Вор

Было около семи вечера, когда Колька появился в большом зале вокзала. Народ с чемоданами, узлами, сумками толпился все больше по углам помещения, по центру проходили только одиночные посетители.
«Наверно «колбасники» за мясом приехали» - с раздражением подумал Колька.
В шестидесятые годы только в Москве и Ленинграде можно было купить колбасные изделия.
Колька не стал «светиться», и прошел по краю зала. Его внимательный взгляд пробегал по фигурам людей и их вещам. Он как ренгеном просвечивал каждый предмет, замечая, что может быть ценного внутри. Сам Колька был похож на отъезжающего парня, который лениво прогуливаясь по залу, каратал пустое время до своего отъезда. Серый небрежный костюм, стоптанные спортивные тапки и спортивная неяркая сумка, худощавая фигура, остроносое лицо и взгляд направленный куда-то в сторону – ничего примечательного. Такого человека встретишь, взглянешь и тут же забудешь о его существовании. Ни кто, никогда не догадался бы, что Колька был -  ВОР. Воровал он не из-за того, что ему нужны были деньги на жизнь, а просто ради развлечения.
Кольке было двадцать лет, в Армии он не служил, из-за болезни сердца, после окончания семи классов поступил на завод учеником слесаря, так и работал. Но это было днем, а вечерами, два-три раза в неделю, он приходил на вокзал для развлечения. Конечно, это было странное развлечение, но жизнь – есть жизнь! Она сама диктует нам правила игры.
В детстве Коля был воспитанным ребенком, которому мать всегда говорила, что брать чужие вещи нельзя.  Коля так и поступал!  Отца Коля ни когда не видел; он был шофером и погиб в автокатастрофе еще до рождения ребенка. Мать воспитывала его одна. Правда, у Коли был еще старший брат от первого брака матери, он был старше на десять лет. Коля всегда гордился им, он заменял ему отца. Старший брат занимался боксом, и все знакомые мальчишки с уважением относились к братьям. Они их даже боялись. Потому что старший брат был скор на расправу, с виновным никогда не говорил, а сразу пускал кулаки в работу. Да, с таким братом Коля жил как за каменной стеной.
Старший брат был очень упрямым мальчиком, и мать часто выговаривала ему свое недовольство. Он тоже закончил семь классов, курсы шоферов и крутил «баранку» в свое удовольствие.
Их мать работала в школе учителем, она преподавала историю. В их доме было много всяких книг, они стояли ровными рядами на полках, лежали стопками на полу и на стульях. У матери была какая-то страсть к литературе. Почти половину своей школьной зарплаты она тратила на приобретение новых книг. И это было не удивительно. Она была дочкой и внучкой священников. Их портреты, писанные маслом, висели в центре большой комнаты. И когда в детстве ее дети в чем-то были виноваты, она подводила их к этим портретам и говорила; «Постойте здесь, пусть дедушки вразумят вас, что так поступать не хорошо!» И малыши стояли, каждый в свое время, смотрели на своих предков и чему-то вразумлялись.
А сами их предки не когда не думали, что пришедшая новая власть так поступит с ними. Одного престарелого священника убили еще в двадцатые годы, другого отправили на Колыму в пятидесятые, где, как написали в справке, он умер от воспаления легких. А что они сделали плохого – люди не знали. Оба священника служили в приходе около их дома, раньше там стоял большой красивый кирпичный храм, около которого располагалось старое кладбище. В пятидесятые года храм взорвали, так как из-за крепости постройки, не могли разобрать на кирпичи. Даже фундамент весь перерыли – все искали клад, была легенда, что богатый купец, построивший эту церковь, свои деньги превратил в золото, которое и спрятал где-то на кладбище. Может поэтому и расстреляли всех священнослужителей этой церкви – думали, что те знают тайну клада. Кладбище уничтожили тоже в пятидесятые года, пустили через него дорогу, по одной стороне устроили стадион, а по другой – сквер. Одна церковная постройка, кирпичный склад, - сохранилась. Из нее какой-то завод сделал общежитие.
