Социальный конфликт. Вооруженная стадия. Ч 2-2

                Пулеметная точка.
   Колонна Уралов проехала через мост и остановилась на другой стороне реки Клязьмы. Алексеенко вытащил наушники из уха, проверил, есть ли в кармане сигареты, и откинул заднюю стенку кузова грузовика. Потом он спрыгнул на землю, повернулся к машине и начал орать на бойцов своего отделения: "Серегин, ****ь!!! Шевели булками нахуй!!! Гарин, че ты ***** там копаешься!!! Мукомолов! Хуль ты там тормозишь, дайте ему пинка уже!!!". Виталий чувствовал себя крутым бойцом, за которым стоит вся мощь его армии, и начинал бить солдат, которые были физически слабее его.
-Бля, Мукомолов, будешь еще так тормозить - руку сломаю нахуй.
В это время к кузову подошел вылезший из кабины лейтенант, и спросил: "Алексеенко, че тут у тебя". Тот распылился в улыбке: "Все нормально, товарищ лейтенант. Укладываемся в сроки".
-Значит смотри, соберешь грамотных бойцов, подойдете ко мне, я вам выдам самый лучший экип - и пойдете улицу прочесывать. Сам-то ты как? Справишься?
-Конечно справлюсь, товарищ лейтенант.
-Давай, сержант, приступай.
-Есть.
Лейтенант ушел, а Алик повернулся к другим бойцам: "Ну че, пацаны, Кабан, Крюк, Лимон, еще позовите Дрозда, Гамова и Волокушина. Со мной пойдете, террористов мочить".
Пацаны ухмыльнулись, пару раз замахнулись на вылезшего из кузова Мукомолова, а один ударил его в плечо: "А вот этого возьмем?...А?... Мукомолов? Пойдешь с нами в бой?...солдат ****ь...
   Кореша получили броники, нацепили их на себя, а потом сверху нацепили кевларовый шлем последней модели и солнцезащитные очки. Алексеенко вынул из кармана пачку сигарет, извлек одну и отправил ее в рот, в результате чего его лицо слегка перекосилось: "Ну че, пацаны, покурим? Лимонов, уебище, че не куришь?".
-Ща те дам, уебище ****ь...
-Че дашь? Че ты дашь? Это жена тебе давать будет ****ь...
-Еще по****и мне тут.
-Ты че, в себя поверил чтоль?! Уебище лесное...
-Урюк, ****ь...
Друзья улыбнулись друг-другу и ударились кулаками.
Все закурили, струйка дыма поднялась над "Уралом". Через пять минут разговора ни о чем, Алексеенко выбросил "бычок" и сказал: "Ну че, по****или?".
-Пойдем.
Семеро солдат вразвалку подошли к к лейтенанту. Тот уже стоял с картой и рукой подозвал Виталия к себе: "Смотри, Алик, вот здесь по нашим данным пулеметная точка террористов. Там перекресток, пулемет у них где-то на нем. Значит, задача - этот пулемет уничтожить. Я вижу, что ты собрал толковых бойцов, поэтому, думаю, всех поздравлю с боевым крещением. Выдвигайтесь вперед по улице Федорова, вот она, до пересечения с улицей Дегтярева. Вы у нас - лучшие бойцы, вам и первыми в бой. Все, вперед.
