Мои Дон Жуаны

Мои Дон Жуаны
Вот уж никогда не думала, что стану оглядываться не прожитые годы под таким углом зрения. Но дискуссия, развернувшаяся вокруг фигуры легендарного персонажа после оперы Моцарта «Дон Жуан» в Мариинском театре, подтолкнула к этим размышлениям.
Когда-то, еще в школьные годы, мама читала нам с младшей сестрой вслух Проспера Мериме, в частности, новеллы «Кармен» и «Души чистилища». В последней рассказывалась история Дон Хуана, он же Дон Жуан. Она нас поразила, и мы очень заинтересованно все вместе ее обсуждали.  А потом в течение многих лет возвращались к этой теме по разным поводам. Дома не любили произносить слова «ухажер» или «бабник», мама как-то заметила, что бабник и донжуан – не одно и то же, хотя общая линяя поведения сходна. Если коротко, получалось, что бабник – искатель исключительно плотских удовольствий, а донжуану  этого мало, ему нужна страсть, причем обоюдная. В те времена кем-то даже была придумана классификация типов мужского любовно-сексуального поведения: там были и «бабники», и «донжуаны», и «наполеоны», и «казановы»  (хотя кто-то пустил шуточку, что в Советском Союзе секса не было. Оголтелого, конечно, не было. Но облагороженной любовью, безусловно, был и довольно активно обсуждался. Кстати, помню какую-то передачу по телевизору, где давались практические советы в области сексуального поведения. У меня она вызвала шок, хотя я училась классе в шестом. Но и взрослым такие заходы в интимную сферу, видимо, тоже не пришлись по вкусу, потому что подобных передач я больше не видела).
Хотя читать про Дон Жуана было интересно, в реальной жизни я опасалась таких представителей сильного пола и старалась уходить от них как можно дальше, если они пытались приблизиться, или иронически наблюдать, если объектом их внимания был кто-то другой.
Первые донжуаны попались мне на пути на первом курсе института, причем оба сразу. По-моему, даже учились в одной группе на курс старше меня. Один был веселый парень Илья из Днепропетровска, который,  каксообщало институтское сарафанное радио, жил вместе с волоокой покорной красавицей-одногруппницей, но вечно заигрывал и с кучей других девушек. Он входил в нашу студенческую компанию, занимавшуюся научными исследованиями на кафедре физиологии, которой заведовала моя мама. Поэтому наблюдать его довелось почти год. Веселый, предприимчивый, обаятельный, прагматичный, вполне себе на уме, он долго делал вид, что собирается с нами летом в поход по Зее (приток Амура), но потом в одночасье бросил всех: свою девушку, нас, забыл свои обещания и перевелся в Днепропетровск.
Второй донжуан возник как-то странно. Вдруг начал кружить возле комнаты на кафедре, где я проводила опыты с большим магнитом и пробами крови. Предлагал взять у него из пальца кровь, потому что я зазывала всех, кто соглашался. А иногда стоял напротив дверей и смотрел долгим взглядом. Я в такие нарочитые «влюбленности» никогда не верила, поэтому сразу заподозрила какой-то подвох, который довольно быстро обнаружился. Кто-то рассказал, что он среди сокурсников рассказывал, что теперь с физиологией у него все будет хорошо, потому что он познакомился с дочкой заведующей. Я всегда таких вещей боялась, и быстро его «отшила», но игру в гляделки он продолжал еще некоторое время. Правда, однажды он мне очень помог справиться  на людях с душевным смятением, когда на институтском вечере я увидела, как парень, с которым, как мне казалось, мы начинали «дружить» (так тогда говорили), подбрасывает и ловит в объятия какую-то девушку в компании сокурсников. Смешно сейчас сказать, но более сильного потрясения в личных отношениях я никогда потом не испытывала. Мой донжуан ходил со мной весь вечер, что-то говорил, даже, кажется, домой проводил. Но я его не замечала, а ни одного донжуана это устроить не может! Донны Анны из меня не вышло! А экзамен он и так сдал.