А вот дедовский дом, сделанный на века, прошел через все неприятности этой жизни… и устоял! Правда, жильцы в нем надолго не задерживались. Деды построили дом, и исчезли, за ними ушел и отец Кольки, после неприятностей из-за старшего сына, умерла мать. Колькин брат оказался в тюрьме по какой-то глупой случайности. Он устроился работать в таксопарк, шофером такси. И в первый рабочий день у него произошла неприятность: работал в ночную смену, под утро, две какие-то пьяные девчонки не захотели платить за поездку. Одна убежала, а другую он не выпустил из машины и отвез в милицию. А эта стерва, оказалась дочкой какого-то крупного чиновника. На брата Кольки сразу завели дело об избиении и изнасиловании.
Так Колькин брат оказался в тюрьме. Мать бегала по всяким инстанциям, все было бесполезно – от нервного перенапряжения сердце матери не выдержало, и она умерла. И дом лишился двух своих жильцов. Остался жить в его стенах – один Колька! Так он прожил два года. Но однажды, придя с работы, он увидел во дворе своего дома сухонького старика и верзилу с детским выражением лица, который подобострастно смотрел на своего старшего товарища. Старик ему что-то объяснял, и верзила мотал головой в знак согласия. Увидев Кольку, старик с трудом поднялся, вежливо поздоровался и сказал, что он друг его брата, недавно вышел из тюрьмы, проездом в этом городе, зашел передать письмо, и было бы не плохо, отдохнуть здесь пару недель. Колька прочитал письмо, в котором старший брат сообщал, что он тяжело болен и не надеется выздороветь, просит приютить своих товарищей, хотя бы временно. Колька, конечно, не очень хотел себя стеснять присутствием чужих людей, но просьбе брата отказать не мог, тем более, они обещали заплатить за проживание.
Так они зажили вместе. Вместо двух недель, старик с верзилой, которого звали Федей, устроились в его доме на постоянное жительство. Со временем Колька привык к их присутствию. Они ему не докучали. К его соседям приходили какие-то люди, но они вели себя тихо и вежливо. Иногда приносили сумки, чемоданы, которые быстро исчезали. Около Кольки проходила странная и непонятная ему жизнь.
Как-то поздно вечером в дом заглянул участковый милиционер; он был знаком Кольке по делу его брата. Участковый внимательно осмотрел дом, поговорил с приезжими, проверил их документы, и перед уходом, с какой-то жалостью посмотрел на Кольку, и тихо сказал: «Я буду к тебе заглядывать!» Через пару недель он снова пришел, спросил, как тот живет, платят ли ему жильцы деньги за проживание, а потом, с некоторой неохотой достал распечатанный конверт и протянул его Кольке. Тот машинально вытащил бумагу со штампами и печатями, где официальным строгим языком ему доносили о смерти его брата, причина – воспаление легких. Колька сначала не понял, о ком говорится в этой бумаге, и вопросительно посмотрел на милиционера. Тот просто сказал: «У тебя умер брат!»
Услышав эту страшную фразу, Колька вздрогнул и сделал шаг назад от участкового, как бы стараясь защититься от жуткой новости. Он почувствовал в теле сначала жар, потом ледяной панцирь вдруг сковал его. Слезы неудержимо хлынули из глаз, и дрожащим голосом он произнес:
- А как же – Я! Он же обещал вернуться!
 Участковый пожал плечами, бросил незначащую фразу.
- Привыкай к этой жизни! - и… ушел.
Оставшись один, Колька долго бродил по своему дому. Останавливался у отдельных предметов, долго гладил их рукой – они напоминали уже ушедшую жизнь, любимых людей. Потом подошел к портретам своих дедушек, тоже прикоснулся к запыленным рамам, постоял, и ему как будто стало легче на душе. Какое-то непонятное Кольке тепло заполнило его тело. Он подошел к кровати, лег и сразу погрузился в тяжелый сон, в котором мелькали картины прошлой жизни.
Разбудил его резкий толчок, перед кроватью стоял старик, он тряс его за плечо и громко говорил:
- Что с тобой случилось? Ты так кричал во сне!
Колька, придя в себя ото сна, протянул тому полученное письмо.
