен и брошен в казанскую тюрьму. Сенат его осудил на каторжные работы  в Пелым, по сути дела в Сибирь. В мае 1773 года Пугачеву удалось бежать из казанской тюрьмы и он вернулся к яицким казакам. Тут он подбивал казаков на выступление, с группой казаков обсуждал вопросы будущего вооруженного выступления. Казаки сразу избрали его атаманом, так как оценили его ум, решительность, энергичность и находчивость. С их согласия Пугачев принял на себя имя императора Петра Федоровича, свергнутого с престола в результате дворцового переворота. Имя царя была нужна, чтобы доказать, что бунт имеет вполне законные основания против незаконной власти императрицы Екатерины.

И так, 18 сентября первый пугачевский отряд подошел к Яицкому городку. Из города начали палить пушками, а у отряда не было ни одной пушки. Поэтому повстанцы не решились на штурм крепости, а взяли направление к Оренбургу. По пути движения повстанцев более мелкие крепости сдавались одна за другой, а отряд дополнялся добровольцами, появились первые пушки. В начале октября повстанцы блокировали Оренбург. Главные силы Пугачева, а их было 2500 человек при 20 пушках, расположились в Бердской слободе в 5 верстах от большого города.  Начала октября 1773 года  по 23 марта 1774 года пугачевцы, применяя различную военную тактику, безуспешно пытались овладеть Оренбургом. Бывало и словесных турниров между осажденными и осаждаемыми. Каждое утро несколько хлопцев из лагеря, вскочив по коням, подъезжали к самым стенам осажденного города, чтобы разведать настроения гарнизона и жителей. Перепалка примерно начиналась так:
- Как живы и здоровы, городские? Не хотите переходить к батюшке-государю Петру Третьему? Можем проводить! Выходи!
- Не царь он, а антихрист твой государь! Сим переходи сюда!
- Наш царь очень милостив, только полковников и подполковников вешает. Кто ниже майора, того не трогает! Айда-те к нам!
- Лучше вы идите к нам, повесим бережно и аккуратно, - отвечали со стен крепости. Иногда казаки оставляли перед стеной бунтовское письмо, манифест или обыкновенную записку с бранью по адресу оренбургского губернатора Рейнсдорпа. Оставляли сообщения о действительных и мнимых своих победах. Обычно гарнизон не расстреливал этих казаков, у солдат не было злобы на пугачевцев. 
В боях в начале ноября отряды Зарубина и Овчинникова, Салавата Юлаева, внезапно напав, нанесли поражение войску генерала Кара. Опасаясь окружения, генерал отступил к Бугульме. Это была крупная победа повстанцев. Их сводный отряд, состоящих из двух тысяч казаков, башкир и заводских крестьян заставил бежать многоопытного генерала. Может быть дело было в том, что Кар не представлял точно обстановку, сложившуюся к началу ноября, — не только о передвижениях Корфа, но и о намерениях Деколонга и Фейервара, о положении в Оренбурге и лагере Пугачева. Посылка шпионов к Пугачеву результатов не давала — генерал жаловался, что они с его «записками» перебегают к «изменникам» и сообщают им «о нашем состоянии», то есть о действиях и планах. Пугачев и его помощники, таким образом, в отличие от генерала Кара хорошо знали обо всем, что делается у противника. «Незнаемо откудова приезжий мужик» явился к Овчинникову, войсковому атаману пугачевской армии, и сообщил:
— К Сакмаре идет генерал Кар с командою.
— Велика ли команда?
— Не добро велика, однако, так же и не мала ж.
Пугачев выслал разведку — отряд сотника Пономарева в 60 человек.
В это время Кара известили о восстании на Авзяно-Петровском заводе и передвижении оттуда к Пугачеву отряда Хлопуши (500 человек с шестью пушками и мортирами). Генерал, чтобы перехватить «толпу», выслал вперед полутысячный отряд секунд-майора Шишкина с двумя орудиями. Тот занял деревню Юзееву, что в 32 верстах от Мустафиной и 92 верстах от Оренбурга.

Пугачев направил навстречу врагу отряд во главе с Овчинниковым и Зарубиным — это около одной тысячи яицких казаков Чики и 1,5 тысячи башкир Идеркая Баймекова. К ним в деревне Биккуловой, недалеко от Юзеевой, присоединился Хлопуша. Здесь произошла первая стычка — отряд Зарубина (400 человек) атаковал авангард противника, завязалась перестрелка из орудий. На сторону восставших перешли 18 конных татар из отряда Шишкина. Вскоре подошли основные силы во главе с Каром.
Утром 8 ноября Кар обнаружил, что он с отрядом окружен — вокруг Юзеевой стояло до 800 человек восставших. Представители последних уговаривали солдат передаться на их сторону. После перестрелки восставшие, имевшие всего одно орудие, отступили к мельнице, стоявшей в двух верстах от дороги, к основным силам. Там находились Овчинников и другие предводители. Кар, ожидавший подхода подкрепления — гренадерской роты, весь день простоял в деревне, считая, что «толпа» совсем рассеялась.

Но Овчинников внимательно за ним следил. Высланные им казачьи разъезды задержали полкового квартирмейстера, и тот сообщил, что следом за ним подходит гренадерская рота. С наступлением ночи ее встретили в тылу отряда Кара повстанцы и открыли огонь из орудий. Солдаты спали в санях, ружья заряжены не были. Пока они их разбирали, восставшие окружили роту и солдаты после «уговаривания, чтоб они не стреляли», положили оружие. За исключением убитых — двух офицеров и семерых нижних чинов, остальные сдались в плен.
Ночные выстрелы услышали в лагере Кара. Генерал, полагая, что он полностью окружен, утром 9 ноября вывел свой отряд из Юзеевой. Он решил отступить к северу, чтобы соединиться с гренадерской ротой, не зная, что она уже не существует. На отступавших обрушился огонь девяти орудий. Превосходство в артиллерии было на стороне повстанцев, стреляли они метко, подбив два орудия противника (остальные три оказались негодными). Особенно отличился канонир Иван Шишка, который вывел из строя единорог врага. Кар, Фрейман, Варн-стедт, построив отряд в колонну, 17 верст медленно отступали, сдерживая натиск. Повстанцы действовали рассыпным строем, легко маневрируя по степи, ставили орудия в разных местах, обстреливая врага с удобных в каждый момент боя позиций. Так продолжалось восемь часов.
В течение трех дней, с 7 по 9 ноября, Кар потерял 123 человека. Несколько десятков экономических крестьян из его отряда перебежали к повстанцам. Солдаты не раз кричали, что бросят ружья. Генерал отступил сначала к деревне Сарманаевой, потом к деревне Дюсметевой. Отряд его был разбит, но все-таки, хотя и сильно потрепанный, оторвался от восставших. Овчинников сказал потом Пугачеву, что генерала «упустили», потому что «недостовало у нас картузов», то есть зарядов для орудий. Тем не менее, учитывая переход гренадерской роты на сторону восставших, потери основных частей Кара, его отступление, можно было считать, что Пугачев одержал победу на поле боя над правительственными войсками. Хотя последние не были укомплектованы полностью боеспособными силами, у них не хватало артиллерии, запасов, одежды (стояли сильные морозы, и солдаты изрядно «перезнобились»), но все же повстанцам, которые тоже ведь терпели лишения, противостояли лучше организованные части.

В ставке Пугачева отпраздновали победу. Пленных привели в Бердскую слободу. На улицу вышли пугачевцы. Емельян Иванович сел в кресло. Ему представляли пленных, которых приводили к присяге, допускали к руке «императора», а он по этому случаю платочком утирал глаза:
— Вот, детушки, бог привел меня опять над вами царствовать после двенадцатилетнего странствования. Торжественный обряд закончился, и Пугачев, встав с кресла, махнул рукой:
— Жалую вас землями, морями и лесами, крестом и бородою и всякою вольностию!
Солдаты были весьма довольны приемом, обещаниями вольной жизни. Двое из них тут же заявили, что видели в Петербурге императора и теперь снова его узрели. Пугачев тоже был доволен — такая агитация поддерживала боевой дух повстанцев, так как, по его словам, «мужики верят более солдатам, чем казакам».
Среди пленных оказалось  двое офицеров, которые, как и солдаты, сдались без боя и заявили о готовности служить «государю». Одного из них, поручика Волжинского, Пугачев сделал атаманом; другого, подпоручика Швановича, — есаулом. Через несколько дней он вызвал к себе подпоручика:
— Откуда ты родом?
— Я из Петербурга. Государыня Елизавета Петровна меня крестила.
— Я слышал, что ты умеешь говорить на иностранных языках?
— Умею, надежа-государь.
Пугачев дал ему лист бумаги и приказал написать по-шведски. Шванович, не знавший этого языка, но ведавший, что самозванец безграмотен, сделал вид, что пишет именно на шведском, хотя на самом деле написал на немецком. Емельян был удовлетворен:
— Напиши еще, на каком ты знаешь языке.
«Ваше величество Петр III» быстро написал подпоручик по-французски.
— Мастер!.. — Пугачев повертел лист бумаги перед глазами. Одарив Швановича шубой и шапкой, он указал ему ведать составлением бумаг на иностранных языках. Тот впоследствии это и делал, писал письма на немецком и французском языках, в том числе к Рейнсдорпу.
Между тем отступивший Кар, поняв, что не так легко разбить и рассеять «злодеев», что вокруг люди, в том числе и его солдаты, «нетверды» в повиновении властям, приказал Чернышеву прекратить движение к Оренбургу, остановиться у Переволоцкой крепости или даже отступить к Сорочинской. Но сделать этого не удалось — его курьера 13 ноября схватили пугачевцы у Бузулука. Чернышев шел к Чернореченской крепости (в 18 верстах к западу от Оренбурга). В 20 с лишним верстах к востоку от города обещал быть к ночи 12 ноября. Донесения обоих, полученные в Оренбурге, обрадовали губернатора. Ночью 13 ноября Рейнсдорп отправил им предписания об одновременном выходе к Оренбургу. Он приготовил для вылазок и соединения с ними отряд численностью около тысячи человек.

Таким образом, расчет властей и командиров состоял в том, чтобы с трех сторон ударить по лагерю Пугачева в Берде и разгромить его. Но случилось иначе. Чернышев в первом часу ночи прибыл в Чернореченскую, и расположился было на ночлег свой отряд (1200 человек — 600 гарнизонных солдат, 500 ставропольских калмыков, 100 казаков из крепостей, 15 орудий). Но, получив известие о поражении генерала Кара и возможном нападении Пугачева, имевшего большие силы, полковник поднял всех на ноги. Он решил тайно, под покровом ночной темноты, пробраться в Оренбург. Отряд снялся с лагеря, впереди двигалась конница, за нею — артиллерия, пехота, огромный обоз. Узкая дорога шла по мелколесью, отряд растянулся длинной цепочкой. На заре 13 ноября он перешел реку Сакмару и начал подниматься на Маячную гору, что верстах в четырех от Оренбурга.

Здесь их ждало двухтысячное войско восставших. В нем находился и Пугачев, накануне получивший весть о марше Чернышева. Едва отряд перевалил гору и начал спускаться, его встретили выстрелы двух пугачевских орудий. Он был окружен со всех сторон. Довольно быстро к Пугачеву перешли ставропольские калмыки, казаки, потом, после короткой перестрелки и солдаты. Весь отряд попал в плен. Погибли только пять солдат и два повстанца.
Ч
ернышев, который ехал в санях одетым в простое мужицкое платье, сел на козлы, взял в руки вожжи — так надеялся он избыть беду. Вскоре всех пленных привели в лагерь. Солдат разоружили, офицеров, их было 32  человека, посадили под арест.
Мимо пленных проходил Давилин, пугачевский дежурный. Он заметил на козлах странного человека — в старом армяке, но руки у него, как потом показал Пугачев, «нерабочие». Давилин тут же выяснил суть дела:
— Что ты за человек?
— Извозчик.
— Скажите, братцы, правду, — Данилин обратился к солдатам, — что это за человек?
— Это наш полковник Чернышев!
Чернышева посадили к офицерам под караул. Вскоре всех привели к самозванцу, который с возмущением их спрашивал:
— Как вы осмелились вооружиться против меня? Ведь вы знаете, что я ваш государь! На солдат пенять нельзя: они простые люди, а вы офицеры и военные порядки знаете.
Потом остановил взгляд на Чернышеве:
— Ты еще полковник, а нарядился мужиком! Если бы ты шел в порядке, то можно бы было тебе попасть и в Оренбург. Тебя и всех вас велю повесить за то, чтобы вы знали своего государя!
Всех офицеров казнили, пленных разделили по повстанческим сотням. Но победа, торжества по этому случаю, то есть обильный обед со спиртными напитками привели к потере бдительности — как раз в это время к Оренбургу подошел Корф с большим отрядом и обозом. Сообщение об этом принес во время обеда посланец Пономарева, который с четырьмя казаками находился в дозоре. Пугачев вскочил:
— Казаки, на кони!

Все шумной толпой бросились к коням. Но не успели. К тому же отряд Корфа шел не той дорогой, какой предполагали восставшие. Бригадир изменил свой маршрут по приказу Рейнсдорпа, который, услышав ночные выстрелы, догадался о печальной судьбе Чернышева и необходимости спасения Корфа. Оренбургский гарнизон 13 ноября пополнился 22 орудиями, почти 2,5 тысячи солдат, правда, не очень боеспособных. Но все же это было на руку осажденным, и Рейнсдорп воспрянул духом.
Для осаждавших людей это означало продолжение осады. В правительстве, испытавшем сильную тревогу при известии о Каре и Чернышеве, с облегчением наблюдали за тем, как Пугачев уже долгое время стоит под Оренбургом и, по всей видимости, не собирается уходить. Императрица писала 1 декабря в Москву Волконскому о «неслыханной суровости», «неистовстве» восставших, но, добавляла она, «в несчастии сем можно почесть за счастие, что сии канальи привязались два месяца целые к Оренбургу, а не далее куда пошли».

