Вороненок

   Вороненок выпал из гнезда.

   Сегодня день с самого утра не задался, а если сказать точнее, с самой ночи. Во тьме задул ветер. Весной всегда так: ни с того ни с чего вдруг огромные массы воздуха приходят в движение. Хорошо, если этот ветер дует со стороны девятиэтажки – это к теплу, а вот если с другой стороны разгулялся и закрутил прошлогодние листочки – жди холодов. Ночью, поднялся с севера и как бы нехотя пошевелил ветки деревьев, потревожил баннеры реклам, совсем бессовестно и настырно пролетел по аллеям парка и принес холод. Всю ночь ветка соседнего дерева терлась о ствол родной березы и издавала ужасные скрипы, от которых хотелось бежать куда подальше. Вообще вороны любят сооружать гнезда на еловых деревьях, да где их в городе на всех наберешься? Вот и выбрали эту березу, которая со временем наклонилась в сторону от дороги и стала цепляться за ветки стоящего рядом тополя.
Утром родители, исполняя свой долг, полетели в сторону домов. Где-то там они добывали пищу. Толи ее раздавали таким бездомным птицам, толи ее приходилось у кого-то отнимать, воронята не знали. Все у них было впереди, в том числе и этот жизненный этап познания. А сейчас они знали, что после таких отлучек родители приносили кусочки хлеба, а иногда и мяса, если вдруг повезет.

   Ожидание возвращения всегда тревожила птенцов в гнезде, они начинали проявлять беспокойство, так как знали, что нужно оказаться первым при раздаче пищи. Тогда доставался кусочек покрупнее. И они, силясь оказаться в лидерах, отталкивали друг друга грудками, иногда больно трепали друг друга, схватив уже крепким клювом противника за перья. Тогда потерпевший поднимал дикий крик, к нему присоединялись другие и образовывался вдруг такой концерт, что любой московский репер позавидовал бы такому шумовому сопровождению. В этих играх никогда не участвовал младший. Он вообще на жизнь смотрел каким-то другим взглядом, отличным от своих собратьев. Никогда не участвовал в играх, а смотрел на них со стороны. Перед сном все воронята игрались с матерью, устраивая свалку в гнезде, этот сразу забирался под крыло и замирал, как бы чувствуя, что старшие братья и сестры его обязательно отпихнут. Он никогда не кричал на погоду, как это пробовали делать все остальные дети. Словно притворялся таким неприметным, тихим и хитрым птенцом. Ну а впрочем, самым что ни на есть типичным и нормальным представителем вороньей стаи.

   Вот и сегодня он залез на край гнезда и наблюдал за борьбой за первенство. Покачивалось дерево. Что случилось потом, не мог объяснить, наверное, ни один птенец.  Наш последыш отвлекся на какой-то звук, завертел головой и вдруг почувствовал, что лапки потеряли связь с опорой и он, инстинктивно раскинув в стороны крылья, спланировал на землю с высоты дерева. Толи кто из братьев и сестер столкнул его с края гнезда, толи порыв ветра его сдул – да только наш удалец оказался на земле. Самое страшное было то, что он не умел летать. Воронята, даже соседних гнездовий уже летали. А он – НЕТ!

   Вся его жизнь сложилась не так, как у обычных воронят. Еще находясь в яйце, он понял, что обязательно вылупится последним. Это судьба, это птичья карма. И он решил оставаться в скорлупе до тех пор, пока это будет возможным. Братья и сестры в положенный момент начали стучать клювами скорлупу своего яйца, выполняя, как положено, эволюционный процесс и, пробив отверстие, сделали первый глоток свежего воздуха. Дальше дело пошло веселее, уже надломленную скорлупу быстро разбивали  довольно крепким клювом и когтями лап, продираясь в образовавшееся отверстие на волю. В конце концов, осталось одно яйцо, в котором затаился, как разведчик, последний герой семьи. Время шло, но вместилище птенца молчало. Мать пробовала его повернуть из стороны в сторону и тогда внутри, что то шевелилось и переваливалось.

- Выбрось его из гнезда, все сроки прошли,- посоветовали соседки,-
Мать совсем уж решила последовать их совету и покатила яйцо к краю гнезда, но тут уж внутри возникло какое-то оживление и кто-то неведомый в панике начал молотить по скорлупе, прорываясь на свободу. Он вылез большой, нескладный, весь взлохмаченный. То–то диво предстало родителям!

