Уход в отрыв

Кажется, что толстое непристойное лето, грузно отягощенное своей женской природой, уже никогда не начнется, а так и дальше будет побираться по улицам липкая земляная стынь с рябью на лужах. Дорисовывает картину городская среда. К летнему сезону ее дополнили и облагородили, добавили гостей из теплых стран. Сделали очень федерально, очень духовно. И никуда от нее не спрятаться – так ведь и было задумано. В моем городе странна Россия мыслится еще хуже, вроде смерти. В ней тоже некоторые отдохнуть надеются. На то она и федеральная реальность, романтики здесь мало.

Вчера я попытался выбраться из города в ночной лес. Но неугомонный дождь вновь наполнил до краев старые лужи и колеи. Ветром сдуло луну и все звезды, еле гнулась одеревеневшая от холода змея.

Конечно, у меня есть рецепт от людей, от неугодных обстоятельств и от приевшихся рутинных дел. Я знаю, как вдумчиво провести время без чрезмерно спешки. И, как будто бы, всегда знал. Могу предложить поехать на Кольский. Погода хуже точно не станет, потому как хуже некуда. По-моему, уехать на пару недель в горную тундру — очень хорошая идея сейчас.

Уйти в отрыв – от цивилизации.

Достигнуть успеха в этом можно лишь отдав делу всего себя. Хотя преодоление присутствует во всем, чем мы живем, успех ухода в отрыв лежит через преодоление в первую очередь. Преодоление нежелания преодолевать – самое главное. Понимание данного утверждения есть самая важная часть философии ухода от цивилизации – основы всего олдскул-туризма. Поход отличается от непохода именно походом.

Умение ухода в отрыв – очень ценное умение, а истинные знания всегда тайные. Показывают, рассказывают и продают только то, что должно отвлечь от сути и увести в сторону. Всё новое, модное, и популярное является таким.

Чтобы овладеть этими знаниями, нужно перейти от внешних, чаще всего коммерческих источников воздействия к внутреннему источнику побуждения. При этом единовременное принуждение себя к отрыву через силу вызовет лишь страдание и лицемерную видимость постижения, за которой нет ничего, кроме пустоты. Настоящее постижение дает непрерывное движение, а значит, непрерывное усилие.

Уход в отрыв – это когда уже пора.

На Кольском полуострове достаточно территорий, где человеческая деятельность ограничена строгой и суровой северной природой. Например, озеро Сейдъявръ, 67-я параллель. Там, где сам господь отлить не решился бы. Скрытый от окружающего мира укромный уголок, огороженный горами от холодных северных ветров и посторонних глаз. Марсианские пейзажи. Не хватает только марсиан. Ну ничего, прилетят еще. Будем их в таможенный союз принимать, куда деваться.

Человеку свойственно стремиться к природе. Потому что это не открытие нового, а всегда возвращение. Но в эпоху карманного интернета это стремление оскудело и обмельчало, желание поймать едва уловимую тропу и взбежать по ней на дикий гребень берегового крутояра сменилось желанием похавать шашлыки на природке. Помойки из отдыхающих встают перед глазами вместо спокойной и понятной красоты. Это в эпоху карманного интернета, когда можно попасть в любое дикое и причудливое место. Бунт и авантюра как национальное развлечение почти утрачены, притаились как последние сугробы в кустах.

Усилие вылезти из-под дивана – и я в безжизненной пустыне за полярным кругом, один на сотни километров, смотрю, как полыхает на ветру закат, как небо горит, и вода горит, и камни горят, и палатка горит, а я стою и думаю – п****ц, 150 миллионов километров расстояния от Земли до Солнца свет проходит всего за восемь минут! Но когда перестаешь продумывать, начинаешь прочувствовать.

Уход в отрыв – это когда все само.

Сейды отмечают тропу и радуют глаза на этом скудном монотонном пейзаже. Саамские шаманы полагали это место переходом в другие миры. Это и есть другой мир – без вони, суеты и галдежа – всего того, что считается обычным нормальным миром.

В индуизме есть понятие Шанти – покой как вид деятельности. Наподобие ракеты я делаю усилие и отрываюсь от твердой почвы под ногами. От привычной атмосферы, когда кажется, что больше ничего и нет за пределами. И вот уже я парю выше облаков, не ощущая притяжения родной прожорливой жирной землицы, в разреженном до первозданной чистоты воздухе и смеюсь над собой, как еще совсем недавно, пребывая в равномерном слое безликого числа прочих, моя жизнь кружилась как окурок в писсуаре среди тысячи таких важных и срочных дел. И не над чем теперь париться, нет никаких проблем: жуй ягель да кочуй. Снизу мох, сверху бох, тем и спасаемся. А какие дела могут быть еще важнее и срочнее — Куйва его знает. Ради этого высокооктанового волнения в груди все и затевалось.

Три часа назад я брел по криволесью, раздирая седые космы тумана. Каменные капканы норовили вцепиться в ногу острыми зубами. Два часа назад небо затопила темень. Оглушительно лопнуло небо, высвободив из набрякшего брюха тонны воды. Теперь же я в тишине и безмятежности вслушиваюсь в лопарский говорок Чивруайя. Неуверенное солнце кружило по небу, будто забыло, куда надо, и, наконец, закатилось за плоские вершины. Может быть, впервые за несколько месяцев полярного дня. Не шелохнутся облитые чернотой деревья. Свет костра сужает границы вселенной и обозначает место, где все может случиться.

Уход в отрыв – это когда все само по себе.

В начале было не слово, в начале был уголек, из которого бог раздул весь мир, а затем и этот вечер. Горит неучтенный огонь и вода журчит не по счетчику, а значит и огонь твой, а не их, самим тобой добытый, вода твоя заслуженная, и ты сидишь в центре мира, раздутого для тебя то ли из углей на небе, то ли из звезд на дне озера – сейчас уже и не разобрать.