Российское дворянство после поражения Кара и Чернышева испытало чувство паники, страха и ненависти к «подлым», которые одерживали победы на юго-восточной окраине империи, угрожали их благополучию, а в сердца всех угнетенных вселяли надежды на освобождение от помещиков.

Рейнсдорп, ободренный прибытием Корфа, на следующий же день, 14 ноября, организовал вылазку — отряд Валлерштерна в 2,4 тысячи человек с 22 орудиями вышел из города. Ему навстречу двинулась нестройная 10-тысячная сермяжная рать Пугачева с 40 орудиями. Полтора часа продолжалась перестрелка. Валлерштерн видел, что его постепенно окружают восставшие, и, построив свой отряд в каре, приказал отступать через их ряды, отстреливаясь по пути. Он возвратился в Оренбург, потеряв при этом 32 человека убитыми и 93 ранеными. Для Пугачева это был новый успех.

Кар после отступления от Юзеевой на новое наступление не решался. Со всех сторон поступали известия об увеличении рядов восставших, количества орудий, снарядов, пороха, имевшихся у них. Топчась на месте, Кар, по его словам, «принужден только маячить, а к Оренбургу идти, то надобно всю собранную горстку людей от морозов и злодейской канонады бесплодно только потерять». В том же письме Чернышеву 11 ноября Кар сообщил, что, оставив командование Фрейману, он сам решил ехать в Петербург, чтобы ознакомить власти «о многих сего края подробностях», — генерал надеялся, что правящие деятели поймут то, что он понял ценой поражения. Ему направили письмо президента Военной коллегии. Тот упрекал его в «неосмотрительности» и предупреждал «отнюдь команды своей не оставлять и сюда ни под каким видом не отлучаться». Если же он находится в пути, то ему тотчас нужно ехать «к порученной Вам команде». Ногенерал Кар, бывший в горячке от простуды, чувствуя нестерпимую ломоту в костях, не успел получить письмо, сдал дела Фрейману и уехал в Казань.

Его появление в Казани, отъезд из нее в Москву, куда приехал в конце месяца, произвели на дворян российских и императрицу со двором впечатление очень неблагоприятное. Начался переполох, пересуды, упреки. Генерала, правда, предупредили, чтобы он «о тамошних делах ничего ни с кем, а по малой мере предосудительного не говорил».

В Казани и поблизости от нее содержалось до 6 тысяч колодников, из Москвы ожидали еще 700. Немало было и конфедератов, которых тоже опасались. Казанской губернии, по общему убеждению местных дворян, угрожала страшная и неизбежная опасность. Многие из них бежали поближе к Москве, в соседние уезды. А их крестьяне начали громить имения своих господ.

Письмо Чернышева Кар получил 29 ноября при подъезде к первопрестольной. Больной генерал, несмотря на приказ, въехал в Москву и тем, по отзыву Волконского, «худыя толкования в публике здесь произвел как в положении оренбургских дел, так и его персоны, что я сердечно сожалею». По городу пошли разговоры, многие дворяне осуждали Кара, считая его беглецом, трусом.
— Какой это генерал, — говорили они, — что не мог с такими бездельниками управиться и сам сюда ушел!
— Его надобно бы было повесить!
— Отдать его, — считали другие, — под суд!
Обо всем стало известно в Петербурге. Екатерина через Волконского передала, что не хочет видеть Кара, а Военная коллегия по ее же повелению дала ему «апшид» — отставку. Императрица считала, что из-за «худого поведения» Кара оренбургские деда «более испорчены, нежели поправлены»; «в нужное время не надобно, чтобы больной и трус занимал место и получал жалованья». Она была обеспокоена, чтобы в Москве не развелось всяких разговоров о пугачевском «бунте». «А если на Москве от его приезда болтанья умножились, — писала она московскому главнокомандующему, — то обновите из Сената указы старые о неболтании, каковых много есть и в старые времена, и при мне уже часть о сем обновлялась память и с успехом».
Отставкой от службы Кара сделали козлом отпущения: И он и власти, последние, правда, с трудом, поняли, что теми силами, которые есть в самой Оренбургской и Казанской губерниях или движутся туда, подавить восстание невозможно. Правительство вскоре приняло более решительные меры. Сейчас же, в обстановке общей паники среди дворян, оно по-прежнему стремилось преуменьшить размах и значение «оренбургских замешательств», численность восставших, их мужество и решимость. Тот же Кар, карьера которого закончилась под орудийные залпы пугачевских пушек, отдавал должное «мужикам», о которых он отзывался столь пренебрежительно, когда ехал на театр военных действий. Он писал в Военную коллегию об их действиях на поле боя: «…Сии злодеи ничего не рискуют, а, чиня всякие пакости и смертные убийства, как ветер по степи рассеиваются, артиллерией своею чрезвычайно вредят. Отбивать же ее атакою пехоты также трудно, да почти нельзя, потому что они всегда стреляют из нея, имея для отвода готовых лошадей. И как скоро приближаться пехота станет, то они, отвезя ее лошадьми далее на другую гору и опять стрелбу начинают, что весьма проворно делают и стреляют не так, как бы от мужиков ожидать должно было».

Обвинения верхов, дворян в адрес Кара в трусости, бегстве с театра военных действий действительности не соответствуют. Генерал видел, что в Петербурге и Москве правители не понимают всю серьезность положения: численность и боевой дух армии Пугачева, склонность к нему большинства местного населения. Генерал сделал все, что мог со своими силами, но их малочисленность и, наоборот, большая численность пугачевцев, враждебность к карателям массы простолюдинов, повсеместное недовольство гнетом и насилиями помещиков и властей свели на нет все его усилия. Он поскакал в Петербург, чтобы доказать, убедить, упросить, но его не пустили даже на порог… Значение того, что происходило на далеком юго-востоке, все более резко и четко входило в сознание начальства. Волконский к письму графу Чернышеву 20 ноября делает характерную приписку: «По мнению моему, надо необходимо туда конницы побольше, а на тамошних надеяться нельзя и употреблять их не надо; они все к злодею перебегут, будучи заражены». Те же мысли он через три дня развивает в письме императрице: «Я думаю, весьма б надобно нарочитый корпус целыми полками туда отправить, чтобы скорым разрушением бунтовщиков сие зло до дальнейшего распространения не допустить». Князь кое-что сделал по своей инициативе для посылки отряда к Казани, но это было мало — в Москве войск не хватало.

Власти, обвиняя Кара, одновременно лихорадочно наверстывают упущенное время — мобилизуют войска, назначают нового главнокомандующего. Императрица 25 ноября Козьмину сообщила: «Кару не суще удачно было, он был окружен, людей немалое число потерял; у злодея, сказывают, 70 пушек. Я посылаю Бибикова с тремя полками. Кар, потеряв трамонтан (сбившись с толку), сюда скачет».
После разгрома корпуса Василия Кара под Оренбургом пугачевцам удалось захватить в плен  вторую группу правительственных войск – отряд полковника Петра Чернышева, состоящий из 1200 человек и с ними 15 орудий.

Это событие случилось так: Через несколько дней  по приказу генерала Кара  полковник Чернышев двинулся с отрядом в 2000 чел. при 12 орудиях на помощь осажденному Оренбургу. 13-го ноября 1773 года в деревне Чернореченской, на расстоянии одного перехода от Оренбурга, узнал о поражении генерала Кара, но продолжал движение к Оренбургу, поддавшись убеждениям шпиона Пугачева, казацкого сотника и депутата Падурова, обещавшего провести отряд безопасной дорогой. Не доходя 4—5 верст до Оренбурга, Чернышев попал в засаду; казаки и калмыки, составлявшие значительную часть его отряда, изменили, а солдаты, измученные стужей, голодом и ночными переходами, оказали слабое сопротивление, так что весь отряд был взят в плен. Пугачев повесил Чернышева и с ним оставшихся верными Екатерине 36 офицеров и калмыцкого полковника.

Эти события не могли не сказаться на позиции башкирских отрядов, сформированных как кавалерийские части правительственных войск. К пугачевцам 10 ноября присоединилась большинство стерлитамакского отряда в количестве 1200 человек во главе с Алибаем Мурзагуловым, а через неделю в Берду часть отряда увел Каскын Самаров, башкирский походный старшина Тамъянской волости.               

Правительство готовило большое наступление. Оно не останавливалось ни перед чем, чтобы подавить восстание, обезглавить его. Из Петербурга под Оренбург власти направили двух «воронов» — яицких казаков Петра Герасимова и Афанасия Перфильева, поручив им подговорить казаков схватить или убить Пугачева. Но, как и Хлопуша, Перфильев перешел на сторону Пугачева. В ярости Екатерина II приказала схватить и отправить в тюрьму в Казань жену и детей Пугачева, бродивших «меж двор» «по бедности». Дом Пугачева, купленный одним казаком, разобранный и перевезенный, был доставлен на старое место и сожжен вместе с плетнем и садом. Место, где стоял дом Пугачева, окопали рвом «для оставления на вечные времена без поселения».
Однако дело было не в самом Пугачеве, так как, по признанию Бибикова, «не Пугачев важен», важно «всеобщее негодование». А оно все росло, и волна крестьянской войны заливала все новые и новые области. Она охватила Яик и Западную Сибирь, Прикамье и Поволжье, Урал и Заяицкие степи.

Как брошенный в воду камень вызывает круги расходящихся волн, так и действия Главной армии Пугачева, осаждавшей Оренбург, обусловливали распространение восстания на север и на юг, на запад и восток. В первые дни осады, Оренбурга к Пугачеву пришли многочисленные башкирские отряды, в том числе отряд Кинзи Арсланова, ставшего верным соратником Пугачева и возглавившего башкир, входящих в состав пугачевского войска, осаждавшего Оренбург. Вскоре поднялась вся Башкирия. Часть старшин осталась в лагере правительства, часть колебалась, часть под влиянием народных масс Башкирии примкнула к восстанию. Колебания одних и враждебность других старшин наложили отпечаток на ход восстания в Башкирии. Русские, башкирские и мещерякские отряды действовали разрозненно. Все это побудило Пугачева направить в Башкирию яицкого казака Ивана Никифоровича Зарубина-Чику. Зарубин сделал своей ставкой деревню Чесноковку под Уфой. Здесь он развернул энергичную деятельность. Всюду «устраивалась» новая власть, избирались атаманы и есаулы. Они должны были выполнять приказы Пугачева и Зарубина, пополнять ряды войска, ведать казной, творить суд и т. д. Во всем чувствовалась твердая рука «графа Чернышева», как именовал себя Зарубин-Чика. Отряды Салавата Юлаева, мишарского старшины Канзафара Усаева, Батыркая Иткинова стали действовать по его распоряжениям. Назначив табынского казака Ивана Степановича Кузнецова «главным российского и азиатского войска предводителем», Зарубин направил его в район Красноуфимска, подчинив ему все русские и башкирские отряды. Иван Никифорович Грязнов, «главной армии полковник», получил приказ идти в Исетскую провинцию. Башкирия стала одним из наиболее значительных очагов крестьянской войны.

В первые дни крестьянской войны, поднялись работные люди Южного Урала. Пугачев только подошел к Оренбургу, как начались волнения на Воскресенском заводе, затем к восстанию примкнули Богоявленский, Златоустовский и другие заводы. Посланный Пугачевым на Урал, Хлопуша поднял Авзяно-Петровский завод. Заводские крестьяне и работные люди чаще всего восставали по своей инициативе, едва услышав о появлении «Петра Федоровича», обещающего им волю и все «крестьянские выгоды». Заводы поднимались порой задолго до того, как на них появлялись манифесты «Третьего императора».

Работные люди и заводские крестьяне выбирали из своей среды атаманов, есаулов, урядников и прочих «выбранных». На заводах возникали станичные избы, сносившиеся с другими заводами, ведавшие казной и продовольствием, снабжавшие всем необходимым войско пугачевских полковников, собиравшие и вооружавшие отряды, направлявшиеся либо в Берду к самому Пугачеву, либо под Уфу в Чесноковку к Зарубину-Чике, либо под Челябинск к Ивашке Грязнову. Заводские отряды нередко были весьма многочисленными. Часть обслуживавших заводы рабочих, особенно заводские крестьяне и наемные люди, покидали заводы и расходились по домам, выступая в роли зачинателей восстания в своих краях. Переселенные на завод приписные и крепостные крестьяне, а нередко и мастеровые были самыми активными участниками восстания. Заводские крестьяне «всем миром» переходили на сторону пугачевцев. Уничтожались конторские книги и бумаги, конфисковывались деньги и хозяйственное имущество, выбирались «править заводами» новые власти, все заводские крестьяне и работные люди становились пугачевскими «казаками». Восстали работные люди Кыштымского, Каслинского, Златоустовского, Уткинского, Каменского, Саткинского и других заводов.

Восстание охватило и Пермский край. Поднимались работные люди, заводские, дворцовые и экономические крестьяне, пахотные солдаты, казаки, татары, башкиры под Кунгуром, на Тулве, у Красноуфимска. Центром восстания становится Осинская волость. Работные люди выделывали ядра и картечь, ковали копья и сабли. Всюду на заводах набирали в «казаки», в повстанческое войско. Как правило, рабочие не уходили с заводов, считая, что заводы прекратили работу только «до указу», до особого распоряжения «Петра Федоровича». Восставшие не раз подходили к Кунгуру и вступали в переговоры о сдаче города. В январе 1774 г. в село Троицкое под Кунгуром вошел со своим отрядом «главный российского войска предводитель» Иван Степанович Кузнецов, который тоже обращался с увещеваниями к жителям Кунгура, обещая, им всякие милости, одновременно стягивая войска повстанцев.

