Глава третья

Пленный мужчина — основатель инквизиции, тот, кто усердно продвигал ее к верхушкам общества, — попытался вырваться. Цепи загрохотали так, что по тюрьме пробежало эхо, настолько оглушительное, что передернуло даже самого виновника происшествия.
— Любопытно, — произнес Эльва. —  Я думал, что он иначе выглядит.
— Увы, — развел руками Ишет. — Вот он — Еннете ла Дерт, старший из верховных святых отцов. Во всей своей, если можно так выразиться, красе.
— Шакалы, — презрительно бросил инквизитор. — Падальщики. Прислужники гиен... — он осекся и задрожал, а маг, потревоженный оскорблениями, изрек:
— Мне жаль, Еннете, но прошли те времена, когда ты мог заставить нас заткнуться. Гильдия набирает силу. Все меняется. Короли признают, что наша помощь более быстра и основательна, чем ваша. Нет, мы не трогали храмы, — ответил он на невысказанный вопрос. — И не трогали их служителей. Только тех, кого завербовали ты и твои подопечные.
— И Альтвиг тоже... — с горечью выдавил пленник.
Шейн переменился в лице, но промолчал. Вместо него заговорила Нэлинта:
— Альтвига убили не мы. Этот мальчик был другом Рикартиата, и он пошел за Рикартиатом в Ад, когда того утащили демоны. А по возвращении сошел с ума.
— Он жив?
— К сожалению, нет.
Отец Еннете посмотрел на девушку по-новому. Эльве показалось, что в его черных, словно дорогое чернило, глазах промелькнула благодарность. Промелькнула и тут же скрылась — Дарштед шагнул вперед, вытащил из рукава куртки стилет и брезгливо посмотрел на инквизитора.
— Я буду тебя резать, — сообщил он, — если ты заупрямишься. Все ясно?
— Все, — подтвердил мужчина.
На одну линию с инфистом встала Нэлинта. Поправила волосы и выдвинула условие:
— Я спрашиваю, вы даете ответы. Коротко и по существу.
— Хорошо, — с безразличием сказал отец Еннете.
— Тогда приступим. Что за барьер вы установили в цитадели Роз и как его снять?
Мужчина недоверчиво сощурился, а затем выгнул спину и расхохотался.
— Надо же, всемогущая Гильдия не в состоянии разрушить мое заклятие! Вот уж не думал, что на пороге смерти услышу такую шутку!
Нэлинта кивнула Дарштеду, и в узилище сверкнул серый росчерк. Сначала никто не понял, что произошло, а затем бровь отца Еннете открылась, прокладывая дорогу алому ручейку. Кровь тут же залила глаз. Инквизитор стиснул зубы, совладал со сбившимся дыханием и отчеканил:
— Это тройной защитный барьер, установленный по свитку «Ellra nara». Вы, несомненно, уже извлекли его из архивов резиденции Алагейи.
— Отлично, — оценила его откровенность демонолог. — Продолжим.
— Как вы пользовались свитками? — вмешался Ишет. — Их составные части мало напоминают светлое волшебство, но и к темному отношения не имеют. Мне интересно, как вам удалось пробудить их силу, да еще и обратить ее на благо своих целей?
— Вы ошибаетесь, — возразил отец Еннете. — Состав каждого свитка является заклинанием, и отношение к магии у него самое непосредственное. Все дело в том, что у нас — я имею в виду, на землях, подвластных нам, — принято чертить заклинания одним образом, а там, откуда пришли эти свитки — совсем другим.
— И откуда же они пришли?
— Из империи Ильно.
— Никогда о такой не слышала, — беззаботно отозвалась Нэлинта, и Дарштед нанес инквизитору еще один неглубокий, но болезненный и кровавый порез.
— Перестаньте! — с негодованием воскликнул Эльва. И, собрав на себе взгляды всех присутствующих, неловко добавил: — Да, этот господин — враг, но зачем опускаться до его уровня? Мы не святые отцы, и мы не обязаны использовать против них их же собственные методы. И еще хочу донести до вас, — он повысил голос, — что империя Ильно существует.
— Прости? — недоверчиво уточнил Ишет. — То есть ты хочешь сказать, будто тебе известно что-то, не известное мне?
— Не совсем, — хладнокровно ответил некромант. Он ощущал волну раздражения, исходящую от мага, но не считал нужным ее бояться. — Я хочу сказать, что большинство людей упускает из виду старые легенды и песни талантливых менестрелей, хотя в них порой кроется весомое зерно истины.
— Не разглагольствуй, — сердито проворчал Ишет. — Объясни толком, что к чему.
— Объясняю. Вот уже полтора столетия в нашем мире большой популярностью пользуется баллада о небесных кораблях. Изначально она была написана на языке Морского Королевства, а затем песнопевцы перевели ее на чистый велисский, хасатинский, белобрежный и, разумеется, всеобщий. Слова, я полагаю, каждому из вас знакомы.
— «Я смотрю, как за краем омытой дождем земли исчезают мои небесные корабли», — продекламировал маг. — И что? Каким боком дешевая трактирная песенка...
Ишет осекся, потому что Шейн схватил его за воротник и встряхнул, словно соломенную куклу.
