ТИК - ТАК, ТИК - ТАК...

ТИК – ТАК ТИК – Так… 4
АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН. 04.07.47. ПЕНСИОНЕРКА. Г. ТЮМЕНЬ.         

 Тик – так,  Время коварное уже ползет по физиологии  Мирославы, она стала полнеть, был нарушен обмен веществ в организме.  Мирослава   в пятьдесят лет ушла на пенсию, в связи с Северным вариантом. Она строила дом, вернее коттедж , недалеко от цента города, как возникли новые проблемы, по хорошему счеты эти проблемы нужно брать мужу на себя. Но у нее не было мужа, не было мужчины, так как времени у нее не было на них. Именно, в душе Мирославы давно было пусто,  и не один мускул на ее лице не  дрогнул, когда она разговаривала с  сильным полом мира сего.  Благодаря специалисту по строительству, дом получился привлекательным, забор у нее был кирпичный и железные ворота.  Позже, во времени,  она обнесла дом кирпичом. Она  видела несколько раз Марьяну возле выстроенного  дома,  то проезжающей в машине и резко при ее взгляде она опускала голову до панели, то она сидела в машине и кого – то ждала, или хотела видеть,  когда кто – то выйдет из дома. Мира надеялась, что она постучит в ворота и объяснит свое поведение.  И вчера, она в серой «Волге»  сидела в машине, бывшего своего начальника, а он, в это время, жил  в Тюмени.  Мирослава прошла мимо машины,   в киоск, сноха наклонила голову до панели. Ее, как и прежде роскошный волос кудряшками закрыл всю панель.
Ее поведение было не приятно Мирославе, но она не пошла на пустые разговоры, по какой причине она находиться рядом с ее домом и не разу не постучала в калитку.  Она поняла то, что та приезжая в командировку в Тюмень, следила, что они еще сделали на своем участке. Мира хорошо помнила то, что  целительница бабушка Анна, которая придала дочери силы, сказала.
- Твоего брата жена и не хочет,  сопротивляется сама себе, а колдует. Твоя дочка раньше была хорошей девочкой?
-  Да.  Она хорошо училась  в школе и семилетнюю музыкальную школу окончила по классу фортепиано с отличием. Поет хорошо, пишет стихи,  - ответила ей Мира.
-  А у нее дочка такая же,  как твоя по возрасту,  но пустая, ветер у нее гуляет в голове. Вот она и завидует. Ты, поменьше  с ними общайся.
- Не общаемся мы давно.
 Тогда,  Мирославе стало страшно, знала, что Марьяна цыганка и возможно еще у нее осталось дело, рук предков. Она решила поговорить с братом, но дела семейные ее отвлекли,  и она забыла о снохе.
 Неожиданно для всех умерла Вера. Горя конца и края не было у Мирославы. В то время мама жила одна в своей квартире.  Похороны происходили , как в тумане, ничего не помнила Мира.  Приехал брат и устроил скандал, он хотел видеть завещание на  мамину квартиру. Мама лежала на столе в комнате в гробу, а он выходил из себя и требовал, чтобы Мира показала завещание. К тому времени они продали дом, так как отопление было сделано не правильно,  и жить в нем зимой было не возможно, поэтому мама жила в своей двухкомнатной квартире, за рекой. Мирослава обещала после похорон отдать ему завещание, оно находилось в ее квартире. Люди стали сходиться, чтобы попрощаться с  Верой и чтобы прекратить скандал, Мирослава уехала на такси в другой конец города,  за завещанием. Привезла завещание тогда, когда маму уже собирались выносить. Еще постояли несколько минут у гроба,  и Мира уже была  в таком состоянии, что она даже не помнила о чем она говорила, прощаясь с мамой. Это был огромный стресс. После похорон, они посидели в тесном кругу, помянули  и довольный брат тем, что половина квартиры отходит ему, поспешил домой, оплатив на кладбище за памятник и оградку. Мирослава ему не сказала о том, что когда писала мама завещание, то она была обижена на него,  он десять лет ни писал и ни звонил ей и не интересовался, как она живет и поэтому она сказала:
- Мира,  я хочу, чтобы квартира отошла тебе. Ты много сил вложила в нее,  брату отдашь дачу и все.