23 января Кузнецов и Салават Юлаев пытались взять Кунгур штурмом, но боеприпасов было мало, а правительственные войска ожесточенно сопротивлялись. Пришлось отойти. Но прошло немного времени, и в феврале пугачевские отряды овладели Кунгуром и Челябинском, блокировали Шадринск. Крестьянская война охватила Западную Сибирь: Верхотурский, Тюменский, Ялуторовский, Туринский и другие уезды. В Казанском крае и на Каме действовали отряды восставших русских, татарских, удмуртских крестьян, среди которых выделялся отряд татарина Мясогуга Гумерова. Восстание охватило Поволжье, Самарский и Ставропольский края. Отряд беглого крестьянина Ильи Арапова занял Бузулук и Самару, а православные калмыки, предводительствуемые Федором Дербетевым, овладели Ставрополем.
Крестьянская война охватила обширный край от Гурьева на берегу Каспийского моря до Екатеринбурга и Ирбита, от Шадринска до Самары и Ставрополя.
«Чернь бедная» разных языков и вероисповедания с оружием в руках добывала себе землю и волю. А сам «Третий император», чьи манифесты и указы поднимали трудовой люд на великую войну, успешно отбивал вылазки войск Оренбургского гарнизона, сколачивал свою Главную, или Большую, армию, создавал Государственную военную коллегию.

Главная армия Пугачева имела довольно стройную структуру. Она делилась на полки во главе с полковниками, но полки эти были построены по принципу не регулярных, а казацких войск. Командиров — сотников, есаулов, хорунжих — выбирали на казачьем сходе (круге) или назначали «с общего согласия». Во всем войске вводились казацкие порядки, и все считались казаками.

6 ноября 1773 г. в Берде была учреждена Государственная военная коллегия. Во главе ее стоял яицкий казак Андрей Витошнов, «судьи» — казаки Максим Шигаев и Иван Творогов, «секретарь» Максим Горшков, «думный дьяк» Иван Почиталин. Казалось бы, Государственная военная коллегия восставших так же копировала Петербургскую государственную военную коллегию, как Пугачев копировал подлинного императора. Однако на самом деле это было не так. Функции пугачевской Государственной военной коллегии были необъятны. Она ведала судом и расправой, поддерживала связь с отдельными отрядами восставших. Стремилась направлять их в боевую деятельность, вводила казацкое самоуправление, устанавливала связь с заводами, ведала комплектованием Главной армии и отдельных отрядов. Обеспечивала их оружием, боеприпасами, продовольствием и фуражом. Награждала отличившихся, ведала казной и трофеями, присваивала воинские звания и назначала на командные должности, налаживала письменное делопроизводство и распространение именных манифестов и указов, пыталась претворить в жизнь лозунги и призывы восставших. Пугачев учредил и возглавленную Андреем Овчинниковым Походную канцелярию, непосредственно руководившую боевыми действиями Главной армии. Чтобы придать всем действиям законный, государственный характер, указы и манифесты скреплялись подписями и специальными печатями, изготовленными из серебра и меди.

Государственная военная коллегия, Походная канцелярия, Главное войско вносили в крестьянскую войну, возглавленную Пугачевым, известные элементы организованности. Так выглядела пугачевская Берда.
Осада Оренбурга затянулась. Пугачев не раз предпринимал всевозможные попытки овладеть городом: ворваться темной ночью, забросать ядрами и гранатами, натравить горожан на власти и т. д., но все было безуспешно. В городе начался голод. Пугачев искренне переживал несчастье горожан и говорил: «Жаль мне очень бедного простого народа, он голод великий терпит и напрасно пропадает…», — и в письме к Рейнсдорпу, «сатанину внуку, дьявольскому сыну, мошеннику, бестии» требовал сдать город и положить конец мучениям его жителей. Однако Рейнсдорп и не думал прекратить сопротивление. Он знал, что правительство готовит новый удар по Пугачеву. В районы крестьянской войны направлялись многочисленные войска, местное дворянство организовывало ополчения, помогало властям и купечество. Подчеркнув, что горести поволжского дворянства — это и ее горе, Екатерина II приняла на себя звание «почетной казанской помещицы». За поимку Пугачева обещала награду 10 000 руб.
В это время внимание Пугачева было отвлечено Яицким городком. 30 декабря отряд Михаила Толкачева занял городок, и только крепость продолжала обороняться. 7 января 1774 г. в Яицкий городок прибыл Пугачев.

И тут произошло событие, которое вызвало различные толки в рядах повстанцев. Яицкие казаки, желая крепче привязать к себе Пугачева, надумали женить его. «Ты как женишься, — говорили казаки, — так войско яицкое все к тебе прилежно будет». Пугачев торопился. Выбор его пал на молодую казачку Устинью Петровну Кузнецову. В доме Толкачева сыграли свадьбу и поздравили молодых  - «императора» и «благоверную императрицу», весьма сомневавшуюся в царственном происхождении своего супруга. Женитьба Пугачева вызвала большое брожение умов. Во-первых, многие сомневались: «Как-де этому статься, чтобы царь мог жениться на казачке». Кроме того, «народ тут весь как бы руки опустил и роптал: для чего он, не окончив своего дела, т. е. не получа престола, женился».
Между тем взять укрепленную цитадель Яицкого городка не удалось, и 19 февраля Пугачев уехал из Яицкого городка — тревожные вести о наступлении правительственных войск заставили его поспешить к своей Главной армии.
22 марта в бою с войсками генерала Голицына под Татищевой крепостью Пугачев был разбит. Потери восставших были очень велики. В плен попали видные соратники Пугачева: Хлопуша, Подуров, Мясников, Почиталин, Толкачевы и другие. Под Уфой потерпел поражение и попал в плен Иван Зарубин-Чика.

Приехав в Берду с несколькими казаками, Пугачев сразу же покинул ее, а через несколько дней войска Голицына вступили в Оренбург. Бой под Сакмарским городком 1 апреля закончился новым поражением Пугачева. С отрядом в 500 человек казаков, работных людей, башкир и татар Пугачев ушел на Урал. Так окончился первый этап восстания.

Во втором этапе крестьянской войны  Пугачев поговаривал: «Народу у меня как песку и я знаю, что чернь меня с радостью примет».

Он был прав. Народ, то есть чернь, его поддержал. Активно действовали отряды Салавата Юлаева, Ивана Белобородова, Кинзи Арсланова. 6 мая, не имея ни одной пушки, Пугачев овладел крепостью Магнитной. Пугачев сражался в первых рядах и был ранен картечью в руку. Через день к нему присоединились отряды Перфильева и Овчинникова, разбитые генералом Мансуровым под Яицким городком, а затем и отряд Белобородова. Возродилась Государственная военная коллегия. Победным маршем шел Пугачев по Оренбургской укрепленной линии, присоединяя к себе казаков и «заводских мужиков», башкир и солдат, забирая с собой пушки, порох, деньги, провиант и оставляя за собой сожженные крепости, разрушенные заводы, мосты, запруды — по пятам за ним шли правительственные войска. Особенно активно преследовал Пугачева отряд  Михельсона. Восстание нарастало. 18 июня Пугачев подошел к Осе. В его лагерь явился старик гвардеец, знавший в лицо Петра III и желавший убедиться в подлинности «императора». Пугачев решился на опасный шаг. Одетый в простое казачье платье, он стал в строй. Пугачев пристально смотрел на шагавшего вдоль строя старика: «Что, старик? Узнал ли ты меня?» Старик смутился. Пугачев продолжал: «Смотри, дедушка, хорошенько, узнавай, коли помнишь!» Гвардеец долго вглядывался в черты лица Пугачева и, наконец, произнес: «Мне-де кажется, что вы походите на государя». «Ну, так смотри же, дедушка, поди, скажи своим-то, чтоб не противились мне…» Старик так и поступил, и 21 июня Оса сдалась без боя «императору». Дорога на Казань была открыта. Отсюда, из Казани, Пугачев собирался «пройти в Москву и там воцариться и овладеть всем Российским государством».
Пройдя Рождественский завод, Пугачев двинулся далее. Из-под Осы на Казань вместе с Пугачевым шло более 5 тысяч крестьян, мастеровых и работных людей Пермского края.

Вместе с Пугачевым шел на Казань, прославившийся своими действиями в Пермском крае, один из выдающихся предводителей крестьянской войны Иван Белобородов. Пугачев сумел сохранить и провести сквозь суровые испытания закаленное ядро своего войска. Пополнилось оно не только башкирами, но и мастеровыми, работными людьми. Многие из них бежали к самому Пугачеву, в первых рядах с башкирами «обирали домы» господские, приказчичьи, бились за Осу и вошли в нее с победой, а затем уже двинулись с Пугачевым под Казань.

Переправившись вместе с Главной повстанческой армией через Каму, Пугачев взял направление на Казань, но, пройдя несколько верст, свернул с дороги и пошел в сторону Боткинского и Ижевского заводов, так как он понимал, что, поскольку заводы находятся в руках правительства, их нельзя оставлять у себя в тылу.
Узнав о приближении повстанческой армии, купцы и заводские чиновники спешно покинули заводы. Заводские власти создавали отряды для борьбы с восставшими. Но Пугачев опередил их. 24 июня его армия показалась на дороге к Саткинскому заводу. Встречали Пугачева все бывшие в этот день на заводе крестьяне и мастеровые. Завод подожгли и в огне сгорели здания, конторы, церкви. Вскоре вся армия восставших во главе с Пугачевым появилась у Ижевского завода. Крестьяне и работные люди встретили «государя» колокольным звоном, крестом и иконами, стоя на коленях.
Взятие Воткинского и Ижевского заводов обеспечивало Пугачеву беспрепятственное движение к Казани и значительно укрепило армию восставших.

Успешный исход похода Главной армии восставших на Казань во многом был предопределен повстанческим движением в Казанском крае, которое началось задолго до прихода в этот район Пугачева. Правда, восстание крестьян Казанского края, разгоревшееся зимой 1773/74 г., в марте — апреле было жестоко подавлено карателями, но вскоре вновь вспыхнуло, особенно в связи с первыми известиями об успехах Пугачева в Башкирии и на уральских заводах и в еще большей степени при вступлении самого Пугачева на территорию Казанского края. В армии восставших оказалось много приписных к уральским заводам крестьян — выходцев из Казанского края. От них-то сюда и проникали слухи о новых успехах Пугачева. Крестьяне тайно собирались на сходки и обсуждали эти известия. Наибольшую активность проявляли работные люди, приписанные к заводам, помещичьи крестьяне и крестьянство нерусских национальностей, которые испытывали классовый, национальный и религиозный гнет. В Казанском крае действовали отряды удмурта Чупаша, мещеряка Бахтиара Канкаева, татарина Мясогута Гумерова и другие.

Переправа Пугачева через Каму привела к повсеместному массовому восстанию в Казанском крае. Впереди себя Пугачев отправил полковников с манифестами и указами для привлечения в армию восставших как можно больше людей.
Энергично действовали пугачевские полковники Дорофей Загуменный, Григорий Филинков, атаманы Андрей Носков, Федор Калабин (Шмота) и Карп Степанов, по прозвищу Карась, активный участник и руководитель восстания приписных крестьян Авзяно-Петровского завода еще в 1761–1762 гг.

Крестьянское восстание в Казанском крае принимало все более грозный характер. Крестьяне стремились разделаться с помещиками, старостами и приказчиками, избавиться от крепостной зависимости, обрести свободу и получить землю. И эти свои чаяния они связывали с именем Пугачева.

Чем ближе Пугачев подходил к Казани, тем быстрее росла его повстанческая армия. Отовсюду спешили к нему или его посланцам-полковникам приписные к заводам, помещичьи и государственные крестьяне, русские и нерусские. Они уже знали: Пугачев идет на Казань — центр эксплуатации и порабощения народов Заволжья и Прикамья, оплот заводчиков и помещиков. Пугачев взял Трехсвятское (Елабугу), Мамадыш и в июне 1774 г. остановился лагерем у Троицкой мельницы, в 7 верстах от Казани. Войско восставших насчитывало до 20 000 человек — никогда еще оно не собиралось в одном месте в таком количестве, но вооружены повстанцы были очень плохо: у большинства в руках были только самодельные копья, дубины, заостренные шесты.

Казань была большим, многолюдным городом, важным административным, политическим центром. Гарнизон Казани насчитывал более 2000 хорошо вооруженных солдат и офицеров с многочисленной артиллерией. Взять Казань было трудно. 11 июля Пугачев и Белобородов с 50 казаками произвели разведку укреплений Казани. Под вечер на совещании полковников было принято решение начать одновременно штурм Казани с разных сторон. Главные силы пугачевцев двинулись на приступ от Арского поля, отряд под командованием пугачевского полковника Минеева наступал на правом фланге, на левом фланге боевыми действиями восставших руководил Белобородов.
Восставшие с разных сторон хлынули в город, опрокидывая, преследуя, забирая в плен тех, кто не успел укрыться в крепости. Несмотря на то, что повстанцы были плохо вооружены, они сумели очень быстро овладеть Казанью. Это была их самая значительная победа за весь период Крестьянской войны 1773–1775 гг., и одержана она была потому, что пугачевцы использовали наступательную тактику, проявили много находчивости и военной смекалки.
Важным фактором, повлиявшим на исход штурма Казани, явилась поддержка, оказанная повстанцам городскими низами.