— Дешевая? — очень тихо переспросил он. — Трактирная?! А ну-ка повтори!
— Верно, — поддержала парня Нэлинта. — Повтори, Ишет. И поделись, какие еще недостатки ты нашел в переводе Мрети.
Эльве показалось, что черноволосый маг просчитывает ситуацию. А сделав определенный вывод, поднимает ладони:
— Никаких. Все нормально, ребята. Шейн, будь так добр поставить меня на место.
Седой фыркнул и швырнул товарища на пол, не заботясь о мягкости его приземления. Тот, впрочем, поостерегся выражать свое мнение, отряхнулся и буркнул:
— Ну? Что дальше, господин Тиез?
— Все очень просто и банально, — улыбнулся некромант. — Впервые империя Ильно была названа, как целое государство, после прибытия небесных кораблей в гавани Хеаша, тогда еще целого. Капитан, чье имя, к сожалению, забылось и до рукописных вариантов летописи не дошло, проинформировал короля Дикого Края о том, что в двух неделях пути от подвластного ему берега, если обогнуть Шеальту, Сумеречные Леса, Дератрикс и Туманную Гряду, а затем направиться прямиком на запад, находится империя заклинателей.
— И всего-то?
Эльва хлопнул себя по лбу:
— О великая Аларна! Этот нетерпеливый господин даст мне закончить?!
Ишет хотел было ругнуться, но схлопотал затрещину от Дарштеда. Инфист, судя по горящему взгляду и сосредоточенному выражению лица, был крайне заинтересован.
— Благодарю. — Некромант обменялся с ним рукопожатием. — Так вот, заклинатели из империи Ильно работают не с духами, а с драконами. Они умеют подчинять себе стражей небес и становиться не только их хозяевами, но и друзьями, родственными созданиями. Среди этих заклинателей, по словам капитана небесных кораблей, было трое сильнейших — девушка по имени Нагилья, юноша из Бог знает какого племени Кайрэ и полукровка-эльф Яритайль. Следуя летописи, этот парень уничтожил единственный отряд шаманов из Морского Королевства, которому удалось доплыть до берегов страны заклинателей.
— А за что? — изумился Дарштед. — За вторжение?
— Нет, — возразил Эльва. — Доблестные прибрежские маги отчего-то решили, что империя Ильно — настоящее гадючье гнездо. Они устроили грандиозную бойню с помощью духов, нечисти и темного колдовства — названную потом, кстати, Войной Слез. Чтобы их остановить, Яритайль пожертвовал собой в ритуале с неким древним артефактом, вроде бы раухтопазом — как в Серебряном Лесу. Его магия сделала из шаманов кровавые котлетки, но и сам эльф не избежал подобной судьбы. В летописи также говорится, что теперь каждый год в империи празднуют фестиваль Яритайля, где в большом количестве продают статуэтки дракона Майрэ и его хозяина-эльфа.
— То есть, — выловил зерно истины из исторического потока Ишет, — свитки инквизиции — это, по сути, имперская магия?
— Точно, — с облегчением подтвердил некромант. — Но не вся, а лишь незначительная ее часть. Барьеры, стандартные атакующие заклятия и защита.
— Все верно? — Дарштед повернулся к Еннете.
Тот дернул плечом:
— Да.
Посыпались новые вопросы, но Эльву они уже не беспокоили. Какая разница, что пропоет святой отец о засекреченных документах, местонахождении Улума и причинах сожжения людей? Некроманта куда больше интриговала связь проклятой инквизиции с небесными кораблями. А еще — забавляла неосведомленность Братства Отверженных касательно легенд. Конечно, мало кто их читал и соотносил с реальными фактами, но чтобы настолько... ведь небесные корабли — это не глупость вроде мести Богов всем грешникам вместе и каждому по отдельности, а история флота королевства Плиарет.
Бродячие музыканты, песнопевцы и профессиональные менестрели говорили о нем довольно часто. Пожалуй, в их среде не было фразы более заезженной, чем «я обучался на островах Плиарета!». Никто, хоть убей, не имел зеленого понятия о местонахождении и размере музыкального королевства. Все, что могли ответить приставленные к хвастунам шпики или сами хвастуны лично — если королева Хайрен желает кого-то забрать, то она заберет, прислав к его родным землям свой белоснежный флот под руководством небесного капитана.
Эльва никогда не умел петь, но чужие песни любил. И далекое королевство Плиарет, каким бы оно ни было, приводило некроманта в неподдельный восторг. Его воображение рисовало картины столь замечательные, что хотелось уйти в них и не вернуться.
— Полагаю, достаточно, — наконец решила Нэлинта. — У кого-нибудь еще есть вопросы? Нет? Тогда вы свободны, отец Еннете.
— В каком это смысле? — скептически уточнил прикованный к стене мужчина.
— В таком, что, пока вы нам не понадобитесь, можете висеть в одиночестве, — флегматично пояснил Дарштед. — Свое собственное общество лучше нашего, правда? Кстати, если вам удастся выбраться, я не очень обижусь. Будет повод усовершенствовать раклеры .
— Спасение дарует не только магия, — наставительно произнес Еннете. — Впрочем, тебе не понять. Никому из вас не понять.
— Ну и славно, — обрадовался Ишет. — Не больно-то я стремлюсь подражать таким тварям, как инквизиторы.