Старик достал очки и стал внимательно изучать документ. Потом присел на край кровати и тихо сказал:
Обычная тюремная отписка! Человека убили, и документ состряпали – все шито-крыто. Не к чему придраться. Кто у тебя из родни остался?
Колька подумал и медленно сказал.
- Была у матери двоюродная сестра. Семью их выслали в Сибирь в пятидесятых годах. Мать о них что-то рассказывала, но я плохо помню – был маленький! Где живут – не знаю!
Старик медленно встал и пробормотал:
- Да, Сибирь большая. Попробуй, найди иголку в стогу сена! Потом резко взял Колькину руку и властно сказал:
- Теперь мы будем твоя семья! Пойдем к столу, помянем твоего брата!
Пока Федя варил картошку, старик из большой сумки доставал продукты: рыбные консервы, колбасу, сыр, шоколад, банку с маленькими огурцами. Он деловито разложил все это на столе. Потом из угла вытащил начатую бутылку водки. Колька ошалело смотрел на такое обилие продуктов и тихонько спросил:
- Откуда это все?
- Много будешь знать – скоро состаришься! Меньше знаешь – лучше спишь! Запомни эти слова! Так будешь теперь, есть всегда. Ты в нашей семье! - сказал ему нравоучительно старик.
Колька редко видел такое обилие еды: мать кормила его всегда кашами, тощим супом, макаронами. Колбасу и сыр он видел последний раз на поминках, после похорон матери.
Старик дрожащей рукой разлил водку по рюмкам: себе налили целую, а остальным по половинке. Колька хотел было воспротивиться, отказаться от спиртного. На это услышал ответ: «Извините, шампанское не держим. Разбавь водичкой, легче пьется. Я и Феде налил капелюшечку – у него головка – «БО-БО»!
После выпитой водки Кольке стало легче. Тягостные думы ушли куда-то далеко. Он стал вспоминать свою прошлую жизнь. Старик медленно ел и внимательно его слушал, Федя, наоборот, ни на кого не обращал внимания, чему-то улыбался и с большой быстротой уничтожал продукты. Старик даже сделал ему замечание: «Федя, ты не на зоне, притормози! А то посажу на одну картошку с макаронами». Тот успокоился, стал медленно жевать. Старик, выслушав Кольку, медленно протянул: «Да, жизнь – страшная штука! И сильным и слабым достается одинаково. Вот твой брат был сильной личностью, воспротивился тюремным законам – его убили! А какой-нибудь мелкий сявка, вылизывал зад у начальства и… процветает сейчас!» Потом, стал рассказывать о своей тяжелой жизни.
  Его воспоминания о прошлом были неприятные и тяжелые. Колька даже не хотел слушать и по-детски закрыл уши. Старик ласково его одернул: «Слушай, пацан, в жизни все надо знать!»
Старик рассказал, что родился на рубеже веков. Жил в деревне около одного крупного города. Отец его был хорошим кузнецом, имел свою мастерскую и небольшой магазин по продаже скобяных изделий. Там продавалось все, что можно было сделать из железа: от простых граблей до сложного замка, с такими секретами, которые не могли понять и ученые мужи. Он рано приобщился к труду и уже в двенадцать лет был отцу незаменимым помощником. Два его старших брата занимались извозом – возили от железнодорожной станции товар по магазинам. У них были лошади-тяжеловозы, которые за раз могли увезти немыслимые тяжести и их даже демонстрировали на разных ярмарках и выставках. У  него, были еще два младших брата и сестра.
Его дядья тоже имели большие семьи: у каждого по пять детей. Жили хорошо; особенно весело проводили время по праздникам: сначала шли в церковь, потом после службы собирались, по очереди, сначала у дядьев, а позже и у них. Вся «нищая деревня» получала от них подарки – никого не обижали!
Революция семнадцатого года изломала всю жизнь. Вся «нищая братия», которой мы помогали в трудные дни, выкинула наши семьи из домов, забрали все. Отца и его братьев, как кулаков, по суду отправили в Сибирь. Позже мы узнали, что в вагонах места не хватало для осужденных, и часть людей отводили в соседний лес и расстреливали. Среди них оказался и отец с братьями. Мать с маленькими детьми устроилась в старой бане.