 Мирослава, помня то, что Марьяна цыганка и может со своими родственниками навредить ее жизни, испугано сказала:
- Нет. Подели квартиру с братом пополам. Какой он ни есть, но он твой сын и мы не знаем, как он живет, так как не общаемся с ним.
- Знаю, как он живет и знаю, что представляет  из себя  Марьяна. Теперь уж и не знаю, Тося - его ребенок или нет, я не знаю.
 Мирослава испугано с затаившим дыханием, сказала.
- Ты не им будешь писать завещание, а сыну. Ну, пожалуйста,  мама, мы так настрадались.  Люди говорят, что  Марьянка колдует, правда или нет – не знаю. Но я не хочу, мучиться и дальше, конец концов, можешь и ему квартиру отписать всю, я не обижусь.  Жизнь не измеряется деньгами. Да и рано, ты стала писать завещание.
- Чтобы не было поздно. Ладно, пошла я к нотариусу.
  Она вынесла завещание, сказала.
- Не хотела я ему отписывать.
- По -  этому мою фамилию первой поставила, а он старше меня, снова будет обида на меня, а Марьяна его будет корить этим.
- Не подумала я, да какая разница, квартира вам достанется пополам.
- Живи долго мама, подруга моя.
После смерти Веры, у нее обострилось заболевание – паропрогнозия. Она уже знала свою болезнь, - не узнавания лиц. Остро обострилось, так как она и Вику не узнавала, которая шла по улице навстречу ей.  И только,  когда она заговорила с  Мирой, та  улыбалась и уже видела родную фигуру  дочери, но не видела лица.  Как – то в ожидании автобуса, она увидела в окне, женщину, в голубом платье -  халате, похожую на маму. Крышу Миры снесло,  и она была уверена в том, что это была ее мама. Она писала объявления и расклеивала по столбам, мол, потерялась старушка в голубом халате. Дети ее ругали и убеждали в том, что все похоронили маму, их   бабушку на кладбище. Еще пару раз она видела, зимой и осенью, женщину, похожею на маму. Даже, сидела за ней в автобусе. Гортань у Миры пересохла,  и она не могла дотронуться к плечу женщины, чтобы заговорить с ней – боялась утвердить себя в сумасшествии.  Она серьезно задумалась над своим здоровьем и стала убеждать себя в том, что маму  она похоронила на кладбище, и больше не нужно тревожить ее душу, летающей, где - то рядом с ней.  Мира перестала смотреть на старушек, чтобы снова у нее не появилась навязчивая мысль, что мама,  каким – то образом,  вышла из могилы. Со временем утихла и эта боль – потеря родного человека. Не утихла, а Мира загнала ее далеко в подсознание, она это сумела сделать на подсознательном уровне. А, тут еще добавились заботы,  и это ее  отвлекло от  тоски по маме. Новая беда сразила Мирославу. Заболела старшая дочь неизлечимой болезнью. Как приговор - рак. Помощи не было ниоткуда. Очень тяжелое время было для семьи Мирославы. Традиционная химиотерапия не помогла. После Нового года ей стало хуже, по скорой помощи никто не приезжал, когда узнавал, что она болеет раком. Вика умерла, оставив тринадцатилетнего внука. Смерть Вики, сразило Мирославу, она чесами лежала и выла, как раненный зверь. Не стало умной родной души для Мирославы, не стало талантливого ребенка, пианистки, поэтессы, которая на ходу могла сочинить любой стих на любую тему. Мирослава  с годами ощущала потерю Вики, все сильнее и сильнее. Для нее нужна была дочь, для сына нужна была мама. Какая - то Мира стала Обездоленная. Кто похитил ее Долю? Кто сделал ее несчастливой? Не была она раньше сорванным листком, так как могла все время идти вперед. Что сталось с Мирославой? Почему ее жизнь течет по накатанной кем - то дороге и не в лучшую сторону. Двадцать лет она живет под контролем, какой - то, группы людей. Новый процессор, они контролируют, телефон у них на прослушке,  квартира осматривается, мысли Мирославы они знают. Не заигрались ли вы, Господа, Мира вне политики, друзей у нее нет, она творческий человек, сочинитель своих произведений, которые читают люди из интернета, сейчас ей семьдесят два года. Господа, оставьте старушку в покой, дайте ей свободно заниматься творчеством.