Еннете передернул плечами, что было истолковано, как жест безразличия.

 — Ну, бывай. — Шейн стоял на краешке раскидистых рун, будто на обрыве, и весело улыбался. — Надеюсь, ты поладишь с детьми и господином деканом. — Он покосился на повязки, белеющие сквозь тонкую ткань рубахи некроманта, и на всякий случай полюбопытствовал: — Ты точно не останешься? Может, все-таки отдохнешь?
 — Нет, спасибо. — Эльва протянул ему руку. — С вами было чертовски весело, но, раз уж практика начинается послезавтра, мне следует познакомиться со своими новыми товарищами. Пока, Шейн, и будь осторожен. На ландарских трактах опасно.
 — Знаю, — рассмеялся седой. — Удачи.
Руны вспыхнули, светло-зеленый свет сожрал комнату кадридской крепости. Эльва еще успел различить ладонь повелителя, поднятую в знак прощания, а затем угодил в привычное ничто.
Переход между рунами — и между королевствами, — завершился в небольшом домике, предназначенном для патруля стражи. Нарисованные на полу символы мигнули и пропали, словно впитались в глинобитный пол. Качнулась занавеска, задрожал листик домашнего растения, взметнулась пыль, и все понемногу стихло.
 — Здравствуйте, господин Тиез, — сказал кто-то.
Парень обернулся, на ходу отряхивая рукава, и кивнул:
 — Добрый вечер, господин Сулшерат. Приятно с вами познакомиться.
Тут он врал. О Сулшерате, как о колдуне, ходило немало слухов, и среди них было мало добрых и красивых. В основном наоборот — мол, старик давно утратил рассудок, помешался на кровавых опытах и беспощадно режет людей, если их внутренности или кости годятся для усиления темных заклятий. Эльва бы ни за что не сунулся в Академию, если бы не был уверен, что сумеет отбиться от коллеги.
 — Идемте, идемте, — засуетился старший некромант. Его длинная седая борода вздрагивала при каждом слове. — Я покажу вам наш корпус. Дети, к сожалению, спят, но вам ничего не мешает побеседовать с ними утром. Смею заверить, что это чудесные малыши и от них не следует ожидать проблем.
 — Ну конечно, — хохотнул Эльва. — На иные слова я и не рассчитывал. Сделаю вывод самостоятельно, тоже мне беда.
 — Как грубо, — поморщился Сулшерат. — Не мешкайте, молодой человек. Шагайте за мной.
Младший маг подчинился, с интересом оглядываясь. Патрульный пост находился в углу большого двора, обнесенного тяжелой, неприглядной стеной и поросшего кустами. Широкая полоса дороги, протянутая от ворот к первому, приемному, корпусу, с двух сторон была украшена своеобразными фонтанами. Они выглядели, как бесформенное нагромождение крупных камней, но вода, стекающая по отвесным бокам, пропитывалась чистой энергией. Эльва хмыкнул:
 — Под Академией проходит жила?
 — Нет, — огорошил его старик. — Никакой жилы там и в помине нет. Мы всего лишь взяли природную аномалию и поставили вокруг нее рамку из валунов. Вам нравится?
 — Впечатляет, — согласился парень. — Эффектное зрелище.
Сулшерат усмехнулся и открыл дверь, пропуская гостя в узенький коридор. Слой извести на потолке отсырел, растрескался и местами рухнул, оставив на полу серые горочки. Их, ругаясь себе под нос, подметали двое слуг в алых одеждах.
 — Это чтобы на рынках сразу видели, кому продают, и не драли цену, — сообщил Сулшерат.
 Он вывел гостя во внутренний двор, где стояла тонкая башня. Под ее крышей устроился часовой механизм, а на перилах возле него бегали и восторженно вопили маленькие светлые существа. Рядом, зависая в воздухе, то и дело возникал узор серебряных нитей.
 — Солнечный свет, — предположил Эльва, наткнувшись на испытывающий взгляд старика. — И ветер.
 — Верно, — с легким разочарованием отозвался тот. Он явно надеялся, что новичок не сообразит, откуда и что берется. — А вон там — наши учебные корпуса.
Парень послушно посмотрел вперед. Роскошный сад с декоративными деревьями, озеро и восемь зданий — довольно угрюмых, но добротных, с аккуратными гербами факультетов. Котел и россыпь изумрудных искр — зельевары, череп с дикой розой во рту — алхимики, могильный крест, за которым притаился дракон — некроманты, пламя в каменной чаше, зависшей над морскими волнами — маги-стихийники, книга со скрещенными костями на переплете — маги-теоретики, арка с голубыми пятнами внутри — заклинатели и разбитые стекла, сложенные в символ жизни — предсказатели. Аналогичные нашивки с изображениями носили на парадных куртках ученики.
 — Неплохо, — оценил Эльва. — Немного непривычно, но здорово. Госпожа Нэлинта говорила, что на всех факультетах, кроме вашего, учителей хватает?
 — Да. Нашей Академией занимается отпрыск семьи Эдлен, и удача — во всяком случае, пока, — ему сопутствует. Он хорошо платит преподавателям, и запасных кандидатов у нас полно. Однако, — Сулшерат развел руками, — некромантов на свете мало, и в основном они — птицы перелетные. Никто не жаждет сидеть на одном месте и передавать мудрость новому поколению.