Дети братьев отца, кому было четырнадцать и старше, подались в ближайшие города. Я с двоюродным братом устроился на работу в железнодорожные мастерские в городе. Но мы там долго не удержались, нам было по пятнадцать лет, поэтому при первом сокращении, нас уволили с работы. Ни жилья, ни еды у нас не было – жили только одним воровством на базарах, ночевали в разных подвалах и на чердаках.
Однажды, в хлебной лавке мы украли буханку хлеба, нас поймали, избили и сдали в милицию. Откуда направили в разные Детские дома.
В моем заведении мне жилось не плохо: кормили, одевали, учили. Но, все хорошее быстро кончается, у директора украли из кабинета крупную сумму денег, часть этих денег и сумку нашли в моих вещах – какая-то сволочь устроила мне эту «подлюгу». И моя жизнь с прямой дороги свалилась в обочину. Я пошел по этапам – из колонии по тюрьмам. Хоть я имел твердый характер, но вырваться из этой тюремной колеи никак не мог. Мне повесили ярлык – «сын кулака, вор». И за самую малейшую провинность давали по полному сроку.
Так я стал настоящим вором! Злой я был на новую власть, которая меня лишила всего: семьи, интересной работы, личной жизни. Специализировался в своей воровской специальности я по сейфам. Видно, у меня от отца остался интерес ко всяким механизмам. Не было такого замка, который я не смог бы открыть. Всякие английские, американские «Штучки» раскрывались в моих руках. Смешно вспомнить, что и дом мне был не нужен, я ночевал в государственных учреждениях. Легко вскрывал замок вечером, хорошо отсыпался на кожаных диванах, а утром спокойно уходил по своим делам. Все мои пожитки помещались в портфеле.
Конечно, у меня тоже случались проколы – приходилось садиться за решетку. Вот и в последний раз – взяли мы богатый сейф, а какая-то «сявка» меня продала. Еле откупился от большого срока. В тюрьме и познакомился с твоим братом. Хороший был парень, но только уж слишком прямолинейный – говорил в «лоб» всякому, что он о нем думает. Это его и погубило! Вот и Федя, попал за драку в тюрьму, думал, что если здоровый – всех сломает. А, нет! Видишь, как его изуродовали – теперь  у него проблемы с головой! Если бы – не Я, убили бы его там.
А в нашей жизни надо быть «ивовым прутом»: где надо изогнуться, но не ломаться, а где – ударить больно! Вот эту середину – «изогнуться – ударить», трудно выдержать, но надо к этому стремиться. Что-то похожее я читал в брошюре про японскую философию; там только говорилось про ветку сливы, на которую ложится снег, она прогибается, потом сбрасывает снежный покров и снова восстанавливает свое положение. Я в детстве  много читал, хотел стать инженером, изобретателем. А жизнь повернулась иначе!
- А ты, Колька, кем хочешь стать?
Колька, не задумываясь, сразу ответил:
- Наверно, учителем! Моя мать работала в школе. Правда, мне и техника нравится: всякие машины. Брат обещал купить мотоцикл. Говорил, мы усилим двигатель и будем ездить по всей стране. Он уже присмотрел немецкий мотоцикл у одного знакомого, тот из-за своих болезней не может им пользоваться.
Старик погладил его по голове.
- Не расстраивайся – будет тебе мотоцикл! Ты нам поможешь – мы тебе!
Так Колька оказался в воровской компании. Старик, особенно его не напрягал в своей работе, у него хватало и своих людей. Иногда Колька стоял наблюдателем, где-нибудь в укромном месте, и подавал знак при приближении людей, а компания старика в это время «очищала» какой-нибудь склад.
Старик ненавязчиво, понемногу обучал своего нового питомца воровскому искусству: как аккуратно вскрыть замок, определить – есть ли у человека большие деньги и где он их прячет, и многим тонким вещам, о которых сразу не расскажешь.
Через три месяца старик повел Кольку на вокзал.