… Когда – то,  по приезду в Тюмень она купила квартиру в недостроенном доме  и только через год, она узнала о том, что дом обворовал  прежний  заказчик строительства,  и город взял строительство на свой баланс. Организовался от города строительный кооператив и чтобы доделать внутренние работы и лестничные проемы, были нужны деньги. Люди, боясь потерять жилье, боялись, что дом законсервируют,  стали платить по второму разу деньги на отделку жилья. Мира запротестовала, она приобрела долю в строительстве не у строительной компании, а у дольщика. У нее не было ни одного договора с городом и с новой строительной  организацией. Иск,  предъявленный  к ней новой строительной организацией, был не надлежащий к ответчику.  Они могли предъявить иск к дольщику, который продал ей жилье, но не сделали это. Решение суда,  откладывалось  на две  недели , так как не достаточно было бумаг у кооперативного строительного управления.  Они не знали, что она «Асс», ну не асс, но понимала в строительстве куда больше, председателя строительного кооператива. Она знала, что такое дебит и кредит,  ее учила этому мама, и если поступили деньги от дольщиков в полном объеме и везде указан срок введения в эксплуатацию, то будьте добры уложитесь во времени,  и выдайте готовые к жилью квартиры.
 Судья уже не могла видеть Мирославу и ее дочь,  Вику, те, были бедно одетые  и вызывали недоумение у нею -  ответчик сопротивляется. Около полугода длились разбирательство.
Мира сказала судье:
- Зачем так долго разбираться, пусть покажет кооператив, что у меня с ним есть договор. Нет договора, решайте в пользу ответчика.
Судья ее оштрафовала  на тысячу рублей. За нее заступилась дочь, Вика.
- Мама оглохла на одно ухо, так как морозы стояли,  и она  простудилась, и у меня каждый раз, после разбирательства в суде, поднимается высокая температура.
 Судья сказала.
 - Я не врач и не священник, ваши исповеди не принимаю.
-  Как вы так можете судить, -  горячилась Вика. - Мы не очень богатые люди и когда мама покупала квартиру и подписывала договор  у  городской администрации, а это их дом был изначально, то ей никто не сказал о том, что дом  является
 - долгостроем.
- Выйдите из зала. Мешаете,  вести дело, все время шушукаетесь.
 Вика вышла из зала под хихиканье  истца.
 Мирослава встала.
- Я не давала вам слово, ответчик.
- Я сама его возьму. Шушукались, потому, что вы тихо говорите, и я все время переспрашивала дочь, так как я оглохла на одно ухо.
- Покиньте зал. И штрафы вас не пугают.
 Мира взяла пальто в руки, собрала все свои требования, которыми  она закидала судью в момент длительного  процесса, и судья ни на одно ее требование не ответила, стала выходить из зала.
- Хорошо устроились, - сказала она судье. – Остались в зале  истец и судья, сядьте  рядком и ладком  напишите решение. Но, я буду бороться, даже тогда, когда оглохну, еще, на одно ухо.
 Судья молчала. Ее красивое лицо побагровело.
- Может быть,   вам кофе подать? – спросила Мира.
- Покиньте зал.
 Мирослава вышла и увидела бледное лицо дочери.
- Кажется, мы проиграли, законы существуют только для бедных людей, а богатые люди, как  хотят так и трактуют. Меня, тоже, выгнали из зала.
- Поехали домой. Тебе в Москву нужно ехать, в правительство  и жаловаться на новый строительный кооператив.
- Снова тратить деньги попусту. Вязаную шапку оставила в зале суда…
- Я пойду,  заберу ее.
- Не надо,  не ходи. Я и так сгоряча, лишнее сказала, а ведь судья подневольный человек, что ей город говорит, то она и  делает. Шарфом повяжусь, бедные мои уши, на улице минус тридцать градусов.
 На автобусной остановке Мира полезла  в пакет за кошельком,   и рука наткнулась на шапку.
- Она у меня в сумке была,  Кулема я.
- Побежали, автобус наш подошел.