 — Вы считаете себя мудрым?
 — Разумеется. А вы нет?
Парень задумался и присел на порог некротического корпуса.
 — Нет, — произнес он спустя какое-то время. — Не считаю. То есть я в курсе, что мне известны законы, мало кому другому известные, но не верю, будто они делают меня исключительным. Я — это я, Эльва Тиез де Лайн, третий сын маркиза северного белобрежья. И меня не волнуют такие относительные вещи, как мудрость, благополучие или место, куда можно вернуться. Когда пути назад нет, не приходится отступать. Только идти напролом, в любом из приятных направлений.
 — Пока оно не превратится в Ад, — добавил старик. — Поверьте, я знаю, о чем говорю. Всему приятному, что есть в мире, свойственно изменяться. Или давать рассмотреть себя под другим углом.
 — Забавное мнение.
Эльва собирался сказать, что, вероятно, мудрость приходит с возрастом —  но позади негромко скрипнула дверь, и детский голосок пробормотал:
 — Господин Сулшерат, мне снова снятся кошмары.
 — Ох, — вздохнул некромант. — Ладно, можешь посидеть со мной. Расскажи, что тебе опять пригрезилось. 
Маленький мальчик с рыжими кудряшками, глубоко посаженными карими глазами и необычайно серьезной морщинкой между нахмуренных бровей опустился на траву у порога, подпер щеки слабыми кулачками и начал:
 — Я не помню, откуда взялся дуб. Я спал, мне ничего не снилось. И я даже осознавал, что сплю, пока не оказался в корнях. Еле вылез, пополз по полю — во снах, понимаете, так бывает, что нельзя встать, — а потом заметил, что позади колеблется пламя. Остановился я, значит, гляжу — полыхает дерево. Огромный, старый дубище, если его на дрова пустить — можно целый год не выносить топор из сарая. А на ветках болтаются — болтаются, хотя ветра нет! — висельники. Шесть человек. 
 — Так, — не менее серьезно протянул Сулшерат. — Ясно. Пламя снится к опасности, а висельники — к ненастью. Возможно, будет гроза.
 — Подождите, — сердито перебил его мальчик. — Это еще не все. Я лежал там, в пшенице, пока дерево не догорело и все трупы не разлетелись. Пепелом, знаете...
 — Пеплом, — поправил старик.
 — Ну, пеплом, — согласился ребенок. — Потом на месте, где оно стояло, прямо на горячих углях — я видел, что они горячие, прямо красные от жара, — появился еще один человек. Совсем молодой дядя, очень худой и немного похожий на женщину. Но точно дядя, потому что... — он покраснел, — груди я не различил. Так вот, этот дядя медленно крутился и наблюдал за полем, будто выискивал мышей. В полях много мышей, мы с мамой давили... да, а когда он повернулся ко мне лицом, я проснулся. От ужаса.
 — Почему? — удивился Эльва. По его мнению, ничего страшного мальчик не упомянул.
 Малыш бросил на него рассеянный взгляд, зевнул и потер переносицу. Парню показалось, что этими привычными действиями он пытается себя успокоить.
 — Я проснулся потому, что увидел его лицо, — повторил он. — Я увидел, но лица... понимаете, лица... не было. Была страшная дыра и, кажется, губы... тонкие губы. А еще брови... но не было глаз и носа, и вообще ничего, кроме подбородка и лба.
 Сулшерат напрягся.
 — А волосы? У него были волосы?
 — Да, — с достоинством подтвердил ребенок. — Черные, как смола. И странные уши.
 — Странные?
 — У людей таких не бывает, — мальчик встал и пересел поближе к учителю. — Но и у эльфов тоже. И у стаглов. Скорее всего... мне кажется... такие уши бывают у котов, только у того дяди они большие. А что, вы с ним знакомы?
 — В некотором роде. — Некромант слегка растерялся. — Это Рикартиат.
 — Рикартиат? — Эльва уставился на него с осуждением. — Тот парень, который умер в Аду?
 — Не думаю, что он умер, — покачал головой старик. — Не думаю, что в нем было достаточно человеческого, чтобы умереть. Господин Нэльтеклет, как инквизитор, не сведущий в многогранности Смерти и в материях нашего колдовства, мог поверить в гибель своего друга. Но я, памятуя о его сущности, склонен предполагать иное.
 — Вот как? — Младшего некроманта поразила его непрошибаемая честность. Сулшерат с такой легкостью раскрывал все тайны, да еще и перед ребенком, будто в этом не было ничего странного. — И в чем же беда обычного парня, да еще и менестреля, если вы сомневаетесь в его человечности?
— Это долгая история.
Эльва осекся и переметнулся на вторую сторону вопроса:
— И по-вашему, это нормально, когда ребенку снятся покойники? Даже если они покойники относительно?
— Нормально, — не обратил внимания на насмешку старик. — У Кеорна есть задатки провидца. Он умеет следить за прошлым и будущим во сне, порой даже контролирует то, что видит. Но некротическая часть дара куда сильнее, и мальчика отправили на наш факультет. Мол, возиться с ним ради призрачного шанса вырастить прорицателя бессмысленно, а повелитель смерти получится превосходный. Впрочем, — Сулшерат сурово взглянул на ученика, — пока что он не демонстрирует высоких талантов. Так, бегает по кладбищу и вопит.