Как только Пугачев овладел первым укреплением Казани, дворовые, ремесленники, мастеровые, с нетерпением ожидавшие его прихода, отслужили в церкви Покрова молебен о победе «государя». Когда же восставшие полностью овладели городом, казанцы вместе с армией Пугачева начали расправляться с представителями администрации и знатью.
Во время боевых действий в Казани на одной из улиц города среди выпущенных из тюрьмы колодников Пугачев встретил свою семью: жену Софью и детей — Трофима, Аграфену и Христину. Трофим крикнул: «Матушка! Смотри, батюшка ездит!» Пугачев приказал посадить их в телегу, сказав, что эта семья казака Пугачева, замученного в тюрьме.
Предстояло еще взять Казанский кремль, где укрылись войска, чиновники, помещики, духовенство, купцы. Пугачев и Минеев били из пушек по крепости перекрестным огнем. Положение осажденных было безнадежным. Казалось, вот-вот пугачевцы возьмут и этот последний опорный пункт правительства в Казанском крае, но в разгар боя за овладение крепостью Пугачев получил сообщение о приближении к городу отряда правительственных войск под командованием подполковника Михельсона, 12 июля подошедшего к Казани.

Штурм крепости был отложен. По приказу Пугачева восставшие вышли из города через Арское поле, остановились в 7 верстах от Казани, у села Царицына, где и встретили правительственные войска. Разыгралось кровопролитное сражение. Упорство и отвага восставших вначале поколебали ряды карателей, но в конечном итоге хорошо вооруженные царские войска, имевшие большой военный опыт, взяли верх. Бои под Казанью продолжались 13 и 15 июля. Но силы были неравны. Правительственные войска были хорошо вооружены, имели опытных военачальников. В армии Пугачева только часть заводских крестьян, казаков и башкир имели ружья, а большинство были вооружены пиками, саблями и дубинами. Кроме того, у восставших не было воинской дисциплины, так как их армия росла так быстро, что Пугачев не имел времени заняться обучением крестьян, тем более, что его преследовали отряды правительственных войск.
Потери восставших были очень велики. Пугачевцы потеряли убитыми и пленными свыше 7000 человек. В плен попали Иван Белобородов и Федор Минеев. После поражения под Казанью Пугачев двинулся по Волге.

ачался третий, последний этап крестьянской войны.
Как писал А.С. Пушкин: «Пугачев бежал, но бегство его казалось нашествием»для других. 18 июля остатки Главной армии переправились через Волгу. Теперь в войске «Третьего императора» оставалось мало горнозаводских и прочих «работных людей» и «заводских мужиков», еще меньше башкир и калмыков. Только яицкие, илецкие и прочие казаки составляли по-прежнему ядро Главной армии и занимали в ней командные должности. Идя через крестьянский край на правобережной Волге, войско Пугачева пополнялось за счет крестьян: русских, татар, чувашей, мордвы, кое-как вооруженных и совсем не знавших военного дела. На смену полкам Главной армии первого периода крестьянской войны приходили крестьянские отряды бесчисленных «пугачей». Кроме того, преследуемый по пятам регулярными войсками, Пугачев шел так стремительно, что вскоре он вынужден был отказать в приеме в войска всем пешим, а об организации войска нечего было и думать.
После поражения под Казанью казаки говорили Пугачеву, что «время вам идти в Москву принять престол!». Пугачев отвечал: «Нет, детушки, нельзя! Потерпите! А когда будет, так и я сам без вашего зову пойду. Но я-де теперь намерен идти на Дон, — меня там некоторые знают и примут с радостью». И Пугачев двинулся на юг, на Дон, к казакам, оставляя за собой горящие дворянские усадьбы, мятежные села и деревни.

19 июля Пугачев обратился к народу с манифестом, в котором жаловал всех крестьян вольностью и свободой и «вечно казаками», землями и угодьями, освобождал от рекрутской повинности и каких-либо налогов и податей, призывал расправляться с дворянами и обещал «тишину и спокойную жизнь». В этом манифесте наиболее ярко отразился крестьянский идеал — земля и воля.

Все Поволжье полыхало пожарищем крестьянской войны. Всюду действовали отряды восставших крестьян: русских, чувашей, татар, мордвы. Они создавались и развивали свои боевые действия вне связи с Главным войском Пугачева, по инициативе самих крестьян и поводом к их выступлению часто являлась лишь весть о том, что идет «государь Петр Федорович», несущий крестьянам волю.

В ряде мест восстание поднимали полковники и атаманы Пугачева. Среди предводителей многочисленных отрядов «пугачей» отличались своими энергичными действиями. Беглый солдат Илья Аристов, донской казак Александр Суходольский, украинские казаки Гузенко и Каменский, русские Петр Евсевьев, Фирс Иванов, Марк Петров, Иван Иванов, Федор Чумаков, Иван Родионов и другие сражались в первых рядах. 20 июля колокольным звоном встретил Пугачева Курмыш, через три дня - Алатырь. 27 июля - Саранск, 1 августа - Пенза, 5 августа - Петровск. Пугачеву оказывали всяческие почести, а он раздавал соль и деньги, освобождал заключенных, конфисковывал имущество дворян и, сидя в кресле, под охраной казаков с топорами и булавами творил суд и расправу над помещиками и чиновниками. Уходя, Пугачев забирал с собой «охочих» и «набранных»: пушки, порох, ядра.
Перешел на сторону Пугачева отряд его земляков — донских казаков, а под Саратовом — часть поселенных здесь колонистов — главным образом немцев-саксонов, швейцарцев, шведов.

Из Петровска Главное войско Пугачева двинулось на Саратов — крупный торговый город Поволжья с населением не менее 7000 человек. Комендант города полковник Бошняк имел 15 пушек и около 800 человек солдат и офицеров. Это была серьезная сила, но в самом Саратове население ожидало Пугачева. Украинские казаки из Покровской слободы, расположенной на правом берегу Волги у Саратова, саратовские казаки, работные люди уходили к Пугачеву. Поднимали восстание окрестные крестьяне. Крестьянская война докатилась до стен Саратова. По приказу Бошняка лихорадочно возводились укрепления, устанавливались артиллерийские орудия.
6 августа трехтысячное войско Пугачева с 20 пушками подошло к городу. Желая избежать кровопролития, Пугачев отправил Бошняку указ с предложением не оказывать сопротивления, но Бошняк разорвал указ. Та же участь постигла и второй указ Пугачева. Между тем пугачевцы установили пушки на Соколовой горе. Здесь же находился и сам Пугачев. Он ждал ответа на свое второе письмо. С горы он видел, что гарнизонные войска готовились к бою, а жители хотя и были все на валу, но не двигались с места. Поскольку ответа на манифест не было, Пугачев приказал стрелять. На валу началось движение: народ повалил в город, а конные купцы — к Пугачеву. Саратовские войска не двигались. С их стороны раздалось лишь несколько ответных выстрелов. Пугачев приказал А. Овчинникову перейти Глебучев овраг, чтобы поставить пушки как можно ближе к противнику. Затем ударили пушки из пугачевского обоза. После канонады пугачевские казаки пошли в атаку. Бошняк подпустил их на пушечный выстрел и затем приказал поручику Буданову стрелять из мортиры. Но Буданов, умышленно сделав выстрел малым зарядом, заклепал мортиру и ушел к Пугачеву. Однако и этот выстрел заставил пугачевских казаков изменить свое направление и выйти на Симбирскую дорогу. В этот момент пошла в атаку пугачевская пехота. Атака решила все дело: саратовские солдаты и фузелеры во главе с офицерами перебежали на сторону повстанцев. Пугачевцы ворвались в город через ворота, открытые им солдатами, и рассыпались по улицам. Остатки войска во главе с Бошняком ушли по Волге в город Царицын.

К 7 часам вечера 6 августа войско восставших овладело всем городом, однако Пугачев не остался в нем, а вывел свое войско в открытое поле за Соколовой горой. В Саратове Пугачев «творил суд» над дворянами, раздавал населению соль, муку, овес. И вновь к Пугачеву потянулись крестьяне, казаки, работные люди окрестных мест. Главное войско восставших выросло на несколько тысяч человек. 580 человек привел атаман Тимофеев, 900 украинских казаков — Гузенко. Десятки повстанческих крестьянских отрядов долгое время действовали в Саратовском крае даже после того, как Пугачев ушел из Саратова. В состав Главной армии Пугачева влилось до 1500 крестьян Малыковской волости, сравнительно хорошо вооруженных и имевших лошадей. Посадив до тысячи повстанцев на суда, снабженные пушками, Пугачев с остальным войском по берегу Волги двинулся на юг.

11 августа Главная армия вступила в Дмитровск (Камышин), где к ней присоединились поселенные здесь украинцы и волжские казаки. Пугачев поднял против властей часть волжских калмыков. Через день на реке Пролейке пугачевцы разбили правительственные войска. Это была последняя победа восставших.
21 августа Главная армия подошла к Царицыну. Пугачев вел-переговоры с донцами, стремясь убедить их перейти на его сторону. Казаки колебались, а тут еще один из них крикнул: «Здорово, Емельян Иванович!» «И сын его здеся!» — сразу же нашелся Пугачев. Овладеть Царицыным не удалось, а 24 августа у Сальниковой ватаги, близ Черного Яра, Главная армия Пугачева потерпела жестокое и последнее поражение.

               

                12. Салават Юлаев

Сподвижников у Пугачева было много. Срели них 19-летний Салават был самым молодым, рассудительным и умным военным. Выполняя поручения своего военачальника, он носился по всей Башкирии, чтобы дополнить отряды новыми людьми, хорошо применяя военную тактику и стратегию, сражался мужественно.   
Первая встреча Пугачева с Салаватом произошла в момент спора царя со своими атаманами. Атаманы требовали снять осаду с Оренбурга и направиться на юг. Пугачев хотел продолжить осаду как можно дольше. Как-то царь решил отдохнуть и остался один. Прошло несколько спокойных минут, но дальше отдохнуть не получилось. В горницу вошел дежурный при Пугачеве казак Яким Давилин и доложил:
- К вам казаки, ваше величество, - произнес он.
- Я же говорил, не пустить никого…

Пугачев не успел договорить, как в избу ввплились казака целой толпой. Это были: бородач Василий Коновалов, молодой писарь Иван Почиталин, его отец старик Яков Почиталин, Иван Чика Зарубин, Михаил Кожевников, нахальный Дмитрий Лысов, Иван Бурнов. Все эти люди знали, что Пугачев – самозванец. По тому, как они вошли бесцеремонно, царь понял, что предстоит не обычное совещание с военной коллегией.
- Проходите, садитесь, господа атаманы! – воскликнул Пугачев, показывая  доброжелательнось. Между прочим, до этого раза два приходили к нему атаманы толпой и под напором их он, главнокомандующий, уступал.
- Начинай, Иван! – шепнул старик Почиталин Бурнову. – Тот почему-то молчал.
-Чего мнетесь? – нетерпеливо понукнул их Пугачев.
- Страшатся вас, ваше величество, поэтому-то мнутся, - пояснил бородатый Коновалов.
- Тогда скажи сам, Василий! Не бойся! Ты же бойкий человек! Аль нет? – поддакнул и спросил его главнокомандующий.
- Скажу сам, скажу за всех, - махнул рукой Коновалов и заговорил – Докладывает военная коллегия, что пора снять осаду и по Яику идти вниз до Гурьева, так как Оренбург крепкий орешек, и мы никогда его не возьмем.
- А когда военная коллегия такое решение принимала, почему меня, главы военной коллегии, не было? Испужались, поди, при мне решать? В Гурьев и дальше хотите разбежаться по домам? Не выйдет! Будем продолжать осаду! Кто тут хозяин?  – Пугачев понял, что еще один раз уступит, и его окончательно подчинят.
- Был голяк, с нашей поддержкой ты – хозяин. На пуху спишь, сладко едишь! Никакой ты не царь! – начал орать Лысов, - надо будет - снимем с поста главного атамана. Без тебя справимся.
- К народу уйду. Народ не даст меня снимать по вашему решению.
- А мы тебя свяжем и решим без народу, что с тобой делать! – Лысов шагнул вперед с веревкой и с пистолетом. Остальные казаки нехотя  двинулись вперед. Емельян Иванович понял все. Быстро вынул свой пистолет и молча выстрелил в грудь Лысова. Казак повалился,выронив свой пистолет. Чика Зарубин с двумя пистолетами заслонил собой Пугачева:
- Так не договаривались! А ну, все назад, собаки! Бью без промаха. На колени все!
Атаманам пришлось подчиниться. Они поняли, что вся их затея уйти отсюда не удалась. В это время в горницу  ворвался писарь Максимка Горшков.
- Башкирцы валят! Башкирцы прорвались! Нам хана! Нам каюк!
И только тут они, кто был в горнице, услышали шум, гортанные крики башкир, топот многих копыт, ржание лошадей. Все в горнице оцепенели. Такой беды никто не ожидал. В дверях появился Андрей Овчинников, с ним Салават Юлаев, а за ними Кинзя Арсланов. Яким Данилин первым нашелся и кинул армяк на мертвое тело Митьки Лысова.
Пугачев отступил шаг назад и опустился в кресло, не понимая ничего. Крикнул строго:
- Кто такие? Почему без докладу?         
- Удача, ваше величество, - ответил Овчинников,- и победа! Поэтому зашли без доклада.
- Обьясни толком.
- Генерал Кар убег от нас – это ли не победа! А удача в том, что вот этот, рядом стоящий молодой башкирец, привел к нам двухтысячное войско!
 - Неужели это правда? – Пугачев шибко обрадовался.  – Как тебя звать, молодец? Иди поближе!
- Башкирского войска начальник я, Салават Юлай углы. Привел войско, а нас два дня не пускают.
- Не пускают? Башкирцев привел? - переспросил удивленный Емельян Пугачев.
- Так точно! - кратко ответил Салават.
- Спасибо тебе, молодой человек. Набрехали мне, атаманы-собаки про башкир. Говорили, что они против нас. Идите отсюда, брехуны…. члены военной коллегии… до утра. Потом решим, как быть с вами. Придется поменять состав военной коллегии, Со своими требованиями уже достали меня. Ты, Салаватка, останься со мной! Надо поговорить!
Они остались вдвоем. 
 - Ваши до конца пойдут за мной? Не изменят? – в упор спросил Емельян Иванович Салавата.
- Пойдут, обязательно пойдут. Изменять башкиры не будут, - ответил Юлаев.
- Верят они, что я царь?
- Верят, государь, верят.
- А ты сам веришь?
- Верю, государь, верю. Не верил бы, не был бы здесь. Как-то я случайно увидел портрет Петра Третьего, он очень похож на вас.
Пугачев не понял, искренно говорит Салават или поддакивает.
- Ну, батыр, отдохни пока. Завтра дел невпроворот.
И это действительно было так. Используя темную ночь, идущий из крепости Верхне-Озерск команда бригадира Корфа незаметно прошел в Оренбург. Удивительно было то, караул Пугачева их не заметил. Видимо, стоящие на часах были пьяны и заснули крепким сном. Таким образом, гарнизон Оренбурга увеличился, как было отмечено до этого. На следующее утро от большой радости, Рейнсдорп начал схватку с пушечных выстрелов. Пушки Пугачева ответили. Начался штурм защитников Оренбурга. Они вышли из-за стен на поле и повели наступление. Против них поднялась лапотная армия вооставших, которые были вооружены, кто как мог. Поле боя окуталось  дымом пушек, который не спешил подниматься вверх, ввиду этого трудно было видеть друг друга с большего расстояния. В этой схватке конники Салавата Юлаева в составе команды Кинзи Арсланова впервые вступили в бой. Когда начали отступать крестьяне, команда конников с ходу пробила ряды гренадеров, и привело их в смятение. Но те оправились и начали окружать быстродействующих конников Салавата. Увидев это, Кинзя абыз бросил в гущу боя свой резерв. Вторая волна конников разрушила кольцо гренадеров и повела сабельное наступление. В гуще борющихся людей, солдаты, не имея возможности применить огнестрельное оружие, откатились назад и под сильным нажимом конников вошли и закрылись в крепости. Пушки крепости снова начали стрелять по восставшим.

