Миниатюры-2 цикл

---

А дождь хлестал.бил в окна, перейдя так  из ливня в град.  И пошла вакханалия и давай град плясать белыми горошинами , под всплески огненные  молний и небесное неукротимое громыханье .попрыгунчики- горошинки града, молнии,как беснующиеся чертики,всё извивается, подпрыгивает,делает  сальто-мортале  и что только не вытворяет природа..
Ах  эта радость жизни ,ах это  бесовство?Вот так и живем не зная грани между святостью и языческою радостью.
И это все человек! -естество природы.

   Вдали, за пеленой сплошного дождя, проглядывает раскидисто-уютное дерево. Сквозь завесу времени  вижу, две мальчишеские фигурки, под  тем деревом.  Омытые  дождем, дрожащие фигурки - это мы с братом, прижавшиеся  друг к дружке и к  мокрому скользкому дереву, такому спасительному в этот ливень для нас. Вздрагивая от трескучих раскатов грома и зажмуривши глаза от ярких зигзагообразных и пугающих нас всполохов молний, ожидаем  конца этого кошмара. Этот летний дождь, так не похож на привычный нам, теплый и непродолжительный, после которого на небе появляется радуга,  и  душа радуется её  многоцветью.
        А этот лил и лил, и пригибал теменью небо. Свинцовой теменью окутавший нас, и   поселив в наших душах сумятицу из  страха  и смятения, дождь словно испытывал меня с братом. И мы  стояли одни-одинешеньки  и согревая  друг друга озябшими телами, чувствовали ,что нет роднее нас на целом свете. И нам одновременно  и   боязно и спокойно  было.
  Когда, только  тень  от черной  тучи легла на землю, мы со всех ног припустили к дому. Но дождь нас настиг. Продрогшие, вымокшие, но счастливые, что все же успели добежать к дереву, до  ливня, хлынувшего, сплошным  потоком, где мы  переведя дух ,под  раскидистой ,и, казалось, спасительной кроной,  ощущали   себя в безопасности. О, это  спасительное успокоение – как оно обманчиво.
  В метрах в двадцати от нас вдруг полыхнуло, такое же раскидистое и такое же  уютное  дерево. Молния с треском вонзилась в него, и раскололо надвое. И  даже сильный, бьющий наотмашь, дождь не может затушить прожорливого пламени. О, какова, неукротимость огня.
Невзирая на ливень, огонь, угрожающе шипит, трещит, как ненасытный зверь, уничтожая дерево. А мы глупые, еще сильнее, от страха,  прижимаемся, к приютившему нас  дереву, не понимая, что это и есть сама смерть. Участливая, принимающая всех в свои объятья: и старых и малых.
        И мы застыли в памяти моей, как в фотографическом снимке, - прижавшиеся друг к дружке, не осознающие еще -  как хрупок окружающий нас мир. Но каждому свой срок. И пока он не для нас…пока мы вечны. И мечтаем скорее добежать домой, залезть под теплое одеяло и, убаюканные маминой заботой, заснуть.
Там тепло и надежно… и жить хочется долго, долго…


     Вечернее небо, в отблесках уходящего солнца, причудливо расшвыряло по горизонту  облака. Причудливы были их краски.  Они жили в цвете каждое мгновение по-своему. Теряли красочные оттенки, пока не потемнело небо. И появились на земле огоньки, разбросанные там и сям. Как их много на земле! Но скоро и они угаснут, и погрузится  всё  во тьму. И останемся  мы один на один с собой. И станет нам одиноким от одиночества неуютно на земле. (А интересно, когда нас много станет одиноких, затеплятся  ли светом наши сердца,чтобы поддержать друг друга. И тогда на земле ,, сквозь темень,  зажгутся ли огоньки, огоньки, огоньки… Как прекрасно иметь,иногда ,глупые несбыточные мысли)

Каждый день, старик сидел на ступеньках своего дома, у тротуара, со своей злючей маленькой собачкой.
  Курил не спеша  и тихо ненавидел проходящих мимо людей. Собачка ненавидела их также неистово, церпляясь ,без разбора , за щиколотки прохожих. Замечания, урезонить собачку,на него не действовали. Он равнодушно сидел и курил, и ненавидел.Сидел, курил, ненавидел и исчез . Умер!
  Но, свято или  не свято место пусто не бывает. Вскорости, появился другой старик, правда, без собачки. Он сидел, курил и плевал вслед прохожим, и так же неистово, как пропавшая невесть куда собачка, ненавидел их.
Так  и поверишь в вечный круговорот злых сил. Ничего в этом мире не убывает. А жаль.