— Не надо клеветы, — оскорбленно закричал ребенок. — Мы все бегаем!
— Ой ли? На вчерашнем занятии я имел счастье лицезреть Хастрайна, угодившего вурдалаку мечом промеж глаз.
— Ну, Хастрайн храбрый, — смутился мальчик. — И у него есть опыт. Вы ведь слышали, что он жил возле Леса Духов и его понемногу учила мама.
— А как насчет твоих родителей? — попытался приободрить Кеорна Эльва.
— А, моих нету, — небрежно отмахнулся тот. — Мои померли. Меня бабушка воспитывала и дед, но дед больше пил и бродил по улицам, побирался... я тоже однажды сходил, но это скучно и монетки мало кто бросает. — Ребенок встал, провел пальцами по усталым векам и сообщил: — Ладно, господин Сулшерат, я пойду лягу. Вы, если дяденьке мой сон истолкуете, потом поделиться не забудьте. А то знаю я вас — побеседуете с кем-нибудь, поразмыслите да выбросите из головы, будто и не было ничего. Но оно ведь было!
Старик притворился, что раскаялся, и проводил ученика теплым взглядом.
— Маленькие они все, — сказал он. — Маленькие и смешные. Доверчивые, словно котята — и многих из них тем же образом, что и котят, подобрали в бедняцких переулках.
— Не страшно. После выпускного они получат постоянный статус, жетон, диплом и лицензию, а затем станут вполне самостоятельными. Котятам это свойственно, — улыбнулся Эльва. — Рано или поздно они о тебе забудут.

Ему выделили комнату в учебном корпусе — крохотную, квадратную, семь шагов из угла в угол спальню. Старая кровать ужасно скрипела, в шкафу поселилась темная паучья семья, а под окном валялись обломки стула, разбитого ударом ноги. Некромант швырнул на него сумку, вытряхнул из одеяла пыль и прилег. Дыра в груди отозвалась тупой болью, но эти последствия были гораздо легче тех, что он ожидал.
Тальтарская Академия Магии отличалась от алаторской так же, как воробей отличается от вороны. В неизменной столице Белых Берегов Академия представляла собой легкое, ажурное, светлое здание, облицованное белым мрамором. Фонтаны во дворе, галереи со стрельчатыми окнами, шпили на крышах, а вместо простых гербов — знамена и флаги. Чистота, порядок, каждый слуга вышколен и не сделает ни шагу свыше дозволенного. А здесь...
Эльва бы не удивился, выяснив, что корпуса возведены над руинами древних храмов. Причем возведены грубо, наспех, пускай и осторожно. Не рухнут, не осыплются и простоят много лет, но выглядеть всегда будут так, как выглядели изначально. Угрюмое, серое нечто, забитое воспоминаниями. А еще — магическими эманациями. Недавно в аудиториях вызывали духов, причем духов довольно мощных. Вряд ли это работа маленьких детей — скорее Сулшерат провел демонстрацию своей силы, намекая, что тягаться с ним юные некроманты смогут в лучшем случае через сотню лет. В худшем — вообще не смогут, хотя Эльве на ум настойчиво лезла стандартная формула изгнания.
Он откинулся на подушку, тоже изрядно запыленную, и вздохнул. Помимо формулы на ум лезли картины из студенческого прошлого, от первого сработавшего заклятия до битвы с учителем. Светловолосый некромант сражался яростно, словно от этого зависела его жизнь, и довел хитрого мужчину до нервной дрожи. В конце концов тот, кто помогал Эльве рисовать первые схемы и первые Ведьмины Круги, тот, кто заставлял зубрить конспекты о ритуалах и читать запретные книги, упал на колени и попросил пощады. В шутку, конечно же, но потрясенный молодой маг едва не заплакал, побледнев от чувства вины и собственного немалого истощения.
— А ведь здорово было, — проворчал он. — Несмотря ни на что.
За окном, затянутым синей тканью, заорала ночная птица. Некромант прикинул, не заорать ли в ответ, но быстро передумал, представив испуганного Сулшерата.
Старый колдун ему понравился, хотя в нем хватало противоречий. Пожалуй, именно таких людей Эльва и любил — у них вроде бы есть своя идеология, свое мировоззрение, свои особенные шутки и куча других забавных качеств, но при этом они легко принимают чужое мнение и — порой — даже соглашаются с ним. Вероятно, такое согласие играет роль отправной точки, из которой выстраивается новая логическая цепь. Интересно-о...
Спустя полчаса размышлений Эльва понял, что не уснет, и отправился на поиски ванной. В Академии, рассудил он, ванна обязательно должна быть. По некоторым недавним слухам, доходившим до ушей некроманта, под центральными городами Велиссии уже начинали проводить трубы, соединенные с ближайшими водоемами.
Отыскав ванную комнату, парень с разочарованием отметил, что слухи были дешевой выдумкой. Нет, в каменном полу присутствовало углубление, но трубами и не пахло. Зато рядом со спуском, явно принесенные слугами, возвышались ряды ведер. Чистая вода, вода с пахучими листьями, вода с вонючим рыночным мылом... Некромант прогулялся и честно оценил качество продукции, после чего шесть ведер отправились вниз.
