Сказ о шестом вхождении в Москва-реку

Коротко о главном: жир согнан, кредиты погашены, синяя грусть предубеждена! Парабола...

Пассажирский. Общий вагон.
В левой руке чистый лист.
В правой — «перо».

«Поверь в мечту, поверь в мечту,
Поверь в мечту скорей...»
— Алло.
— Хулио! С тебя пузырь, — без предисловий начал возбуждённый Жорж. — Ходил в девятый, поговорил с мастером, замолвил за тебя словечко, короче — порешал — берут.
— Мля. Не мог раньше позвонить?
— В смысле?
— Я в поезде.
— Чё?! В пое... куда намылился?
— А чё, ёпт! Есть варианты?
— Гм. Оно тебе надо?
— Я... не знаю.
Жизнь — борьба. Испытание. Вечный выбор.
Да, Хулио говорил осознанно и взвешенно, что всё — сняты розовые очки, пришло время стабильности, время зарабатывать, время завода. Было. Но, получив везде отказ, везде, кроме Дмитрия Сергеевича (которому и написал-то так, подстраховки ради), мысли резко сменили курс.
Дилемма.
— Ладно, Жорж, спасибо, друг. Сделаем так: подпиши мне направление на медкомиссию. Это будет гарантией, и тогда я приеду. Ок?
Поезд тронулся.

Испытание «суточного положения сидя» тяжело далось Хулио, но делать нечего — решил жить по средствам — не ропщи.

Вокзал, метро, сосиска в тесте, электричка. Финишная прямая.

Подходя к воротам дачного посёлка, Шумильен увидел знакомые чумазые мордашки.
— Хулио! Хулио идёт! — восторгался Пауль.
— Привет! Привет, Хулио! — брюзжал слюной Савва. Люсиндра, стоявшая рядом, ослабела в ногах и лишилась дара речи (жаль, не навсегда).
— Физкульт-привет. Как жизнь молодая?
Вопрос был дежурный, риторический, если уместна такая трактовка, однако куча ненужных подробностей разом, с трёх уст, полилась в уши прозаика.
— ...Папа и дядя Димьян уехали на работу. Мама в магазин ушла. Покахонтас спит (ночная смена). Мария стесняется. Петька в виртуальном мире завис. Жужу машина сбила. Бим на цепи скучает.
«Ничего нового», — подумал Хулио.

Праздничный ужин. Разговоры о том о сём.
— Петюнька чего такой лохматый?
— Не даёт никому себя подстригать. Ни одной живой душе.
— Разве?
— Ну, кроме тебя, разумеется, — глубоко вздохнула Диана.
— Понятно. Сделаем.
— Уф... Фильмов закачал?
— Немножко. Решил на сей раз удивить качеством. Мюзиклы уважаете?
— Если про любовь?
— Не без этого. Про бесстрашных мечтателей.
— Любопытно. Я таких не встречала.
— Разве?

Во время просмотра художественного фильма к Шумильену с одной стороны прижалась Покахонтас, с другой — Люсиндра.
— Мой Хулио!
— Нет, мой!
— Мой! Мой!
— МОООЙ!!!
— Началось, — дождался Шумильен.
Напротив, с грустным лицом, сидела Мария. И что-то мне подсказывает, что не драматический финал картины сему причина.

Первая джазовая ночь:
Тишина.
Покой.
Умиротворение.
— Мамочка! Ииииии...
Тишина.
Покой.
— Хи-хи-хи... тихо-тихо... ха-ха-ха... тихо-тихо...
Тишина.
— Гав! Гав! Гав!
— Мля.

Дмитрий Сергеевич по телефонному разговору дал ясно понять, что калыма до конца недели не предвидится.
— Отдыхай. Наслаждайся обществом! Ыыыы...
Наслаждаться обществом Робинсонов — безусловно, прекрасное времяпрепровождение, никто не спорит, но хотелось чего-то помимо, чего-то иного, а что-то иное требует средств.