 После обеда позвонила секретарь судьи и сказала о том, что суд перенесен на две недели вперед, по времени.
 Дочь купила ей билет,  и она съездила в Москву, в правительство, оставила письмо в приемной.. Утром приехала и  после обеда она выехала из Москвы домой.
 То ли письмо помогло написанное в правительство, то ли угроза о том, что она  будет бороться., состоялся еще один суд, с другой судьей и ей отдали квартиру. Мира где – то на подсознательном уровне думала о том, что правительство ей помогло своим ответам.
 Они были счастливы, даже всплакнули в суде и уже не обращали внимание  на то, что ключи от квартиры им выдали,   без внутренней отделки, без межкомнатных дверей и без санузла и ванны.
 Судиться еще раз  с администрацией у них не было силы. Они проглотили  не уважение к себе, как к гражданину, который жил по конституции. Другие дольщики, решили, что отделались легко,  и даже у них мысли не мелькнуло, что предшественники их,  обворовали людей на немалую сумму денег.
Мира с Викой были счастливы,  и ей нужно было поставить печать на бланке, она поехала в последний раз в суд. Она, так спешила, что поскользнулась и упала в лужу, испачкав белый плащ.
 Она и не думала возвращаться, чтобы переодеться и поэтому она зашла в детский сад.
- Как же вы так? – спросила  вахтер.
- Мне бы подол застирать.
- Идите в туалет, пока заведующая занята.
 Мира застирала до половины  плащ и мокрым надела его на себя. В суд она явилась уже в сухом плаще, солнце и ветер выветрил из него всю влагу.  Мирославе сказали, что печать поставят в таком – то кабинете, этажом ниже. Мирослава спустилась по лестнице на этаж ниже. Этаж был пустой коридор, ни одной души не было видно. В кабинете ее попросили подождать,  и Мира вышла из кабинета. На стульях под образцами документов, сидело трое мужчин. Она присмотрелась и ей показалось, что она знает одного из них, того, кто был среднего роста и был посредине. Мира из сумки вытащила листок, подошла  к стенду.
Она спросила:
-  Можно, я образец перепишу.
  Молодой светловолосый  мужчина сказал,  мол , пожалуйста. Мира вздрогнула, так как это разрешение прозвучало немного фальшиво,  играючи,  сказано было это слова. Средний мужчина был в фуражке,  и он смотрел на нее, не зная почему, какая – то сила передвинула в конец стенда Мирославу,  и она оказалась напротив него.  Ей показалась то, что мужчины  прижали локтями к стулу, сидящего посредине. Она сделала полшага к  ним и внимательно присмотрелась к сидящему человеку. То ли она его видела во сне, то ли когда – то наяву, может быть они были знакомы, Мирослава не помнила. Фуражка его смущала ее.  Белому парню стало не по себе,  и он прикрыл половину туловища знакомца или незнакомца своей рукой. Потом, он  убрал  ее,  и Мира смотрела в глаза человеку, он ее заинтересовал. Ей показалось, что он арестован этими двумя мужчинами.  Ей стало жаль его. Он был молод и красив, светлый, как белый день. Она хотела ему сказать, хочешь, мол, я тебе письмо напишу на зону. Она смутилась от такой мысли и что – то ее насторожило.  Он впивался своими серыми глазами  в ее - голубые. Немного закружилась голова,  и она не могла сдвинуться с места. Зрачки его расширились,  и она увидела себя в его глазах. Далее,  как в тумане, она видела его и себя и они вместе шли по дороге, подставляя свое плечо друг другу, тому кто ослаб.  Она увидела его среди детей их было много, как будто он зашел в детский сад. Они улыбались ей. Она снова мотнула головой и пыталась  отвести взгляд от  его глаз. Они потемнели, стали серо - зеленными и она его снова увидела в его зрачках, детей уже не было, а была  большая свора  бешеных собак, так как они бегали взад и вперед , их было много и они скалили пасти на  Мирославу. Мира отшатнулась от него и  сделала шаг назад.
 Отошла от мужчин, потрясенная  своим видением. Голова кружилась,  и она присела напротив кабинета.
 Мужчины поднялись и,  видя, как свободно передвигается  мужчина в фуражке, а те, двое идут на расстоянии, поглядывая в разные стороны, она поняла, что они охраняют его.