- Ну, покажи – чему ты научился!
Колька подошел к толпе у кассы, поерзал среди покупающих билеты, вернулся к своему наставнику и показал кошелек и сумочку. Старик вытащил деньги, а остальное выбросил в урну, сказав, чтобы он никогда не присваивал лишние предметы – это улики.
Потом они пошли в буфет отметили томатным соком первое удачное дело, старик подозвал крепкого парня, что-то ему сказал и показал на Кольку. Дома он объяснил тому, что этот парень следит на вокзале за тем, чтобы чужие не приходили туда, каждый вор имеет свой участок работы. А Кольке предложил появляться на вокзале только два раза в неделю, чтобы «не светиться» лишний раз.
Старик не обманул и насчет мотоцикла. Как-то раз Колька пришел с работы, а тот ему говорит: «Сходи, милок, в сарай, посмотри, какой я тебе сделал подарок!»
Колька вышел во двор, подошел к сараю, который так называли по старой памяти, сейчас это была мастерская, где в основном трудился старик. В центре этой мастерской стоял, поблескивая краской и никелем, новый мотоцикл. И не просто мотоцикл, а последней модели «ЯВА». У Кольки даже дух перехватило от такой механической красоты. Он долго стоял и гладил по никелированным местам это чудо техники. Потом устроился на сиденье и стал крутить все ручки, нажимать на многочисленные педали, но мотоцикл не реагировал на эти движения.
«Ничего, мы тебя научим управлять этим конем! Скоро придет один парнишка, он будет твоим учителем, под его руководством и ты станешь хорошим мотоциклистом!» - услышал он голос старика, который стоял в дверях сарая.
Через два месяца Колька на новом мотоцикле, в красивом шлеме гонял по улицам города. Сдать экзамены на вождение и оформить документы на мотоцикл ему помог старик.
И все у парня было хорошо, до того злополучного дня, который перевернул всю его жизнь. Как всегда, ради развлечения, он пришел на вокзал. Прошелся по залам, оглядел местную публику, обратил свое внимание на полную, не старую женщину, которая сидела в углу помещения, окруженная многочисленными мешками и чемоданами. В руках она нервно тискала красивую кожаную сумку. Около нее сидела довольно миловидная девочка, лет двенадцати, и листала страницы яркого журнала.
«Вот вы мне и нужны!» - подумал Колька и небрежной походкой отправился к своим жертвам. Проходя около них, он стал доставать носовой платок из брюк, и тут же незаметно бросил горсть монет к ногам женщины, нагнулся, и стал усердно ползать, собирая деньги. Женщина и девочка принялись ему помогать, пока они раздвигали свои вещи, Колька незаметно вскрыл кожаную сумку и достал оттуда большой красный кошель. Извинившись перед женщиной за доставленное неудобство, он сразу скрылся в толпе.
В кошеле оказалась крупная сумма денег и билеты на поезд. Деньги Колька положил в свой карман, а кошель с билетами выбросил в урну. Около входа он купил мороженое, и спокойно стоял, наслаждаясь вкусом лакомства. Рядом проходили люди, которых он не замечал, да, и они его не видели.
Тут, вдруг, он услышал  голос: «Бедная женщина! У нее украли все деньги и документы. Она была с больным сердцем. Какой-то врач сказал, что она умерла! Девочка осталась одна в чужом городе! Куда смотрит милиция!»
Услышав эти слова, Колька почувствовал как у него внутри, что-то оборвалось. И решил проверить, правду ли сказали. Пройдя в зал, он заметил топу в углу помещения, люди о чем-то шептались между собой. Колька протиснулся вперед и увидел страшную картину: на полу, раскинув руки лежала полная женщина, к ней прижималось худенькое тельце девочки, руки которой обнимали голову умершей. Девочка что-то шептала женщине, видимо, просила очнуться от мертвого сна. Рядом с ними стояла женщина-врач с раскрытой медицинской сумкой и дежурный милиционер, которые тихо разговаривали между собой. Милиционер изредка посматривал в толпу, может, по привычки, или надеялся увидеть того, кто был виновен в смерти женщины. Кольке показалось, что тот особенно внимательно посмотрел на него. «Бежать отсюда, как можно быстрей! Может никто и не узнает, что он виновен. А куда убежишь, милиционер знает всех воров и попрошаек на своем участке. За два-три дня он его «вычислит». И тогда – тюрьма! Лет пять, а может – семь: за воровство и неумышленное убийство! Надо просить помощи у старика. Он все знает и поможет!» - с такими мыслями Колька выбежал из дверей вокзала.