В этой схватке Салават показал себя храбрым, решительным воином, о чем донесли Емельяну Пугачеву и он после боя пригласил его к себе в штаб. Штаб ставки Пугачева был расположен в доме из двух комнат. В дальней комнате приделали сценку, которая поднималась на полметра от пола и служила опорой для кресла Пугачева. Салават зашел и увидел императора Петра  Третьего в кресле. Перед ним находились Кинзя Арсланов, Иван Зарубин-Чика, Афанасий Соколов-Хлопуша, Афанасий Перфильев, Андрей Овчинников, Максим Шигаев. Тут идет напряженный разговор об итогах недавнего сражения. Когда зашел Салават Юлаев, царь прервал совещание, позвал его поближе к себе и спросил:
- Ну, Салаватка, как дела? Хорошо? Герои, то бишь батыры не должны унывать. Говорят, ты ранен? В строю можешь остаться? Аль нет?
- Рана заживает, государь! Могу остаться в строю, - кратко ответил Салават и ждал, что дальше скажут.
- Ну, хорошо, что рана не серьезная. Держись, браток, не унывай. Слушай нас! Ваня, читай!
Старший писарь штаба Иван Почиталин стал читать о том, что Салават Юлай углы указом государя производится в полковники, что он самый молодой полковник среди других.
- Поздравляю, Салаватка, с чином полковника! Служи мне честно и верно. Ты – батыр! Ты – воин! Ты – защитник своего народа. Ты – Салават-батыр Юлаев! Вот кто ты! Дальше пойдем, кто в списке, Ваня?
Иван Почиталин встал и доложил:
- Сотник Канзафар Усаев, государь!
- Где он?
- Он здесь, ждет приглашения.
- Пусть заходит.
Зашел Усаев и отдал честь и встал смирно.
- Вольно, детка, вольно. Молодец, сотник! За честную службу жалую тебя чином походного полковника. Из своей сотни сделай полк, набери людей. Поздравляю!   Еще скажу пару слов, слушайте. Детки мои! Мы занимаемся грандиозными делами, такими делами, которые останутся в истории России-матушки. Бог даст, все будет хорошо, все закончится благополучно. Нам необходимо расширить действия народа, восстание должно охватить весь Урал и Поволжье. Поэтому, Чика, тебя посылаю под Уфу. Дополнительно набери людей в свой отряд, окружи Уфу, а если хватить сил, занимый ее. Хлопуша! Ты направляйся в Авзяно-Петровский завод, договорись с рабочими,  начинайте делать оружие! Тебе, Салаватка, надо возвратиться в родные края и поднимать народ на восстание. Вот письмо, пердай своему отцу! Ну, с богом! Все свободны.
Салават выехал на свою родину и после двух дней отдыха смог собрать войско в количестве 800 человек. Не все было гладко. Например, в деревне Юлаево Салавата  встретили пулями из ружья верные правительству башкиры Мухаметкилде Суярембет, Якшимбат Аптраковы – родные братья. Во время перестрелки загорелся дом, где те спрятались и они погибли. После этого пошли пересуды и сплетни о Салавате, что он начал убивать своих в угоду русским. С новым войском Салават направился в Красноуфимск. Городские жители, местные казаки встретили Салавата с хлебом и солью. Такая встреча была радостна всем, и салаватцам и красноуфимцам. Таким образом, сколько жизней было спасено один Аллах знает.
В городе Салават со своими помощниками устроился в доме станицы. Дел  много, надо создавать новую власть в городке. Туда можно посадить человека, который знал бы жизнь простых казаков наизусть. Пока сидели, рядели поступила жалоба на атамана городка есаула Григория Овчинникова. Писали, что он с атаманом Николаем Бахматовым подбивали народ против отряда Салавата, требовал, чтобы их встретить с залпом из ружья. Однако казаки и простой люд его не стали слушать. Салават вызвал есаула на беседу. Встревоженный есаул зашел под караулом и встал перед Салаватом. Ему было лет 60, волосы и борода уже седые, а глаза так и горят, как у молодого. Салават предложил ему присесть:
- Как идет служба, есаул, - спросил пугачевский полковник, - с казаками общий язык находите? 
- Служба как служба, идет потихонечку. Не молодой, чтобы служить танцуя. Да и надоело уже эта служба, пора на покой.
- А почему прошение об отставке не подали? Оказывается, и казаки вас не уважают и горожане. Вон на столе на вас лежит жалоба.
- Всем угодить нельзя, может, и были грехи, не отказываюсь. Освободите меня и все.
- Напишите рапорт и освободим!
- Писать не умею, извините.
- Михаил! Напиши рапорт от имени Овчинникова, пусть подпишется, - предложил Мальцеву Салават. Старика отправьте домой, пусть сидит дома и никуда не выезжает.
Григорий Овчинников радовался и тому, что остался жив и его не вздернули на плаху, и тому, что, наконец, он будет свободным от должности. Да, уже пора на покой. Дл ястарому человеку душевное спокойствие на первом месте.
- Рапорт готов! – доложил Мальцев. Пусть подпишет.
Тот подписался по-своему и вышел.
- Еще трое ждут приема, - сказал помощник Салавата Мальцев.
- Пусть заходят.
Зашли трое: воевода станицы Бахматов, комиссар Попов, вахмистр Савинов и молча встали у дверей. Явно видно, что они ждут расправы, очень испуганы.
- Я вас наказывать не буду, - начал говорить полковник Салават, - Идите домой и не выходите никуда. Ваши дома возьмем под караул. Если на вас жалоб не будет – не тронем, а пока вы свободны. Идите домой!
На площадке перед  домом стал собираться народ. Им было интересно поглядеть на пугаческих войск. Они шумели, рядили, чего-то ждали.
- Лутохин!
- Слушаю, полковник.
- Указ о составе новой власти готов?
- Так точно!
- Дай посмотрю! – Пугачевский полковник пробежал по указу глазами, подписал и сказал: - Айда, на улицу, прочтешь народу.
В указе было написано, что атаманом городка назначается Матвей Чингвинцев, есаулом – Макар Попов. После Лутохина выступил Салават, а потом пошли выступления горожан и казаков. В этот момент вручили Салавату пакет от Пугачева, где было велено направляться на Кунгур и захватить его. Но Кунгур захватить не удалось. Раненый Салават, оставив за себя командующим войсками Суру Расулева, в целях лечения поспешил домой. В это время к Кунгуру подходит карательный отряд секунд-майора Гагрина и полковника Папава (не Попова). После ожесточенных сражений каратели захватили Красноуфимск. После лечения Салават обратно берет Красноуфимск. Так бои шли с переменным успехом.      
С уходом Пугачева за Волгу и возвращением Караная Муратова на Ногайскую дорогу движение на Казанской дороге пошло на убыль. Был разбит отряд пугачевцев Гарилы Лихачева, Ивана Грязнова. В конце июля в неизвестном направлении скрылся Бахтияр Канкаев, а его двухтысячный отряд через несколько дней был разбит карателями. В Зауралье отряд Туркмена Янсаитова был разбит карателями и отступил вглубь лесов и гор.

На третьем этапе войны с лета 1774 года особенно полно раскрылся полководческий талант Салавата Юлаева. Салават фактически стал ыерховным руководителем всех очагов восстания. Отступив от города Уфы он направился на север и превратил его в основной повстанческий район. Для разгрома отряда молодого пугачевского полковника из Уфы выехала карательная команда подполковника Рылеева. На реке Бирь у деревни Тимошкино, передовые отряды Салавата Юлаева совершили налет на эту команду и привели ее в смятение. Основной бой был у деревни Нуркино. Бой был долгим и кровопролитным. Восставшие из 3000 человек потряли 400 и отступили. Через Елдякскую крепость они отошли к Катав-Ивановскому заводу на соединение с отрядом Юлая Азналина.

В последних числах ноября 1774 года Салават дал свой последний бой и решил распустить свои отряды до весны следующего года и решил уйти через Уральские горы в Казахстан, но не успел.  25 ноября близ села Миндяшево Салават и его четверо соратников были окружены каательным отрядом подполковника Аршеневского.
После пленения Салавата движение на Сибирской дороге было подавлено Последним из его соратников был схвачен пугачевский полковник Якуп Тляумбетов. Каратели не нашли старшину Бурзянской волости Туркмена Янсаитова и его команду. Таким образом, борьба на Сибирской дороге под руковством Салавата была самой упорной и продолжительной.

Жестоко расправилось царское правительство с восставшими. Многие участники и предводители подверглись наказанию и казни. В феврале 1775 года в Кунгуре были повешены башкирские старшины Субхангул Кильтяков, Чюра Расулов. В Казанской следственной комиссии от систематических избиений ослеп известный предводитель Адель Ашменов. Под следствием вместе с Салаватом  в Казани находились его ближайшие соратники Ильчигул Иткулов, Якуп Тляумбетов, Каранай Муратов, Каскын Самаров, Сулявшин Кинзин. 
 
По приговору царского суда Салават Юлаев и Юлай Азналин принародно получили каждый по сто семьдесят пять ударов кнута, после чего им, как ворам, вырвали ноздри, а затем раскаленным тавром на щеках и на лбу выжгли буквы «У» и «В» – убийца и вор. Салават Юлаев удивил проявленной выдержкой даже палачей.
2 октября 1775 года закованных в кандалы бунтовщиков отправили из Уфы, и 29 ноября они прибыли в Рогервик, крепость на Балтийском море с приговором «пожизненная каторга». Порт на Балтике с крепостью Рогервик основал Петр I, но ко времени прибытия в него участников восстания Пугачева, и порт, и крепость пребывали в заброшенном состоянии. Лишь небольшой гарнизон занимался охраной арестантов. Здесь Салават Юлаев провел более половины собственной жизни (двадцать четыре года и девять месяцев) и делал все для моральной поддержки отца. В крепости Салават и его отец встретились с полковниками пугачевской армии Аристовым и Усаевым, также приговоренными пожизненно.

Знал ли молодой башкирский воин в свои двадцать с небольшим лет, что ему предстоит провести здесь всю оставшуюся жизнь? Понимал ли, на что обрек себя поддержкой народного движения? Наверняка – да. Ведь он так и не признал себя виновным в выступлении против царского правительства. В документах, посылаемых ежегодно в Петербург, майор Дитмар, комендант Рогервика, постоянно указывал, что каторжане, находящиеся под его командой, чувствуют себя хорошо и благополучно. Однако в 1800 году в докладе была указана «убыль» – 26 сентября 1800 года скончался каторжанин, приговоренный пожизненно, Салават Юлаев. Юлай Азналин покинул этот бренный мир раньше, чем его сын.

Башкирский национальный герой был не только полководцем – он обладал даром поэта-импровизатора и пел прекрасные песни о своем народе и просторах степей. Письменные свидетельства о стихах Салавата Юлаева до наших дней не дошли, однако в народе и по сию пору поют баллады, приписываемые батыру Салавату. В его стихах звучит призыв народа к борьбе со своими угнетателями – «Юноша-воин», «Стрела», «Битва», но поэт в своем творчестве уделял место и общечеловеческим ценностям – любви в песне «Зюлейха» и красоте родных мест в «Родной стране», «Моем Урале», «Соловье». В памяти народа Салават Юлаев навсегда остался как идеал для башкиров того времени – воин-певец.