   С этих пор он все делал по своему, часто наперекор природе, которая требовала совершенно иного. Такое поведение не раз ставило его на грань жизни и смерти, но он вопреки естественному отбору, где выживает сильнейший, продолжал назло всем радовать родителей и окружающий мир. Вот и сейчас, когда все уже были на крыле, он понятия не имел в птичьих правилах аэронавтики и навигации. Ему это казалось ненужным на сегодняшний день. Разумеется по его личным понятиям.
Вся орда спустилась на землю и, подняв переполох, наперегонки стали подсказывать , какие нужно произвести простейшие движения, чтобы исправить  эту ошибку – птица не умела летать. Где-нибудь, в Антарктиде для пингвина, это представлялось самым нормальным процессом, там для спасения хватило бы и ног, но здесь…

- Да ты вот так, вот так крылышками-то шевели, и головку подними. Перышки, перышки расправь,-
Ни один совет, ни к чему дельному не приводил. Вороненок вставал боком и при любом движении крыльев лишь подпрыгивал, смешно отрывая поочередно лапы от земли и делая маленькие прыжки в сторону. На большее ни разума, ни сил не хватало.

   Вдруг переполох с земли вместе с молодой стаей поднялся на нижние ветки деревьев.

- Смотрите, смотрите – враг!!!

   Молодежь уже знала, что такое кот. Они уже видели и слышали, как один из таких охотников пробовал подняться на дерево, что завершить логическую пищевую цепочку. Но тогда старшие его отогнали.

   За бордюром притаился огромный серый кот. Он весь вжался в землю, почти лежал на лапах. Уши были прижаты, а хвост стелился по земле и кончик его, нервно подергиваясь из стороны в сторону, выражая, таким образом, нетерпение. В общем, сделал все, чтобы его не было видно. Поочередно отрывая от земли лапы, он продвигал их вперед, а за ними двигалось и тело. Когда раздавался какой-нибудь посторонний звук, кот замирал и изображал вид безобидной плюшевой игрушки, забытой ребенком во время прогулки. Но уже через мгновение очередная лапа судорожно тянулась вперед. Он терпелив, этот зверь. Эта машина для убийства знает правила охоты и умеет их выполнять.

   Наконец кот подкрался на нужное расстояние. Вороненок ничего не подозревал, только удивлялся, почему так кричат сородичи, и сидел, раскинув крылья в стороны. Сил уже совсем не оставалось, и он обреченно ждал: толи помощи от кого, толи своей погибели. Серый хищник тем временем приподнял зад, подбирая под себя задние толчковые лапы,  сделал несколько движений телом из стороны в сторону.
Оставался момент отделяющий жизнь от смерти.

   И в этот самый миг в животное рода кошачьих кто- то врезался. Это одна из молодых птиц, памятуя, как старшие боролись с врагом, спикировала с высоты на кота. Тактически этот удар можно было сравнить с бомбардировкой при пикировании. Клюв не просто ударил хищника, а вырвал у него клок шерсти. Кот уже почти в прыжке перевернулся через левый бок и вновь соскочил на лапы. Но тут же по примеру первого, второй вороненок совершил уже знакомый элемент воздушного боя и нанес второй удар. Подобная смелость сразу же превратилась в увлекательную, хотя и не безопасную игру. Молодые птицы начали атаковать кота друг за другом.

   Серый охотник ,наконец, понял, что это всего лишь птенцы и принял другую тактику: он сел на задние лапы и вертясь из стороны в сторону пытался отбиваться передними лапами. Кажется, уже и получаться стало. Но  вдруг сокрушительный боковой удар опрокинул кота на спину, а удар клюва был настолько силен, что тот, не выбирая дороги, рванулся сквозь кусты, петляя при бегстве и выполняя основное правило маскировки: чем меньше тебя видно, тем меньше урон от противника. В этом бою местного значения была утеряна бдительность и последний удар нанесла вернувшаяся мать.

   За этим самым страшным ударом наблюдал и выпавший из гнезда вороненок. Только для наблюдения он облюбовал себе нижнюю ветку рядом стоящего дерева, и оказаться на ней помог страх: тоже какая-никакая составляющая эволюционного процесса.
Вот так и люди порой в минуты страха из инфантильной личности превращаются во вполне умелого и приспособленного человека.