Разогревать воду он не стал. Залез прямо в холодную, раздевшись и размотав повязки. Рана Эльву расстроила, но, покачавшись на бортике туда-сюда, он сделал вид, что ее не существует, и окунулся по самый нос. Тут же выдохнул, выплыл и схватился за лесенку, стуча зубами.   
«Нет, все не так уж и плохо», — решил он, когда тело привыкло к холоду. И снова окунулся, по-совиному таращась в пространство над голубоватой поверхностью.
Рикартиат. Всего одно имя, а сколько ассоциаций! Талантливый менестрель, переводчик и маг-стихийник, человек с кошачьими ушами, человек без лица. Или не человек вовсе? Некромант, будто наяву, услышал голос Сулшерата: «не думаю, что в нем было достаточно человеческого». А чего же было достаточно?
Решив с утра порыться в архивах, Эльва потянулся за полотенцем.

Дикий вопль, донесшийся со двора, мог разбудить кого угодно.
Некромант подскочил, выругался и торопливо оделся, после чего побежал на помощь. Кому или чему — он даже не догадывался, все решили инстинкты и острота ситуации.
У порога учебного корпуса, сцепившись, катались по земле двое учеников. Рукав одного из них украшала нашивка магов-стихийников, а второй был юным коллегой Эльвы. Рядом, непрерывно визжа на одной ноте, застыла девочка лет десяти, с огромными серыми глазищами и каштановыми волосами, собранными в хвост.
— Что тут происходит? — вмешался парень, хватая стихийника за воротник, а некроманта — за остатки рукава.
Оба ребенка зарычали, сердито переглянулись и стали сыпать взаимными обвинениями:
— Он меня ударил!
— А он меня оскорбил!
— Я ничего такого не сказал, всего лишь отметил факт!
Эльва, не разбираясь, наградил каждого подзатыльником и велел:
— Ну-ка разошлись, живо!
Мальчик-стихийник, бормоча что-то нелицеприятное, удалился. За ним последовала троица однокурсников, недобро оглядываясь на маленького некроманта. Тот, в свою очередь, надменно скрестил руки на груди и всем своим видом намекал, что в следующий раз совестливых взрослых поблизости не окажется, и физиономия врага станет фиолетовым куском мяса.
— Молодой человек, — сурово обратился к нему Эльва. — Будьте любезны объясниться.
— Хорошо, — покорным голосом, абсолютно не подходящим к манере поведения, ответил ребенок. — Эта мерзкая тварь окрестила меня отродьем истуканов. А я, поступая в Академию, не обязывался такое терпеть.
— Вот как? — некромант присел на корточки и заглянул ученику в глаза. Желтые радужки, вертикальные зрачки, черные ресницы и невозмутимое, безразличное, бездушное выражение. Парень хмыкнул: — Послушай, что я тебе скажу, юный господин. Ни благородное происхождение, ни равная доля крови людей и эльфов, ни сила — ничего, ровным счетом ничего не дает тебе права позорить Академию Магов драками. С того момента, как ты переступил порог учебного корпуса, ты — настоящий маг, и ты, что бы себе ни вообразил, все же обязан пропускать мимо ушей наглую провокацию. Изволь представиться.
Мальчик отвернулся:
— Меня зовут Арисольм.
— А меня Виста, — вступила в разговор девочка, прекратившая монотонно орать. — Вы наш новый преподаватель?
— Вроде того, — согласился парень. — Мое имя — Эльва Тиез де Лайн. Для вас — господин Эльва.
Он убедился, что повтора драки уже не будет, и отправился на поиски Сулшерата. В коридоре встретил невысокое существо, с ног до головы закутанное в чей-то плащ, и вслух удивился:
 — Ты это чего?
 — А? — сонно переспросил неизвестный. — Ничего. Вампир я.
 — Вампир? Здесь?
 — Ну да, здесь. Я Зангет, — подтвердил ученик, показывая нашивку корпуса некромантии. — Зангет из Хеанты Нароверт. А вы — господин Эльва, я вашу речь издалека различил. 
 — Э-э-э... понятно, — ошарашенно кивнул парень. — Что ж, я очень рад нашему знакомству. Ты, Зангет, со своим идеальным слухом случайно не в курсе, где находится Сулшерат?
Вампир пожал плечами и почему-то принюхался.
 — Поищите декана в кухне, — посоветовал он. — Скоро завтрак, а кухарка всегда нервничает, если кто-то рискует опоздать. Ворчит, что мы не уважаем ее труд.
 — А-а... — все еще растерянно протянул Эльва. — Хорошо, я так и поступлю. Проведешь меня?
 — Конечно.
Зангет поправил плащ, чтобы выделанная кожа надежно защищала его от солнечных лучей, и вышел из учебного корпуса. Ежась и тихонько ругаясь — в основном безобидными словами, — направился к неприметному квадратному строению, расположенному в саду. Стены, крышу и вход было почти не видно из-за древесных веток, покрытых свежей листвой.