Приводим два документа на период нахождения в Рогервике Юлая Азналина, Салавата Юлаева, Канзафара Усаева.

                1.Статийный список,

состоящих в Балтийском порте на штатской сумме каторжным невольником с показанием им отроду лет давно ль и откуда присланы, за какие преступления, и кто чем наказаны, откоь уроженцы: о том значит под сим.
Канзафар Усаев – 62 (года) – Уфимского уезда Оренбургской губернии Ногайской дороги Завьяза служащий мещеряксуий сотник. – 1775 января, 31. – При ордере его светлости господина генерал-фельдмаршала, ревельского генерал-губернатора и разныхорденов кавалера принца фон Голштейнбека, а по силе Правительствующего Сената указа. – По делу государственного злодея Пугачева, - биты кнутом, ноздри вырваны и заклеймены. – Болезни не имеет.
Юлай Азналин – 75 (лет). – Оренбургской губернии провинции Уфимской деревни Текоевой. – 1775 ноября 19. – При указе Московской губернской канцелярии. – Бывшия в злодействиях сволочи Пугачевской, - биты кнутом, ноздт вырваны и заклеймены. – Дряхл, на ногах имеет от застарелой цынготной болезни раны.
Салават Юлаев – 45 (лет). – Оренбургской губернии провинцииУфимской деревни Текоевой. – 1775 ноября 29. – При указе Московской губернской канцелярии. – Бывшия в злодействиях сволочи пугачевской, - биты кнутом, ноздри вырваны и заклеймены. – Здоров.

                Полковник Герман Экбаум. 
(Крестьянская война 1773-1775 гг. на территории Башкирии. Уфа, 1975,с. 340-341).

2. Рапорт командира инвалидной команды
в Балтийском порту майора Дитмара  в Эстляндское губернское правление   
о смерти Салавата Юлаева.
                28 сентября 1800  года.

В Эстляндское  губернское правление  от находящегося  при Балтийской инваидной команде майора Дитмара.
Сего месяца 26-го числа помре каторжный невольник Салават Юдаев. О чем сим донесть имею честь.
 
                Майор Дитмар.
                Сентября 28-го дня 1800-го года. Балтийский порт.

(Крестьянская война  1773-1774 гг. на территории Башкирии. Уфа, 1975, с. 341).


        13. Встреча Старшины Янсаитова с Лепехиным 

Один из пугачевских полковников Туркмен Янсаитов не был наказан карателями благодаря тому, что имел в своем отряде прозвище Саит ага и когда каратели наводнили Зауралье, быстро распустил свой пятисотенный отряд. Каратели искали его под другим именем, поэтому, видимо, не нащли. После подавления восстания, на всякий случай, поменял место жительство, с насиженного места на берегу реки Туялас перебрался с семьей  в долину реки Ургаза. И правильно сделал: здесь была первозданная природа, как будто попадаешь в сказку, рассказанную предками о жизни племен в лесах. Его сыновья Суяргул, Исянгул, Кадыргул, а так же близнецы Тукран и Юмагул в прекрасные летние дни заняты детскими забавами. Старшие сыновья Кинзябулат и Тулыбай давно повзрослели, женились и ведут свои хозяйства отдельно, но живут рядом с отцовским домом. Старшие сыновья тоже переселились на новое место жительства, и началась тут строительство. В первую очередь до зимы нужно построить жилье, затем просторный сарай, карду для скота, далее баню, времянку. Эти земли принадлежат Бурзянскому роду. Рядом Ирандыкские, далее Уральские горы лежат, не имеют ни конца, ни края. О них сложены десятки народных песен и многие знают и мотив и слова, могут спеть в любое время, так как бурзянцы любят свои горы, леса и поля так же, как любили бы свою родную мать. Горы покрыты богатой растительностью, здесь растут такие деревья как береза, сосна, карагач, дуб, осина. Нередко встречается и  белая сосна. Берега, пойма рек покрыты ольховыми лесами, ивой, а так же тут много черемухи, малины, смородины.  Травы и цветы тут и луговые, и горные. Крупные склоны гор и уступы покрыты кустарниками чилиги, дикой вишни и шиповника. Здесь зона, где смешанные леса переходят в сухие кавыльные степи. На юге протекает река Урал, прежнее название Яик, а за Урал-рекой – великая степь казахов, киргизов под общим названием великая Кипчакская степь.

На новом месте прошло еще десять лет.
Старшина Туркмен  дома, ведет разговор с женой о житье-бытье:
- Бибиниса! Последние десять лет прошло, как десять дней. Почему время так быстро проходит?
- Занятому человеку время проходит быстро. И, наверное, стареем, но не хотим ни стареть, ни умереть. Но любая жизнь кончается смертью. Так должно быть, пусть Аллах дает нам здоровья и душевного спокойствия в этом и на том мире.
- Помнишь, мы переехали сюда всего три семьи, а сейчас 39 хозяйств, слава Аллаху, и  живем мы дружно, как одна большая семья. Для меня это большая радость.
- Да, это правда. Дело в том, что мы в действительности и породнились, все между собой братья и сватья. Иншалла.
- Правильно, породнились… Бибиниса! Помнишь, как Лепехин к нам приезжал?
- Конечно, помню, что и говорить:  умный и великий урус единственный раз побывал в наших краях, как не помнить!
Туркмен Янсаитов помнил все, что было связано с приездом академика Лепехина. Он при встрече и узнал, что Лепехин Иван  Иванович выходец из  семьи военных. Получил образование в столице, затем в Страсбургском университете, защитил докторскую диссертацию.
Приезд Лепехина случилось весной 1770 года. Тогда, ранней весной, старшина Янсаитов переехал на летовку раньше времени. Его летовка была возле горы Куркатау на берегу реки Кана. Не прошло и недели, старшина получил пакет, где было написано о том, что к ним приедет крупный ученый для изучения жизни башкир и закончинчивался словами: «Старшина Янсаитов! Принимай в гости академика Лепехина на высшем уровне!» Да,  и так понятно.  Надо принять хлебосольно и помогать во всем в его делах, сопровождать туда, куда он хочет.
Туркмен Янсаитов считает себя за крупного феодала в этих краях, поэтому он, никто другой, должен принять гостя на высоком уровне. Вскоре началась подготовка к приему столь высокого гостя, ученого-энциклопедиста Санкт-Петербургской академии. Первым делом старшина собрал аксакалов и посоветовался с ними. Нужны будут кураисты, кубызисты, певцы-кубаиристы высокого класса. Необходимо назначить группу сопровождающих. Возле башкирских юрт на летовке дополнительно надо будет поставить две военные палатки: один – для Лепехина, второй – для его провожатых. Продуктов хватает, кумыса достаточно, что еще надо? Внимание к гостю! Еще? Ага, вспомнил, надо отправить кого-то за водкой в Орск, купить пару ящиков этого зелья. Говорят, что все русские любят пить водку. Иншалла, все эти дела были сделаны в срок. Кто такой академик Лепехин Янсаитов узнал попозже, получив второй пакет о биографии Лепехина. Оказывается, ученый Иван Иванович Лепехин родился в семье младшего офицера лейб-гвардии Преображенского полка. Учился в Академической гимназии, затем в Академическом университете Петербургской Академии наук (ученик профессора С. П. Крашенинникова).

В 1762 году был направлен в Страсбургский университет, где изучал медицину. Вел из Страсбурга переписку с М. В. Ломоносовым, который готовил Лепехина к занятию кафедры ботаники в Академии наук. Окончил университет в 1767 году со степенью доктора медицины. Вернувшись в Петербург, был определён адъюнктом и секретарём Академии наук, а с 1771 года — академиком по естественным наукам. Участвовал во многих научных экспедициях, обследовавших различные российские провинции с естествоведческой и этнографической точек зрения. В 1768—1772 гг. путешествовал, частью один, частью с Палласом, по Уралу, Поволжью, Западной Сибири, в дальнейшем также по русскому Северу и западным российским губерниям, причём составил значительные для своего времени ботанические коллекции. Записи, сделанные Лепёхиным во время этих поездок, легли в основу его книги «Дневные записки путешествия  по разным провинциям Российского государства».
С 1768 года редактор изданий временной организации для переводов зарубежных научных книг — так называемого «Собрания старающегося о переводе иностранных книг», куда перешёл штат корректоров и переводчиков Академии, Академической типографии и где продолжалась работа по созданию русского научного языка. В 1773—1774 годах путешествовал по Белоруссии и Прибалтике. С 1774 года возглавлял Императорский Ботанический сад в Санкт-Петербурге.

Интерес к башкирам и Башкирии у него возник случайно. До приезда в Бурзянскую волость академик Лепехин дважды побывал в Башкортостане. Первый раз из-за болезни, второй раз в целях научного ознакомления с краем.  По совету одного знакомого, он тут лечился кумысом и значительно поправился. Академика удивляло первозданная флора и фауна Башкирии. Он начал искать в газетах и журналах сведения о Башкортостане  и нашел кое-какие сведения. Эти сведения не удовлетворили его, и он решился приехать сюда, чтобы глубже изучить природу края, жизнь коренного народа, состояние медицины и между делом планировал принимать больных. Внимательно прочитал труд Рычкова « Топография Оренбургмкой губернии», откуда почерпнул много полезного.
Второй раз выехал он в Башкирию осенью 1768 года и прямиком направился в Спасск, где жил и работал знакомый ему чиновник Петр Иванович Рычков. Он, молодой ученый, с Рычковым всю зиму вел переписку, просил писать о жизни и истории местного населения. В одном из писем он попросил разрешения у Рычкова приехать к нему, чтобы позаниматься вопросами, которые интересовали его. Тот сразу согласился и даже обещал помочь молодому ученому в его научных делах.

Лепехин очень уважал Рычкова: не ученый, не писатель, всего-навсего государственный служащий, а какую огоромную научную работу выполнил! Даже можно подумать, что он – крупный ученый. Академик узнал, что Петр Рычков, будучи подростком, помогал отцу-купцу в его делах, ездил вместе с ним по стране, по зарубежью, самостоятельно изучил голландский, немецкий, франсузский языки. По настоянию отца выучился на бухгалтера. Молодого работника заметил обер-секретарь Сената Кириллов и принял на работу в качестве бухгалтера и переводчика в таможню Санкт-Петербурга. А когда организовали Оренбургскую экспедицию Кириллов взял его с собой, где он начал изучать башкирский и татарский языки и вскоре, в необходимых случаях, стал и переводчиком.

Рычков тепло принял Лепехина. В провожатые выделил вахмистра Василия Кривцова и мордвина Аиткула. Оба  свободно говорили на башкирском языке, переводили точно. Иван Иванович начал свое путешествие с ознакомления с рудниками, посетил алебастровые горы, изучил овраги, леса, записывал все что видел и узнал и отправился домой, чтобы привести в порядок свои записи. Третий раз прибыл в Башкортостан ранней весной 1770 года. На этот раз Иван Лепехин начал свое путешествие с Табынского городка. В этих местах главным хозяином является балахонский купец Иван Утятников. Он продает местную соль и получает хорошие доходы, сам живет рядом безбедно в укреплении под названием «Вознесенская». Академик встретился с ним, посмотрел залежи соли, все это отметил в блокноте.
Ученый побывал в долинах реки Аургази и Иньяр, где изучал состав руды, заглянул в деревню Карманай и интересовался национальной одеждой. По дороге отмечал залежи алебастра, руды, знакомился с пещерами. Возле деревни Султангул увидел природный гудрон, кторого местное население назвал смолой. Отметил эту точку на карте. Перейдя через хребты Уральских гор осмотрел медеплавельные заводы Твердышева и Мясникова. В деревне Котлогужа попал в праздик Сабантуй башкир, с начала до конца участвовал в нем, записал массу интересных моментов разных соревнований, традиций народных гуляний. Посетил Воскресенский медеплавильный завод, далее академик побывал в Преображенском заводе на берегу реки Зилаир. Вместе с русскими рабочими и башкирами ловил рыбу, ходил на охоту, слушал рассказы о своей жизни и записывал. Ему наперебой переводили оба переводчика. Следующий маршрут: Вознесенский медеплавильный завод возле деревни Красный мечеть, далее пещера Шульганташ, названная русскими Капова пещера. Зашел вовнутрь, изучил ходы-выходы пещеры, рассмотривал настенные рисунки каменного века. На стенах некоторых залов древние люди краской охры нарисовали фигуры мамонтов, лошадей и носорога. Видимо, первобытные люди охотились на них и здесь была теплая природная зона. Увидел, что пещера состоит из связанных друг с другом  трех этажей и образовалась как русло небольшого ручья Шульган. Ручей течет  по поверхности земли и неожиданно уходит под землю, а вытекает на поверхность у входа в пещеру. После этого направился в сторону Кананикольского завода, познакомился там с процессом работы завода. Переправившись через Уральские вершины, остановились на ночлег у старшины Тавлыкай деревни Тавлыкаево. Потом посетил кочевье юртовой старшины Илиша, где они попали на погребение одного местного аксакала и академик записывал каждый элемент погребальных канонов мусульман. Академик написал в дневнике:

“Горе ходит рядом с радостью, хорошее мы ждем всегда, но не стоит забывать, что похороны неизбежны в жизни каждой семьи, и приходят они, как всегда, неожиданно и не вовремя... Когда кто-то покидает этот мир, его необходимо проводить достойно, согласно традициям и вероисповеданию усопшего. Мусульманские обряды перехода в мир иной довольно самобытны, кому-то они могут показаться даже странными. Если вы знаете, как хоронят мусульманина, то для вас не будет новостью то, что процедура подготовки тела проводится в три этапа, согласно сложившейся многовековой традиции. Проводится ритуальное трехкратное омовение усопшего, а само помещение, в котором проводятся эти действия, окуривается благовониями».