Дома Колька торопливо, со слезами на глазах, рассказал о своем происшествии старику. Тот внимательно его выслушал, почесал затылок, и медленно произнес: «Да, милок, влип ты здорово! Здесь надо подумать, как выпутаться из этой истории». Потом налил водки в граненый стакан, выпил половину, остаток протянул Кольке, приказал тоже выпить. Сказал при этом: «Пей, спиртное успокаивает нервы и прочищает мозги, правда – в малых дозах! Там на вокзале часто бывает один мужичок - карманник с большим стажем, он не раз сидел за решеткой, вот мы его туда снова отправим. Ему было предоставлено место для  работы на привокзальной площади, а он все лезет в залы вокзала. Сегодня же мои люди намекнут дежурному об этом человеке. И с тебя снимется этот грех. А, вообще, в этой жизни надо людей не так часто жалеть! Ты посмотри, что они сделали с твоей жизнью: дедов – убили, брата – убили, мать умерла из-за их черствости и безразличия, и тебя кроме меня никто не пожалеет! Послушай моего совета: продай  мне дом, а сам исчезни из этого города, и начни новую жизнь, ты еще молод – у тебя все хорошее еще впереди».
Так Колька и сделал: за два дня, при помощи старика, он уволился с работы, продал тому дом, выписался, и с чистыми документами отправился на вокзал. В кассе купил билет в город Омск, в котором у него, вроде бы, проживала тетка. Через четыре часа Колька  лежал на верхней полке купе, и смотрел в окно, за которым мелькала вся его прошедшая и настоящая жизнь. Воспоминания о прошлом перечеркивал образ мертвой женщины. Эта страшная людская трагедия, которой он был виной, не отпускала его ни на минуту. Колька старался представить, что кто-то после него снова обворовал эту женщину, и от этого она  погибла. Но это было слабым утешением для его совести, хотя, и успокаивало. Ночью ему не спалось, какое-то полузабытье овладело им, слышались слабые голоса. И, вдруг, голос его матери четко произнес: «Кто в грехе – тот и в ответе!» Кольке стало страшно, он вышел в тамбур, колеса вагона стучали по рельсам, а эта фраза все звучала в его голове. Свежий воздух постепенно его успокоил.
До Омска поезд должен был ехать около четырех суток. В конце первого дня у Кольки начались рези в желудке, и заныло сердце. «Это, наверно, от сухой пищи. Ем одни пряники и пирожки, а надо хотя бы разок отведать и горячей еды» - подумал он и отправился в вагон-ресторан.
В ресторане было уютно, спокойно, на столах стояли букетики с цветами, из кухни доносился запах жареного мяса. У Кольки появился зверский аппетит, он сел за стол и стал изучать меню. От этого занятия его отвлек приятный детский голосок, который предупредил, что уже поздно, и они могут предложить только борщ, поджарку, салат и компот.
- А меня это устраивает! - ответил Колька и с интересом посмотрел на девочку-официантку.
Маленькая, чистенькая, она была похожа на героиню детской сказки. Колька заказал все, что она перечислила, и попросил еще большую шоколадку. Когда прекрасный обед был съеден, Колька расплатился с официанткой и предложил ей хорошие чаевые, от которых та сразу отказалась.
- Ну, тогда возьмите хотя бы шоколад! Вы меня спасли – такие боли были от сухой пищи! - сказал он.
Но та отказалась и от плитки шоколада.
- Тогда, давайте, разделим плитку поровну - обиженно произнес он.