 — Заходите, — пригласил маленький вампир, распахивая дверь. — Вон, кстати, и декан. За столом для учительского состава. Заметили? — он указал направление. — Вы идите, а я к нашим пойду. Вон, мне уже машут.
Шаркая подошвами об пол, он зашагал к товарищам. Эльва усмехнулся и двинулся к Сулшерату, на ходу вспоминая, что все еще не затянул шнуровку сапог и ворот рубахи, а значит, выглядит неподобающе для наставника.
 — Я гляжу, вы уже освоились, — поприветствовал его старик. — И что, нравится? Как вам Зангет и Арисольм?
 — Нормальные дети. — Некромант сел и подвинул к себе кастрюлю. Приподнял крышку: — О, молочная каша. Неужели вы таким питаетесь?
 — Ну, — нахмурился Сулшерат, — выбора у нас нет. В городе полно приятных заведений вроде таверн, но руководство Академии свернет мне шею, если я подам детям плохой пример. Поэтому я тут, — он свел воедино пальцы. — И вам не рекомендую брезговать.
Эльва тяжело вздохнул. В последний раз молочной кашей его кормили дома, в далеком и полузабытом детстве.
 — Приятного аппетита, — ехидно пожелал старик, стоило парню потянуться за миской.
 — Спасибо, — мрачно отозвался тот. — Но за обедом я схожу в харчевню.
 — Дело ваше, — поскучнел маг. И, осмотревшись, добавил: — Если у вас будет хорошее настроение, принесите мне колбасы. Я душу продам за колбасу. Сто лет ее не пробовал.
 — О Аларна, — простонал младший некромант. — Бедные дети!..
Сулшерат виновато шмыгнул носом, и остаток завтрака прошел в тишине. В относительной, конечно же — под звон многочисленных вилок и гул детских голосов. Порой кто-то тихо посмеивался, а кто-то обменивался угрозами — факультеты враждовали между собой и желали утереть друг другу сопли, чтобы доказать превосходство стихийников над зельеварами, заклинателей над алхимиками, некромантов над всеми и наоборот. Эльва повеселел, обнаружив, что особенно скромно ведут себя теоретики — ведь им, в отличие от наделенных даром сокурсников, блеснуть нечем, кроме гневной научной отповеди.
 Декан бегло посмотрел в окно, на тонкую башенку и часовой механизм:
 — Занятия начнутся через десять минут. Пойдемте в аудиторию.
Третий сын маркиза покосился на миску, опустевшую ровно наполовину, и встал.
Сулшерат провел его в аудиторию, рассчитанную на восьмерых. Небольшие столики учеников, кафедра, за ней два кресла, доска и деревянная шкатулка с мелом. Четыре застекленных окна — целое состояние для торговцев и мастеров, — и люстра с оплывшими огарками свеч.
Старик деловито устроился в одном кресле, Эльва опустился в другое. Рана, кое-как спрятанная за повязками, начала пульсировать — весьма болезненно и тягуче, словно стараясь накопить боль. Парень скривился и затянул ворот рубахи, надеясь, что никто не обратит внимания на его бледность и дрожащие руки.
 — Утром у нас теоретические уроки, — сообщил Сулшерат, протягивая Эльве стопку бумаг. — Вечером, после захода солнца — практические. В промежутке мы спим. На других факультетах практика кончается раньше, но в нашей компании есть дитя племени наровертов, и ему неудобно работать с заклятиями днем.
 — Ясно, — произнес парень, лишь бы отвертеться, и уставился на крохотные буквы. Тот, кто их вывел, явно обладал превосходным зрением и сильно мельчил.
Под заголовком «Нежить неестественная, колдунами и демонами созданная», был неуклюже нарисован некто низенький, сгорбленный и клыкастый. Никого подобного Эльва нигде не встречал, а потому с интересом прочел: «Дильган обыкновенный. Является помесью человека, выверны и лесовика; его часто ошибочно принимают за последнего. Нападает, спрыгивая с высоких веток, и отрывает своей жертве голову. Поедает лишь мозг, а тело бросает на милость лесных зверей или иной нежити, охочей до падали и гнилья».
 — Жуть, — вынес вердикт Эльва. — Я счастлив, что ни разу с ним не сражался.
 — А я сражался, — с удовольствием вспомнил декан. — Еле убил, помилуй меня Боги. Эта тварь быстрая, как тысяча эльфов, и кровожадная, как наши палачи. Едва не избавила меня от скальпа, — он картинно вздрогнул и захихикал.
Аудитория понемногу заполнялась детьми, хотя «заполнялась» — это, пожалуй, преувеличение. К началу занятия перед Сулшератом и Эльвой оказалось четверо людей, один остроухий полукровка и малыш-вампир, по-прежнему укутанный в плащ.
Младшего некроманта заинтриговал мальчик, сидевший справа от кафедры, сразу за Арисольмом. У него были светлые, почти белые волосы, ядовито-зеленые глаза и тонкая, немного кривая линия губ. Аура темного колдовства вокруг этого ребенка переливалась, шла волнами и порой вспыхивала, словно зарница. Пришлось отказаться от магической перспективы и следить за ребенком без участия магии.
 — Очень сильный дар, — шепнул Эльва, наклонившись к декану.