Кэш в современном мире — нужда номер один. Когда карманы пусты — это печально, однако не приговор, при условии, что голова варит. А седая голова варит не всегда и всюду, но всё же. Донорство крови — благородно, почётно, доходно.
Хулио записался на сдачу следующим числом. Остаток дня прошёл за просмотром качественного кино, на любой вкус и цвет. Тут вам и лайтовое фэнтази, и романтическая драма, и убойный футбольчик между делом. Ляпота.

Добавим контраста — вторая ночь:
— Помогите! Помогите! По-Мо-Ги-Те (классика)!!!
— Налей! Налей! Налей!
— Мляя.

С первыми петухами начался новый день. Завершив водные процедуры, Хулио обратился к Диане, которая, похоже, вообще не знает, что такое здоровый полноценный сон.
— Петькину карточку можно (для бесплатного проезда в общ. транспорте)?
— Свою бы уж пора иметь, — пошутила женщина.
— Поживу с вами подольше...

Три часа в пути и неудача:
— Выписка от терапевта и справка от инфекциониста, — хладнокровно отшили донора.
Хулио не стал терять времени и через три часа стоял в регистратуре чеховской поликлиники.
— Вашей карточки нету.
— Что?
Законы жанра никто не отменял, но Шумильен оказался готовым к трудностям и, проявив такое качество, как упорство, решил сей вопрос в кратчайшие сроки.

Меж тем, третья трэшовая ночь от предыдущих разнилась лишь степенью негодования:
— Мляяя.


Потенциал стрессоустойчивости ежедневно истощался. То, что улыбало в первый день, нервным тиком отзывалось на пятый. Несбалансированная, лишённая чувства меры атмосфера накалялась напряжением. Негативный туман проклятьем витал над головами Робинсонов, а возможно, только и над одной головой — седой. Как бы там ни было, Хулио силился сохранять самообладание, крепился духом...
Грустно всё это вырисовывается, но это лишь одна сторона медали. Есть и светлые моменты жизни у Робинсонов. Одна детская «хулиомания» чего стоит! Так же приятны чувства (редко) приносимой пользы. Всегда свежеприготовленная пища не может не радовать, как и учтивость, с которой её подают. Ну и прочее.

С приездом Дмитрия Сергеевича «серые» будни окрасились яркими тонами. Под «серыми» подразумеваются беседы, принявшие интеллектуальный характер. Чаще всего разгорались жаркие споры о литературе:
— Нет, современные авторы мне не импонируют, — горячился Дмитрий Сергеевич, — ни хвалёный Пелевин, ни восторгаемый Акунин, ни твой любимый Санаев! Слабоваты.
— Не знаю. Ты судишь по одной книге, а это неправильно, — отстаивал интересы Хулио. — Если твои «всеми» обожаемые пирожки пригорят раз, это ведь не показатель того, что ты не умеешь их печь. Верно?
— Ещё ни разу не пригорали, так то... — солгал кулинар-любитель. — Чехов, Булгаков, ранний Толстой! Взахлёб зачитывался! Нету сейчас такого.
— Ну, может, раньше условия были более располагающими? Живой пример: приходя с работы, встаю перед выбором: либо сесть и сочинять — мозговая, напряжённая деятельность, либо, лёжа на кровати, в YouTube зависнуть. И второй вариант намного чаще берёт верх. Понимаешь?
— Херня. Во-первых, ты дилетант. В-третьих, как говорил Жванецкий: «ПисАть надо, как и пИсать — когда приспичит».
— А во-вторых?
— А во-вторых, иди в жопу.

Так же находилось место политическим дебатам:
— Альтернативы Путину не вижу, — высказал мнение Сергеевич.
— А Навальный?
— Что Навальный?
— Как человек, как кандидат?
— Откуда мне знать, какой он человек? Кандидат? Гм...
— Думаешь, казачок западных спецслужб?
— Может, западных, а может, и проект Путина.
— Даже так? Любопытно. Не знаю, в политике не силён, но мне Навальный симпатизирует.
— Да к чёрту Навального! Как сказал бы товарищ Сталин: «Нет человека — нет проблемы», — неубедительной пародией на вождя закончил прения Дмитрий Сергеевич.