 Эта встреча была знаковой, лучше  было если бы, она вернулась   домой  и переоделась, тогда  не сошлись их пути на одной плоскости.
 Она часто его вспоминала и во сне видела  его шагающего параллельно с ней, иногда он шел позади, подставляя ее под шквал сильного ветра и когда она  решалась с ним поговорить, то он прятался под куст или за дерево.  Позже, она определила его статус, что он был страстным охотником, а она была его любимой добычей.  О таком человеке раньше говорили бы, что он был « один из членов политбюро станы».   Они не общались, но , она его часто видела рядом с собой, он куражился над ней, переодеваясь, чтобы она его не узнала,  не желал с ней общаться наяву. У него была своя игра, от которой она страдала и мучилась. То она вспоминала, что видела его в аэропорту или на пляже, то снова она забывала о его существовании, много было проблем в ее жизни с появлением его серых глаз. Понимала то, что они могли идти одной дорогой.  Люди их развели, но это другая уже история.  Возврата уже не было, много обид  было и Мирослава никогда не оглядывалась  назад.  Около двадцати лет он упустил, могла быть другая у него жизнь и у нее, тоже. Не смог он противостоять  великому злу, которое его ежедневно подпитывало.  Прозопагнозия продолжала прогрессировать, она у нее была с детства, эта болезнь не мешала ей учиться и жить. И то что она плохо помнила лица людей, это ее не беспокоило. Заболевание началось после того, как брат ложкой нечаянно попал  ей в висок или может тогда, когда она в детстве прыгала с моста в воду и чуть не утонула. Никто не заметил изменения у маленькой девочку, что она не стала запоминать лица. Ну, не узнала она девочку и что, после общего разговора вспомнила, что была такая девочка и могла передать ей, до мелочей,  в каком она была платье одета и до мелочей могла рассказать их разговор двадцатилетней давности.  Со стрессами в ее жизни она, уже, не смотрела ни на женщин, ни на мужчин, они мтпли безликими. Со стороны,  люди этого не замечали, да  и Мирослава никому не говорила о своей болезни. Люди ее воспринимали, как адекватного человека с логическим мышлением и возможно никогда бы и не узнали о ее заболевании. Но,  ей нужно было оправдание для себя,  и она обратилась  к психотерапевту,  через много лет. Узнав о том, что она писательница,он сказал:
- Можете позволить себе и такую роскошь, не узнавать не желаемых  людей.
- Это не точное определение,  я и рада общаться с людьми, но не узнавание людей, загнало  меня в тупик.
  Доктор, выписал таблетки ей, чтобы она хорошо спала ночью, сказал:
- Можете не приходить больше ко мне. Болезнь ваша не изучена и что – то принимать, можно навредить мозгу. А мозг такая штука, что его никто в мире еще не изучил, одни предположения выстраивают и лечат, подавляя реакцию человека. 
 Мира много писала повестей, ее читали,  о ней говорили. Мечта ее сбылась, стать писательницей.