Тот улыбнулся:
 — Верно. Это Хастрайн Неш-Тавье, сын госпожи Виттелены из Братства Отверженных. Перед ним — малыш Арисольм, у него способности так себе. На следующем ряду — Виста, за ней Зангет... похоже, он опять приуныл... дальше Кеорн, с ним вы уже поладили... и крошка Лингат.
Лингат была девочкой с мышиного цвета волосами и очень блеклыми голубыми глазами. Она о чем-то беспокоилась и грызла кончик пера, стараясь не смотреть на людей за кафедрой.
— Начинайте лекцию, господин Тиез, — неожиданно приказал Сулшерат. — Вы человек молодой, сильный, читать наверняка умеете... а бумаги я вам передал. Давайте, не стесняйтесь.
— Э-э-э... ладно, — согласился Эльва. Встал, перехватил листы поудобнее и вышел из-за кафедры. Ему было интересно, как ведут себя тальтарские дети на занятиях, а наблюдать за ними поверх столешницы не хотелось. Поэтому некромант принялся ходить вдоль окон, зачитывая те фрагменты из подготовленной Сулшератом информации, которые не выглядели глупо и не являлись лирическими отступлениями. Последними, кстати, научная работа перемежалась с завидным постоянством.
Когда парень дошел до описания земляных гильвиров, Арисольм поднял тонкую ладонь:
— Извините, можно вопрос?
— Конечно, — радуясь передышке, разрешил Эльва.
— Почему их называют гильвирами? В изначальном языке эльфов есть слово gaellevier, и оно означает «ранний», иногда — «незрелый».
— А что непонятного? — вытаращился на однокурсника Хастрайн. — Их называют гильвирами потому, что эти твари просыпаются ранним вечером. Едва солнце начинает клониться к горизонту — они тут как тут, голодные и полные энтузиазма. Правильно, господин Эльва?
— Правильно. И, раз уж мы начали беседу, — парень сверился с записями, — я должен вам сообщить, что целью сегодняшней практики будет именно охота на этот класс нежити. Для слишком самоуверенных и слишком беспечных предупреждаю: гильвиры быстры, изворотливы и вполне разумны. Пока вы будете размышлять, не повесить ли их рога на стену в качестве боевого трофея, они оторвут вам все, до чего дотянутся, и нарежут на тысячи лоскутков.
— А что, вам подобные твари попадались? — уточнил Арисольм.
— Да. К моему немалому счастью, эта встреча произошла в холмах, где гильвиров мало и они слабы. Если же вы наткнетесь на их стаю в лесу, то... кхм... есть небольшой, размером с пылинку шанс, что ваши останки найдет отшельник через пару месяцев.
— Неправда, — обвиняющим тоном заявил Кеорн. — Дикое зверье найдет их быстрее!
— И слопает, — побледнела Виста.
— Еще как слопает, — серьезно подтвердил Хастрайн. — Волкам, лисичкам и легендарному медведю тоже надо кушать. Все мы живем благодаря еде и воде.
— Верно, — горячо поддержал его Кеорн. — Я не понимаю, какого черта мы молимся Богам, если не они, а хлеб помогает нам выжить?
— Традиция...
— Тихо, — угрожающе сдвинул брови Эльва. — Замолчите. Я не призывал к обсуждению.
— Но у нас урок, — искренне удивились дети. — На уроках мы всегда делимся своими соображениями, а господин Сулшерат объясняет, что правильно и что ошибочно. А вы приперлись и путаете весь план.
— Вот как? — некроманту удалось скрыть возмущение и разочарование. Он повернулся к старику, шутливо поклонился и произнес: — Отличный розыгрыш. Надеюсь, я оправдал ваши ожидания. Вот бумаги, вот строка, на которой я закончил. Удачных занятий.
— Но... — начал было Сулшерат.
Скрипнула дверь, неторопливые шаги прозвучали в коридоре.
Эльва, к своему собственному недоумению, успокоился довольно быстро. Подумаешь, обманули — в современном мире это происходит всякий раз, когда кому-то хватает глупости не подозревать о подвохе. К тому же старику в Академии скучно, а новые коллеги не спешат приходить.
Парень добрался до выделенной ему спальни, присел на краешек застеленной кровати и ощупал грудь. Рана отозвалась тревожным покалыванием, намекая, что еще пару дней небрежного отношения — и она в порядке мести откроется и загноится. А Эльва-то, идиот, распинался перед маленькими коллегами, наивно верил, что выглядит хорошо и может зарекомендовать себя, как опытного и умного мага. Ха.
Он лег, чувствуя спиной все неровности одеяла, и уставился в потолок. Кто-то вырезал в свежих досках гротескную картинку — змей, дерево и дикие шипастые лозы. Во всяком случае, эти три детали увидел некромант — но не  в силах был поручиться, что кто-нибудь другой увидит то же самое.
Эльва сам не заметил, как уснул. Провалился в зыбкую бездну, где звенели колокола и напевала молодая женщина. Ее интонация, мягкая, нежная и вкрадчивая, заставляла напрягать слух. Парень волновался, переживал, что на фоне гула медных чаш не сумеет различить ее песню. И бесконечно висел над пропастью, полную шелестящих крыльев, где его терпеливо ждали неизвестные, но красивые и жуткие существа.