Тёплый июльский день стоял на дворе. Шумильен собрался ударить по спорту, чем соблазнил и Диану.
— Дима, отпустишь с Хулио на стадион? — обратилась жена к мужу.
— Что? Я с детьми посижу, а вы там вдвоём будете потеть?
— Ну, да, — ответили хором.
— Нормально устроились! И часто вы на стадион ходите?
— Дима, хватит, — смущалась супруга.
— А я-то, дурак, обрадовался — Хулио приехал.
— Ой, не смеши. Нужна ему такая старуха, как я?
— А ты бы и рада? Да?
— Димааа!
— Можешь идти вместо меня, я с детьми посижу, — предложил Хулио. — Тебе, так-то, вообще не помешает. Когда последний раз зарядку делал?
— Не помню. К чёрту спорт! Как сказал бы Черчилль: "Долго прожитой жизни я благодарен физкультуре, которой ни разу не занимался".
— У тебя что, на любую жизненную ситуацию цитата заготовлена? — поразился Шумильен.
— А что, проблемы?

Времечко шло. Погодка радовала. Работулька ждала (чай не волк). А Хулио, как догадался проницательный читатель, испытывал чувства высочайшего пилотажа, именуемые любовными переживаниями, ну, или как-то так.
История банальна донельзя. Как только жизнь на Колхозной (место дислокации Робинсонов) приняла рутинный характер, Шумильен заскучал. Состояние протеста: не хотелось ни писать, ни читать, ни смотреть фильмы, и даже в футбольчик играть не хотелось. Хотелось нового, хорошо забытого старого — отношений, близости, терзаний. Хотелось любви.
Всё — довольно монашеской жизни! Долой обет безбрачия! Вперёд — навстречу судьбе!
Димитрий с напряжённо-сосредоточенным лицом составлял на компьютере бизнес-план по продаже пирожков, когда его побеспокоил Хулио.
— Любви ему захотелось... Я делом так-то занят, ничего?
— Да брось! Кому нужны твои пирожки? Посидим, побездельничаем, на сайте знакомств позалипаем, будет весело.
За стадией регистрации последовал этап аватара. Фотографироваться Шумильен не умел, деревенел, сковывался. На n-цатом неудачном кадре Робинсонское терпение иссякло.
— Ааа! Что за тупая заточка? Ммм... О! Одень, — подал Дима очки (на минус шесть). — Ну вот, другое дело.
Ознакомившись со снимком, Хулио пришёл в ужас:
— Шутишь? Серийный ботан-переросток — это другое дело?
— Дурак. Клюнут на фото — вживую вообще описаются. Благодарить будешь.
— Ммм... уверен?
— Доверься опыту. Не ссы.
Следующим препятствием встал вопрос: как начать знакомство? В погоне за оригинальностью родился вариант: "Добрый вечер. Ты уже ходила на "Человека-паука"?" Скопированный текст был разослан десяти кандидаткам.
По прошествии получаса пришло три ответных сообщения. Первое: "4000 час".
— Это грабёж! — ответил Хулио.
Второе: "Общаюсь только по телефону (номер). Люблю подарки!"
— Киндер-сюрприз сойдёт?
Крайнее: "Не люблю супергероев".
— Значит, у меня есть шанс? Я ещё глуховат на левое ухо, слеповат на правый глаз и хромаю на обе ноги.
Остроумие Шумильена прошло без внимания (лишь Робинсон подхихикивал). И вот, когда уголёк надежды почти совсем погас, пришло простое письмо: "Нет, а ты?"
Миловидная барышня, чуточку постарше, москвичка, преподаватель в МГИМО, не ищущая спонсора — что ещё надо?
— Уже два раза. Схожу и третий, если компанию составишь?
— Я не против, но послезавтра улетаю в Черногорию.
— Блин, а завтра я не могу, сижу в няньках шестерых детей.
— Шестерых?! Ну ты молодец!
— Пустяки. Я ещё и крестиком вышиваю (юмореска от Дмитрия Сергеевича). Ну, пиши по возвращении, буду ждать.
— Напишу.
Шумильен поплыл на волнах счастья.
— Тебе тут ещё от других леди письма пришли, — дивился Робинсон.
— А, плевать.