На следующий день посетили Сапсальскую яму и взяли курс на озеро Талкас. Здесь он услышал о событиях, связанных с убийствои Брагина и отметил усебя самые нужные вехи рассказа стариков. До летника старшины Янсаитова понадобился провожатый, который хорошо знал прямую дорогу. Лепехина провожать согласились старшина Илиш и Сураш-батыр. Когда академик  услышал, что в убийстве Брагина участвовал Сураш-батыр решил с ним в пути побеседовать:
- Где поживаешь, батыр?
- Я живу в деревне Сураш, она названа моим именем, хазрет.
- Кто застрелил Брагина, сказать можешь?
- Могу. Я его застрелил. Стреляли двое: стрела Худайбирде попала в лодку, а моя попала  в глотку.
- Как ты остался жив? Как тебя не казнили за убийство известного человека?
- Я сразу убег в казахские степи и там жил под другим именем...
Внимательно посмотрев на скуластого Сураш-батыра Лепехин про себя отметил, что он ничем особо не отличается от других башкир, даже на батыра не похож: средний рост, загорелое лицо, спокойствие и достоинство, присущее магометанам. При нем был кинжал. Но Лепехин почему-то не боялся этого батыра, не чувстовал в нем  убийцу, а чувствовал человека глубоко почитающего священный Коран, как истинный мусульманин. Для интереса задал еще вопрос:
- По канонам Корана убийство – тяжелый грех...
- Я убил неверного, который обижал других и сам совершил много тяжких грехов - ответил батыр, а это Коран не запрещает.
В разговор вмешался юртовой (деревеньский) старшина Илиш.
- Он говорит правду, хазрет Иван Иванович, но Коран я знаю глубже, чем Сураш-батыр, потому, что в молодые годы учился в медресе Ташкента.
- Это хорошо, что вы знаток Корана, - продолжил разговор Лепехин, - можете мне вкратце объяснить, старшина, что такое Коран. Мы, христиане, в какой-то мере Библию знаем, но с Кораном знакомы единицы.
- Могу объяснить. Писание Корана длилось на протяжении 23 лет, до самой смерти Мухаммеда. Примечательно, что сам пророк не собирал воедино все тексты послания - это было сделано уже после смерти Магомета его секретарем Зейд ибн Сабитом. До этого все тексты Корана последователи заучивали наизусть и записывали на всем, что подвернется под руку. Существует легенда, что в юности пророк Магомет интересовался христианством и даже собирался сам принять крещение. Однако, столкнувшись с негативным отношением к нему некоторых священников, оставил эту затею, хотя сами идеи христианства ему были близки. Возможно, в этом есть зерно истины, так как некоторые сюжетные линии Библии и Корана переплетаются. Это говорит о том, что пророк явно был хорошо знаком со священной книгой христиан. 
- Я знаю, что наша библия состоит из двух частей: Ветхий завет и Новый завет. А у Корана есть разделы, старшина Илиш?
- Что касается структуры, то и здесь Коран похож на Библию. Однако, в отличие от нее, его автором является один человек, поэтому Коран не разделен на книги по именам авторов. При этом священная книга ислама разделена на две части, согласно месту написания. Как и Библия, Коран состоит из глав, которые у арабов называются сурами. Суры разделены на аяты (знамения). Всего эта священная книга состоит из 114 глав. Они расположены не по порядку их написания пророком, а по смыслу. К примеру, самой первой написанной считается глава под названием Аль-Алак, в которой рассказывается о том, что Аллах-Творец всего видимого и невидимого, а также о способности человека грешить. Однако в священной книге она записана 96-й, а первая по счету идет сура Фатиха. Главы Корана, написанные Магометом до 622-го года, когда пророк, спасаясь от противников ислама, переселился в город Медину, называются мекканскими. А все прочие, которые Мухаммед написал на новом месте своего обитания, носят название мединских...   
Вдруг он замолк. Через несколько секунд послышался радостный крик провожатого старшины Илеша Назарова:
- Многоуважаемый, Иван Иванович! Доехеали! Да-да, доехали до летника волостной старшины Туркмена Янсаитова. Ура-а-а! Вон стоят его юрты!
Лепехин посмотрел вперед. Голубоватая поляна полукруглого типа вся состоит из разных цветов, как будто поле покрыто огромном красивом ковром. Тут не над никаких натюрмортов. В середине поляны в один ряд стоят белые, желтые и зеленые юрты. Как в сказке! А одна из юрт подделана под столовой. Бросилось в глаза, что на стороне приязаны много лошадей с седлами. Академик сразу побеспокоился: почему так? Неужели кто-то умер? Юртовой старшина Илиш объяснил, что люди собрались, чтобы встретить русского ученого человек.
Мальчишки, стоящие на страже хором начали кричать:
- Едут! Едут! Видна группа всадников!
Услышав крики мальчишек старшина Туркмен пулей вылетел из юрты и поспешил навстречу гостям. За ним во весь прыть бежали его помощники с посудой. Когда гости сошли с коней волосной старшина громко поприветствовал всех и поздоровался со всеми с двумя руками, начиная с ученого академика и провел ладонями по лицу. Тут же предложили всем напиток кумыс. Башкиры, встречая гостей, всегда вместо хлеба-соли предлагают кумыс, так повелось испокон веков.               

- Добро пожаловать, дорогие гость!  - Туркмен Янсаитов обвел взглядом всех и остановил на академике. – Дорогой Иван Иванович! Приветствую вас на башкирской земле Зауралья. Желаю вам и всем здоровья. Попробуйте кумыс! Как доехали?
- Спасибо, уважаемый волостной старшина! Доехали хорошо, без приключений. О-го! От этого кумыса тепло стало в желудке, наверное, нельзя много пить?
-Можно, можно пить, уважаемый Иван Иванович! Вы такой молодой, ваш желудок переварит любое железо, а тут всего навсего кумыс среднего брожения. Айдате за мной.

Академик шагнул вместе с Янсаитовым, остальные последовали за ними. Их догнал Илиш Назаров и обратился к Янсаитову:
- Сотрапезник! Вижу, что вы неплохо подготовились к приему высокого гостя и его провожатых. Везде порядок. Молодцы!
- Как могли, так и подготовились!
- Водку купили?
- Купили, конечно, надо будет или нет – не знаю, но она есть. Слушай! Конь под академиком похоже на твоего, на время дал его, дружище?
- Подарил! Толком не смог принять Лепехина, чтобы затмить его глаза на наши недостатки, коня подарил. У нас скончался аксакал Сулейман ага. Пока мы занимались погребельным обрядом по шариату, прибыли гости. Мы не смогли оказать гостям достойного приема и уважения, а пришлось продолжать свои дела. Они терпеливо ждали окончания обряда, а главный гость все время что-то записывал. Трапеза наша тоже прошла в печали. Стало мне неудобно, поэтому я подарил академику своего любимого коня-аргымака.
- Правильно сделал, - заключил разговор Янсаитов, - зато у высокого гостя останется приятные воспоминания. Кто ему в столице подарит коня? Никто...
Гостей пригласили в большую белую юрту, предназначенную для гостей. Застолье было полностью готово. Когда гости переоделись, сюда же зашли несколько старшин и помощники Туркмена Янсаитова. Уселись по кругу. Разговор начал волостной старшина:
- Уважемый Иван Иванович! Жду вашего разрешения открыть застолье!
- Вы тут хозяин, Туркмен Саитович, делайте как вам угодно. Я со здешними порядками совершенно не знаком.
- Тогда позвольте спросить, дорогой Иван Иванович, можно ли поставить аракы (водку)?
- Не надо водки. Я вообще не употребляю водки. Моим провожатым вахмистру Василию Кривцову и Аиткулу по инструкции пить запрещено.
- Тогда мы вас будем потчевать брагой и кумысом и медовухой.
- Сами знаете, вы хозяева.
По настоянию хозяина юрты гости попробовали медовуху, пили кумыс, затем перешли к бишбармаку с курутом. Тут же раздали тултырму и казы, которых до сих пор Лепехин никогда не пробовал, но все это ему понравилось. Вскоре под воздействием браги все присутствующие стали чувствовать себя более раскованно. Тишина сменилась шумом, гости с удовольствием ели, пили, задавали друг другу вопросы, рассказывали смешные истории и громко смеялись. В это время вошла группа кураистов из пяти человек с певцом в национальных одеждах башкир. Кураисты начали играть известную и любимую в этих краях песню под названием “Буранбай”. Мелодия была полна печалью и тоской. Певец вдохнул полной грудью, кашлянул и с сильным и красивым голосом начал петь песню:

От Буранбая белые листки!
Ой, нелегко письма его читать!
На каторгу отправлен Буранбай,
Его детей не смейте обижать.

В Сибирь отправлен бедный Буранбай,
А будет ли боярину покой?
На каторгу отправлен Буранбай,
Но стихнет ли смятенье над землей?

Когда в дороге встретится скала,
Прошу, припомни, кто бы ты не был.
Что жил на свете бедный Буранбай,
Что эту песню Буранбай сложил.

Глубокая тишина разорвалась рукоплесканьями гостей. Все встали и окружили певци и музыкантов, хвалили выступивших.
- Волостной старшина Туркмен Саитович! Можете комментировать историю и текст песни? – обратился к Янсаитову Лепехин и приготовился писать.
- Могу, Иван Иванович! Уважаемые гости! Подождите успокойтесь! До или после исполнения исторических песен принято коментировать. Слушайте:
Буранбай - башкирская историческая песня. Ее содержание связано с именем конкретного человека и конкретным событиями: певца-импровизатора Буранбая Кутусова по ложному обвинению арестовывают и ссылают в Сибирь. Мелодия песни отличается большим диапазоном. Ее исполнение требует высокого уровня певческого мастерства и вокальных данных.
Затем вошли кубызисты и исполнили веселые мелодии. Академик не забывал записывать все что видели слышал. Зашел еще один певец с кураистом и запел веселую песню под названием “ Кара юрга” (карий иноходец), Певец живо изоброжал движения вороного коня и его батыра, то шел вперед, нападая на врага, то отступал под напором превосходящих сил. И всем было интересно слушать эту песню.
Затем началась песня “Ирандык”:

Хэй! Слышу на вершине Ирандыка
Беркут раскричался в ранний час.
Я  люблю, от счастья пьян,
Твой браслет и тонкий стан.

Хэй! Конь с хозяином всегда вернутся,
Если жажда их не уморит.
А девица сгинет на чужбине,
Так народ от века говорит.

Хэй! Я сказал: приду к тебе под вечер.
Нет, сказала, люди, мол, молва.
Я сказал: до нас им дела нету!-
И в уста ее поцеловал. 

Сразу после этого объявили перемену и все вышли на полянку подышать. В ту же минуту появился кураист и начал играть плясовые мелодии и началась общая пляска, где каждый как мог, так и кривлялся, кружился и топал ногами. Один из бмолодых башкир повторял крики разных птиц и зверьков. Туркмен Янсаитов не отходил от главного гостя, отвечал на его вопросы. Они вдвоем наблюдали, как все остальные ударились в пляску. В это время провожатые Лепехина отпросились у него и ушли, чтобы посмотреть окрестности кочевья. Лепехин опят обратился к Янсаитову:
- Вот вы, уважаемый старшина, одеты в богатую национальную одежду, это удель только богатых?
- Да, Иван Иванович, это так, бедные одеваются попроще.
- Если вам не трудно, назовите мне элементы вашей одежды и я запишу.
- Пожалуйста! На голове тюбетей с мусульманским орнаментом, поверх рубашки надел елян и широкий инкустрированный пояс называется кэмэр. К нему прищита золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, как агат, бирюза, сердолик и так далее. Кэмэр носят только богатые, чтобы показать свое богатство.
- Как переводится кэмэр на русский язык?
- Вроде бы, Кушак. Да-да, кушак.
Академик записал услышанное. На дальнем углу поляны начали соревнование по стрелбе из лука, Янсаитов повел академика туда. Шум и гам, разговоры и смех заполонили поляну, посмотришь – не поймешь, как будто тут идет какой-то сабантуй. Трапеза закончилась к ночи и все завалились спать. Только пьяный Кривцов не захотел спать  в палатке  академика, он попозже заснул на открытой местности за палатками. Шумные башкиры разбрелись по своим юртам и сразу затихли. Видимо, им заранее была дана инструкция, чтобы они вели себя достойно перед  ученым человеком из столицы.