   Через пять минут Алик построил друзей и довел приказ: "пацаны, такая ***ня, у них впереди пулеметное гнездо. Его надо уничтожить. Пойдем цепью. Я хз, почему их танка ее не заебошить, но наверное *** получится. Все, ****ь, пошли, пацаны". Цепь бойцов, которую построил Алик, больше напоминала толпу. Солдаты шли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, разговаривали друг с другом, но жадно вглядывались глазами в окружающую обстановку. Уже подходя к перекрестку, бойцы синхронно вскинули автоматы. Боец по кличке "Кабан" находился слева от сержанта, жевал жевачку и осматривал местность. Китель он не носил, зато рельефная мускулатура сразу бросалась в глаза. Поверх майки был накинут бронежилет (парень явно пересмотрел 9 роту Федора Бондарчука), а на плече была наколота роза с перекрашенным с нею мечом. Кабан был самым крепко сложенным бойцом взвода, поэтому в руках сейчас он нес Пулемет Калашникова, из которого, правда, никогда не стрелял и заставлял носить его молодых. Остальные крутые перцы несли автоматы и тоже ощупывали взглядами окна противоположных домов. Справа шел Волокушин и Дрозд, отличавшийся от всех остальных маленьким ростом, но не менее суровым нравом. У Дрозда были маленькие бегающие глазки, по-мышиному вытянутый нос и очень подлая душонка. Но этого вполне хватало, чтобы быть в казарме "реальным пацаном".
   И вот, когда до перекрестка оставалось уже совсем немного, здоровяк Волокушин крикнул: "В доме слева, в окне автомат!!!".
-Где?
Здоровяк указал на дом, и первым силуэт врага заметил крепыш Кабан. Он взвалил пулемет на плечо и открыл огонь "от бедра" по окну. Большинство пуль разбивало кирпичи ниже окна, некоторые прошли выше окна, и лишь одна угодила в стекло. "Один мой" - сплюнул Кабан, и спросил: "Алик. У меня минус один" -'усмехнулся кабан. И в тот же миг был сражен пулей. Из окна дома, который был по направлению их движения, стрелял пулемет ДП. Растерянный Алексеенко видел, как перед ним на землю падают изрешеченные пулями Кабан, Крюк и Гамов. В этот момент резко захотелось жить. Найти убежище от летевших в него пуль. И сержант побежал вправо, где отстреливались из-за укрытий Дрозд и Волокушин.  Дрозд совмещал прицельную планку и мушку, но не попадал, потому что не знал правил стрельбы из автомата. Волокушин вставал на колено, стрелял по окнам, не попадал, и возвращался за укрытие. Тогда Виталий решил, как сержант, принять решение. Пулемет стрелял из окна впереди, под командованием оставалось еще четыре человека и Лимонов, который отстреливался с противоположной стороны дороги, находясь в полном одиночестве. Солдат занял позицию за столбом ЛЭП, залег, и вел огонь. Повернув голову вправо, он увидел, как Алексеенко поднимает бойцов в атаку. Выглядело это не столько мощно, сколько глупо. Четверо бойцов, поднявшись в полный рост, на бегу стреляя из автоматов, бросились на огневую точку. Первым бежал Дрозд, который в силу небольших габаритов был очень подвижным. Он сделал несколько перебежек, уйдя от очередей, после чего лег на землю и открыл подавляющий огонь. Воспользовавшись прикрытием, Алексеенко и Волокушин, с расстояния в шестьдесят метров до цели, бросились в решительную атаку. ДП не стрелял, а до мертвой зоны под окном оставалось всего ничего. Сержант снова поднял бойцов в атаку. Сам он решил взять правее, чтобы не допустить подхода противника из окна первого этажа, и как раз в это время Дроздов и Волокушин услышали выстрелы откуда-то слева. Дрозд упал еще подкошенный, Волокушин тоже, издав жалобный крик, плюхнулся на асфальт с высоты своих 193 сантиметров. И тут Алексеенко оцепенел. Только сейчас до него начала доходить вся суть произошедшего. Все его отделение погибло, а виноват в этом он, сержант. И теперь следовало немедленно спасать свою жизнь.  Виталий издал что-то вроде жалобного, бессвязного стона, скинул с головы кевларовый шлем с установленным на него прибором ночного видения, отбросил в сторону автомат и принялся освобождаться от бронежилета. Когда бронежилет был снят, Алексеенко повернулся назад и, продолжая издавать бессвязные звуки, на четвереньках пополз назад. Проползя по асфальту метров тридцать, сержант стал испытывать рвоту. В штанах что-то булькнуло и полилось, глаза заплыли потом и их невозможно было открыть...