Такого успеха ребята не ожидали, но и это были ещё цветочки. Ягодки начались на следующий день. На сайте знакомств ожидало письмо: "Привет, Хулио! Как там твои с шестеро по лавкам? Читаешь им "Денискины рассказы"?"
Как говорится — в яблочко. Поразившись женской интуицией, Шумильен напечатал ответ: "Привет... бла-бла-бла... не читаю, но пишу" и оставил ссылку. И понеслась:
— Ты литератор? Крутотень! Я обожаю читать. Страсть как обожаю! Я, кстати, есть на Стихах.ру (улыбочка). Ты писателем работаешь или это для души? Откуда приехал покорять Москву? Идёшь путём Мартина Идена?
— Поэтесса? Интересно. Три года назад поступал на сценариста, неудачно. Поэтому для души. Приехал с Севчика. Идена, к сожалению, не читал.
— Роман Джека Лондона. На одном дыхании. Да, там трудно поступить без протекции, но интернет в помощь. А работаешь кем?
Небольшая пауза.
— В строительной сфере. А ты?
— Преподаю немецкий. Чем в свободное время занимаешься, кроме творчества, которое тебе удаётся? Рассказы достойные, слог самобытный, лёгкий. Большой роман не пробовал писать?
И далее беседа протекала в том же славном духе.
«Что за женщина? Чудо! Чудо-женщина, — думал окрылённый Шумильен. — Неужто белая полоса? Ладно, не гони события. Подождём, схожу на свидание и там...»

Меж тем жизнь продолжалась.
В 04:00 по московскому времени начался самый длинный день за сей приезд.
В 04:37 втроём с Дмитрием и Демьяном сели в электричку (на работу, с утра на работу).
В 07:00 вышли, не заплатив ни копейки за проезд.
В 07:11 сели в другую электричку и продолжили путь.
В 09:00 вышли, не заплатив ни копейки за проезд. Шутка ли, но если бы ехали по-честному, то за всю дорогу пришлось бы раскошелиться по 500 рублей на брата. Экономия существенная, настроение розовое.
В 09:30 сели в автобус. Робинсон ехал бесплатно (льготник), Циварёв — за 40 рублей (халявщик), Шумильен — за 50. Справедливость, ау?
В 10:00 вышли из автобуса.
В 11:00 прибыли на объект.
В 11:01 Хулио понял, что не сможет работать в таких жутких антисанитарных условиях. Подробности опустим, просто поверьте на слово — трэш! Это послужило лишним подтверждением того, что строительство — не есть стезя Хулио. Однако, прежде чем отправиться в обратный путь, писатель всё же поработал ручками (наверное, за спасибо).
— Опять кидаешь меня? — спросил Дима.
— Пора бы уже привыкнуть.
— Жаль, скучно будет. С другой стороны — минус рот.
— Я этого не слышал.

В 17:30 Шумильен вышел из коттеджного посёлка. Волоколамские просторы, солнышко, птички — благодать.
В 19:00 прибыл на вокзал. За 32 рубля приобрёл 1,5 литра воды и банан чуть больше среднего (силушку богатырскую поправить).
Так как с работой не срослось, а кэша в кармане курам (московским) на смех (потратился на днях, готовясь к рандеву), Хулио решил, что доберётся до Колхозной за счёт РЖД.
В 19:47 сел в электричку. Без билета (отчаянный тип).