 Лет десять назад появилась Марьяна младшая, Мара в Тюмени, она была разведена действовала, как мать ее, уже, не молодой  цыганки.  Они знали о привязанности того, кто нехотя обидел Мирославу, вошла, как родственница тетки Мирославы в его пенаты,  и десяь лет упорно его донимала. Она обезумела от его богатства и ни шагу не отступала.  Он снял несколько квартир в доме, где жила Мира. Мира понимала, что у него не хватало сил поговорить с ней, порой он решался, но истерика Мары доводила его до безумия, когда он приезжал в Тюмень. Появилась еще  родственница ее,  по цыганской линии, Людмила и наступил ад. Женщины были испорченные аферистки с больной фантазией. Одна желала отобрать все произведения, написанные Мирославой,  а другая решила пристегнуть  Его к ноге. Все шло в ход на уничтожении Мирославы, созданные сплетни о писательницы и распространенные их  в Москве,  Ленинграде и в Ургуте. Им показалось этого мало и они вставили ей ЧИП,  когда она спала, чтобы контролировать ее передвижения. Им и этого оказалось мало и они стали продавать ее тело для неизвестно чего, как инопланетянку, находились и такие дураки, что верили им, сонную ее фотографировали и …   Она не знала, куда ее водят и что она подписывает. Ее вздыхателю ничего не говорили,  и он не знал, как они издевались над ее ней. После первого такого унижения, она плохо ходила и попала в реанимацию.  Эти женщины убеждали его, показывая фото, что старушка сбрендила и придается утехам. Убеждали его в том,  что она его никогда не полюбит и  что она не желает его знать. Доходили до того, что они оскорбляли его,  как мужчину, якобы так сказала Мирослава. Многие  люди, подтверждали это и только ,  кто – то защищал  ее  и были другие фото,  уже порочащее   Мару и Людмилу.  Север всех объединил, появилась на арене Тюмени разведенная, то ли Валя, то ли Надя, вторая жена Вадима. Ей тоже не сиделось на месте, она обижалась на Мирославу по той причине, что Вадим жалеет о том, что разошелся с ней. Втроем они,  ее  сонной,   в ее квартире били, таскали голой по полу, фотографировали, а ей уже было много лет, очень много и она желала покоя, и поэтому не выходила из квартиры без нужды. Знала о том, что полиция ей не поверит и поэтому она молчала, только тогда заявила о том, что Мара  украла у нее процессор и те сказали, что такая не живет в Тюменской области - этим было сказано все -  они не помогут установить справедливость. Но было все возмущения ее напрасны, Людмила и Марьяна младшая умерщвляли ее  сонной  препаратами и колдовством  и она болела и   снова она плохо ходила. Во всех их совершенных преступлениях никто их не наказал, прикрывал их состоятельный человек.
  Тик так, тик - так,  – время обиды и боли не закончились для Мирославы. Единственное, что спасало ее душу, это все что происходило с ней, это было в ночное время и она была под психотропным препаратами, которые они вкалывали ей. Сознание не принимала всю тяжесть, которую они насаживали ей и она перед собой была чиста. Где - то подсознание ей озвучивало, что что - то случилось с нею за прошедшую ночь. Она гнала плохие мысли прочь, но синяки на теле и следы уколов, подтверждали то, о чем она подозревала. В полиции ей сказали, что нет в Тюмени таких людей и посоветовали, сменить замок в квартиру. Мирослава поняла, что она не может ничего сделать, так эти люди стояли у власти.  В часы сильной обиды и очередного унижение, она уже звонила в колокола, просила помощи у столичных. Но, увы! 
Ей недавно исполнилось семьдесят  лет  и никто ее  не поздравил с юбилейной датой, кромке детей и внуков. Брат забыл ее, все грызет свой локоть и не может расправиться с сестрой,  от которой, совсем недавно, отказался. Он весь в надежде стать тестем Великого Человека.  Мира Виктора вычеркнула из своей жизни, как когда – то, вычеркнула Вадима, своего мужа.   Они все здесь, те,  кто мучает ее и что будет дальше в жизни старушки Мирославы, она об этом не знает. Время оголит нервы всем,   и покажет людям  правду…  Господин, продолжает куражиться коршуном  над Мирославой, а Асия, его новая возлюбленная, все, что написано рукой Мирославы,  пытается выдать за свои произведения. Видать, цыганки у новых русских  имущих людей, в моде. Мире давно - все равно, кто у сероглазого мыжчины любимая женщина, она желает тихого покоя в своей маленькой семье, с которой боится соединиться, чтобы не навредить им, притянув вместе с собой нехороших людей. Она желает продолжать писать повести, сказки, романы и фантастические произведения. Забыть все...  Порой она безмолвно кричит " Люди, опомнитесь. Люди остановитесь. Я человек. Не приношу  вам вреда. Я русский человек с богатыми и старинными корнями. Я живая. Я желаю продолжать жить и радоваться светлому солнечному дню..."   Тик – так, тик так… Когда - то закончиться издевательство над человеком в наше неспокойное время. Появилась новая раса, без национальности, жестокая и лживая, подпитанная имущими людьми. Неужели для них не существует закон страны? Кто так решил?
Тик - так, эпидемии вирусами захватило всю планету. Что дальше? тик - так, Время будет и дальше отстукивать жизнь. Время бессмертное, тик - так, тик - так...