Официантка рассмеялась и согласилась. Так они познакомились. Колька стал ежедневно, утром и вечером, приходить в ресторан, чтобы вкусно поесть и поговорить с Катенькой, так звали официантку. Он узнал, что девушка работает в ресторане не постоянно, а только в летние каникулы; она училась в железнодорожном техникуме на экономиста.
Колька рассказал, что он едет в Омск, к своей тетке. Правда, он признался, что ни адреса, ни ее отчества и года рождения – не знает. И ему придется искать работу с общежитием. А уехал он со своего постоянного места жительства из-за любопытства – кругом все говорили, что Сибирь – красивейшее место России, и что река Иртыш по своему величию не уступит Волге. Катя ему ответила, что Омск - красивый город, особенно его центральная часть, и она не хотела бы менять свое местожительства. В Омске их семья проживает с тридцатых годов – их деда, как кулака, выслали из Подмосковья, где она ни разу не была. Поэтому, кроме Омска, она не знает других городов. А насчет жилья - Катя предложила поступить в железнодорожный техникум на технологическое отделение и там ему предоставят общежитие. В техникуме работает подготовительное отделение, где за два месяца его подготовят для поступления. Это предложение заинтересовало Кольку. Он взял адрес этого техникума.
В Омск приехали рано утром. Ничего необычного в этом городе он не увидел: старые постройки были прикрыты новыми зданиям сталинской эпохи. Центральный проспект был весь завешен красными лозунгами, очень много было недостроенных зданий, прикрытых ветхими заборами – не хватало рабочих рук. Колька быстро нашел здание железнодорожного техникума – оно помещалось в левом крыле огромного серого дворца. Начальства в техникуме не было, а секретарь сказала, что подготовительные курсы начинают работать только через два месяца и пока его не примут на эти курсы, ему на общежитие надеяться нечего, но есть возможность снять угол у ее соседки.
Эти два месяца можно прожить и у соседки; у той большой дом, пожилая женщина живет одна: два сына погибли на войне, а муж умер давно. Соседка всегда принимает жильцов. Колька спросил и насчет работы: «Где можно устроиться слесарем?» Секретарь подумала и ответила: «В этом здании есть большая фабрика механизированного учета, сходите – может там, что-нибудь и предложат».
Колька нашел  эту фабрику, в отделе кадров ему сказали, что слесари не нужны, но могут его взять на должность ученика механика. Ему надо будет три месяца поучиться, сдать экзамен и он станет механиком по счетным машинам. Но его предупредили, что ученик получает всего сорок пять рублей. Кольку деньги не интересовали – у него их хватало, от проданного дома. Он написал заявление, сдал трудовую книжку и стал учеником еще неизвестной специальности. Потом,  отправился искать улицу и дом старухи, которая сдает комнаты.
Эта старуха жила не далеко от фабрики, она была во дворе и ковырялась в огороде. Огромная собака, лежавшая  у крыльца, не обратила на пришедшего внимания. Колька крикнул:
- Хозяйка, сдадите комнату на пару месяцев?
Та подошла к калитке, внимательно осмотрела его, и тихо сказала:
- Сдам!
Комната Кольке понравилась: большая, светлая, окна смотрели в яблоневый сад. На стене, у кровати, были веером развешены фотографии родственников старухи.
Колька заплатил сразу за два месяца, чем очень понравился хозяйке. Она усадила его за большой стол, накормила щами, пшенной кашей. От нее он узнал, что их с мужем, как кулаков, новая власть из-под Ярославля выслала в Омск еще в двадцатых годах. Они здесь обстроились и неплохо зажили, но болезни забрали мужа, а война -  детей. Теперь она одна доживает свой век в этих хоромах, поэтому хорошим жильцам всегда рада.
На фабрике Колька познакомился со счетными машинами, которые оказались огромными гудящими ящиками. Операторы задавали им программу и те через минуту выдавали правильные решения, Колька попал в ученики к дяде Коле, сухонькому старичку, который часто кашлял и не мог без сигарет прожить и пяти минут. Это был опытный мастер, который всего за месяц сделал из Кольки хорошего механика.
Через два месяца Колька поступил на подготовительные курсы техникума, а через месяц сдал экзамены и в само учебное заведение.