Уже замужем я поняла, что донжуаны бывают нескольких типов. Одни заигрывали просто из «любви к искусству» (обольщения), по привычке, потому что это был стиль их жизни. Они обычно пользовались безличными обращениями, вроде, «девочка моя», «рыбка», «зайка» и были ужасно скучными и неинтересными. У них слово «бабник» словно было выжжено на лбу, и распознать их труда не составляло. Несколько экземпляров таких обольстителей мне довелось видеть в жизни. Каждая произнесенная «зайка» или «рыбка» у меня вызывала гомерический смех, а, как позднее мне сказал мой друг, это самое убийственное для подобного типа мужчин. «Вы не вовремя смеетесь!» – сказал он мне на первом свидании, на которое я надела самую несуразную одежду и взяла длинный зонтик на всякий случай, потому что репутация у него в городе была самая донжуанская. Смысл этого зонтика он вычислил сразу и язвительно сказал: «Я не дегустирую женщин на газоне!», что оказалось чистой правдой. Но он относился к другому типу донжуанов, которые устраивают беспрерывную «охоту» в поисках достойного партнера. Именно такого Дон Жуана под впечатлением оперы Моцарта изобразил в своей новелле Гофман, переживая и личную трагедию потери вышедшей замуж невесты. Этот Дон Жуан – не «озорник»  и  кутила, приверженный вину и женщинам, а любимое детище природы, которая наделила его всем, что возвышает его над посредственностью. Он  – натура исключительная, романтический герой, он страстно тоскует по идеалу и считает, что слишком поздно встретил Донну Анну.
Вот это, как оказалось в жизни, не только очень притягательный тип мужчин, но и интересный. Потому что, найдя достойную Донну Анну, они приостанавливают  свой беспорядочный поиск и вкладываются в совместное выстраивание отношений.
Наверное, я никогда бы этого не узнала, если бы не была в приподнятом настроении в тот день, когда мой будущий друг, известный в городе журналист, собкор московской газеты, придя к одной из своих, как я считала, подруг в музей, где и я работала, не решил еще раз попробовать со мной позубоскалить. Все прежние разы заканчивались взаимным неудовольствием. Именно в то утро я, наконец, развелась, получила свидетельство о расторжении брака, почувствовала себя свободной, поэтому ответила в тон  его провокационной шутке и в шутку же согласилась на свидание, потом легкомысленно дала почитать на денек чужую книжку, а также номер телефона маминой квартиры, где тогда жила. Шутя-играя погуляли в самых людных местах города, так же весело решили прокатиться на экскурсионном пароходе до Москвы и обратно. И кто бы мог подумать, дошутились, что больше двадцати лет были почти не разлей вода, несмотря на кучу проблем. Правда, у некоторых донжуанов есть еще одна привычка. Если реально они не бегают за юбками, то любят рассказывать о своих прежних победах и прежней Донне Анне.  Когда можно быть уверенной в настоящем, это забавно... Мы одно время любили повторять шутку, что хорошо быть не первой любовью, а последней. Мне довелось стать предпоследней, хотя, будь  я потерпеливей, не освободи добровольно место, была бы последней. А у донжуана с хорошим послужным списком это значит много. Через пару лет я случайно узнала от знакомых, что воистину, привычка – вторая натура: теперь последняя любовь выслушивает признания про предпоследнюю Донну Анну. Но это к слову. Все сложилось правильно и вполне удачно.

Довольно долго я думала, что люди начинают вспоминать прошлое, когда осознают, что в этой жизни для них больше не осталось никаких историй. Но с некоторых пор поняла, что это не так. Просто о чем бы ни шла речь, опытный человек может привести  факты из собственной жизни, а новые впечатления подталкивают к сравнениям, к оценке, а иногда переоценке ценностей, к размышлениям… Вот и рождаются воспоминания, просеянные через сито опыта, промытые забывающей плохое услужливой памятью, просветленные примиряющим временем. И они делают мир одушевленным.