Напряжённое ожидание. Полчаса тишины, а затем резкое появление власти, которую олицетворяли двое мужчин в белых рубашках. Взгляды встретились. Всё было понято без слов. Быстро встав, Шумильен, смущаясь взоров пассажиров с билетами, начал отходной путь. В соседнем вагоне компанию составил пожилой мужчина. На остановке дедуля очень бодро пробежал по перрону в начало поезда. Хулио к таким решительным действиям оказался не готов. Благо, ещё было куда отступать. Перейдя в предпоследний тамбур, ушастый, поглядывая в иллюминатор, выжидал.
— Здесь курить можно? — спросил стоявший рядом мужчина.
— Так-то нет, но все курят. Хотя я бы не советовал, контроль на хвосте.
— Ай, успею. А ты чего шкеришься, безбилетник?
— Ага.
Опасность — хищники!
— Мне пора, — попрощался Хулио и перешёл в последний вагон.
Поезд предательски ехал медленно. Тащился, как черепаха!
Бежать некуда. Тупик.
Белые рубашки идут по пятам.
Глаза шальные, лицо пылает, нутро трясёт — адреналин, Япона мать!
«Давай! Останавливайся! Быстрей же! Ну!!!»
В лучших традициях остросюжетных картин — в самый последний момент поезд останавливается, двери распахиваются, а Шумильен, на пару с какой-то барышней, спасаются бегством. Ура!
«Чёрт, какого художника я, дурак, раньше этим не промышлял? Это ж так весело!»
Хулио счастлив. Счастлив радостью ребёнка. Много ли надо? Да, люди — дети, вне зависимости от пола, вне возрастов — дети.

В 21:55 Шумильен покинул электричку.
В 22:00 сел в метро (соцкарта).
В 23:00 покинул метро.
В 23:44 сел в электричку.
В 00:20 покинул электричку.
В 00:54 пришёл домой.
В 01:28 сел за стол марать бумагу.
В 03:55 кончил созидательный процесс.
В 03:59 кончился богатый эмоциями и нищий затратами (82 рубля) день.

У Люсиндры случился юбилей. Правда, узнала она об этом лишь на следующие сутки, но, как говорится в народе, лучше поздно, чем никогда. По этому поводу приехал глава семейства, и вместе с красавицей женой и маленькой бестией в юбке они отправились потреблять. Кумир детей остался за главного.
— Всё будет хорошо? — спросила перед уходом Ди.
— Конечно. Беспокоиться не о чем, — заверил Хулио.
Как только все ушли, Шумильен позвал Савву, который гулял в компании Марии и Покахонтас.
— Савва, за девок головой отвечаешь. Понял?
— Да.
— Свободен.
Затем обратился к Паулю, который тёрся рядом.
— Пауль, как только придёт Петька домой, помоешь брата и переоденешь в чистое. Понял?
— Да.
— Повтори.
— Помыть Петю.
— И?
— Переодеть.
— Свободен.
— А можно в икс-бокс поиграть? — со щенячьим взглядом спросил малец.
— Можно.
"Сдался мне твой икс-бокс", — думал Хулио, открывая, горя нетерпением, электронную почту.

Понеслась:
— Жара 38, но вода прохладная. Как там в Первопрестольной?
— Нянчусь потихонечку.
— Опять? Шесть детей... не представляю.
— А, пустяки. Когда возвращаешься?
— Через три дня.
— Эх, на "паучка" не успеваем.
И так далее.

Время за беседой пролетело незаметно. Вечером состоялся праздничный пикник во дворе дома. Хулио и дети жарили сосиски. Вышел Дмитрий Сергеевич и невзначай спросил:
— Сударыня через три дня прилетает?
— Что? Опять читал переписку?! Это же личное, неужели не понятно?
— Во-первых, в нашей семье секретов нет. Во-вторых, всё равно в писульках своих всю подноготную выкладываешь — личное!
— За семью — спасибо. В-третьих, сам иди в жопу. И что делать — формат обязывает.
— Ладно, угомонись. Куда вести её думаешь?
— Ну... погуляем... по Москве там... а что? Погодка балует...
— Денег нету?
— Угу. Кончились, зараза, — склонил голову Шумильен.
— Отставить панику. Робинсоны своих в беде не бросают.