С Катей он дружеских отношений не потерял: они ходили вместе в кино, в театр. Катя училась на втором курсе, она помогала ему в учебе. Скоро их дружба переросла в любовь. И через год они создали свою семью. Фабрика выделила молодым комнату в новом доме, в трехкомнатной квартире, где проживали еще две молодые семьи. Еще через год у них родился сын.
Со временем Колька превратился в Николая! А после того, как он проявил себя на работе, то его стали уважительно называть Николаем Ивановичем.
А дело было так: Колька ушел в отпуск, а в это время фабрика получила три новых счетных машины. Инженеры из исследовательского института никак не могли отрегулировать работу двух машин. Три механика фабрики, четыре инженера института ломали себе головы над сложной задачей, как запустить в работу эти упрямые агрегаты. Николаю тоже предложили прервать отпуск и включиться в эту работу. Он пришел в пятницу, прочитал все инструкции к машинам, потом стал обследовать все их узлы. Инженеры посмеивались над ним, что он слишком углубляется в процесс изучения – не с его техническим образованием понять это.
В субботу и воскресение все отдыхали, лишь один Николай работал. В понедельник все новые машины были в рабочем состоянии. Инженеры подписали акт сдачи машин и потихонечку исчезли – забыв извиниться перед Николаем за насмешки.
Прошло много лет. Николай Иванович давно занимал должность старшего механика на фабрике, был всеми уважаемым человеком. И все у него было хорошо: отличная квартира, сын учился на третьем курсе медицинского института, дома его ждала любящая жена. Но какое-то предчувствие большой неотвратимой беды было всегда рядом.
И она произошла! В майские праздники, сын с компанией студентов, юношей и девушек, праздновали у него на даче приход весны. К десяти вечера в домике садоводства остались только трое – сын, его приятель и их сокурсница. Что там они делали ночью – можно предполагать. Только утром, девушка пришла в милицию и сообщила, что над ней надругались двое парней. Был суд – ребятам дали по восемь лет тюрьмы. После такого происшествия, сердце у Николая Ивановича не выдержало. Он получил инфаркт! Три месяца Николай Иванович лечился. И как только почувствовал себя лучше, решил с женой поехать к месту заключения сына. В вагоне было жарко, неуютно, сосед в купе, толстый грязный человек, чудовищно храпел и испускал такие вонючие пары, что Николай Иванович большую часть ночи простоял в тамбуре. Наконец, под утро, он устроился на своем неудобном ложе и заснул тревожным сном, в котором разные сновидения менялись как кадры испорченного фильма. Последняя картина была наиболее ужасной: он оказался на крыше своего дома, какая-то полная женщина взяла его за руку и тихо сказала: «Вот и пришел твой черед!» Он хотел освободиться от ее руки, но не хватало сил. Женщина повела его по скату крыше и медленно стала увлекать его в небо. Ему было сначала страшно, потом появилось безразличие ко всему, и, наконец, он почувствовал свободу, и радость охватила его. Он закричал от восторга!
Жена разбудила его и спросила, что ему приснилось? Николай Иванович подробно рассказал о последнем сне. Жена полюбопытствовала:
- А ты знаком с этой женщиной?
Муж отрицательно покачал головой. Но вскоре вспомнил, и ему стало страшно – это была умершая по его вине полная женщина на вокзале.
Маленький городок, где было место заключения сына, представлял собой разросшуюся деревню, в центре которой находилась тюрьма, которая давала работу всем жителям. Все строения были в серых тонах, вышки с охраной упирались в грязные серые тучи. Комната свиданий представляла собой небольшое светлое помещение с кривым столом и двумя хромыми лавками.
Разговор с сыном не получался, тот отвечал на все вопросы ничего не значащими фразами. Родители поняли только одно, что жить здесь нельзя, но существовать можно.
На вокзале, покупая билет, Николай Иванович почувствовал резкую боль в груди, он отошел от кассы. Все перед ним закружилось, и он упал на какие-то чемоданы. Над ним склонилась полная женщина и сказала четким голосом: «Кто в грехе – тот и в ответе!»
Это было последнее, что он видел и слышал в этой жизни.