В город пришли морозы. В первый день, дым из заводских труб стоял столбом. Но на второй день, подул студенный ветер, выхолаживая улицы,загоняя собак в укромные углы,щипая за щеки людей и примораживая их пальцы рук ,даже в теплых варежках. Трамвайные вагоны плохо отапливались, и они холодные,зябкие блуждали, как неприкаянные ,по городу. Я ёжился от всепроникающего холода, сидя на заднем сиденье трамвая. И еще несколько таких же примерзших пассажиров, кутались в свою одежонку. В вагон вскочили мужики,  с цепким матерным словцом, ругаясь, то ли на злополочную житуху, то ли на внезапно пришедшую стужу.
И сразу все поняли, что пришла настоящая русская зима, с ее ядренными морозами. И облегченно  вздохнули, расправив плечи…
Машины едут .Люди идут.Суетятся спешат,а уже спрогнозировано,что сегодня ждет их дождь с градом,гром с молнией.будет дорога до работы,потом домой с работы.Всё спросгнозировано -минимизировано.И только превратности судьбы выбивают из коллеи, вызывая людское раздражение.


Пожухшие листья ложились под ноги. И бесконечно стелились мягким ковром впереди меня,  и я растерянно бродил по их отжившей плоти и, не задумываясь, что и моя жизнь, окончившись, ляжет в землю. И кто-то будет надо мной бродить, но, только не замечая меня. Листья, наверно, счастливей нас людей, хотя  тоже умирают на виду и так же подвержены неумолимому круговороту веществ.  Их хоть  замечают.

Вечер разбросал по небу причудливые облака. Причудливы были и краски, разбросанные великим мастером – Природой.
Они были не выдуманными, не рисованными, а словно ожившими из небытия… и каждое мгновение изменяло их, не умаляя красоты и привлекательности. Но вдруг небо погасло.
И как-то грустно стало и задумчиво вокруг. Измыслишь всю свою жизнь… Обхватишь поседевшую голову, уставишься в одну точку, а раздумья как ариаднина нить поведут тебя куда-то по лабиринту жизни. Мелькающий светлячок, попавший в твой лабиринт, отвлечет внимание, и будто не было навалившихся дум, а только эта тишина и покой.
Вдруг встрепенется небо последним всполохом за горизонтом. И запоют цикады, и так захочется долго жить на земле и дарить кому-то самому дорогому человечку свою нежность...


* * *
Ветер рвал с её головы косынку. А она шла наперекор ему, вся в себе. Уходящая навсегда, уносящая своё одиночество.
«Не спугните одиночество! – хочется крикнуть. – И не позвольте ему уйти».
И память сквозь время всё провожает тонкую женскую фигурку. Она уходит и уходит, унося своё одиночество. Оставив меня наедине со своим.
И вдруг косынка летит надо мною, словно чайка…
***
Облака плыли по синему небу важно, как гусыни. Ветер погнался за ними, как босоногий мальчишка с хворостиной, но на полпути запыхавшись, отстал. Ему и на земле есть, где разгуляться: и в кронах деревьев пошелестеть листвою, и по просёлку колесом пройтись, гоняясь за сорванным листком. А как пахнут цветы на закате, когда все запахи обостряются, это только он знает. И тропки потаённые, по которым бродят влюбленные, он тоже знает. 
Пусть себе плывут облака. Плывут в бескрайнюю даль. Он ещё успеет поиграть с ними. А ему хорошо и на земле расстилаться средь широкого поля, путаться средь ветвей деревьев, ощущая их доверчивые прикосновения…
А намаявшись за целый день, набегавшись за чудесными земными приключениями, он приляжет в лесу у озера и продремлет до утра.
И счастливые сны будут летать над ним, словно облака…