Перед сном Хулио занимался любимым делом — раскатыванием губы: "Раз пошёл такой фарт, может, и с метро прокатит?" Решив, что попытка не пытка, поставил будильник на полшестого.

В 08:00 Хулио стоял у вахты в депо, ожидая вызова.
В 09:30 его пригласили. Двое парней, пришедших позже, наглым образом пропихнулись вперёд. У Шумильена было хорошее настроение, и он не хотел его портить. Он не стал конфликтовать, смиренно ожидая своей очереди. Сотрудник отдела кадров долго и вдумчиво изучала трудовую книжку Хулио.
— А в двенадцатом году где работали?
— Я в двенадцатом неофициально трудился.
— Гм. Ладно, вроде всё нормально.
В 10:00 Шумильен пришёл к психологу для прохождения тестов. Двое парней (тех самых мерзавцев) заняли единственную скамейку. В коридор вышла психолог, с озабоченным видом подошла к Хулио.
— Вы тоже на тестирование?
— Так точно.
— Извините, но все места заняты. В четырнадцать часов сможете подойти?
Бессилен перед обстоятельствами? Не беда — расслабься и доверься провидению.

В 14:00 Хулио приступил к тесту. В 14:30 кончил.
— Ну что, сдал? — спросил Шумильен без всякой надежды.
— Будем считать, что да.
— Что?
— С этой бумажкой (одобрено) в отдел кадров. Давай.
В 16:00 завершилась бумажная волокита.
В 20:00 счастливый Хулио наслаждался поздним обедом.

Первый этап позади. Впереди медкомиссия, а прежде чем её пройти, надо поднять справки с места жительства, то есть с Севчика. Вообще, о Севчике Хулио вспоминал без энтузиазма. Там его жизнь была амёбной, скучной, серой, тухлой. Не хватало главного — движений. А движение, как известно, есть жизнь. Сколько километров он намотал только за сегодняшний день? Верно — дохера. И дальше будет наматывать, а как же. Таковы условия мегаполисов, иначе никак. И за это он любил Москву — необъятность. Но и Севчик он тоже любил: родина, родня, друзья. А в Москве... В Москве — дама сердца! Пусть чисто гипотетически, но всё же — аргумент весомый. Ведь если получится реализовать себя здесь, то все предыдущие попытки будут не напрасны. Мечта не будет предана. А ни это ли самое главное для амбициозных самородков, для бесстрашных мечтателей, для простого смертного — Хулио Шумильена?

На следующий день позвонил Жорж с "благими" вестями. Разговор был не из приятных. Хулио не стал ничего скрывать, выложил все карты на стол.
— Ты охерел?! Я, что, людей зря напрягал? Место за тобой забито, визу сегодня надо подписывать. Ответ нужен в срочном порядке!
— Большое спасибо, Жорж. Извини, но если вопрос не терпит, то сворачивай компанию, я пас.
— Даёшь... Перезвони через полчаса.
Остыв, Жорж дал Хулио ещё неделю на размышления. А большего и не надо.

Погода испортилась: пасмурно, прохладно, дождливо. Хулио захворал. Лёгкий озноб — души и тела.
— У вас сегодня свидание? — спросила Диана Шумильена, который, слушая минорную музыку, валялся без всякого настроения в постели.
— Под вопросом.
— Ммм. Отпустишь меня в Серпухов?
— Езжай.
— Уф... Кашу есть будешь?
— Воздержусь, спасибо.
А вот от частых проверок почты Хулио воздержаться не мог. Его письмо прочитано. Стабильное молчание в ответ.
— Не смей себя накручивать, любитель драматургии! Всё будет хорошо. Всё прекрасно будет! Белая полоса! Белая полоса! Бе-лая!!! — слегка истерил Хулио.