На следующий день академик осмотрел окрестности, был в горах и все записывал. Вечером Лепехин попросил Янсаитова рассказать историю Бурзянского и других родов.
-Много у нас родов, кроме Бурзянского, - начал Туркмен Янсаитов, - вот некоторые из них: минцы, катайцы, юрматинцы, уранцы, табынцы, гайнинцы и другие. Бурзянский род, например, состоит из подродов как Монаш, Ямаш, Нугай-Бурзян, Байулы-Бурзян. Наши соплеменники заняли места по верховьям Агидели до среднего течения Яика. Некоторые утверждают, что бурзянцы пришли в эти места откуда-то с юга. Это неправильно. Наши предки жили здесь со времен первобытного общества. На нашей земле озер много, но одно озеро близ села Абзелил под названием “Карабалыклы”, что означает “Темнорыбный” имеет особый статус. Дело в том, что на берегу этого озера мы часто находим ручные рубила, скребла, остроконечники древних людей. Сегодняшние наши рубила, скребла почти точь в точь похожи на них.
- Какие-нибудь исторические сведения о древнем периоде жизни сохранились у вас?
- Нет, не сохранились. До IX века никаких письменных сведений не имеем. Правда, сохранились шежере племен и родов, через них кое-что можем узнать. Только в IX веке багдадтский ученый Ибн-Фадлан побывал в стране башкмир и более обстоятельно написал о народе, которые себя называли башкурт.
- Очень интересные данные, - воскликнул Иван иванович, - я вкратце отмечу их. Может быть, будет возможность выпустить книгу о древних башкирах. Тема очень интересная. О происхождении башкир, значит, нет письменных сведений?
- Нет. Зато имеются легенды. Например, в одной из легенд говорится, что основателем нашего рода был Бурзян или Бурджан. Его сын Каракалпак. Он обосновался южнее уральских гор в великой степи. У него родились два сына. Один сын по имени Арал остался жить там, где родился возле одного чудного озера. Это озеро стали назвать Аральским, Аралом. Другой сын Урал вернулся в горы к своему деду. В честь его безымянных гор стали называть Уральскими горами.   
- А как обстоят дела  у вас с медициной?
- Что такое медицина? – переспросил волостной старшина.
- Это лечение больных людей, - ответил академик кратко.
- Я понял.  Все методы лечения у нас были основаны на знаниях знахарей и ведунов. В основном использовались лекарственные растения и настойки из них, заговоры, банные процедуры, всевозможные закаливания и прочие народные приёмы. 
- Такое лечение помогало?
- Не всегда, но в большинстве случаев помогало. Да еще в старину мёд считался целительным лекарством. Им лечили раны, хронические болезни, он был незаменим при истощениях, слабостях и просто при усталости.
- Спасибо, уважаемый Туркмен Саитович! Ваши сведения бесценны. Вот мы пили медовуху, значит, вы держите пчел?
- Пчел не держим. У нас бортевое или лесное пчеловодство. Лес разделен между семьями. Там сколько бортей – все твои. Только медведи очень мешают нам. Они тоже любят мед, вот и приходится всякими путями с ними бороться.
К концу недели академик Лепехин простился с Янсаитовым и со своими провожатыми направился в Белорет к Баим-тархану. Прошел путь через гору Куркатау, описал речку Бетеря и Агидель (Белая). Везде, где побывал Лепехин, бурзянцы встречали и провожали его с почетом и уважением. В глазах академика «дикие» башкиры превратились в народ со своеобразной культурой и экономикой. Если заводы будут поглощать столько леса, подумал Лепехин, придет время и Башкирия станет степной страной, как Казахстан. И нет никакой силы, чтобы помешать развитию горного дела в этом регионе, так как индустрия – это следующий шаг в развитии общества.
После возвращения академик написал научный труд в четырех томах, которого он назвал «Дневные записки путешествия доктора и Академии Наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства».
В предисловии было написано  так:

Лепехин Иван Иванович (1740–1802) — путешественник, естествоиспытатель и лексикограф — принимал участие во многих экспедициях Императорской академии наук, целью которых был сбор естественно-исторических, географических и этнографических сведений в различных провинциях России. В 1768–1772 гг. путешествовал по Уралу, Поволжью, Западной Сибири, в дальнейшем по русскому северу и западным губерниям России. Материалы, собранные во время этих поездок, легли в основу «Дневных записок путешествия», изданных в 1771–1805 гг. (четвертая часть издания вышла в свет уже после смерти Лепехина, благодаря одному из его помощников в экспедиции Н. Я. Озерецковскому). И. И. Лепехин собрал ценный этнографический материал, касающийся образа жизни, нравов, религиозных верований чувашей, мордвы, зырян, вогуличей, татар, калмыков, киргизов, башкир. Описал обстановку и предметы домашнего обихода русских крестьян, способы ремесел, записал ряд легенд, преданий, примет и поверий. Сообщил немало сведений о предметах, представляющих археологический интерес. Рассказывая о минеральных богатствах России, описывал и заводы, их разрабатывающие, принимая во внимание интересы и науки, и промышленности. В записках Лепехин описал множество растений, животных, рыб, птиц, насекомых, причем, некоторые виды не были до него известны…

О кочевке старшины Туркмена Лепехин написал:

…Башкирцы, по видимо, желая нам показать все своиувеселения, представили и вокальную музыку. Старик лет в 60 за лучшаго у них тогда певуна поччитался, котораго правду сказать, и мы не без удовольствия слушали. Нам не столь приятен был дубовый его голос, как телодвижения. Он пел славныя дела своих предков, которых они батырами называют, между коими Алдар, Карасакал, Кильмят, Кучим и проч. были первенствующие. Певун наш припевал не только все их жизни достопамятное; но голосом и телодвижениями выражал все их действия, как они увещевали своих товарищей, как выступали в бой, как поражали противников, как обремененные ранами ослабевали и последний испускали дух. Все сие так живо выражал старик, что многие из собеседников плакали. Но вдруг печаль  переменился на радость, как старик, взявши на себя веселый вид, запел песню «Кара юрга» (карей иноходец). Песня сия у них за самую веселую почитается. Старик, припевая сию песнь, ударил и в три ноты: и тогда открылся башкирский бал. В пляске своей башкирцы много кобенятся, и стараются  так же телодвижением выражать слова в песне содержищиеся.
По окончанию бала завели они другое, что можно называть передразниванием. Они голосом своим подражали крику как зверей, так и разных птиц, и так удачливо, что с трудностью разузнать можно был крик настоящей птицы т башкирскаго.
Конец пиршества состовляло военное их упражнение. Они метили стрелами, как в поставленную цель, так и в башкирцев, которые столько имели проворности, что в известном расстоянии могли увертываться от пущеной стрелы. Иные пускали стрелы, стоя на земле, а удалые разскакавшись во всю конскую прыть метили стрелою в поставленный предмет. В сем увлеселении имели участие одни башкирцы; а башкиркам в веселых пиршествах, особливо при приезжих людях, быть не дозволяется: но они были только зрительницами их рыцарства, да и то издали. Хотя башкирцы разошлися с пиру нарочито  шумны; однако после не слышно был никаких между ними раздоров. Может быть сие было от опасения: иначе, сказывают, редкое у них пиршество без драки проходит. Впрочем, всякому видео, что их забавы весьма сходны с образом их жития.
Из кочевки старшины Трухменя поворотили мы прямо на реку Белую (Агидель).

Лепехин И.И. завершил свой земной путь 6 апреля 1802 года. О последних годах жизни Туркмена Янсаитова сведений нет.       
               
                Послесловие

Вот и заверешена третья книга трилогии об истории башкир и о взаимоотношениях с российским государством, русским и другими народами. По сути дела, история наша общая, делить ее по регионам, народам, нациям не надо. Все народы и народности в составе России живут по ее законам, а верующие по канонам священных книг. Все мы граждане нашей России.
Письменные сведения о башкирах, о культуре, о веровании, об их  жизни можно найти в разных государственных архивах страны: Российский государственный архив древних актов (РГАДА), Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ), архивы Оренбурга, Москвы, Санкт-Петербурга и другие. Но не каждый копается в архивах. Широкому кругу читателей удобнее прочитать в бумагоносителях и в интернет пространстве. В архивах страны документы отражают, в основном, начиная с XVI века, после присоединения Башкирии к Российскому государству. История народа до XVI века отражены только в трудах иностранных писателей, историков. Древняя история родов и племен отражены и в шежере родов, родовых подразделений  деревень, отдельных семей. По древнейшей истории народа кое-какие сведения можно почерпнуть из легенд, мифов, эпосов, сказаний. Основным источником до сих пор остается труды ученых-историков, археологов, этнографов, лингвистов, монографии  о быте, занятиях народа, а так же исторические романы и очерки. Журналы по этнографии и археологии дополняют исторические сведения и обогащают.

Предлагаемая вниманию читателей трилогия охватывает частично исторические события, начиная со Средних веков до 1775  года. Находясь на стыке Европы и Азии, Южный Урал соединял судьбы многих племен и народов. Здесь наряду с другими формировался и башкирский народ из местных и пришлых племен, занимал обширные территории. В XIII веке башкиры оказались в составе Золотой Орды. С распадом последней они подпали под власть Ногайской Орды, Казанского и Сибирского ханств, боролись за свою свободу и самостоятельность. В XVI веке, не зная на кого опереться, Башкортостан добровольно вошла в состав Русского государства. О добровольности вхождения говорят башкирские шежере. Но колонизаторская политика царизма вызвало массовое недовольствие и вследствии этого происходит ряд восстаний. Башкирия стала одним из основных районов Крестьянской войны 1773-1775 годов. На борьбу поднялись русские крестьяне, казаки, заводские мастеровые, башкиры, татары, чуваши и другие народы края. Хозяйственные связи, совместная борьба против внешних врагов спопсобствовали укреплению дружбы между башкирами, русскими и татарскими и другими народами. И это главный итог совместного проживания.

Мне, как автору этих строк, пришлось выбрать историко-литературный жанр повествования, как исторический роман, так как, считаю, чисто документальные монографии скучны для широкого круга читателей. Следует отметить, что действия, личности, даты соответствуют действительности и отражают реальные события прошлого. А для тех, кто интересуется историей Башкирии, можете прочитать рекомендуемую ниже литературу. Но это не полный перечень источников и литературы, а мизерная часть, где отражены исторические события прошлого. Что касается истории России, то источников и литературы, начиная с русских летописей, кончая государственными документами достаточно много. Писатели как Татищев, Соловьев и другие внесли свою лепту по изучению истории страны.

   Список использованной и рекомендуемой литературы:
               
Алтон С. Донелли. Завоевание Башкирии Россией 1552-1740. Уфа, 1995.
Асфандияров А. З. История сел и деревень Башкортостана. Книга 2-3, Уфа, 1998.
Ахметзаки Валиди Туган. История башкир. Уфа, «Китап»,1994.
Бадер О. Н. Археологическая карта Башкирии. М., Наука,1976.
Бадер О.Н. Капова пещера. Палеолитическая пещера. М., 1965.
Башкортостан: Краткая энциклопедия. - Уфа: Научное издательство "Башкирская энциклопедия", 1996.
Башкирские шежере. Уфа,1960.
Башкирское народное творчество в 12 томах. Уфа «Башкнигиздат», 1987-2010.
Борис Хайретдинов. Шежере башкир и народные песни как дополнительные источники по истории Башкортостана. Сибай, 2014.
Бииш А. История башкирского народа и его борьба за свободу. Уфа, 1993.
Валеев Д. Ж. Нравственная культура башкирского народа. Уфа, 1989.
Валиди А. З. Воспоминания. Уфа, 1994.
Вахитов Радик. От Урал-батыра  до Салавата Юлаева. Уфа, 2009.
Витебский В.  Н. Неплюев И.И. и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г. Выпуск 1. Казань, 1889.
В краю поющих журавлей. Уфа «ГРАФФИТИ», 1998
Вольдемар Балязин. Занимательная история России. С древнейших времен до середины XVI века.
Восстание Емельяна Пугачева. Сборник документов. Л., 1935.
Галин С. А. Песенная поэзия башкирского народа. Уфа, 1978.
Галлямов Салават. «Урал-батыру» 4000 лет. Уфа, 1995.
Гвоздикова И. М. Салават Юлаев. Уфа «Китап», 1992.
Дневные записки путешествия доктора и Академии Наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства. Спб, 1771-1805.
Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. Сб. док. 1773-1775 гг. М., 1975.
Злобин Степан. Салават Юлаев. Исторический роман. Москва, РИПОЛ,1994.
Иванов В. А. Откуда ты, мой предок? (Взгляд на археологию Южного Урала). Спб., 1994.
Иванов В. А. У подножья Рифейских гор. Уфа, 1982.
Книга Большому чертежу или древняя карта Российского государства, поновленная в разряде и списанная в книгу 1627 года. С.-Петербург,1838.
Крестьянская война 1773-1775 гг. на территории Башкирии. Уфа, 1975.
Крестьянская война в России в 1773-1775 гг. Восстание Пугачева. Т.2. Изд. Ленинградского ун-та, 1966.
Кузеев Р. Г. Народы Среднего и Южного Урала. М., 1992
Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. М., 1974
Мажитов Н. А. Южный Урал. М., 1977.
Манифест Емельяна Пугачева. // «Москва», № 6, 1958.
Материалы по истории Башкирской АССР. В трех томах. М.,-Л.,1936-1949.
Мусин Нугуман. Алдар-батыр. Уфа «Китап», 2008.
История Башкортостана с древнейших времен до 60-х годов XIX века. Уфа, «Китап», 1997.
Обыденнов М.В., Миннигулова Ф.М. Древнее искусство Башкирии. Уфа, 1996.
Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч.1. Кн.1. Спб, 1786.
Письмо Батырши императрице Елизавете Петровне. Сост. акад. Г.Б. Хусаинов. Уфа, 1993.
Рахимкулов М. Г. Страницы дружбы. Уфа 1972.
Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. Уфа «Китап», 1999.
Руденко С. И. Башкиры. Историко-этнографические очерки.1955.
Сулейманов Риф. Жемчужины народного творчества Урала. Уфа, 1995.
Хрестоматия по истории Башкортостана. Уфа «Китап», 1996.
Хусаинов Г. Сказание о батырах. Историческая проза (на баш.яз.), 1986.

                Оглавление

1.События на озере Талкас.
2. Генерал-губернатор Оренбурга и его команда
3.Мщение
4.Батырша
5.Зилаирская крепость
6.Царица Елизавета Петровна.
7.Долгая дорога в дюнах.
8.Просвещенная императрица.
9.Старшина Юлай Азналин.
10.Дымят демидовские заводы.
11.Пугачевщина.
12.Салават Юлаев.
13.Встреча старшины Янсаитова с Лепехиным.
   Послесловие.
   Список использованной и рекомендуемой литературы.
   Оглавление.