Проверка: ничего.
Проверка: пусто.
Проверка: письмо. Письмо! Есть письмо! Читать! Читать! Читать!
"Привет! Раньше, чем через неделю, свидеться не получится".
— Что? Неделю? Гм... Вот так вот. Да? Ясно. Понятно! Фикция. Болван!
Пелену блаженной эйфории словно ветром сдуло, освободив место обжигающей реальности.
По сути, ничего криминального не произошло. Всё дело в нервах. Смех, плач, шум, гам, визг, писк!
— Дай пять.
— Отвали. Достала.
Люсиндра — бесстрашное, безжалостное, бестолковое чадо — выносила мозг качественнее, чем все остальные ребятишки вместе взятые. Моментами жуть как затряхивало! Как там говаривал товарищ Сталин?

Дух соперничества царил и проявлялся во всём:
Играть на приставке — я первый!
Причёсываться — я первая!
Пылесосить — Савва первый! (Согласен, неудачный пример).
Непослушание. Распорядок дня, точнее, его отсутствие. Дисциплины, как таковой, — нуль.
Хулио проводил собрания, поднимал житейские вопросы, баловал личным примером, но всё впустую. Достучаться до дремучих умов было непосильным трудом. А светлый ум, в свою очередь, был атакован несчётным количеством глупых вопросов: "Опять читаешь? Опять проиграл? Опять пишешь?" Благо, была ещё "своя" комната, где царило относительное спокойствие. Но через день-два ожидался приезд Вениаминовича (дедушка), что сулило переездом в самое пекло робинсонского мракобесия. А по ночам снились сны, будто Хулио гуляет по заводу, а кругом всё знакомые, приветливые лица, или он отдыхает в компании старых друзей, в центре внимания, но не успевает сим насладиться, как: "ИИИ! НАЛЕЙ!ИИИ!" возвращало его в реальность, обжигающую реальность.

— Здравствуйте. Две недели назад сдавал кровь, когда можно сдать плазму?
— Имя?
— Хулио.
— Секунду... Следующая сдача только через два месяца. До свидания.

Решив не поддаваться отчаянию, писатель брал инициативу в свои руки и сам писал поэтессе. Однако, опьянение прошло, чувствовался некий холодок в ответах, а себя Хулио ощущал смешным и жалким.
— Всё. Отставить писать первому! Имей гордость, сучий беллетристический потрах!

Финал. Барселона — Бавария. По итогам первого тайма Хулио проигрывает с разницей в один мяч. На перспективной атаке вырубается электричество.
— Что за новости? Ай, всё равно проигрывал, — махнул рукой Хулио и, уйдя к себе, повалился плашмя на кровать. Задумался:
"А может, она прочитала мемуары, поняла, что я за тип, и решила не связываться, а воспитание не позволяет послать прямо? Может, и так. А если и так, то может, оно и к лучшему? Всё равно я ей не ровня, не потянуть, так на кой пыжиться? Гм, Хулио, Хулио. Закомплексованный задрот! Достал! Она в первую очередь женщина. Ты мужчина! Не гони дуру, успокой своих демонов и... жди. Жди!"
Дали свет.
Финал. В середине первого тайма удаляют игрока каталонцев. Хулио в меньшинстве, однако это не мешает ему обыграть соперника с хоккейным счётом — 6:3. Что тут скажешь? Мужчина.

Дмитрий Сергеевич (добытчик) беспокоился, звонил:
— Ну, как дела? — спрашивал он.
— Всё хорошо. Сыты, здоровы, — отвечала Диана.
— Это-то ясно. Хулио как? Ходил уже с девушкой гулять?
— Нет. Он только с собакой гулять ходит, а так целыми днями дома сидит. Откопал в хозблоке какую-то книгу, какого-то писателя-реалиста, мастера юмора и сатиры, ходит с серьёзным видом, изучает. Мне кажется, он ещё больше поседел.
— Ясно. Целую.

Шумильен читал входящее письмо: «Дела, пока не получается».

«Порвали мечту,
Порвали мечту...
Такие тупые, что хочется выть,
А небо такое, что можно убить...»
— Алло.
— Ответ? — Держал марку Жорж.
— Всё в силе. Выезжаю.

— Вот и сё. Вот и сё. Вот и сё, — вторил лысый Пётр.
— Вот и всё, — сказал Хулио, очищая машинку. — Вот и всё.